Макс подозрительно уставился на Ивана.
— А там что? Боеголовка?
— С ума сошёл? Там микроспутник. Один. Ракета то предельно лёгкая и маленькая. Мой Босс хочет получить свою карту мира. Со своего сателлита. И сравнить. Ты понимаешь меня?
— Да понятное дело. — Макс был не в восторге от того, что он сейчас делает, но, во-первых, он обещал, а во-вторых — это было чертовски интересно! Он, Максим Укасов, собственноручно запустит ракету в космос!
'Блин! Да я крут неимоверно!'
Старт разочаровал. Не Байконур, однозначно. Когда то давно Максима занесло на станцию вблизи космодрома и он случайно увидал старт 'Протона'. Вот это был СТАРТ! А тут… в километре от него что-то пыхнуло, свистнуло, и из тёмно-зелёного контейнера в небо выскочила серебристая чёрточка. И всё. Больше Максим ничего не успел увидеть. Над головой ещё с минуту что-то грохотало, а потом и этот звук стих. Сплюнув с досады, он хлебнул пивка, включил плеер и оседлал велосипед.
— Ну Вань, ну чего ж Гавайи то? — Макс откровенно ёрничал и продолжал теребить сидящего за столом Маркова. Тот снова ткнул пальцем в карту.
— Тогда кондёры ещё поставьте!
'Козлы!'
Два человека в обычных шортах и майках подкатили к столу Маркова на электромобильчике, весь багажник которого был заставлен тёмно-зелёными ящиками.
— Так, — Иван вытащил из холодильника под столом упаковку 'Гиннеса', - Прошу. Через час над местом запуска…
— Не-а, один не буду. — Макс вертел запотевшую бутылку с видимым удовольствием. 'Миллер' и 'Бад' уже не лезли в горло. — Что я, алкаш что ли?
Марков, ни слова ни говоря, поставил на стол второй бокал.
… через час над местом запуска пройдёт спутник. Развернёшь антенну…
Чувак в шортах раскрыл зонтик двухметрового диаметра.
… направишь её точно в зенит, подсоедини кабель и нажми эту кнопку.
Макс посмотрел на кнопку. Кнопка была одна и она была подписана по-русски: 'кнопка'. Макс улыбнулся инженеру самой дебильной улыбкой и поковырялся в носу.
— Аха.
Инженеры вздрогнули и ошарашено переглянулись.
Карты совпали до мелочей.
— Я не хочу возвращаться, пойми.
Её запах. Он сводил с ума. Её голос. Он проникал сквозь кожу. Её тело…
— Я останусь здесь. Там ничего у меня нет. Нет будущего. Я. — Шёпот Лейлы прервался. — Хочу быть здесь.
— С ним? А как же мы?
— Просто здесь. Ты же тоже… можешь…
— Что? Остаться и смотреть на то, как тебя… как ты…
— Тебя не было так долго. Я думала, ты умер.
'Лучше бы я действительно умер!'
Максим встал, оделся и, не оглядываясь, вышел, оставив часть своей души в этом прибрежном мотеле.
— Хочу тебя познакомить кое с кем.
— С кем ещё?
Идти никуда не хотелось. Макс покрепче взялся за край кровати на которой лежал и сфокусировал зрение. 'Вертолёты' временно сели.
— Завтра, Вань. Всё — завтра.
Их было тридцать два человека. Очень разные. Молодые и старые. Мужчины и женщины. Всех цветов кожи. Трое в инвалидных креслах. Впереди этой разношёрстной толпы стоял улыбающийся дядя Саша и приветливо помахивал ручкой. Макс, только что вошедший с ярко освещённой улицы в прохладу здания, запнулся. Сердце застучало с силой парового молота. Оно било в рёбра с такой силой, что Максим испугался за их сохранность. Потом застучало в ушах. В висках. В желудке оказался кусок льда. Перед глазами заплясали разноцветные звёздочки.
— Дядя Саша, это… они?
Врач подпрыгнул от избытка чувств и кивнул.
— Да.
'Пипец!'
— Они МОГУТ? — Сердце замерло в ожидании ответа. Некстати заходило ходуном правое колено.
Доктор прекратил прыгать и торопливо подбежал, заглядывая Максиму в глаза.
— Пока нет, но если вы немного поможете…
Огонёк в его глазах Максиму сильно не понравился. Это был взгляд безумного учёного, который ради проверки своей теории не остановится не перед чем.
