— Что нужно? — глухо спросил он Стрелка.
— Да ты никак пьян, — удивился тот, усаживаясь за стол. — Все еще звезды обмываешь?
Воронин скривился, как от зубной боли. Нащупал пачку на столе, достал сигарету. Прикурил, и спросил, выпуская дым:
— Давай ближе к делу. Что хотел?
— Ближе, так ближе, — согласился Стрелок, — я по поводу операции. Освободи Доктора от участия. Он уже слишком стар для сражений.
— Все? — Воронин смотрел на Стрелка почти с нескрываемой злостью.
— Не все, — Стрелок, не смущаясь, смотрел ему прямо в глаза. — Еще у вас в подвале сидит сталкер по прозвищу Бес. Отдай его мне и можешь рассчитывать на мою группу, как на самого себя. Выполню любую задачу. Кстати, что там за разведка из ветеранов? Они уже ушли?
Воронин долго молчал, сверля глазами Стрелка. Наконец, раздавив в пепельнице окурок, сказал:
— Ладно, тебе скажу. Только не думаю, что тебе это понравится. Но это дело твое. Если ты думаешь, что мои звезды прибавили мне власти, то ты ошибаешься. До прилета федералов я был здесь царь и бог, теперь я никто. Бал здесь правит майор Петровский. Он решает все. Я могу лишь озвучить тебе его решения. Первое — в операции принимают участие лишь добровольцы, это официальная установка. Но у Петровского есть право вершить здесь военно-полевой суд. Он может расстрелять любого, назвав его дезертиром. Проверять его никто не будет. Тем более, есть еще и неофициальные установки. Согласно им, в операции должно погибнуть максимальное количество сталкеров. Военные, в основном, должны выполнять функцию заградотрядов. Здесь нет ни одного срочника, только контрабасы. Они не хотят проливать свою кровь, поэтому без тени сомнения будут проливать чужую. Приказ Петровского — в операции участвуют все сталкеры! С отказниками поступят, как с деповцами.
— Это как? — спросил внимательно слушавший Стрелок.
— А так. Сегодня утром Депо закрыли. Взяли теплыми на заре больше шестидесяти человек и ликвидировали. Поэтому в операции участвуют все. Думаю, на первый вопрос я тебе ответил. Теперь второй. Беса брал не я, а федералы. Он в розыске, ты должен об этом знать. Ему шьют убийство военного сталкера, а значит, жить ему осталось до возвращения Петровского.
— А где он?
— Пропала связь с батальоном охраны на Радаре. Сейчас вертолет заправят, и он лично улетит туда, проверить, в чем там дело. А по возвращении будет суд и все вытекающие последствия. Твоему Бесу уже могилу выкопали.
— Послушай, Воронин, — начал Стрелок, но генерал властно его оборвал.
— Нет, это ты послушай! Сколько раз я вам всем повторял — не связывайтесь с военными сталкерами! А если уж связались — не оставляйте свидетелей! Твой Бес нарушил оба правила, и я ничем не могу помочь. Так что будем считать, что на второй вопрос я тебе тоже ответил.
Воронин замолчал, тяжело дыша. Руки его мелко подрагивали.
— Ну, а со старожилами что? — Стрелок бесцеремонно достал сигарету из пачки на столе сигарету. — Давай все до конца.
— До конца? — Воронин нехорошо оскалился, — что ж, в самую точку. Нет больше твоих ветеранов.
— В каком смысле?
— А в прямом. На, почитай, — Воронин подал Стрелку листок бумаги формата А4.
Стрелок взял его в руки и побежал по нему глазами.
…Совершенно секретно…..майору Петровскому…..по последним данным исследований…..Пребывание в Зоне отчуждения больше трех лет….. необратимые изменения ДНК…..и вызывает…..не контролируемые мутации…..непредсказуемое поведение…..Приказываю…..не использовать данную группу риска…..ликвидировать до начала операции….. Заместитель министра ФСБ РФ…
Стрелок оторвал взгляд от страшной бумаги:
— Ты… Ты знал об этом приказе утром, когда их… Ну…
Воронин кивнул. Стрелок поднялся и, складывая листок вчетверо и засовывая его за отворот комбинезона, сказал:
— Ну и сука же ты, Воронин. — Повернулся и вышел, хлопнув дверью.
Воронин потянулся рукой под стол, достал бутылку и налил полный стакан. Убрал бутылку и выпил налитое, как воду, не закусывая.
