— Алекс, малышка, я соскучился по тебе, возвращайся скорее. Мне не хватает твоих блестящих гневом зеленых глаз, я соскучился по тому, как только ты умеешь ставить меня на место, твои гневные тирады в мою сторону греют мне душу. Ей-богу, Алекс, если ты не придешь в себя, я стану каннибалом! Это не угроза, это обещание. Ну же, разозлись на меня, открой свои прекрасные глаза и скажи, чтобы я заткнулся и не нес чушь. Давай, любимая.
Я смотрел на ее красивое лицо в ожидании, что вот она распахнет глаза и столкнет меня с кровати, сказав, чтобы я катился к себе и не смел околачиваться рядом. Это было бы самое лучшее, что произошло со мной за последнее время. Но чуда не случилось, ее глаза оставались плотно сомкнутыми. Взяв ее за руку, я переплел наши пальцы и еще долгое время лежал и смотрел в ее лицо, все ожидая, что она очнется. Я не заметил, как уснул.
Проснулся я от легкого движения возле себя. Я распахнул глаза и встретился с затуманенными, но открытыми зелеными глазами Алекс. Она лежала все в том же положении, но ее голова была повернута в мою сторону. Я с минуту смотрел на нее, не в силах поверить. Поднял руку и коснулся ее лба: он был прохладным и сухим.
— Хей, — прошептала она слабым голосом.
Это привело меня в себя. Я загреб ее в свои объятья, тесно прижимая к своей груди, зарылся в ее волосы лицом и протяжно выдохнул. С моих плеч упала тысяча тонн переживаний.
— С возвращением, малышка. — Прохрипел я.
Она пошевелилась в моих руках, закряхтела. Я слегка ослабил хватку. Она отстранила лицо от моей груди и посмотрела в мои глаза, ее зеленые глаза потихоньку прояснялись и наливались блеском.
— Это правда, что ты сказал последним?
Я в удивлении распахнул свои глаза:
— О чем ты, Алекс?
— О том, что ты собираешься стать каннибалом. Я все слышала, Эйтор, хоть и была без сознания, я всегда слышала тебя, твой голос выводил меня из темноты.
Я прокашлялся. Она все слышала? Так Вихо сказал правду, что она слышит меня! Я думал, это метафора и она просто должна почувствовать мое присутствие. Вот черт! Я столько наговорил… Надеюсь, всего она не упомнит.
— Знаешь что, Эйтор?
— Что?
— Как только мне станет легче, я намерена надрать тебе задницу за твое обещание стать людоедом.
Я счастливо расхохотался, снова крепко прижимая её к себе. Только она, едва выбравшись с того света, будучи при смерти, могла сказать такое, только-только придя в себя. Господи! Как же я ее люблю.
Первое, о чем спросила Алекс, — это где Леон. Я обещал привести его, Алекс настаивала, чтобы я привел его сейчас же. Я сдался, поднялся с кровати, неохотно отпуская ее из объятий. Это был первый раз, когда я так долго держал ее в своих руках, и она не сопротивлялась, не гнала меня. Одна ее рука тоже обвила мою талию, от этого простого, доверчивого прикосновения меня затопило теплом и непривычной для меня нежностью. Когда я надел и зашнуровал свои армейские ботинки, я посмотрел на Алекc. На моем лице появилась улыбка: за эти пару минут она успела уснуть, ее грудь равномерно и глубоко вздымалась, что несомненно меня успокаивало, больше не было того тихого, рваного дыхания. Я нагнулся и прикоснулся к ее приоткрытым теплым губам. Она глубоко вздохнула, но не проснулась. Посмотрев на нее еще немного и удостоверившись, что с ней все в порядке, я вышел из дома на поиски Леона.
Его я обнаружил на улице, на крыльце дома, где их с Викторией поселили. Он смотрел себе в ноги, ни на что вокруг не реагируя. Я приблизился и тихо присел рядом с ним:
— Привет, Лео. У меня для тебя хорошая новость: с Алекс все хорошо, она пришла в себя.
Наконец — реакция: мальчик вскинул голову и посмотрел на меня с надеждой.
— Все хорошо, Леон, правда. — Я потрепал его по плечу. — Наш шаман Вихо поднимет ее на ноги за пару дней. Первым делом, когда она очнулась, она потребовала привести тебя, но едва я собрался, она снова уснула (так и должно быть: с помощью сна она сейчас будет восстанавливать силы). Мы можем прямо сейчас пойти к ней, и ты подождешь у ее постели. Когда она проснется, таким образом, первым, кого она увидит, когда откроет глаза, будешь ты. Это положительно повлияет на ее здоровье: все мысли твоей сестры сейчас только о тебе. Ну что, пойдем?
