– Ты прав, – раздался из-за спины голос Карины, – пока он решал за весь отряд, мы все чувствовали себя чистыми. Даму угостят сигареткой?
Игорь протянул ей запечатанную пачку.
– Держи. Мы нашли целых два блока.
– Здорово, – обрадовалась девушка. – А то я уже все бычки дважды выкурила, и даже в мусоре порылась, как ни странно нашла там две раздавленные сигареты.
– Наслаждайся, – улыбнулся Игорь, обняв девушку одной рукой. – Знаете, что такое апокалипсис?
Профессор и Карина отрицательно покачали головой.
– Апокалипсис, это когда не стыдно сказать, что ты рылся в мусоре в поисках окурков и объедков, и люди, которым ты это говоришь, тебя поймут.
Все трое рассмеялись.
– У Всеволода жар. Нужно торопиться, – скурив сигарету до фильтра, проинформировала мужчин Карина.
– Пойдем, – решительно заявил Игорь, – и сейчас самое время молиться.
– Что нужно? Или просто сделал укол и все? – спросил Александр Николаевич.
– Судя по отчету, процедура довольно болезненная, так что понадобятся ремни, лучше сразу притянуть его к жесткому. Хорошо бы что то вроде стола или что-то похожее, этот надувной матрас он порвет как тузик грелку.
– Может, поменяем его местами с Ингой? – предложила Карина. – Топчан надежный, его хрен развалишь.
– Принято, – согласился Игорь. – Серго, помоги профессору, а я поищу ремни, Карина со мной пойдет.
Все пришли в движение, каждый знал, что делать. С ремнями разобрались просто, вышли из ангара и выдрали парочку из ближайшей легковушки.
– Все приготовления закончены, – глядя на зафиксированного Всеволода, подвел итог сержант, – последний штрих.
Он достал деревянную палочку с длинным шнурком, палочку вложил в рот, шнурок завязал на затылке.
– Верно, а я и не подумала, – обрадовалась Карина, – а то он мог себе все зубы раскрошить. Пусть лучше ее грызет. – Она вооружилась шприцом-пистолетом. – Куда колоть?
– Это опытный образец, его сила не велика, так что, коли в рану, нанорегенератора должно хватить на заживление.
Карина кивнула и впрыснула десять миллиграммов регенератора – все, что было. Минуту ничего не происходило, Игорь с Серго переглянулись, если они принесли не то, или это не подействует, Всеволод обречен. Подействовало, тело Севы выгнуло дугой, челюсти сжали палку во рту, едва не перекусив ее. А потом раздался крик, ничего более жуткого Игорь еще не слышал. Такое ощущение, что Всеволода медленно жрут живьем.
– Так и должно быть? – с жалостью глядя на раненого, спросила Карина.
Игорь нашел в себе силы кивнуть.
– Пойдем отсюда, нечего здесь стоять, – потянув Серго за рукав, попросила Ксения. – Мне страшно.
– Я останусь с ним, – неожиданно раздался за спиной голос Инги.
Все стремительно обернулись, девушка стояла в метре от них, выглядела она словно хорошо выспалась, бодрая, свежая, ничто не говорило о трехдневной апатии.
– Рад, что ты к нам вернулась, – обрадовано воскликнул профессор.
Инга вполне искреннее улыбнулась в ответ.
– Простите меня… – начала было она, но замялась.
– Мы все понимаем, – ответила Карина. – Пойдемте. Она за ним присмотрит.
Всеволод снова закричал, все вздрогнули. Никому не хотелось оставаться, от этих криков стыла кровь. Все переглянулись и пошли к небольшому костру, разведенному в углу ангара прямо под вытяжкой.
– Как вы думаете, ее не опасно оставлять с ним? – тихо спросил Игорь, усевшись у огня и бросив быстрый взгляд на топчан, где извивался в муках Всеволод, рядом на перевернутом ведре расположилась Инга, которая держала его за руку и что-то шептала ему на ухо.
– Я думаю, проблемы с ней позади, – отозвался профессор. – То, что она пыталась его убить, вполне объяснимо. Как ты уже сказал, Всеволод отличный командир, отвечающий за каждое свое решение, вот и тогда он принял решение, не считаясь с ценой. И то, что пришлось пережить Инге, не всякому под силу.
– Вы думаете, что если с ним все будет в порядке, то он простит Ингу? – спросила Ксюша.
– Он ее уже простил, – ответил профессор. – Когда он ненадолго пришел в себя, то первым делом спросил, как она. Он беспокоится о ней, и сожалеет о сделанном. Это его крест.