— Подумаешь, сука, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Все равно все сдохнем — и суки, и мутанты…
Дверь распахнулась, стремительно вошел Петровский:
— Ты что, генерал, уже сам с собой разговариваешь?
Воронин смерил его тяжелым взглядом. Майор сделал вид, что ничего не заметил и заговорил по существу:
— Генерал, я вылетаю. Дай мне человек десять своих, а то у меня и так уже с людьми напряженка. И Захаров еще из Темной Долины не вернулся.
Воронин нажал кнопку звонка, в кабинет вошел высокий долговец.
— Серов, снимай штабное охранение, — сказал ему Воронин, — здесь больше нечего охранять. Полетите с майором Петровским на Радар. Выполняй.
Серов кивнул и вышел из кабинета.
Майор с уважением посмотрел на генерала:
— Молодец. Дисциплина у тебя на высоте. Ладно, бывай. Может, мы там заночуем, ты нас не теряй. Но, скорее всего, вернусь через пару часов. Все, улетел.
Воронин пожал ему руку и проводил взглядом. Уходя, тот не закрыл дверь и впервые за много дней генерал не услышал ничего. В штабе стояла мертвая тишина. Только с улицы доносился звук вертолетного двигателя. Шум винтов усилился и через пару минут стал стихать. Петровский улетел.
Воронин расстегнул кобуру и достал Макаров. Снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. Он ведь тоже провел в Зоне больше трех лет, а Петровский проговорился, что после зачистки Зоны прилетят медики, чтобы выявить среди оставшихся в живых скрытых мутантов. И судьба их уже предопределена.
Воронин усмехнулся и вложил ствол пистолета себе в рот. Немного помедлил, ощущая на языке терпкий вкус оружейного масла, и плавно потянул спусковой крючок.
— Крота ждать не будем, — Стрелок оглядел сидящих за столом тяжелым взглядом. — Надо действовать, пока нет Петровского и не вернулся Череп. У нас в запасе максимум два часа. За это время мы должны освободить Беса и уйти достаточно далеко. Поэтому слушайте порядок действий. Первое — Клык и Злой идут за Бесом. Там двое часовых. Управляйтесь без стрельбы. Как освободите — мигните фонариком один раз на водонапорную башню. Как только там мигнет два раза фонарь — бегом к Северной заставе. Второе — на башню сядет Доктор с РПГ. Ни один вертолет не должен сесть на площадку, пока не управимся! Понял, Док?
Доктор тяжело вздохнул:
— Ты же знаешь, Стрелок, я больше не стреляю в людей.
— А это не люди, — вскипел Стрелок, вытаскивая из-за пазухи смятый листок бумаги. — Нам всем приговор подписали. Ознакомьтесь!
В гробовой тишине группа читала секретный приказ. Стрелок заметил, как сузились глаза у Злого, судорогой дернулась щека Доктора, как Клык закусил губу.
— Итак, Доктор, ты еще полон человеколюбия? — осведомился Стрелок.
— Не ерничай, — поморщился Док, — давай дальше.
— Дальше. Хорошо, — глаза Стрелка заблестели. — Я сниму Северную заставу. И дам сигнал Доктору, фонарем два раза. Док даст сигнал Злому, что путь свободен. После того, как они с Бесом дойдут до меня, я еще раз мигну фонарем. Один раз. И помоги тебе бог, батя, лети, как на крыльях. Я жду тебя ровно четыре минуты. Придешь ты или нет — я увожу группу. Да, забыл, если Доктор получит мой сигнал раньше, чем ваш, — палец указал на Клыка, — он уходит ко мне. И мы исчезаем. Понятно?
Клык и Злой дружно кивнули. Стрелок перевел дыхание.
— Вот и отлично. Давай, Клык, открывай арсенал.
Клык рывком выдернул из-под кровати тяжелый ящик. Поднял крышку и все увидели тускло блеснувшую смерть.
— Вот это да, — не удержался Злой, — как вы все это на территорию Долга притащили?
— Не один день копили, — тускло ответил Стрелок. — На черный день. Вот и пригодится теперь.
— Спасибо, тебе, что согласился помочь, — с чувством поблагодарил его Злой.
— Ну что ты, Илья, — махнул рукой Стрелок. — Это ведь и меня коснулось.