Леон резво подскочил на ноги и кивнул. Я усмехнулся: как бы он ни скрывал свои эмоции, мальчик очень переживал, он вновь боялся потерять близкого человека. Сейчас его глаза заблестели, в движениях проявлялось нетерпение.
Мы вошли в хижину Вихо, когда шаман выходил, — мы столкнулись в дверях.
— Поздравляю, Текамсех (пантера): твоя женщина выжила и идет на поправку.
При словах «Твоя женщина» глаза Леона округлились, и он посмотрел на меня, а я скривился, когда услышал свое второе имя, которое мне дали в племени.
— Спасибо, Вихо, но Алекс не моя женщина…
Шаман хлопнул меня по плечу, не дав мне договорить, на его старческом, сморщенном лице появилась загадочная улыбка.
— Ну, сынок, пока не твоя, но поверь мудрому старику: скоро вы станете неразделимы.
Я скептически приподнял бровь: я, конечно, собирался бросить все свои силы в бой, чтобы завоевать Алекс, но не думал, что это произойдет так скоро и легко, как утверждает шаман Вихо.
Мы вошли в комнату. Алекс еще спала. Леон стремглав бросился к кровати сестры и встал на колени у ее головы. Он обхватил ее руку своей маленькой ручкой и приложил ее к своей щеке. Крупные слезы покатились по его личику, он тихо всхлипнул, но этого хватило, чтобы Алекс проснулась. Ее глаза вмиг распахнулись, словно она почувствовала присутствие брата: между ними присутствовала крепкая, нерушимая связь. Алекс повернула голову и, увидев своего плачущего брата, попыталась приподняться, но была еще слишком слаба и в попытке снова рухнула на кровать. Я оказался рядом в секунду. Присев на край кровати, я обхватил ее за плечи, приподнял и облокотил спиной на свою грудь, тем самым давая ей опору. Обернувшись и кинув благодарный взгляд на меня, она вернула глаза к Леону и развела руки в сторону, предлагая свои объятия. Мальчик не колеблясь кинулся к ней, она сжала его настолько крепко, насколько могла, и облегченно вздохнула. Он плакал беззвучно, выпуская на волю все свои переживания и боль, Алекс его укачивала в руках и шептала о том, как любит и что никогда больше не оставит его одного так надолго.
Глава 10
Алекс шла на поправку очень быстро. Я все время был рядом; первые пару дней она молча сносила мою заботу, но вот на третий не выдержала. Она уже вполне ходила сама, но все еще быстро уставала и часто присаживалась в самых неожиданных местах. Вот и в тот день она плюхнулась прям на землю у дома, где проживал я. Мы шли туда для определённой цели: Алекс перебиралась в этот дом, я, в свою очередь, должен был перейти к отцу, что меня не очень радовало. Мы уже были практически у самого крыльца, когда она неожиданно для меня села на землю и устало прикрыла глаза. Алекс никогда не жаловалась, все держала в себе — меня это жутко бесило. Неужели нельзя просто сказать: «Я устала, давай передохнем». Нет же! Эта девчонка упрямо двигалась вперед, до тех пор пока ее ноги не подкашивались от бессилия. Я подошел к ней и привстал на одно колено, собираясь взять ее на руки, но она не позволила. Отталкивая мои руки, она буквально взъелась, в ее глазах блеснуло негодование.
— Эйтор, я не немощная и могу передвигаться сама. Просто дай мне пару минут. Я выбилась из сил, но скоро буду в порядке.
Ее чрезмерная самостоятельность тоже взрывала мой мозг, я вспылил:
— Прекрасно! Делай, что хочешь, но, когда упадешь без чувств от изнеможения, не жалуйся. Я тебя предупредил, мисс Я-все-могу-сама!
Я поднялся на ноги и под ее недоуменным взглядом направился в дом, оставляя ее в одиночестве. Все! С меня хватит! Я устал с ней носиться. Чем я мягче и заботливее, тем она сильнее становится ершистой и колючей, не подпуская меня к себе и на миллиметр. Что ж, изменим тактику.
