— Учитель, который родного ребенка не выучил?
— Или наоборот — заучил. Был в моей практике случай — ладно в дедовой. Поймал он вора… вот не поверишь! Сын профессора, доктора наук, сам кандидатскую защитил, причем не по гуманитарным предметам, образованный, грамотный… мог бы жить да радоваться. Деду любопытно стало, он и спросил, как человека — с чего вдруг? Ведь не мог не понимать, чем веревочка завьется, не мог не сообразить. Не тупой гоблин, чтобы от отсидки до отсидки по жизни ковылять! И заработать мог иначе! Так почему?
— Почему?
— Как сказал этот человек — да достали они все, твари такие!
— Серьезно? Кто его достал?
— Родители. Принялись за образование ребенка аж с пеленок, с таким пылом, что он к десяти годам возненавидел всю классику оптом — от литературы до музыки, шарахался от любого обучения… кое-как тянул, потому что бабушка была жива, не хотел ее огорчать. А как бабки не стало, пустился во все тяжкие. С его слов, родители, пытаясь сделать как лучше, всю жизнь ему переломали.
— Ты имеешь в виду, что и здесь такие же семьи?
— Именно. Хотеть они могут как лучше, а вот получаться у них будет сплошная похабщина.
— Может быть. Ты поэтому не хотела сюда Кравцова приглашать?
— Ага. Я его не знаю, может, он от такой заявки взбесится.
— Взбесится, — согласился Кирилл. — А куда деваться?
— Это ты сам решай, куда тебе деваться от непосредственного начальства, тут я не помощница.
— Кравцов не мой начальник.
— А кто — твой? И чей тогда начальник он?
— Все бы тебе знать…
— Все не обязательно, но то, что касается поисков пропавших девочек — желательно.
— Это их точно не касается.
— А если подумать? Мог кто-то похитить эту Маргаритку, чтобы насолить не твоему шефу?
Кирилл коротко выругался.
— Злыдня ты!
— Ведьма я. Ведь-ма. И не собираюсь меняться.
— А предположения ты строишь как ведьма, или как участковый?
— Как участковая ведьма, — вывернулась Ирина.
Оборотень почесал в затылке и принялся строить версии.
— Если бы Маргариту похитили, чтобы насолить Кравцову, то зачем похитили остальных девушек. И вообще… получается, это уже вторая серия?
— Если не больше, — сморщила нос Ирина. — Слушай, ты, как оборотень, ничего не знаешь?
— Знаю. А что именно тебя интересует: оружие, работа с взрывчатыми веществами, Библия, Евангелия?
— Шикарная подборка, — кивнула Ирина. — Нет, все намного проще. Кирилл, ты не думал, что вокруг Кораблика разворачивается какая-то неуместная активность?
— Сексуальная?
— Сексаульная! Если не хочешь рассуждать серьезно — сейчас в секс-аул и отправишься.
— Это куда?
— В Голландию!
Угроза была признана серьезной, Кирилл задумался.
— Ириш, я не краевед.
— Я тоже. Я историю своего-то края рядом не знаю, а уж Кораблика… я же не местная.
— А кто может знать?
— Я думала, может, у вас в церковных архивах что-то есть? Там, к примеру, в лето тысяча шестьсот лохматого года злобный тать и коварный антихрист Ромка Крокодильский пытался на камне принести в жертву ажно шестнадцать девственниц. Скончался на двенадцатой, особо извращенным способом, — опошлила Ирина.
Кирилл серьезно задумался.
— Я поговорю, конечно. Но сильно на церковные архивы я бы не рассчитывал.
— Почему?
— Потому что бумага прекрасно горит. А большевики…
— Они тоже идиотами не были, разве нет?
— Разве да, но верхушка. Главари обязаны быть умными и грамотными. А всякие 'Матросы на зебрах', или 'революционно настроенные массы'… думаю, ты понимаешь, что особого интеллекта там не было, а вот желание пограбить — присутствовало.
— Архивы? Пыльную бумагу?
— Что с того? Ежели где бумага, там и клады могут быть зарыты, и сведения о них оставлены. Или просто… бумага — отличное средство для растопки. Первая мировая война, революция, вторая мировая война, коммунизм — представляешь, как потрепало церковные архивы?
Ирина представила и вздохнула.
— Понятно. А где можно еще что-то узнать?