– Вы из него святого не делайте, он жестокий, черствый человек, который готов на все, чтобы выжить, – едко произнесла Ксюша.
– Эй, пушистая, заткнулась бы ты, – не выдержала Карина. – Где бы ты сейчас была, если бы он не позволил Серго взять тебя с собой? Долго бы ты протянула со своими либеральными взглядами? Где ты сегодня была, пока мы от "носорогов" отбивались? Сидела в углу и дрожала от страха. Так что, закрой рот! Ты с Игорем, поэтому тебя все терпят. Уяснила?
Девушка вскочила и, резко развернувшись, ушла прочь.
– И не фиг губки надувать, – крикнула ей вслед Карина.
Серго осуждающе посмотрел на Карину и пошел вслед за Ксюшей.
– Не стоило так резко, – заметил профессор, – но ты права, она уже достала.
– Вот она где у меня, – постучав ребром ладони по горлу, отозвалась девушка. – Пользы от нее никакой, а вони… – по ангару снова пронесся крик полный муки, все вздрогнули.
– Как тяжело знать, что ничем нельзя помочь, – тихо заметил профессор.
– Мы уже сделали все, что могли, – заметил Игорь, – даже, наверное, больше, чем могли.
Александр Николаевич только кивнул в ответ.
– Пойду я, послежу за территорией, шуму от нас много, может, кто-нибудь услышать и заглянуть на огонек.
Он подхватил автомат паладинов с боковым магазином и поднялся мо металлической лестнице на второй этаж, там, на небольшой площадке под самой крышей двенадцатиметрового ангара, было крохотное окошко, из которого вся территория аэродрома была как на ладони.
Игорь с Кариной остались наедине. Девушка, стрельнув глазами по сторонам и выяснив, что до них никому дела нет, перебралась на колени к сержанту.
– Я соскучилась, – страстно целуя, прошептала она.
– Потерпи, – шепнул он в ответ, – вот переберемся на базу, там будет, где уединиться.
– Знаешь, а я благодарна этому слиянию хотя бы за то, что оно подарило мне тебя. У меня с личной жизнью вообще бардак был, последний был просто козлом, бил меня постоянно, я его и выгнала. Я так счастлива, что теперь рядом со мной человек, на которого можно положиться.
– Я тоже рад, – ответил Игорь тихо. – Странно, я все время отдавал работе, хотел карьеру сделать, на личную жизнь времени вообще не было, девушка моя не выдержала, ушла, хлопнув дверью. Мне майор один сказал – все что имеешь, теряешь, именно этому учит наша работа. А теперь…, а теперь у нас новая жизнь, мы сами по себе, и все что делаем, делаем для себя, и ради себя.
– Знаешь, вопрос назрел, – задумчиво произнесла Карина, – а что дальше? Вот прожили мы сегодняшний день, завтрашний, послезавтрашний. Какой итог? Выжить?
– Пока не знаю, – честно ответил Игорь. – Нашей новой жизни неделя. Как в песне у Высоцкого – будет день, будет пища. Но то, что эта жизнь полная риска, опасностей, непредсказуемости лучше, чем та скучная и размеренная, я знаю точно.
Новый крик из противоположенного угла заставил их вздрогнуть, но Игорь поймал себя на мысли, что потихоньку привыкает, во всяком случае, мурашки перестали бегать по спине.
Когда все ушли, Инга уселась на перевернутое ведро рядом с топчаном и взяла Всеволода за руку. Он бился в судорогах, с силой сжав ее длинные тонкие пальчики. Сколько боли причинила она ему. Сколько страданий ему еще придется пережить, прежде чем он сможет встать. Она чувствовала вину за то, что сделала. Всеволод не мог спасти ее мать, и остальных пленников, он мог только погибнуть или присоединиться к ним, погубив при этом остальных. Но боль потери и жажда мести затопили разум, все, что произошло дальше, было как в тумане. Инга понимала, что подставила всех, подвергла риску весь отряд, лишив его командира. Но сделанного не воротишь. Последние три дня она провела в стране кошмаров: навалилось равнодушие, не хотелось жить. Когда она осознала, что сделала, то попыталась покончить с собой, она думала, что остальные ее возненавидят, и оказалась не права, ее жалели, ей сочувствовали, соболезновали утрате. Никто не осуждал ее поступка. И вот теперь она сидела рядом с Всеволодом, держа его за руку. Сможет ли он простить ее? Да и выживет ли вообще? Инга не знала, что ему ввели, но очень надеялась, что это ему поможет, просто, если он умрет, и ей незачем жить. За этот день, что она провела рядом с ним, Инга поняла лишь одно, этого человека она ждала всю свою короткую жизнь. Двадцать лет, это так мало, да и Всеволод был ее не намного старше, но этот парень с грустными глазами заставлял ее сердце биться чаще. Все равно, простит ли он ее или прогонит, главное, чтобы он выжил. Тело, лежащее перед ней, снова выгнуло дугой, жуткий крик, полный боли и страдания, заметался в металлических стенах ангара. Инга тяжело вздохнула и крепче сжала руку Всеволода, стараясь перелить ему своей силы и решимости. Обернувшись, она увидела у костра Карину и Игоря, они сидели и целовались. На мгновение Ингу затопила жуткая зависть, она упустила свое счастье, выстрелив в Всеволода.