'Э… э… э!'
Макс, пытаясь вырваться из цепких объятий врача, беспомощно оглянулся на Маркова, ища поддержки.
— Ещё чего! Да пошёл ты…
И осёкся. Возле Ивана стояла пара громил с электрошокерами. Дядя Саша разомкнул объятия.
— Это будет совсем не больно.
И достал пистолет для инъекций.
— Марков, ты же обещал.
Максим пытался сфокусировать зрение. Ничего не получалось и лицо склонившегося над ним Ивана было в тумане. Марков хмыкнул и выдал сакраментальное.
— Ничего личного — просто бизнес. Док считает, что наши кандидаты полностью способны на то, что делаешь ты. Просто их надо немножко… подтолкнуть.
'Ничего личного — просто бизнес. Сука. Ненавижу'
— Развяжите, — Максим застонал — тело, растянутое на кровати ремнями, затекло и сильно болело.
В поле зрения возникло ещё одно белое пятно и ремни ослабли. Максим захрипел от боли, которая пронзила всё тело и, кое-как повернувшись на бок, свернулся калачиком.
'Просто бизнес…'
Хотелось заплакать. Пожалеть себя. Захотелось отмотать плёнку назад и снова быть беззаботным совладельцем эвент-агентства, кататься по горам на новенькой 'Витаре' и шляться по ночным клубам. И не знать ни о какой Родине.
'Да что ж такое!'
Слёзы сами собой тихо текли по носу, капая на зелёную простыню.
Макс накрылся с головой.
— Пошёл вон. Тварь.
Глава 6
Коллеги
Насколько Максим понимал английский, помощники Дока громко орали одно слово: 'плотнее!', при этом несколько вояк без всякого пиетета подталкивали будущих возможных ходоков руками, сгоняя их, навроде отары овец, к центру платформы.
— Угу, идите сюда, бараны. — Сегодня Макс был водителем этого туристического автобуса.
— Максим, ты, главное, не напрягайся. Не пытайся их тащить сам. Ты не выдержишь и умрёшь. Твой мозг не справится. Ты понял? — Дядя Саша суетился и потел. — Чуть-чуть дёрни…
— Дядь Саш… — Макс, усиленно дыша перегаром, проникновенно заглянул ему в глаза. Врач замер.
— Да Максим?
— Пошёл на …, Иуда!
От громкого крика Ходока доктор дёрнулся и свалился с платформы. Возбуждённый гул участников эксперимента смолк как по команде. Что орал на русском этот человек понял только присутствующий здесь Марков. Он поморщился и попытался Максима образумить.
— Ну зачем ты так?
Водила с ненавистью посмотрел на нового куратора, плюнул в его сторону и завёл двигатель.
— А ну пошли все на хер с дороги!
Затылок знакомо стало оттягивать. В плеере Шахрин затянул 'а не спеши ты нас хоронить…'
'Мля! Как в тему!'
Макс попробовал на прочность наручники, которыми его приковали к рулю и оскалился.
'…а мы и так любим все темноту…'
АХХХАААААА!
Виски пробивал раскалённый прут. Кость трещала. Рядом бился пульс. Да не один.
'Пульс? Что ещё за пульс?'
Макс нажал на газ и потерял сознание.
— Sir! Wake up! Please!
'Ёханый помпей! Чё ж так плохо то, а? Да не тормошите меня, сволочи…'
В плечо тыкался чей то кулачок, отчего безвольно свесившаяся голова водителя моталась из стороны в сторону. Это было зря. Макса стошнило.
'…лошадь моя белая, такие, брат, дела…'
— Заткнись. — Максим выдрал из ушей капли динамиков и продрал глаза. Рядом с ним, с перекошенным от ужаса лицом, стояла девочка лет пятнадцати.
'Одна из этих…'
Макс огляделся. На платформе лежало около десятка тел, на дальнем краю, в инвалидном кресле сидел вполне себе живой и здоровый мужчина лет сорока, возле него визжала, словно её режут живьём, толстая негритянка. Сама платформа стояла на берегу моря, одним боком заехав прямо в лазурную воду. Другая сторона прочно сидела на пляже.
А вот пляж был просто роскошен. Мечта. Такое Максим видел только по телевизору. Белый-белый песок, лазурное море и без единого облачка — небо. И жара. Не хватало пива и чипсов. И много-много раздетых девушек.
