В ответ женщина вручила «Ее Высочеству» какой-то сверток, приказала немедля надеть хламиду и сандалии, а затем следовать к Храму.
– А что насчет завтрака?
Служанка сообщила, что император посоветовал не кормить утром принцессу «для улучшения цвета лица», и степенно вышла с тем же недовольным видом.
Лин развернула сверток и поняла, что имел в виду «папочка», бросая странные угрозы.
Хламида оказалась белоснежным широким халатом. К ней прилагалась записка – вырванный откуда-то кусок рукописного текста: «…паломники подходят к Озеру Очищения в белых одеждах, сотканных изо льна, выросшего в Год Жизни, что символизирует их готовность оставить позади все мирское и приобщиться к храмовым таинствам. По очереди они приближаются к воде: мужчины справа, женщины слева. Достигнув кромки воды, паломники сбрасывают одежду, дабы не осквернять священное озеро творением рук человеческих, и медленно идут к противоположному берегу, где слуги…», на обратной стороне приписка: «Меня не интересует, как нравы твоего мира соотносятся с нашими обрядами. Имея наглость угрожать императору, будь готова к последствиям. Учти: Грайт очень суеверен, его устроит лишь истинное чудо. И не стоило безродной девке грубить эльфу, он мог повлиять на твою судьбу…» – вот так, коротко и по сути.
Грубить? Ах, это… В день прибытия Дисон неосторожно надумал сравнить особые приметы принцессы и ее собственные. Лин его попросту послала – «в баню». Непривыкший к подобным идиомам эльф смутился и начал осторожно принюхиваться к себе. Услышав, что баня – вежливый эквивалент более популярного «адреса», он чему-то жутко обрадовался и больше с дурацкими предложениями не приходил.
А император, выходит, так хотел реванша, что об особых приметах даже не подумал. Конечно, он же пожелал копию принцессы! «Девушку, похожую на принцессу», если точнее. И ничего, что двойник получился совсем не таким, как планировалось! Высокородный осел! Да в любом случае паломническим фанатизмом Лин не страдала, поэтому изображать добропорядочную и законопослушную деву не собиралась. В конце концов, она соглашалась играть роль Ее Высочества, а не устраивать бесплатный стриптиз для толпы напыщенных идиотов.
Чудо им надо, видите ли, причем настоящее! Единственное, что могла предложить Лин, – истинное дуракаваляние. Практика есть, а чудеса, как она заметила, иногда прилагаются. Ха! Ну, «папа», сам напросился. И отвечать за поступки «дорогой дочурки» будешь именно ты, ведь что взять с девицы? Заупрямилась, закапризничала – и готова проблема!
Натянув самую тонкую одежду, нашедшуюся в гардеробе, и закутавшись в хламиду, Лин решительно ступила на крыльцо, где ждали хранители. На каждом из них тоже было напялено нечто белое, бесформенное и объемное.
Поздоровалась.
Они хмуро ответили.
Интересно, сколько древних книг испортил Малдраб, дабы проинформировать всех заинтересованных? Лин уже поняла, что о возрасте манускриптов можно судить не только по коже редкого зверя, используемой на переплет, но и по тому, вручную написан текст или же напечатан на довольно-таки давно изобретенном печатном станке.
– Что, кто-то умер?
Парни вразнобой замотали головами, однако даже Марк воздержался от замечаний.
– А почему такие похоронные лица?
Они явно не понимали ее настроения. Странно, им-то какое дело до заморочек императора? Или они расстроились из-за собственных нелепых одеяний?..
Загадка разрешилась неожиданно, и, главное, обнадеживающе.
– Я придумал, как старому козлу пообломать рога! – начал гвардеец. – Предков он вспомнил, урод всевластный! Не переживай, хорошо?
– А с чего мне переживать? Это всего лишь обряд, и мой долг послушной дочери требует беспрекословно исполнять веления моего властительного отца.
Вместо того, чтобы порадоваться и успокоится, оба хранителя уставились на нее с подозрением. Марк догадался первым. Бесцеремонно распахнул дурацкий халат, который Лин предусмотрительно придерживала у горла, и повернулся к метаморфу.
– Ты только посмотри! Проклятье, я мог выиграть двойное жалование!
