Андрей Валерьев
Объект «Родина»
Часть 1
Пролог
11 мая 1996 г.
Московская область
— Лёвка! Веришь-нет, мы сами обалдели!
Пьяные глаза майора блестели в темноте, словно пара линз.
— Сашка с Петровичем там зависли, а я эту сучку в охапку и за тобой!
На этом месте, толстый лысый зам Льва Александровича сытно рыгнул, споткнулся и рухнул на пол.
— Нет, ты пойми. Всё взаправду. Мобилы не пашут…
Полковник поморщился.
'Скот! Офицер называется'
…радио молчит, даже спецсвязь не работает!
Майор, путаясь в собственных ногах, кое-как поднялся.
— Мы ж там…
Майор икнул и перешёл на шёпот.
… на рыбалке сто раз были. У меня…
Его глаза неожиданно стали совершенно трезвыми.
… мурашки по коже бегают до сих пор. Не было там озера. Ни-ког-да.
Полковник с досадой покосился на перевёрнутый лист бумаги. Он никак не мог решиться написать это чёртово заявление об отставке. Всё-таки двадцать два года службы…
— Лёвка, поехали! Покажу! У меня внизу машина! — Язык у майора снова начал заплетаться.
'Скот'
Полковник Лев Баринов скомкал недописанный лист, сунул его в карман и согласно кивнул головой.
— Поедемте, Алексей Дмитриевич, посмотрим на ваше чудо-озеро.
Майор шумно рванул из кабинета на выход. Лев Александрович брезгливо посмотрел ему вслед и по привычке достал из ящика стола пистолет. С экрана телевизора, стоящего в углу, с трибуны что-то протяжно вещало красномордое чмо.
'Твари. Ненавижу!'
1 июля 1999 г.
Москва
— Кто ещё об этом знает?
Директор спокойно рассматривал Баринова своими водянисто-голубыми, почти бесцветными глазами.
— Знают.
Ответ бывшего полковника, почти коллеги, Директору очень не понравился, но он не подал вида.
— Хорошо. Давайте встретимся с вами завтра. В это же время. Мне надо всё хорошо обдумать.
— Понимаю. — Баринов поднялся, крепко пожал на прощание руку и вышел.
"Ну вот и всё. Надеюсь, хоть ты всё не про…шь'
Позади осталась беготня, звонки, уговоры, лесть, подкуп, шантаж. Он получил что хотел. Один час с глазу на глаз с новым Директором. С человеком, которого ему отрекомендовали люди, которым он безусловно доверял.
После ранения на том озере, когда он расстрелял троих сослуживцев и двух рядовых-срочников, здоровье так и не восстановилось. Лёгкие с каждым месяцем сдавали всё сильней. Тяжело дыша, полковник поднялся на свой второй этаж и отпер дверь в квартиру.
— А, вы уже здесь.
Затылок Льва Баринова холодил металл. Негромко хлопнул выстрел.
14 июля 1999 г.
Калужская область
Капитан Егоров сидел в этой тёмной вонючей комнатке уже четвёртый час. Компанию ему в этом невесёлом занятии составляло ещё восемь человек и мерзкий прилизанный тип в дорогом костюме, истуканом сидящий в углу. За всё это время 'прилизанный' отметился двумя окриками: 'не разговаривать!' и 'молчать!'. Егоров тихонько размял затёкшую спину и оглядел свою, так сказать, форму. Старая солдатская гимнастёрка, эти… как их… галифе и кирза. И пилотка без звёздочки.
'Иху мать! В таком сейчас только в дисциплинарных ходят'
Капитан начал припоминать, нет ли за ним каких косяков. По всему выходило — он чист. Ну да, не ангел, конечно, но точно чист! Ещё успокаивал тот факт, что остальные были одеты в точно такую же форму.
'Офицеры'
Намётанный глаз десантника просчитал 'коллег' на раз.
'Хорошо хоть жену успел предупредить. Небось, опять думает, что на Кавказ отправили. Э-эх…'
— Ты. — В комнату зашёл невысокий пожилой мужичок, от одного вида которого у боевого офицера противно свело живот. — На выход.
Народ оживился и зашевелился.