— Кажись приехали.
Всего в полусотне метров от торчавших на солнце ходоков заманчиво шумели листвой пальмы. Макс сглотнул, судя по всему он провалялся без сознания довольно долго — кровь под носом успела засохнуть плотной коркой, а открытые участки кожи порядком поджарились на солнышке. Алкоголь, щедро употреблённый перед выездом, давал о себе знать и пить хотелось неимоверно. И отлить тоже. Макс подёргал наручники. Попробовал завести двигатель. Нифига.
Испуганный ребёнок что то щебетал то по-английски, то по-испански, не отходя от него ни на шаг. Негритянка же получила леща под зад от инвалида, поперхнулась и умолкла.
Тихий шум пальмовых листьев на ветру, ленивый прибой и шуршание песка…
Макс и мужчина-инвалид ошарашено переглянулись — звуковой контраст был потрясающим.
Максим с тоской посмотрел на своих спутников.
'Что ж ты, пророк недоделанный…'
— Они не найдут, они не найдут! — Макс вслух передразнил своего собеседника. — А они, блин, нашли!
Американцы удивлённо и вопросительно посмотрели на своего проводника, Макс махнул рукой, мол, неважно и продолжил ругаться.
— Колесо, ёшкин кот, ещё это!
Наручник снять не удалось — пришлось при помощи мужчины, назвавшимся Майклом, выломать рулевое колесо. Потом Макс, получивший свободу передвижения, при помощи безымянной негритянки и девочки доволок Майкла вместе с его креслом до тенька под пальмами и вот так, с прицепленным к левой руке рулём, он уже полчаса валялся на песке, пялясь на зелёную листву над головой. В голове был полнейший бедлам. Чего делать дальше — он не понимал. С пляжа донёсся новый звук. К мерному шелесту волн добавилось назойливое жужжание.
'Мухи? Пойду, посмотрю'
Семерых погибших, лежавших вповалку на раскалённом железе, Максим определил как 'недоходоков'. Они смогли пройти барьер, но не выдержали сам переход. У большинства погибших были абсолютно красные глазные яблоки, сильно выпученные, кстати, как-будто на них что-то давило изнутри и засохшие ручьи крови из носа, рта и ушей. Лица их были жутко искажены — смерть им далась нелегко. Против своей воли Максим остановился над молодой девушкой. Оба глаза супермодели лопнули от страшного напряжения. Видок был жуткий. И мухи, мухи.
'Откуда только взялись'
— Такая красивая. Была.
Получалось, что троица, сидевшая под пальмами, точно была ходоками. Макс кинул на них быстрый взгляд.
'Нашлись-таки'
И ещё двадцать два человека просто пропали, скорее всего, они просто остались там, в ангаре на окраине Гонолулу.
У каждого из погибших оказалась фляжка с водой и… пистолет. Маленький такой. Даже в невеликой ладошке Максима он исчезал без остатка.
'Козлы! Своим то всем выдали…'
Он вопросительно помахал пистолетом над головой. Майкл помедлил, но потом кивнул. Кивнула и девочка.
— Да кто бы сомневался!
— Но, но, но! Ай нид сам бир, понял? Дринк! И тогда уже… энд гоу он зе… ээээ… машинен.
'Тьфу, ё!'
В школе Максим учил немецкий. Сейчас он об этом очень жалел — английский б точно пригодился. Диспозиция была следующая. Остров. Тропический рай, так сказать. Рай отделялся от берега континента проливом шириной около километра. Самое поганое, что никаких источников воды на острове Макс не нашёл. Из плюсов было пять оставшихся литров воды, десять пистолетов, шикарный пляж и тёплое море. И отсутствие здесь всякой, кроме птиц, живности. Семерых погибших Максим сам похоронил в братской могиле возле платформы. Что характерно, никто из его 'коллег' на помощь не пришёл.
'Да и пошли вы'
'Коллеги' о чём-то громко спорили и временами отходили в сторону, занимаясь чем-то непонятным. Они тужились, словно пытались что то из себя выдавить, лица их краснели, глаза лезли из орбит. Негритянка при этом визжала и зверски шлёпала себя по необъятной ягодице. Звон от шлепков в ушах стоял конкретный, но дальше садо-мазо дело не пошло.