Она зашла следом за мной минут через пять, все еще уставшая и слабая, под ее глазами пролегли легкие тени, которые, к удивлению, совсем не портили ее яркой, красивой внешности. Парни из племени уже стали обращать на нее внимание, и пара собратьев даже умудрились позаигрывать с Алекс во время ее недолгой прогулке по поселению. Я кинул им тогда предупреждающий взгляд; быстро сообразив, что к чему, они немедля отступили, уважительно мне кивнув. Я обошел комнату, собрав свои немногочисленные пожитки, прихватил самурайский меч, что забрал с нашей последней битвы (он мне безумно понравился: превосходное оружие). Я направился к двери, не проронив ни слова. Алекс стояла в центре комнаты и наблюдала за мной, но я не поднимал на нее взгляд: во мне все еще бурлила злость.
Уже у двери я услышал ее голос:
— Эйтор, подожди.
Я обернулся, но все так же избегал ее взгляда. Я знал, что стоит мне только на неё посмотреть — и я снова пропаду, омут ее зеленых глаз вновь затянет меня, я буду готов простить ей все на свете. Святые угодники! Я становился таким слабаком рядом с ней, эта девушка могла вертеть мной, как хотела.
— Эйтор, пожалуйста, подойди. Мне не нравится с тобой разговаривать, когда мы в разных концах комнаты, и мне трудно подойти к тебе самой, я едва держусь на ногах.
Я сбросил меч и рюкзак со своими пожитками на пол у двери, медленно подошел и остановился в шаге от нее. Я молчал в ожидании ее очередной тирады, но она тоже молчала. Не выдержав (я никогда не отличался терпением), я поднял на нее взгляд и встретился с полными решимости глазами Алекс.
— Что ты хотела сказать, Алекс? Я тороплюсь. Здесь рядом есть тренировочная площадка, я хочу успеть наведаться туда до заката и немного потренироваться в управлении мечом.
Алекс сделала шаг ко мне, встав вплотную к моему телу. Я вскинул бровь. На ее пухлых, таких манящих губах появилась улыбка.
— Не совсем сказать, Эйтор, но все же: прости, я часто бываю несносна, такой уж у меня характер, но… Давай так: я просто покажу.
Я ничего не понял, пока Алекс не привстала на цыпочки и, обхватив мою шею одной рукой, не склонила меня к своему лицу. Я еще не успел сложить два плюс два в своей голове, как горячие губы Алекс накрыли мои мягким, нежным поцелуем. Мне не понадобилось много времени, чтобы среагировать. Обхватив ее талию двумя руками, я приподнял ее и перенял инициативу поцелуя. Все в моей голове смешалось, билась лишь одна мысль: Алекс меня поцеловала, сама. Шквал эмоций обрушился на меня, я целовал ее с бешеной страстью, не давая нам обоим вздохнуть; легкие закололо от нехватки кислорода, но я никак не мог остановиться: слишком сладко было целовать ее вот так, по взаимному согласию, без сопротивления с ее стороны. Наконец, вспомнив, что Алекс все еще слаба и я лишаю ее последних сил, я отстранился от нее, разрывая поцелуй, поставил ее на ноги, все еще не разжимая своих рук на ее талии, и прислонился своим лбом к ее. Мы оба тяжело дышали и смотрели в глаза друг другу.
— Только не говори мне, что это была ошибка и все произошло под давлением эмоций… Алекс?
Она отодвинула назад свою голову и вновь мимолетно коснулась моих губ — всего на секунду, но этого хватило, чтобы снова взбудоражить все мои чувства.
— Нет, Эйтор, это был разумный шаг с моей стороны. Я ни о чем не жалею, я этого хотела и все еще хочу, но я совсем без сил и, боюсь, вот-вот упаду без задних ног и усну долгим, глубоким сном.
Я облегченно выдохнул и притянул ее голову к своей груди. Она послушно приложилась к ней щекой, слушая мое учащенное сердцебиение.
— И это значит…? — Я не договорил, давая ей возможность сделать выводы самой.
Она глухо хихикнула в мою грудь:
— Да, Эйтор, я приняла решение. Я хочу быть с тобой.
Непроизвольно я стиснул крепче свои руки вокруг нее, она ойкнула, и я тут же ослабил хватку:
— Прости. Отдохни, Алекс. Я пойду устраиваться в отцовский дом, зайду к тебе позже, хорошо?
Она подняла голову и посмотрела на меня:
— Не уходи, оставайся, ляжешь со мной. Кровать просторная, мы поместимся. Ведь спал же ты рядом со мной во время моей болезни, и еще мы долгое время делили один спальный мешок.
Я уставился на неё в немом шоке, до меня с трудом доходило, что она только что предложила.
— Постой, ты предлагаешь остаться мне здесь на ночь, чтобы просто спать рядом, так?