Тот посмотрел. На черные, подкачанные (на всякий случай) штаны и светло-голубую рубашку из настолько тонкой ткани, что под ними угадывалось нижнее белье.
– Насмотрелись? – Лин снова закуталась в хламиду. – Марк, кто тот ненормальный, с кем ты хотел спорить?
– А, это Дисон с Крезином заключили пари на сотню золотов, и меня звали. Эльф утверждал, что ты придумаешь чудо, а советник был за скандал. Поделишься планами? Еще есть время сделать ставки!
– В планах – импровизация, поэтому лучше не рискуй. У меня есть небольшая просьба. Вы там будете с оружием?
– Разумеется. – Гвардеец продемонстрировал спрятанный в складках одеяния короткий меч. – А что?
– Сможешь уронить его как можно громче, когда… Хм, даже не знаю. Пожалуй, когда принц окажется в центре внимания!
Марк рассмеялся:
– Полагаешь, он испугается и… Не-а, он все-таки воин, а не слабонервная барышня.
– Вот именно! Барышня там будет другая. Страшно пугливая и психованная. И она потом жутко на тебя заорет, станет называть разными нехорошими словами! Возможно, с кулаками накинется, но ведь ты не обидишься, правда? – подмигнула Лин.
– Я? Я не обидчивый. Так, в глаз дам и успокоюсь. А почему бы не поручить сие ответственное задание нашему юному другу? Его растерянность перед кучей народа будет менее подозрительной.
Она задумалась. Идея с легкой заварушкой пришла ей в голову только сейчас, и то, что именно Марк станет соучастником, как бы само собой подразумевалось. А метаморф… При всех достоинствах он имел один весомый недостаток – чувства и намерения отражались на его лице чересчур явно. К тому же неизвестно, что он думал по этому поводу.
– Да, у меня лучше получится, – поделился своим мнением Кари, – отличная мысль!
Лин вздохнула. Мысль, может, и отличная, однако…
– Кари, не обижайся, но у тебя лицо – как открытая книга. Все сразу же догадаются.
– Я не просто уроню меч, а с силой толкну его к земле. Грохот гарантирую, – настаивал метаморф.
Она немного поколебалась и согласилась.
– Помни, как только все переводят взгляд на Геданиота…
– Не беспокойся, детка, – успокоил ее Марк, – если малыш оплошает, так и быть, я грохну… чем-нибудь.
– Идем, грохальник. – Лин неторопливо направилась к храму. – Император, наверно, уже закипает.
***
Малдраб Четвертый действительно напоминал кипящий чайник, с которого вот-вот сорвет крышку (а то и всю крышу). Но причиной его волнения была отнюдь не задержка двойника.
Император уже горько сожалел о том, что вчера поддался ярости и не прислушался к умным советам. А вдруг сумасшедшая девчонка распсихуется и наплюет на все договоренности? Или в ее мире царят настолько строгие нравы, что теперь ей остается только утопиться? Впрочем… Учитывая ее поведение – вряд ли! Скорее, она устроит такое представление, что камень на шею понадобиться ему самому.
Как бы там ни было, использовать обряд, о котором никто и не помнил до вчерашнего дня (кроме храмового настоятеля, за бутылкой вина начавшего ностальгировать по давним временам), оказалось попросту нерационально.
А ведь советники убеждали, даже просили сменить гнев на милость, но Малдраб остался неумолим… И упрям… Или выглядел таковым.
Как глупо. Как подло. Как мелочно и недостойно.
Император знал, что в раздражении способен наделать глупостей. А также он знал, что верные советники всегда его остановят и не дадут совершить непоправимого.
Если успеют.
И если захотят.
Так почему же они так неубедительно возражали? Для кого это испытание на самом деле?..
***
Народа вокруг храма собралось немало, однако величественные колонны служили границей для толпы и место под сенью навесной крыши принадлежало исключительно Их Высочествам да хранителям.
Вчера здесь не зря носились строители – сейчас берега целебного озера были оснащены четырьмя небольшими настилами (по два на каждой стороне). Противоположные настилы сообщались с помощью мостиков, немного опущенных в воду. Очень удобно – осторожно спускаешься по сходням и величаво шествуешь к другому берегу, держась за поручни и не опасаясь, что в один прекрасный момент зацепишься за невидимый камешек и булькнешь под воду.
