– Нравится? – хмыкнул Дьян. – Может, сам женишься на владетельнице?
– Дочь во внешности матери уступает. Хотя у неё необычное, запоминающееся лицо. Может быть, это даже лучше красоты, – продолжал Джелвер задумчиво. – А жаль всё же. Была бы она сестрой императора. Или княжной Каста. Не обрядовой княжной, а настоящей, то есть дочерью князя. Кстати, в соседней Винете дочери князей, подвластных королю, и составляют его Круг, по одной от каждого семейства. Да, о чём я… И подавно, конечно, ей не следовало бы быть дочерью Каюба. Об этом забыть сложнее всего.
– Так, о чем ты? Что-то не пойму, – буркнул Дьян.
Джелвер опять перешёл на соддийский:
«Я о том, что проще и лучше тебе было бы жениться на ней самому. Самому стать владетелем Шайтакана и распоряжаться там. Третьим браком ты можешь взять любую женщину. Дома это приняли бы. Всё случается в первый раз. Если, например, на семь лет, и оговорены условия развода, для титулованных семейств Итсваны это обычное дело. У тебя было бы семь лет, чтобы решить насчет дальнейшего. Если бы не Каюб был её отцом…»
Каюб. Имя, ненавистное всей Содде. Мало какой из магов может похвастать тем же. Но так ли это важно для договорного брака, заключённого в государственных интересах?
Никогда ещё Содда и Итсвана не заключали договорных браков между правящими семьями. Между неправящими – дело иное, это было, да, хоть и давно. Несколько знатных именьских родов и не подозревают теперь, что имеют среди предков крылатых драконов… содийцев, то есть. Драконьей сути, конечно, у них давно не осталось, кроме, может, самого малого, что воспринимается другими как семейная странность.
Главного Джелвер не сказал прямо, лишь намекнул. То, что знатность девушки не дотягивает до достаточной – пустяк. Куда серьёзней, что от руки Каюба погибла княгиня Аола. Мама. Отец Кантаны отнял жизнь княгини Аолы.
Да, Каюб не знал, что белая драконица – не зверь, а княгиня соддийцев. И мама была очень слаба, она уже умирала. Ардай потом рассказал и показал, как было дело. И это известно всей Содде. Джелвер прав, немыслимо сделать эту девушку княгиней Дьянной, даже на время. Хотя лично она ни в чем не повинна перед родом Дьянов. И Шайтакан, опять же…
Дьян не сомневался, что Шайтакан – это очень важно. Может быть, потом он не простит себе, если упустит Шайтакан.
А ещё есть особые свойства его короны. Как она примет брак, в котором супругов разделяет такая смерть? Никогда ещё Дьян, надевший корону, не терял на неё прав из-за такого…
Но ведь не факт, что он их потеряет.
«Представь, что Шайтакан наша добыча, – сказал Дьян, – и девушка тоже. К чему обязывает соддийца брак, заключённый по итсванским законам?»
А мама… Она как раз не осуждала бы.
Джелвер не стал ему отвечать.
Церемонию назначили на полдень. Накануне соддийцев предупредили, что будет малая церемония, «для ближних». Это всех устраивало как нельзя лучше, Дьян вообще предпочел бы «только для родственников и полномочных лиц»…
В тронном зале собралось человек пятьсот. Гости стояли вдоль стен, император сидел на троне, чуть ниже которого на высоких резных стульях разместилось его многочисленное семейство. Соддийцы встали возле дальней стены.
«Позволь спросить, князь, мы сразу улетим и увезем мою жену?» – сунулся к Дьяну жених.
«Нет. Ей вообще нечего делать в Содде», – отрезал князь, и парень недоуменно замолчал.
«Вряд ли свадьба состоится сегодня, – встрял Джелвер, – если девушка её не захочет. Вероятно, защита от принуждения изначально встроена в кровную привязку к земле. Я тут разузнал немного. Император правильно советовал обождать. Разве только…»
«Думаешь, её обработали магически?»
«Вряд ли магически. Возможно, ей угрожали. Этого тоже может хватить, чтобы она искренне захотела брака».
На середину зала вышел маг, поклонился императору, потом князю. По его знаку принесли и поставили возле мага стол. Младший князь Каста тоже приблизился, у него в руках была чаша с водой и маленькая шкатулка, следом вышагивал императорский законник, и торжественно, на подушке, нес ритуальный меч Каста.