— Молчать! Не разговаривать!
— Вы меня не знаете. — Невзрачный лысоватый человечек благожелательно улыбался.
Егоров кивнул.
— Вас выбрали не потому что вы лучший или особенный. А потому, что вас мне порекомендовал человек, которому я доверяю. И который знает вас лично. Сейчас я задам вам вопрос. Вы подумаете и дадите мне свой ответ на него через час.
Человечек говорил нервно, отрывисто, избегая смотреть в глаза.
— Если вы скажете 'да', я представлюсь, предъявлю вам свои документы и вы… отправитель дальше. Если 'нет' — вы вернётесь к своему месту службы, и больше мы с вами никогда не увидимся. Вы понимаете?
Егоров снова кивнул.
— Так точно.
— Теперь вопрос. Готовы вы ли вы, ради своей страны, ради России, уехать… в длительную служебную командировку?
Человечек, наконец, упёр в капитана прозрачные глазки.
— Со всей своей семьёй. Навсегда. Никто и никогда не узнает о том, что произошло с вами и вашей семьёй. Даже родные. Скажу сразу. ТАМ — безопасно. ТАМ…
'Невзрачный' наклонился вперёд.
…ваша семья ни в чём не будет нуждаться. Идите и думайте.
Егорову показалось, что всё это ему мерещится. Что всё это не с ним. С одной стороны — полная неизвестность. Тащить неизвестно куда жену, детей. Да нет! Что за ерунда! А с другой стороны… что он теряет? Две комнаты в БАРАКЕ пятидесятых годов постройки? Копеечный оклад, которого вечно не хватает, осточертевший бардак и вселенское пьянство окружающих?
Капитан чувствовал, шкурой чувствовал — это шанс. Шанс, которого в жизни может уже и не быть.
— Вы подумали?
— Я согласен.
Глава 1
Шаг вперёд
Кыргызская Республика,
г. Бишкек
Апрель 2010 г.
Когда к Саше, дежурившему вместе с другими дружинниками у поворота в микрорайон, прибежала заплаканная жена и сообщила о том, что его сынишку избили, у мужчины подкосились ноги. В голове замелькали картинки — одна ужаснее другой. Мужики, стоявшие вокруг с мрачными лицами, выматерились и, похватав арматуру, дружно бросились к дому, где жила семья Александра.
Удивительно, но электричество сегодня было! Мать оцепенело сидела перед телевизором, наблюдая за тем, что происходило в пяти километрах от них, у дома правительства. А у Серёжки дома стоял заветный компьютер!
Была, не была!
Несмотря на строгий отцовский запрет, неугомонный пятиклассник решил пробежаться до соседнего подъезда, где жил его лучший друг и, по совместительству, двоюродный брат Серёга. А у соседнего подъезда, как назло торчал Азим — гроза всех местных пацанов. Стрясти с Егора денег не получилось — у мальчишки их просто не было и, вывернув жертве все карманы, Аза напоследок просто изо всех сил пнул мальца по заднице. Но попал не по ягодице, а прямо по кобчику, так что в тёткину квартиру Егор буквально вполз, подвывая от боли и размазывая по щекам слёзы.
Тётка закричала и кинулась за помощью.
Сразу поймать Азима не удалось. Поняв, что переборщил, он шустро удрал домой — в грязную и запущенную однокомнатную квартирку на первом этаже, где он жил с матерью и ещё тремя младшими братьями. К несчастью на окнах этой квартиры стояли массивные решётки, оставшиеся от прошлых хозяев и прочная стальная дверь.
Саша остервенело бил толстой арматурой в дверь, не обращая на высыпавших соседей и испуганную жену, умолявшую его отсюда уйти. Из окна на всю улицу голосила мать Азима, мешая киргизскую и русскую речь, то зовя на помощь, то угрожая, а то и просто — обещая всем русским жителям микрорайона, что скоро им… дальше начинался такой мат, что даже у бывалых мужиков начинали сворачиваться в трубочку уши.
Грохот от яростных ударов Александра, вопли и крики неслись над тихими дворами, заставляя обитателей микрорайона испуганно вздрагивать и прилипать к окнам.
До обидчика сына добраться не удалось.