Наступила ночь, полная луна, яркие звезды. Серго сменил Александра Николаевича на посту наблюдателя, остальные, за исключением Инги, собрались у костра. Из темноты, где на топчане притянутый ремнями лежал Всеволод, раздался хрип. Игорь оглянулся, старясь разглядеть раненого, но тщетно. Бур уже давно не мог кричать, он сорвал голос спустя два часа после введение "лекарства". Но все сидящие возле огня чувствовали его боль.
– Его страдания оправданы, – произнес профессор, когда хрип, усиленный пустотой ангара, рассеялся. – Мы с Кариной осмотрели рану, не знаю, что в этом шприце за жидкость, но если пустить ее в продажу, можно заработать миллионы. Рана чистая, не осталось и следа от гноя и начавшегося заражения, и еще мне кажется, что она стала меньше. Всеволоду не повезло, пистолет Инги был заряжен экспансивными пулями.
– Какими? – не поняла Карина.
– Экспансивными, – пояснил Игорь. – При попадании в цель такая пуля деформируется, значительно распускается словно бутон, тем самым увеличивая диаметр раневого канала и снижая вероятность пробития цели насквозь. До кучи, Всеволоду не повезло, мощный армейский пистолет, и маленькое расстояние все-таки проделали в нем сквозную дыру.
– Которая по зрительным наблюдениям стала меньше, – продолжил профессор. – И если мои подсчеты верны, то к полудню рана будет устранена, если, конечно, энергии регенератора хватит на такой срок. Но я больше чем уверен, что теперь Всеволод в любом случае встанет на ноги. Даже если это нано лекарство прекратит действие, то, что уже сделано, будет достаточно для его выздоровления.
– В отчете указан срок действия чуть меньше двенадцати часов, – напомнил Игорь.
– Если учитывать, что половина этого срока позади, то можно с уверенностью сказать, рана будет залечена процентов на восемьдесят, не меньше, – подвел итог профессор.
Новый хрип заставил всех замолчать.
– В любом случае, теперь его можно будет увезти отсюда, – заметила Карина.
– Нам всем не помешает перебраться в безопасное место, – язвительно заявила Ксюша. Она не забыла отповедь полученную вечером.
– Так дорожишь своей белой пушистой шкуркой? – вложив в голос максимум сарказма, спросила Карина.
– Дорожу, – взбрыкнула девушка. – В отличие от тебя есть, чем дорожить.
– Хватит, – хлопнув рукой по колену, прикрикнул Александр Николаевич. – Ксюша, ты помнишь, что сказал Всеволод в первый день? Будешь народ баламутить, гуляй на все четыре стороны, а ты, Карина, не ведись на ее подначки.
– Всеволод в ауте, так что, его слово сейчас никакой роли не играет, – пытаясь надавить на то, что командир отсутствует, взбрыкнула Ксюша.
– Помимо Всеволода здесь есть шесть человек, – продолжил профессор, – и коли, как ты выразилась, командир в ауте, то этот вопрос может быть решен голосованием. И я могу тебе точно сказать, что еще немного и мой голос склонится на чашу весов, на которой крупными буквами написано – достала.
Ксения зашипела, но вдруг поняла, ее никто терпеть не собирается, Серго в данной ситуации защита слабая. Вообще неизвестно, как он поступит, парень хоть и с ней, а вроде как между ними ничего и нет. И если против нее выступит слаженный фронт – Игорь, Карина, Профессор, а если еще и Инга подключится, то получит Ксюша пинка по своей немаленькой заднице. Красивой надо сказать заднице, не хуже чем у Дженифер Лопес, но пинок тоже будет изящным. И Ксюша предпочла самое разумное. Она заткнулась, попутно обдумывая свое положение. Она чужая здесь и терпят ее только из милости, а если быть точнее, то из-за Серго. Игорь понимает, что потерять бойца в их ситуации, смерти подобно. Но также Серго хорошо понимает, что уйти от этой группы, значит, умереть, это он сегодня пытался объяснить Ксюше, пытаясь ее убедить, смириться с реальностью, смириться с тем, что ничего уже не будет, как прежде. И либо она подстроится и войдет в команду, либо ее вышибут.