Девочка-латиноамериканка покосилась на мужчин, покраснела, но решительно разделась, отошла к линии прибоя и, усевшись прямо в воду, принялась мастурбировать. Офигевший от этого зрелища Майкл явно чертыхнулся и поспешно отвернулся. Как и Макс. За пять минут юная особа громко кончила несколько раз, но с места она не сдвинулась так и оставшись лежать на песочке.
— Ну а ты чего делать будешь? — Макс с интересом уставился на инвалида. Русского Майкл не знал, но всё отлично понял. Он пожал плечами и достал шило.
— Давай-давай! — Макс ободряюще оскалился.
Американец сжал зубы и неторопливо воткнул шило в свою ногу.
— Come on!
Потом он воткнул ещё раз, потом ещё. Потом Макс похлопал его по плечу и пошёл спать.
Утро вечера мудренее.
Поспать не удалось. Огромная дымчатая луна заливала всё вокруг таким нереальным серебристым светом, что Максиму казалось, что он в сказке. Он припомнил суровый климат русского острова. Мрачные сопки, заросшие тёмными елями. Свинцовые тучи. Холодный дождь. Ледяной ветер. Сугробы. Вспомнил того медведя, которого увидел во время своего первого путешествия и его передёрнуло.
'Ну почему так? Одним северный берег Карибского моря, а другим — южный берег Карского?'
Если бы Заозёрный находился в таком климате, он бы, пожалуй, сразу бы тут и остался. Рай! От добра добра не ищут!
'Интересно, как там Дубинины? Оле в этом году в школу надо. А где там школу взять? А учебники?'
Макс поймал себя на мысли, что размышляет об учёбе девочки, будто он заботливый дядюшка. Не меньше. Он тоскливо вздохнул. Ну почему он сразу, до отъезда сюда, тьфу, туда, в Америку, не ушёл к ним?
На самом деле Максим знал ответ. Он — боялся. Боялся того, что эти люди, которые заботились о нём три года, забыли про него. Сердце сжималось и протестовало, приводя тысячу доводов против, но разум предательски твердил — 'ты им не нужен, забудь'.
'А я им… всё…'
'А они тебя будут просто использовать, как и все остальные'
'Это неправда! Они не такие… они же мне…'
'Что? Ты хотел сказать 'как семья'? Откуда ты знаешь?'
'Я им верю!'
'Лейле ты, помнится, тоже… верил'
'Заткнись, тварь!'
'Ну-ну, ну-ну… лучше подумай, что будешь делать сейчас…'
— Так! Всё! Хватит! Этак и с ума сойти недолго!
Лежавшие под пальмами 'робинзоны' зашевелились — Максим разбудил их. А может быть, скорее всего, они и не спали.
Укасов проверил пару честно заныканных пистолетов, поднялся и потопал к морю.
Соседи угомонились только под утро. Из пальмовой рощицы почти всю ночь раздавались звонкие шлепки и визг негритянки, стоны девчонки и сдавленная ругань инвалида. Недоходоки пытались вернуться домой.
'Что-то с ними не то. Доходяги. Искусственные они какие-то. Недоделанные… мутанты, мля. Иксмены…'
Максим вспомнил, кого в Алма-Ате называли 'иксменами' и хрюкнул. Настроение стремительно улучшалось.
'Выберусь в АА — найду Асель… а классно она… Стоп! Сейчас — 'иксмены'
Макс прислушался, кроме шума ветра и тихого прибоя тишину не нарушал ни один звук.
'Ничего личного — просто бизнес. Прости Оленька, дядя Максим тебе учебников не привезёт'
Девочка и негритянка спали рядом, так, что Максим смог спокойно прицелиться обеим в головы. Он никогда раньше не стрелял в людей. По идее, его должно было трясти, но ничего подобного не происходило. Максим спокойно навёл пистолеты, зафиксировал руки, ещё раз проверил прицел и, глядя на лежащего в пяти метрах Майкла, почти выстрелил.
— Ничего личного — просто бизнес. Твою дивизию!
Макс снова прицелился и снова попробовал нажать курки. Прицелиться получалось, а выстрелить — нет. Макс не боялся — просто два указательных пальца отказывались ему подчиняться.
— Да пошло оно всё!
Укасов сунул пистолеты за пазуху, развернулся и потопал к проливу. Надо было выбираться на континент.
В предрассветных сумерках, под пальмами хрипел во сне инвалид, и стонала и плакала девочка.