Настоящая принцесса, несомненно, обрадовалась бы такой предусмотрительности, а для Лин подобное сооружение означало конец какому-никакому, но все же наспех обдуманному по пути сюда плану. Устроить суматоху с падением, утоплением и чудесным спасением, обзавестись патологической боязнью воды и в дальнейшем хлопаться в обморок от одного лишь воспоминания о чем-то, глубже лужи, – и добрый «папа» ни за что не позволит мучить «дитятко». А очищение – была же там, очистилась, разве нет? Жаль, теперь срочно надо придумывать нечто новое, ведь чтобы изобразить внезапную неуклюжесть, придется перелезать удобнейший парапет, а это на случайность ну никак не тянет.
Интересно, храмовники сами решили упростить жизнь принцессы или им высочайше намекнули? Вряд ли! Плести такие интриги император не станет. Не в его характере. Зачем придумывать мелкие пакости? Со старым обрядом отвел душу – и жди себе, когда можно будет безопасно заменить двойника настоящей дочерью, параллельно обдумывая наказание для своевольной девки.
В том, что их с Марком и ребенком отправят в деревню, как было обещано вначале, Лин не то чтобы сомневалась… Нет, она знала, что не пробудет на свободе дольше часа после отставки за дальнейшей ненадобностью. И гвардеец не проживет ни одной лишней минуты. В отличие от безвестной рабыни, которую легко обезобразить до неузнаваемости и приспособить для самых разных целей, его слово имело вес и цену. Даже обвиняй его в государственной измене – если Марк начнет говорить, к нему прислушаются. Может, насчет подмены и не поверят, но уверенность в нечистой игре останется и существенно ухудшит невеселую ситуацию в стране. Нет человека – нет проблемы…
Длинные тени от колонн пересекали Озеро. Берег был слишком пологий и настил немного выдавался над водой. Подойдя к сходням, Лин оглянулась. Хранители стояли в шаге позади – ожидали импровизацию. Зрители вытянулись, как по струнке, вокруг разлилось напряжение…
А впереди, на противоположном берегу, – Его Величество с полотенцем в руках. Или с простыней… Да какая разница?! И он явно недоволен. Вероятно, не ждал смирения «дочурки», хотел насладиться ее ломанием. Или, наоборот, совесть замучила, жалеет… И эти, за спиной, тоже сочувствуют…
«А ну вас!» – почему-то мысль о чужой жалости привела Лин в ярость.
Вперив взгляд в императора и надеясь, что он смотрит ей в глаза (проклятая близорукость… хоть бы в этот миг увидеть его замешательство!), Лин сделала шаг и оказалась у черты. Встряхнула головой, словно прогоняя ненавистные сомнения. Усмехнулась про себя, представляя, что сейчас подумают зрители. Прогнала подлую мыслишку о том, как потом оправдаться перед Гартоном. Повернулась направо, взглянула на «суженого».
Злые языки поговаривали, мол, принц умом отнюдь не в батюшку пошел, а, стало быть, грешила покойная королева и в законности престолонаследования можно усомниться. Также ходили слухи о его буйном нраве и слабом терпении. И все. О том, что фигурой и лицом Геданиот – вылитый король Грайт лет тридцать назад, умалчивалось. Похоже, уравновешивающим достоинством это не считали. Да и вообще информации о потенциальном женихе было на удивление мало. Словно засекретили его… для всей страны сразу, или как? Странно, ведь сплетни чаще всего разносят женщины, а для них такой красавчик – что собаке кость: не бросят, пока подчистую не обглодают.
Заметив, что стал объектом пристального внимания, принц степенно повернулся в анфас, картинно поправил вьющиеся золотистые (любая красавица удавилась бы за такие) волосы, подарил белоснежную улыбку и подмигнул. Поразившись столь радушной встрече, Лин неуверенно улыбнулась в ответ и продолжила изучение.
Гартонцы славились могучей мускулатурой, гордясь шириной плеч наравне с воинскими умениями. В этом плане Геданиот явно не оказался бы последним. Его фигура почти не отличалась от фигуры Кари, разве что метаморф был немного повыше. Если б не светлые волосы, то издали разница не заметна. Да, гартонский принц точно не мог страдать от отсутствия женского внимания. Крохотное количество сплетен о нем не только удивляло, но и настораживало.