Ночь прошла спокойно. Во всяком случае, на летном поле было пусто, часовые сменялись каждые два часа, правда, Ксению и Ингу в караул не ставили. Ксюшу по причине полной бесполезности, а Инга наотрез отказалась отходить от Всеволода. Профессору даже пришлось нести ей еду, за три дня апатии девушка очень исхудала, лицо заострилось, выступили скулы. Надо было признать, что ей шло, Инге вообще шел образ снежной королевы, или холодной расчетливой стервы, хотя таковой девушка не являлась, просто так сложились обстоятельства. Профессор поражался произошедшей переменам, в подвал, где они выкопали тайник Всеволода, пришла робкая испуганная девушка, а спустя час, эта самая девушка раздела труп и напялила на себя одежду покойной, а затем сама ликвидировала двух пленных. Он понимал мотивацию командира, может, и не одобрял его метода, но знал, что подобное было необходимо. Уж слишком спокойно Инга восприняла реальность, то, что случилось после, лишь еще раз доказало, что она человек, нормальный, живой, чувствующий боль.
Короткая летняя ночь подошла к концу. Все, кроме Ксении и Инги, собрались у костра, на котором в металлическом ведерке закипала вода. Ксюшу все-таки решили посадить в караул, риска для этого не было, все, что от нее требовалось, это смотреть на улицу и позвать остальных, если кто-то появится.
Игорь взял кружку и насыпал кофе, плеснул кипятку, отхлебнул и зажмурился от удовольствия, генерал предпочитал хорошие сорта.
– Итак, нам нужно решить, что делать дальше, – на правах командира начал он.
– Нужно собираться и как можно быстрее перебраться на эту военную базу, там мы будем в безопасности, – высказал очевидное Серго.
– Это понятно, – согласился сержант. – Всеволода можно перевозить?
Профессор и Карина синхронно кивнули.
– Мы думаем, действие лекарства закончилось, – начала Карина. – Уже с час не было новых приступов, рана почти затянулась, во всяком случае, на груди. На спине дело обстоит хуже, оттуда пуля вырвала приличный кусок, но регенератор затянул его почти на восемьдесят процентов. Выглядит она, как будто из него просто вырвали кусок мяса площадью с пятирублевую монету. Я не вижу никакой опасности для перевозки, хотя я рассчитывала, что Всеволод придет в себя.
Все оглянулись на темный угол ангара, там с трудом можно было разглядеть Ингу, которая, мокрой губкой протирала лицо их командира. Девушка макнула губку снова и провела по губам. И тут Всеволод открыл глаза.
– Пить, – прошептал он, горло горело, словно топка, сухой жар был как в пустыне.
Инга кивнула и, наклонив бутылку с минералкой, начала поить его, Бур пил мелкими глотками, чувствуя, как прохладная жидкость тушит пожар, бушующий в нем.
– Сколько я был в отключке?
– Четыре дня как ранен, – виновато ответила Инга. – Прости меня.
– Забудь, твоей вины нет, – нетвердым голосом произнес Всеволод. – Все, что случилось, то случилось, забыли и тронулись дальше. Есть хочу.
– Сейчас принесу, – и девушка, сорвавшись с места, побежала к костру. Внутри нее разливалось спокойствие, она чувствовала, что Всеволод именно так и думает, а не просто произнес дежурную фразу. – Он пришел в себя и просит есть, – сообщила она остальным почти подбежав к костру.
– Это хорошая новость, – обрадовалась Карина, – но пока ему нужно что-то легкое, желудок трое суток не работал. Сейчас я ему кашу манную сварю. Как чувствовала, когда прихватила пару пакетов с манкой. – Она повесила над костром походный котелок и налила воду. – Через пять минут все будет готово.
– Ненавижу манную кашу, – прокомментировал приготовления Игорь. – С детского садика ненавижу, она вечно была подгоревшая, а воспитатели заставляли есть.
Все понимающе улыбнулись.
– А если я приготовлю, попробуешь? – спросила Карина, с трудом сдерживая улыбку.
Игорь смущенно глянул на котелок.