«Что это будет?» – спросил Дьян.
Джелвер пожал плечами.
«Меч для брачной церемонии. Остальное увидим».
Откуда-то из-за трона появились несколько женщин, лира Вела и лира Кайра шли впереди, за ними, среди нарядных придворных лир – Кантана. Императорский распорядитель уже махал руками, предлагая и соддийцам приблизиться.
Дьян и Джелвер двинулись к столу, за ними – жених, по обе стороны от которого пошли Ардай и Эверет. Джелвер выступал как маг со стороны соддийцев, должен был наблюдать за магической правильностью церемонии.
«Рассчитываешь невесте понравиться с такой рожей? – посмеиваясь, сказал Ардай жениху, – улыбнулся бы хоть, что ли».
Тот хмыкнул и показал зубы.
«Нет, не улыбайся, – посоветовал Ардай, – хуже стало».
«Эй, там, прекратить шуточки!» – велел Джелвер.
Вот он, стол. В чаше вода, она казалась серебристой. Императорский маг провёл руками над всеми предметами на столе, потом то же сделал Джелвер, жениха и невесту пропустили вперед и задали им обычные вопросы о согласии на брак. Да, они были согласны. Бледная невеста кусала губы.
Кастанский младший князь вынул из шкатулки полосу цветного шёлка и принялся связывать ею руки жениха и невесты, но завязанные им узлы всякий раз развязывались, и шелк падал на стол рядом с чашей.
– Это значит, что обряд не может состояться, – сказал младший князь. – В другой раз. Или с другим человеком.
А Дьян подумал, что мать девушки, сейчас тоже бледная и взволнованная, когда-то позволила связать свою руку с рукой Каюба. И, видимо, получилось сразу.
Джелвер шагнул к столу, взял упавший шёлк и сам перевязал им руки Кантаны и Зака, затянул прочный узел – он умел. И снова шёлк развязался и упал.
Обе женщины, мать и тётка, совершенно точно были недовольны, лика Кайра смотрела горестно, лира Вела – гневно. Без сомнения, обеим чем-то пригрозили. По залу прокатилась волна ропота, который нарастал. Что ж, представление удалось.
А Дьян… он вспомнил, что ему необходим Шайтакан. И чтобы надёжно. Это жилище древнего дракона может оказаться чем-то важным, настолько важным, что давно стоило отбросить все сомнения…
– Я изменил свое решение, – сказал он младшему князю, – теперь я прошу руки этой девушки для себя. Она станет моей женой.
Кантана подняла голову и посмотрела на него, видимо, решив, что ослышалась. Тупое равнодушие на её лице сменилось удивлением, и, вдруг – самым настоящим ужасом, она замотала головой:
– Нет. Пожалуйста, нет!
Князь обошёл стол, поймал девушку в объятия, стиснул, крепко взял за запястье, и протянул обе их руки кастанцу:
– Давай, завязывай свой платочек.
Девушка пробовала трепыхаться в его руках, но куда слабее, чем накануне ночью, когда ею двигала чужая магия.
Кастанец недовольно вскинул подбородок:
– Я не услышал согласие девушки!
– Она пришла сюда! – рявкнул Дьян, – значит, её согласие уже дано!
– Продолжай, младший князь Каста! – крикнул со своего места император.
Похоже, он даже не возражал против того, что с ним забыли посоветоваться. И младший князь послушно обмотал шёлком их руки и завязал узел, рука князя продолжала сжимать запястье Кантаны.
И узел не развязался. И когда князь разжал пальцы, переставая удерживать руку девушки – не развязался.
– Начинаем свадебную церемонию! – громко и как-то излишне радостно объявил законник.
Младший князь, ещё косясь на Дьяна, взял меч за ножны и поднял перед ними гардой вверх. И их связанные руки легли на гарду с двух сторон – для этого пришлось немного подвинуть шелк. А законник начал ритуальную речь, которую твердил уже тысячи раз и не мог ошибиться…
Потом помощник законника проколол им ладони маленьким острым кинжалом, чтобы немного крови обоих стекло в чашу с вином, они выпили вино поровну.
Теперь брак, обратного хода которому нет, был заключён. Разве только развод через семь лет.