— В краеведческом музее, — предположил Кирилл. — Нашем или областном, к примеру.
— А в Кораблике он есть?
— Даже не представляю…
В двери повернулся ключ. Вернулась тетя Света.
— Мяу! — первым поздоровался Сим.
— Добрый вечер, — громко произнес Кирилл.
— Дети, — обрадовалась пожилая женщина. И достала из сумочки 'кошачьи лакомства'. Пакетик с ярким принтом и вкусняшкой внутри. — Здравствуй, Кирюша!
— Пойдем, Симон, я тебя чем-то угощу.
— Мяу.
Через пять минут тетя Света вернулась на кухню.
— Как у вас дела?
Ирина пожала плечами.
— Да вот, сидим, обсуждаем… тетя Света, а в Кораблике есть краеведческий музей?
— Есть, конечно. Улица Лаврушина, двенадцать.
— Ой, как здорово! А он еще жив?
— А почему ему не быть живому? В музеи кое-как средства еще вливают, — пожал плечами Кирилл.
— Да, только жить на эти средства практически невозможно, — горестно вздохнула тетя Света. — Забавно, при коммунистах во всех городах были клубы, музеи, картинные галереи, дворцы пионеров, клубы и кружки по интересам. Сейчас все позакрывалось. Никому ничего не нужно.
— Зато сейчас все церквями уляпано, — кивнула Ирина. — Нечего вам знания получать, быдло, молитесь — и будьте счастливы.
Кирилл сморщил нос.
— Просто раньше у людей было больше времени и денег. А сейчас они живут в обстановке постоянного стресса. Куда с ним пойти?
— На рыбалку, — тут же отозвалась Ирина. — В лес, в кабак, по магазинам, наконец, к психотерапевту. А в церковь надо топать в последнюю очередь.
— Это еще почему?
— Потому что поп — тоже живой человек. И пристрастный, и не всегда хорошо образованный, и не особо желающий вникнуть в твою проблему. Ты же ему конкретно за это не платишь?
— Ты неправа. Сейчас в семинарии дают очень хорошее образование.
Ирина пожала плечами.
— Не знаю. Но сколько туда народу шло, чтобы откосить от армии… я бы таким не доверялась.
— И после армии туда тоже шли. К Богу можно прийти любым путем.
— Вот именно, — тетя Света сдвинула брови. — К Богу. А не в церковь.
— В чем разница? Церковь — это дом божий, разве мало?
Тетя Света покачала головой.
— Не знаю… понимаешь, Кирюша, церковь, конечно, не самое худшее место. И лучше туда, чем в пивнушку. Но как-то это… нехорошо, что ли?
— Нехорошо?
— Вот ты представь. Творец, который создал нашу вселенную, звезды, планеты, мировую гармонию… сидит он, отдыхает — и тут ему в ухо: дай, дай, дай, ну дай рабу твоему… вот я бы по шее дала. Как минимум. За надоедливость, тупость и назойливость.
Ирина хрюкнула.
— Запросто. А еще — если мы создания Божии — значит, в каком-то смысле мы — его дети. Разве нет?
— Можно и так сказать, — согласился оборотень.
— А ты бы обрадовался, если б ребеночек, с полтонны теленочек, до седых волос к тебе с каждым чихом бегал? Ладно еще, что-то реально серьезное. Но ведь несут-то всякую чушь! Вообще ни о чем, ни о ком… кто с соседями поссорился, кто подумал не о том, на кого посмотрели косо — если у человека реальная, серьезная проблема, ему не до бегов по храмам.
— А если больше и бежать-то некуда?
— И туда не стоит. Помочь — не помогут, а хуже стать может.
— Ты неправа.
— А я и не претендую, — отмахнулась Ирина. — Но моя бы воля — я бы на церковь налог возложила.
— И какой?
— Равноценный. На каждую построенную церковь — строить и что-то для людей. К примеру, хочешь ты строить храм? Сначала строишь детский садик, потом уже храм. Или школу. Или какой дом творчества. Или музей… да мало ли объектов? Хоть бы новый корпус в больнице выстроили да подарили, чай, не бедствуют.
— Ириш, ты представляешь, какие это дикие деньги?
— А ты представляешь, как выбешивает наглость? Постоянно, интернет не откроешь — реклама вылезает. Собираем на храм, ремонтируем часовню, строим церковь… да мне-то какая разница! Кому надо и так найдет, а кому не надо — ни копейки не даст! Надоели!