Вечером снова отключили свет. Микрорайон был окраинным, не очень-то и престижным, так что электричество здесь выключали очень часто. Всё вокруг погрузилось во тьму. Где то далеко раздавались крики и вопли. Кого-то били. Далеко щёлкнул выстрел. Потом ещё два.
Лена задула свечу, вокруг которой собралась вся маленькая семья Дубининых и испуганно произнесла.
— Это петарда, просто петарда. Зайка, помнишь, как на Новый год стреляли? Красиво было, правда?
Трёхлетняя Олечка, удобно устроившись на руках отца, что-то согласно гукнула.
Из тёмного угла обиженно донеслось.
— Это автомат!
Провинившийся Егор до сих пор стоял в углу.
Тридцатидвухлетний Александр Дубинин был коренным Бишкекцем, то есть, тьфу, блин, Фрунзенцем. В общем — неважно. Он родился здесь, в этом чудесном южном городе. Как и его отец. Как и отец его отца. Когда то давно, ещё до его рождения у деда был собственный дом в старом центре, но потом на этом месте решили построить школу и его будущий папа получил двухкомнатную квартирку в новенькой панельной пятиэтажке, в точно таком же новеньком микрорайоне, стоявшем чёрт знает где. В чистом поле. Причём поле это было — самое настоящее. Клубничное. Ещё по соседству имелся совхоз, плотно населённый ингушами, корейцами, немцами, турками и молочная ферма. Так что вырос Санька, хоть и в городской квартире со всеми удобствами, но, так сказать, на лоне природы. Яблоневые сады он, вместе с соседскими мальчишками, бомбил 'на ура', равно как и клубничные поля. Со временем город разросся и всё вокруг застроили, но навсегда в его памяти осталось то время, когда воздух был чистым, а деревья — большими.
Когда папа, инженер Горводоканала, умер и в без того небогатую семью пришла настоящая нужда. Мать крутилась на трёх работах, стараясь обеспечить сына и дочь, но удавалось это с огромным трудом. А вокруг — уезжали, уезжали, уезжали. Люди уезжали, часто просто бросая свои квартиры, те, кому удавалось их продать, хоть за какие-нибудь деньги, считались счастливчиками. Из тридцати Сашкиных одноклассников, с которыми он начинал учиться в первом классе, к десятому осталось не больше десяти человек. Поняв, что ещё немного и они пойдут по миру, парень плюнул на школу и, несмотря на материны слёзы, ушёл в коммерцию. Собственно, это и предопределило его будущее. Сумев кое-как откупиться от почётной обязанности отслужить в кыргызской армии, Александр, номинально числившийся студентом, торговал жвачками и сигаретами, видеокассетами и пылесосами, мотался в Китай за шмотками, а потом с этими шмотками — в Россию за деньгами. Два раза его просто грабили, несколько раз его били и вымогали деньги, но он не сдавался. Кончилось всё очень печально. Конкуренты, которым не нравилась слишком уж успешная деятельность парня, просто разбили ему голову. Саша выжил, но пришлось полгода лежать в больнице. Бесплатная киргизская медицина сожрала все накопления и наделала кучу долгов. Но тут выручила сестра, которая вышла замуж за живущего в соседнем подъезде Вовку. Старый приятель Сашки занимался частным извозом на собственном микроавтобусе и кое-какую деньгу имел. Вот он то и помог. Дубинин выздоровел, но с торговлей пришлось завязать.
А потом, случайно забредя в книжный магазин, он познакомился с НЕЙ. Лена была студенткой-первокурсницей, приезжей из Чолпон-Аты. Взгляд Александра сам собой зацепился за светло-русую косу. Он подошёл и что-то вежливо спросил. Она обернулась.
Это была любовь с первого взгляда.
Взаимная.
Старый друг отца не подвёл. Так Саша, как и его отец, стал инженером систем водоснабжения.
— Эй ты, орыс! Ты за сегодня ответишь!
В застеклённый балкон полетели камни. Стекло зазвенело и разлетелось. Лена взвизгнула и, схватив в охапку детей, спотыкаясь в кромешной тьме, кинулась в ванную. Сашка скрипнул зубами и рванул на выход. Жена страшно закричала и, бросив детей, вцепилась в мужа.