Ему, Дьяну, необходим Шайтакан? Да ладно…
Он просто хотел эту девушку.
Их крови в вине было совсем немного, а Кантане почему-то показалось, что вина там и нет, только кровь, настолько ясно она ощутила её вкус. Конечно, это неправильно. Несколько капель крови даже вкуса вина изменить не могли бы. Но во время брачной церемонии всё не так, как обычно.
К этому времени Катана уже приняла невероятное происходящее, и успокоилась… точнее, осознала, что сопротивляться не стоит. Она застыла изнутри, видела всё как сквозь безмятежно-гладкую толщу воды.
Законник зачитал длинный перечень имен – семь поколений её предков, по нисходящей. Среди последних несколько раз мелькнули княжеские титулы. Да, её прапрадеды с маминой стороны были знатнее её родителей. Предков соддийского князя законник не перечислял, просто сказал: «Князь Леман Дьян, сын Аолы Дьянны и Лера Андовура». И Кантана невольно отметила про себя, что её муж носит имя матери, а не отца. Он незаконнорожденный?..
Скорее, просто его отец менее знатен, чем мать, и он наследует матери, которая Дьянна, то есть княжеского рода. Так или иначе, это всё не имеет никакого значения.
Всё закончилось. Соддийский маг развязал шелковую ткань, освободив им руки, их развели в разные стороны. Кантану обступили придворные лиры и ленны. Яркие шелка, платки, блеск драгоценностей, незнакомые лица, изысканные ароматы, которые сплелись теперь в удушающую какофонию запахов. Мама беззвучно плакала, ладонями вытирая слезы со щёк. Тетя Вела улыбалась, как объевшаяся сливок кошка.
– Поздравляю, моя дорогая. Ты теперь княгиня горных колдунов! Разве можно было такое предположить? Мой брат был бы счастлив.
Кантана что-то в этом сомневалась.
Какая-то девочка дернула за её девичье ожерелье, заранее подрезанное, и темно-зеленые бусины из граненого хрусталя градом посыпались на пол. Девочки, и взрослые ленны тоже, со смехом кинулись подбирать. Такие бусины, с чужих свадеб, хранят на счастье в шкатулках с украшениями, а девочки, ещё не доросшие до настоящего ожерелья, носят их на шее или на запястьях.
Тетя Вела быстро подняла одну бусину:
–Это нашей малышке.
Сестренке, то есть. Эйль.
Когда-то Кантана обещала Эйль, что только она разорвет её ожерелье. А вышло так, что ни её, ни брата даже не привезли на свадьбу. Брат, наверное, будет очень смешно сердиться, он ведь считает себя главным в семье, именем Каюбом. Кантана всегда над этим подшучивала, он обижался…
Когда она теперь увидит их, интересно? Когда сможет побывать дома?
Принесли обитый бархатом табурет на гнутых ножках, Кантану усадили, подали на серебряном блюде гребень и все нужные мелочи вроде заколок и шпилек, и шелковый платок – теперь Кантана не будет ходить с непокрытой головой.
– Принимайся за дело, Кайра, – весело сказала тетя Вела, – или тебе помочь? Это радостная работа, помощники найдутся, – вокруг весело загомонили в знак согласия.
Мама, продолжая всхлипывать, сняла с Кантаны старинный, усыпанный цветными камешками серебряный девичий венец и начала расплетать её косу, и отступила, тут же чьи-то ещё руки, куда более небрежные, взялись за волосы. Девушки менялись, толкаясь и споря, расплетали, расчесывали, передавая друг другу гребень, смеялись, твердили принятые на свадьбах пожелания богатства и любви, и множества детей, конечно. Расчесывать невесту – значит приблизить собственную свадьбу, такая вот примета.
Тетя Вела встала на страже, следила, чтобы девушки действовали осторожно. Всё равно, Кантана морщилась иногда из-за чьих-нибудь небрежных рук, кусала губы, с досадой думала – ну и пусть! Хоть всё повыдергивают – что за беда? Теперь её волосы всегда будут под платком.