— Церковь так средства не собирает.
— Говори теперь. Пусть, вон, с такими мошенниками тогда борется. Сажает, отлучает, предает анафеме, читает за упокой… да хоть что делает! — возмутилась Ирина. — А то пиара много… как писал кто-то из классиков — визгу много, шерсти мало!
— Мы отвлеклись от темы, — решил напомнить о главном Кирилл, понимая, что еще немного — и ведьма просто полетит на метле.
Ирина осеклась и тряхнула головой.
— Действительно. Значит, есть краеведческий музей. Кир, будь человеком, все-таки попробуй что-то узнать у своего руководства. А в музей я схожу.
— Хочешь — вместе сходим?
Ирина пожала плечами.
— Хорошо, давай.
— Завтра?
— Можем и завтра сходить, чего кота тянуть за хвост.
— А я позвоню магистру.
— Ириш, ты уверена?
— В чем?
— Что ему стоит звонить? Все же кто-то из его подручных крутит…
Ирина потерла виски.
— Но не сам же магистр?
— Откуда ты знаешь?
— Тоже верно. Ладно, не будем ему звонить, не стоит рисковать.
— Тогда просто идем в краеведческий музей. А дальше будет видно.
Ирина кивнула.
Тетя Света не упустила момента.
— Давайте я чайку заварю? У нас и пирожки есть, с капустой?
Молодые люди переглянулись — и дружно кивнули. Пирожки с капустой — беспроигрышный ход. Хотя Ирине больше нравились с вареньем.
***
Поздно ночью Ирина лежала на кровати и размышляла.
Допустим, это уже не первый ритуал.
Что это может значить? Что предыдущие прошли удачно — или НЕудачно?
Хорошо бы второй вариант, как это ужасно ни звучит.
Сколько она не читала, но ни разу, ни разика жертвоприношения не проводились ради чего-то хорошего. Всегда это делалось ради крайне одиозных целей. Власти, денег, наращивания своей силы… да ладно!
Каждый раз все делалось ради власти, остальное — бантики.
Если ритуал прошел удачно, то она столкнется с крайне неприятной личностью.
Если неудачно — тоже, но силенок у личности будет поменьше. Хоть что-то хорошее….
А еще надо посмотреть… с чего она решила, что ритуал проводился только один раз?
С этой мыслью Ирина и уплыла в сон.
Закрыла глаза — и оказалась на волшебной тропинке, по которой уже ходила не один раз. Правда, сейчас было и серьезное отличие. Под ногами у нее вился черный кот. А больше ничего не изменилось, даже одежда осталась той же — самые простые джинсы, футболка…
— Мяу? — поинтересовался мелкий хищник.
— Да, Сим. Похоже, как мой фамилиар, ты разделяешь со мной эти сны.
— Мяу!
Не то, чтобы кот протестовал, но… подробности можно?
— Это не опасно, тебя здесь никто не тронет, просто держись рядом.
— Мяу…
Ну да, куда я денусь…
Ирина сделала шаг вперед.
Сон.
Прекрасное место, где можно не торопиться. Никуда. Все равно время здесь идет совсем иначе… вот и избушка на поляне. Вот и старая ведьма.
— Доброй ночи, бабушка.
— Доброй, ученица. Смотрю фамилиаром обзавелась?
— Да, бабушка.
— Это дело хорошее. Кот, сразу видно, умный. За наукой пожаловала?
— За наукой…
На изложение ситуации ушло достаточно много времени. Но Ирине и самой стало кое-что понятнее. Когда проблему вслух расскажешь, поневоле еще раз ее обдумаешь, а там и новые связочки заметить можно, план действий прикинуть…
Ведьма потерла лоб.
— Ритуалы есть разные. Обычно детей жертвуют, или девушек, тут ты права. Пятерых, по числу углов пентаграммы. Силу растят.
— Силу растят?
— Мы все очень разные, — ведьма смотрела куда-то вверх, думая о своем. — Кому-то сила передается, вот, как тебе. Кто-то с ней рождается. Кто-то призывает существ — оттуда, чтобы получить желаемое. А кто-то… Если силенок мало, а хочется больше. Или если сил вообще нет, родители могут провести такое для ребенка.
— Зачем?