— Нет, Эйтор, я предлагаю остаться здесь так надолго, как ты захочешь. Но что просто спать рядом — это да, на большее не рассчитывай. Мне будет одиноко здесь одной. Леон не хочет уходить из того домика, где они поселились с Тори, кажется, он привязался к ней. Так что вот… Или ты не хочешь? Может, ты…
Я не удержался более и закрыл ее рот еще одним томительным поцелуем, едва держа себя в руках, чтобы не распалиться сильнее:
— Я останусь здесь, с тобой, так, как ты захочешь, малышка. — Прошептал ей в губы.
— Хорошо. Есть один момент… Ну, у меня нет пижамы или пижамных шорт, а в брюках на постель я ложиться не хочу: все же мы не в лагере находимся и мне не в спальном мешке спать. — Она замолчала на секунду, заливаясь краской смущения и продолжила. — Так вот, к чему я веду: я… ммм… хочу раздеться, то есть снять штаны и максимум в чем спать — это трусики и футболка, но меня вот что интересует: будет ли это для тебя проблемой?
Я сглотнул, в горле образовался ком. Проблема ли для меня, что рядом со мной будет спать практически полуголая Алекс? Да! Черт возьми! Проблема будет мирового масштаба. Но стоят ли мои мучения того, чтобы просто держать каждую ночь Алекс в своих объятиях? Еще раз да! Это стоит всей вселенной.
— Нет проблем, Алекс. Спи хоть в чем мать родила, я тебя не трону, обещаю.
Обещаю?! Лжец! Думаю, я нарушу свое обещание, едва продержавшись с ней неделю.
Алекс облегченно улыбнулась и, освободившись из моих рук, направилась к кровати. Присев на нее, она сняла свои кроссовки, стянула носки, а затем потянулась к пуговице своих штанов. Как бы мне ни хотелось дальше созерцать этот самопроизвольный скромный стриптиз, я благоразумно отвернулся. Не то чтобы я стеснялся, но раздевающаяся при мне Алекс сносила все мои благие намерения к чертовой матери.
— Можешь повернуться, Эйтор, я легла.
Я развернулся и обнаружил Алекс уже лежащей в кровати и укрытой по шею пледом. Я разделся за пять секунд. Алекс стыдливо отвела глаза в сторону, я ухмыльнулся: скромница. Опустившись рядом с ней на кровать, я тут же притянул ее к себе. Она уложила свою голову на мою грудь, а руку поверх моего оголённого живота, отчего мой пресс моментально напрягся, а Алекс не то вздохнула, не то полупростонала. Через минуту она уже глубоко спала, а я не мог уснуть — ну кто сможет, чувствуя теплое, податливое тело любимой девушки рядом с собой? Это будет кошмарная, бессонная ночь. Но вопреки всем своим опасениям я, вконец вымотавшись, уснул.
Так потянулись день за днем. Алекс окончательно поправилась неделю спустя после того, как попросила остаться с ней. Теперь мы спали каждую ночь вместе. Я все никак не мог привыкнуть, что Алекс со мной. И получается, шаман Вихо был прав, как в воду глядел (нет, век буду жить, но никогда не пойму всех этих сверхъестественных шаманских штучек).
Сегодня с утра, едва проснувшись, Алекс решительно настроилась со мной потренироваться, она рвалась в бой. Подскочив с постели, она собралась перелезть через меня, но я ее удержал, обхватывая руками за бедра, и усадил на себя верхом. Она пискнула, но послушно осталась на месте.
— Знаешь, я притворюсь шлагбаумом, и переход через меня будет стоить тебе поцелуя, — мой тон был игривым, мне скорее хотелось ощутить ее губы на своих.
Чем ближе мы становились, тем больше мне ее не хватало, я не мог насладиться ей. Даже десять минут вдали от нее мне казались вечностью, поэтому я везде таскался за ней, а когда дела были у меня, я бесцеремонно брал ее с собой. Мы были неразлучны. Тори смотрела на нас с улыбкой, она радовалась за нас; отец не лез в мои дела, да и общались мы редко и только по делу. Хотя он тянулся ко мне, но я обрывал все его попытки сблизиться на корню. Алекс же, напротив, сдружилась с отцом, и они часто вместе гуляли по поселению, о чем-то беседуя. Наконец, нарушив ход моих мыслей, Алекс склонилась ко мне. Ее волосы рассыпались по плечам и соприкасались кончиками с моим лицом. Остановившись в миллиметре от моих губ, она дразняще улыбнулась.