Потом настал черед мамы уложить ей волосы в узел и закрепить его позолоченными шпильками, и повязать платок, по последней здешней моде – открыв немного волосы надо лбом. Поверх платка она приколола тонкую диадему с изумрудами и мелкими алмазами, так, чтобы сияющие подвески легли на лоб. Старинная диадема, когда-то Кантана разглядывала её с восторгом, роясь в шкатулке с драгоценностями…
– Это ожерелье от твоего супруга, девочка моя, – из поданной какой-то лирой шкатулки мать достала длинную нить зелёных с золотистым оттенком бус, между которыми попадались серебристые, сверкающие.
– Какая красота! – ахнула тетя Вела, и восхищалась она искренне.
В семье отца любили драгоценности.
– Твой супруг так щедр, моя дорогая.
А Кантана подумала, что щедрость супруга ни при чём, ведь ожерелье приготовили заранее, как бы от парня, который поначалу намеревался жениться на ней.
С ним обряд не получился, а с князем получился сразу. И ниберийка объяснила, почему – ещё там, в башне. Получается, она искренне желает выйти замуж за соддийского князя.
Почему же тогда ей страстно хочется убежать и спрятаться, чтобы не нашли?..
– Девочка моя, – быстро сказала мама, нагнувшись и целуя её в щеку, – маг Вейр будет с тобой, слушайся его, доверяйся ему. Ты не останешься одна среди чужих. Я его знаю, он всегда был добрый и честный, он… обещай мне, что будешь обращаться к нему со всеми вопросами.
– Хорошо, мама, – кивнула Кантана.
Ей не хотелось думать сейчас над серьезностью подобных слов.
– Вейр? Это тот маг из Каста? – приподняла бровь тетя Вела. – Твой друг детства, да, дорогая Кайра?
– Да, Вела. И это при том, что у меня было немного друзей.
– Конечно-конечно. Замечательно, когда рядом с тобой друзья, достойные доверия, – закивала тётя. – А для кого же из Вейров Кантану просили в жёны два года тому назад?
– Что? – обернувшись, удивлённо переспросила мама, – в жены два года назад?..
– Брат тебе не сказал? Да, он сразу отказал. Вот и решил, что это не стоит твоего беспокойства. Хотя письмо было от кастанского князя. Можно спросить у твоего друга, наверное, он знает.
– Конечно, – согласилась мама.
Её муж мог говорить о пустяках, до которых ей попросту не было дела. Но о брачном предложении для дочери он промолчал как о пустяке.
– Надо же! – улыбалась тетя, – кажется, недавно она была хорошенькой маленькой девочкой, правда, Кайра? А теперь мы выдаём её замуж, да ещё за князя. Ну, у нас осталось самое приятное – поздравления, подарки. Посмотри, Кайра, как ей идёт платок, и эти зеленые камни…
Потом было долгое свадебное застолье. Поздравления, в том числе от императора. Подарок в ларце, врученный императрицей Игиленией: два поясных ножа с серебряными рукоятями в виде голов драконов, глаза которых горели ярко-синим сапфиром, два женских браслета, затейливых, ажурных, усыпанных такими же сапфирами.
Её муж, соддийский князь, поблагодарил со всем положенным по обычаю многословием, потом взглянул на своего мага, Джелвера, и тот ему еле заметно кивнул. Только тогда он сунул ножи за пояс, взял из ларца браслеты, повернулся к ней…
– Руки, княгиня! – шепнула какая-то придворная лира, потому что сама Кантана стояла, как замороженная, и смотрела на князя.
Она протянула руки, он защелкнул на её запястьях сапфировые браслеты.
Сапфиры и изумруды не носят вместе! Рубины, гранаты, многое другое оттеняет и сапфиры, и изумруды, но вместе их надевать не следует. Так говорила её бабушка из Каста. А почему, интересно?..
Ей теперь придется носить?
Изумруды – её камни. Их семейные украшения, те, которые получила в наследство мама, усыпаны изумрудами разных размеров и оттенков, иногда вперемешку с рубинами, гранатами и крошечными гранёными алмазами. Они очень подходят к их зеленоватым глазам. Но сапфиров там нет. А глаза её мужа сверкают синим не хуже самых лучших сапфиров. Потому, наверное, и сделали им такой свадебный подарок.
Сапфиры и изумруды не должны быть вместе. А им – придётся.
Было ещё много-много других поздравлений и подарков, всяких, потом долгий пир, со здравицами и обычными свадебными пожеланиями – жить долго, вырастить много детей, и да пусть им Провидение благоволит…