— Санечка, не ходи!
За окном загоготали, но тут со всех сторон раздались крики и угрозы. Соседи дружно грозились вызвать милицию и вообще…
С соседнего балкона бабахнул выстрел. В оглушительной тишине был слышен топот убегающих молодчиков.
Утром, на подламывающихся ногах пришла сестра и сообщила, что Володю избили, а единственного кормильца семьи, китайский микроавтобус — просто сожгли.
У Александра помутилось в голове.
— Сильно избили?
Позади тихо, чтобы не разбудить детей, причитала жена.
— Да. Сильно. Вызвали скорую, обещали приехать.
Потом в прихожей затрезвонил телефон. Звонили с работы и вежливо интересовались, а чего это господин Дубинин не на рабочем месте? Сашка беспомощно оглянулся на своих женщин.
— Я не могу сейчас уйти из дома.
Трубка помолчала, а потом сообщила, что он или придёт и получит материальное взыскание или вообще может не приходить.
Сашка растерялся. Медленно положил трубку. Не глядя на супругу, оделся и молча ушёл на работу.
— Сын, — Мама была собрана и деловита, на её лице не осталось и следов пролитых утром слёз, — нам надо обсудить наше будущее. Дальше так жить нельзя. Детей страшно выпускать на улицу. Володя не сможет работать ещё месяц. У девочек…
— Мам. Не пугай. Я и так уже этим негативом сыт по горло.
Саша устало сидел на кухне. День выдался тяжёлым и суетным.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Я уже согласен. Давай уедем.
Лена замерла, бросая испуганные взгляды то на мужа, то на грозную свекровь.
— А куда?
— В Россию, солнышко, в Россию.
Никаких родных у семьи Дубининых в России уже не осталось.
Очередь к посольству просто пугала. Длинная колбаса из измученных женщин и стариков тянулась вдоль переулка к маленькой приёмной Генконсульства. Сначала Саша стоял в очереди сам, но потом, когда на улицах снова объявилась милиция, в очередь встала мама. Сотрудники дипмиссии честно делали всё, чтобы затруднить сдачу документов и испортить людям настроение. Вокруг вились непонятные люди, предлагавшие свои услуги по продвижению в очереди, заполнению и подаче документов и так далее. И за всё это требовали деньги, деньги, деньги.
Денег у Дубининых не было.
Сегодня мама пойти не смогла. Она сидела с внуками, пока Светлана навещала мужа в больнице, и в очередь снова встал Саша. Вокруг были одни и те же разговоры, одни и те же жалобы. Голова кружилась, хотелось завыть от безысходности, послать всё к чёрту и уйти домой. В ту новенькую квартиру, в новеньком доме, что был в его беззаботном детстве.
— Возьмите анкету.
Сашка поднял глаза. Напротив стоял тип, от которого прямо-таки несло голубизной.
'Ффффуууухххх!'
Дубинин невольно отшатнулся, а 'тип' хмыкнул и манерно добавил.
— Вооозьмитте.
И пошёл дальше, раздавая листки бумаги всем подряд.
Дубинин брезгливо посмотрел на листик дрянной серой бумаги. На ней, вкривь и вкось, была отксерокопирована какая то таблица, состоящая из…
Саша пересчитал.
… немного — ни мало из ста пунктов! Никаких гербов, названий и наименований не было. Только контактный городской телефон и адрес, куда эту бумажку нужно было принести. Сашка, вздохнул, на всякий случай аккуратно сложил анкету пополам, сунул её в карман и принялся ждать.
Сегодня на приём он снова не попал.
Глава 2
Ход конём
Кыргызская Республика,
г. Бишкек — г. Кант
Апрель 2010 г.
— Ну как?
— Никак, солнце. Вот, бумажку какую-то дали.
— А что это?
— Без понятия.
Саша повалился на диван. Ноги от многочасового стояния гудели. Леночка вздохнула и снова занялась уборкой. Повалявшись минут двадцать, Сашка поднялся, безрезультатно пощёлкал выключателем и с сомнением оглядел книжные полки. Читать не хотелось.