— Что значит — зачем? А тебе бы не хотелось, чтобы твой ребенок пожил подольше? Или обезопасить его. Или вылечить?
— Вылечить?
— Не все лечится магией. Нет, не все…
— Но я знаю, даже рак…
— А о цене ты знаешь?
Ирина только вздохнула.
Ну да, все имеет свою цену. И спася человека от рака, заплатишь своими силами, своей жизнью… не нравится?
А часто так и бывает. Год на год пойдет в размен.
Иногда больше, иногда меньше. Обычно, если из корысти, то отдаешь больше, если по доброй воле — меньше.
Так, к примеру.
Есть у тебя муж. Богатый, старый, и с его смертью ты многое теряешь. Разбивает его инсульт, и начинаешь ты его выхаживать. Из выгоды, просто потому, что живой он — полезнее. Он-то выправляется, а вот ты…
Или болячка какая привяжется, или еще что. Но годы жизни уйдут.
Или есть у тебя любимый человек. Падает он с тем же инсультом, а ты-то без него и жизни не мыслишь. И начинаешь его выхаживать.
И выходила, и справилась, но… все равно потом упадешь сама. Словно от ноши непосильной избавилась. Словно слишком много подняла и приняла.
Может, годы жизни у тебя и не убавятся. Но здоровье точно восстанавливать придется. Фактически, ты берешь чужую болезнь и на себя, а разделенное на двоих — не раздавит. Вместе вы справитесь.
Не все так можно принять, от старости, от верной смерти так не лечат, но многое, очень многое.
Есть и те болезни, которые ни одна магия не вылечит. Как правило — те, которые требуют оперативного вмешательства, или те, которые поражают мозг.
Тут уж делись, не делись, не поможешь. И ни одна ведьма не поможет, разве что замедлит течение болезни. Время даст. Кстати…
— А время потянуть?
— Можно и так.
— Это может быть ради другого человека?
— Может.
— Блин!
Ирина села, где стояла. Погладила Сима, который не растерялся и тут же прыгнул к ней на колени.
— Это что-то меняет?
— Меняет, конечно, — Ирина действительно задумалась. — Если ради себя — это одно. А если ради кого-то близкого, так совсем другая окраска получается.
— Почему? Люди же погибли и в том, и в другом случае. И силу у людей потянули, и на ведьм охотились…
Ирина опустила глаза.
— А кто без греха? Я помню, как бабушка умерла, как дед уходил… если б я могла — я бы все сделала, лишь бы они со мной остались.
— А они бы на это согласились?
— Нет. Никогда.
— Вот тебе и ответ, ведьмочка. Есть пределы, за которые переходить не надо, иначе втрое заплатишь.
— Чем? Если я вылечу родных?
— А тем… был у меня в практике такой случай. Не у меня, у подруги, она как раз лечила. Пришли к ней мать и сын. Молодой совсем парень, а в голове пятно, и растет оно быстро. Подруга как есть поглядела, и честно сказала — лучше его отпустить. Легко уйдет, легко родится вновь, хорошую жизнь проживет. Целители такое чувствуют.
— Мать не согласилась?
— Предложила что подруга захочет, лишь бы ее сын живым остался.
— И что получилось?
— Плохо получилось. Нельзя ведьме такое говорить, не стоит. С нас ведь тоже берут свое…
Ирина кивнула.
Да, закон равновесия. За все, за все в этом мире надо платить. Вознаграждается равно и зло, и добро, не всегда быстро, но пропорционально содеянному. И с ведьмы за сделанное тоже возьмут свою плату. Так вот, вылечишь Чикатило, а убивать он не перестанет. И все смерти на тебе повиснут, все горе, все отчаяние… лучше не лечить.
Ирина это только начинала осознавать.
— И что было с парнем?
— И с ним, и с его матерью. У той часть жизни откусили. А парень вылечился, но запил в черную голову.
Ирина представила это и поежилась.
— Кошмар! А иначе никак нельзя было?
— Нет. Это уже не лечить, это дорогу менять… с таким не всякий справится. Считай, человека за руку с его судьбы разворачивать — ты мне поверь, тяжелее только мертвых поднимать. И то — не всегда и не всех.
— А может этот ритуал менять дорогу? Или снимать последствия?
— Такого и боги не могут.
— Но если есть возможность… если есть слова, есть и действия, разве нет?