Он оглядел свою вооруженную команду и взглянул на часы:
— Пора, братцы. Ни пуха, ни пера нам. Выходим по одному, интервал — минута.
Злой нырнул в дверь первым. Стрелок отсчитал минуту и хлопнул Клыка по плечу. Тот ухмыльнулся и протиснулся в дверь.
— Только не колебайся, — Стрелок строго смотрел на Доктора. — Помни, нас уже вычеркнули из этой жизни. Пошел.
Док кивнул и тихо скользнул за дверь. Стрелок снял часы и положил на стол. Он уходил не просто от смерти, он уходил за Барьер. А там, за Барьером, чем ближе к АЭС, тем меньше нормально работающих механизмов. Функционировало только оружие. Он вздохнул, закинул на плечо Эфу с глушителем и тоже вышел в ночь.
Глава VI. Доктор
Бес медленно выплыл из забытья, с удивлением ощутив чью-то руку с мокрой тряпкой, вытирающую его лицо. С трудом разжимая разбитые губы, он прохрипел:
— Кто здесь?
— Очухался наконец, — удовлетворенно отозвался незнакомец. — Я уж думал, кранты тебе. Вторые сутки лежишь в отрубе. За что тебя так?
— Ты кто? — переспросил Бес.
— Человек, — ответил невидимый собеседник, — из мяса и костей, как и ты.
Бес с трудом поднял руку и прикоснулся к глазам.
— Не пойму, у меня с глазами что, или темно здесь?
— Темно, как у негра в ж…, - хохотнул незнакомец, — сидим в каком-то подвале. Не кормят, суки, ни хрена! Все кишки слиплись. У тебя, случайно, в кармане корки хлеба не найдется?
— Что ж не проверил, пока я без сознания был? — Бес с натугой давил из себя слова. Горло болело, а сломанные зубы ныли так, что хотелось умереть.
— Я что, сявка, по карманам шариться? — обиделся товарищ по несчастью. — Вот помер бы ты, тогда другое дело. Тогда бы и поискал. А не нашел бы — тобой закусил.
— Ну да? — усомнился Бес.
Незнакомец не ответил, только сплюнул. Бес стал догадываться, кто сидит рядом с ним.
— Значит, из Депо ты… — протянул он, не зная, как держать себя с этим человеком.
— Был из Депо, — неохотно процедил тот, — да весь вышел.
— Что, завязал? — поинтересовался Бес.
Тот немного помолчал, а потом стал рассказывать. Так Бес узнал историю Сиплого.
Потом он рассказал ему про себя. Сиплый даже присвистнул:
— Нечего сказать, утешил. Выходит, я вместе со смертником сижу. Хреново.
— Что хреново?
— А то, — пояснил Сиплый, — что я думал, меня сюда временно определили. А выходит, по всему, что кто-то меня опознал. Значит, жить мне тоже недолго осталось. Примерно, как тебе. Лучше бы меня контролер увел.
— Не говори ерунды, — возразил Бес, — ты хоть раз порчака видел? Разве это жизнь.
— Ага, зато здесь жизнь, — съязвил Сиплый, — правда, не надолго. Надо кореш, как-то выбираться отсюда.
— Как, интересно?
Сиплый придвинулся ближе:
— Думай, сталкер. У тебя здесь друзья остались, у меня никого. Надо как-то маляву на волю передать. Надо с охраной переговорить.
— С ума сошел? — изумился Бес, — да меня федералы даже слушать не станут.
— Ну, может, меня послушают, — не унимался Сиплый, — попытка не пытка, как говорил товарищ Берия.
Он подошел к двери и постучал.
— Чего надо? — отозвался из-за двери недружелюбный голос.
— Слышь, начальник, разговор есть, — отозвался Сиплый, нимало не смущенный, — открой, потолкуем.
Дверь распахнулась. Свет тусклой лампы коридора показался пленникам ярче солнца. Бес зажмурился, а Сиплый прикрыл глаза рукой.
— Ну вот что, уроды, — рослый спецназовец показал Сиплому здоровенный кулак. — Еще один стук в дверь и до рассвета не доживете. Изуродую, как бог черепаху. Я понятно объясняю?
Сиплый испуганно кивнул. Охранник внимательно оглядел их и, не поворачиваясь спиной, сделал шаг назад. Вдруг лицо его исказилось гримасой боли и недоумения. Колени у него подогнулись и он повалился прямо в подвал. Сиплый оторвал глаза от упавшего и увидел в проеме здоровенного сталкера с окровавленным ножом.