Тут до Лин наконец дошло, что она рассматривает подробности гартонской анатомии из-за отсутствия на Геданиоте хламиды. Когда он успел? Вроде взгляд не отводила, а тут бац – на тебе, любуйся. Милая же улыбка, похоже, является приглашением составить компанию.
«Ага, прям разбежалась!» – того, что случилось потом, никто не ожидал.
Девушка мимолетом посмотрела на синюю полосу, разделявшую озеро. Вот оно, самое простое и быстрое решение проблемы. И месть, кстати. Прыгнуть туда, посвятив себя богине… Паника, крики… Грайт в ярости, Малдраб в… в нехорошей ситуации. Эх, знать бы, что там, в глубине!
Пока Лин размышляла над дальнейшими действиями, Кари решил, что пришло время подбодрить публику. Меч выскользнул из его ладони и глухо ударился о доски. Никто не заподозрил бы его в нарочитости, если б от «случайного» падения не подломилась левая опора мостика.
Вся конструкция угрожающе склонилась вбок, и Лин, дабы удержать хоть какое-то равновесие, схватилась за правый поручень. Он масляно блестел – то ли от смолы, то ли брызги налетели. Но откуда здесь брызги? Ветра нет, дождя тоже, росы нигде не видно. Девушка успела подумать, что могли бы и получше подготовиться, вдруг где-то еще и занозы сидят в ожидании? А потом…
По телу прошла волна боли, судорогой свело, казалось, все мускулы одновременно. Она навалилась на поручень, и он начал рушиться в воду… Прямо на прикрытые водорослями острые колья какой-то старой конструкции.
Лин представила, как повисает на них, словно наколотая бабочка, трепыхается в луже собственной крови, будто в красном вине… И пожалела, что не страдает отсутствием фантазии. Затем боль на миг ушла, чего ей хватило, чтобы оттолкнуться изо всех сил и провалиться в синеву, потянув за собой Кари, который почти успел поймать ее над водой. Как Марк ласточкой нырнул за ними, а толпа, невзирая на запреты, вплотную окружила Озеро, девушка уже не видела.
ГЛАВА 7. О жизни и играх
Жить вредно. От этого умирают.
Станислав Ежи Лец
Лин медленно опускалась вниз и размышляла о смерти. Нет, света в конце тоннеля она пока не видела, да и этот спокойный плавный полет никак не ассоциировался с агонией.
Раньше ей казалось, что здесь находится какой-то газ, удивительно плотный и разрушающий ткани. Но это больше походило на лучи, пронизывавшие все вокруг, и человеческое тело в том числе.
Лин попыталось повернуться. Безрезультатно, только сдвинулась немного в сторону.
Чувствуя себя космонавтом в невесомости (подобные выражения, приходившие на ум, уже не заставляли мучительно вспоминать их значение), она решила думать о чем-то позитивном. Не получалось. В голову лезла разная чушь вроде того, что если падать долго-долго, то можно умереть от жажды и голода. И что яд, которым был смазан поручень, наверняка продолжает действовать, поэтому вышеперечисленные неприятности ей, пожалуй, не грозят…
До этого Лин полагала, будто такие сильные и мгновенные отравы, всасывавшиеся через кожу, существовали лишь в воображении авторов детективов. Столкнуться с чем-то подобным в мире, где не создали даже парового двигателя, она точно не рассчитывала. А ведь кто-то пытался отправить ее на тот свет! Но как? Неужели никто из жрецов ночью не дежурил у святыни?
Выводы получались неутешительные.
Во-первых, есть некто, кому смерть принцессы срочно необходима. Во-вторых, этот «некто» настолько могущественен и благонадежен, что может позволить себе провести время перед важнейшим международным обрядом на Озере Очищения и не навлечь подозрения. В-третьих, если парни не отпрыгнули назад (в чем Лин сомневалась), а бросились ее спасать (с них станется!), то две невинные души она должна записать на свой счет.
Девушка посмотрела вверх. В первый миг показалось, будто над ней парят два белоснежных ангела – один выше, другой ниже. Но тот, что находился выше, зачем-то опускался головой вниз, а другой носил знакомые кожаные башмаки