— Здорово, Бес, — Клык внимательно оглядел подвал. — Кто это еще с тобой? Ладно, оба с вещами, на выход.
Бес попытался встать, но от волнения у него подгибались ноги. Сиплый, быстро оценивший изменение обстановки, стащил с убитого автомат и повесил себе на шею. После этого подскочил к Бесу и помог ему подняться.
— Шустрый, — похвалил его Клык, — только смотри, без команды не стрелять. Поднимешь шухер — лично придушу.
Сиплый согласно кивнул.
Пройдя по узкому коридору, они поднялись по выщербленным ступеням. Клык толкнул дверь наружу, и они вышли на свежий воздух. Не успел Бес сделать вдох, как его крепко стиснули в объятья.
— Илюха! — только и смог прохрипеть Бес.
— Саня! — приглушенно воскликнул Злой, поддерживая готового упасть ослабевшего друга.
— Тише вы! — прошипел Клык, вытаскивая фонарик. — Что, Злой, все тихо?
— Тишина, — сказал Илья, — как перед казнью.
Клык только сплюнул и направил фонарик на водонапорную башню. Через несколько секунд там блеснула вспышка света.
— Все, рвем к Северной заставе, — скомандовал Клык, — за мной, по одному.
Плохие предчувствия терзали Доктора. Он сомневался, что ему удастся выбраться живым из этой передряги. Но был готов на все ради Стрелка. Он вспомнил, как подобрал на болоте худого, израненного паренька, как выхаживал его. Долгими, бессонными ночами, у постели больного, меняя ему повязки, он обратил внимание, что сталкер ровесник его погибшего сына. Давя в глубине души незаживающую боль, дрожащими руками он прикасался к лицу этого мальчика, а перед глазами вставал его десятилетний сын, бегущий к нему через дорогу. Ни отец, ни сын не видели летевшую машину.
Жена ушла от него после смерти сына. Она считала, что в его гибели виноват он, Георгий. Он не опровергал ее. Ему просто не хотелось жить.
Тогда он ушел в долгий запой. Пытаясь утопить в водке свое горе, он перестал следить за собой, стал неопрятен, словно бомж. Это продолжалось почти два года. За это время он утратил не только человеческий облик, но и все свои скромные сбережения. В итоге он еще лишился квартиры, подписав по пьянке какие-то документы, подсунутые ему очередными собутыльниками. Очнулся он на улице, без гроша в кармане, грязный и почему-то в одном ботинке. Он не узнавал город, но чутье опытного алкоголика привело его к ближайшей тошниловке. Там он нашел компанию себе подобных. В кругу своих он почувствовал себя гораздо увереннее, но, вот беда, карманы у них были также пусты. Переговорив, они разошлись по улице, сшибая мелочь у прохожих. Георгий встал возле киоска на остановке. Ему не везло: его отталкивающий вид заставлял прохожих обходить его по большому кругу. Он только вздыхал и отворачивался.
Из подъехавшей белой шестерки на остановку вышел мужик и пошел к киоску, не обращая на него внимания. Он немедленно подвинулся к нему и захрипел:
— Слышь, мужик, добавь рубль, на сигареты.
Мужчина повернулся к нему, окинул его презрительным взглядом и полез в карман. Достал горсть мелочи и протянул ему. На такую удачу Георгий даже не рассчитывал, мелочи было гораздо больше, чем рубль. Принимая деньги, сам не зная, почему, он сказал незнакомцу:
— А за дела сегодняшние, грехи земные тебе отпущены будут…
Мужик оторопел, а потом схватил его за плечи и, вглядевшись в его запавшие глаза, ахнул:
— Георгий Васильевич!
Это был капитан-афганец, которому в ташкентском госпитале хотели ампутировать левую ногу. Георгий Васильевич, тогда еще молодой, неопытный хирург, пытался утешить за день до операции своего ровесника, молодого офицера-десантника, но тот был безутешен.
— Кому я нужен буду без ноги? Что я буду делать?
Георгий не знал ответа на эти вопросы. Оставив капитана, он пошел к заведующему отделением. Ему самому казалось, что с ампутацией спешить не стоит. Но заведующий только отмахнулся от него:
— Не морочьте мне голову, ради бога! Кость раздроблена, сосуды перебиты. У нас нет специалистов, чтобы пришить почти оторванную ногу.