Галина Петровна быстро осмотрела. Довольно хмыкнула.
– Повреждений нет. Одни ушибы и легкое сотрясение. К концу недели можно выписывать.
Я, скосив глаза, также осматривал свое новое тело. Днем гораздо лучше видно, чем ночью. Должен же я знать, куда меня занесло. Вроде бы ничего. Титьки небольшие, но упругие, не отвислые, словно вымя у одной шоу – балерины. Груди – опять донеслась возмущенная эмоция. Да откуда это все долетает? Надо разобраться позже. Живот идеальный плоский. Ноги ровные красивые. Даже вздувшиеся от тряпок и ваты в лобковой части панталоны с начесом не портили впечатление. Между прочим, и резкой надоедливой боли внизу живота нет. И как же девчонки такое терпят? Ума не приложу. Все – то у них не так, как надо. С причудами, да вывертами разными. Бедненькие…
– Воронцова, будешь жить долго, и, полагаю – счастливо. Здоровья у тебя на отделение хватит, да еще на хозвзвод останется, если самой не надоест. Принимаем микстурочку, завтракаем. И прием посетителей. Недолго, – напомнила врач. Я обреченно делал все, что было положено в таком случае. Даже мой поход в туалет типа сортир, отмеченный на плане буквами «мэ» и «жо», уже не вызывал чересчур негативных эмоций. И писать по ихнему, тоже вроде ничего. В то же время меня не покидало предчувствие, что это далеко не все потрясения, которые мне предстоит пережить. Хотя, чем еще можно удивить меня, когда я оказался в другом теле. Так и произошло.
Дверь в палату открылась, и вместе с Галиной Петровной вошел военный. Все бы ничего. Да только вот форма на нем была образца тридцатых годов. И цвет петлиц васильковый. Боже мой. Мне конец. Это НКВД. Почему – то кажется, что этот самый настоящий майор. А эта контора весьма серьезная. Вроде бы врагов народа ловила. А если я сразу признаюсь во всем, может срок скостят? Только вот еще не решил, немецким или английским шпионом записаться?
– Ну, курсант Воронцова, как настроение? Лежи, лежи. Сегодня тебе можно начальство принимать в неформальной обстановке.
Мать честная, а я не знаю, как его и зовут, и вообще, и кто такая эта Воронцова. Если она курсант, то, получается, я в том месте, где чему – то учат. Кошмар. Я же ничего и никого здесь не знаю. Запалюсь. Как пить дать запалюсь. Но надо реагировать. Как там, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», – молчит проклятый. А у меня, получается – меняю тело и молчу. Ха -ха. Но, совсем не смешно.
– Все хорошо, товарищ командир…- неожиданно писклявлю в ответ. И делаю попытку улыбнуться. Ничего путного не получилось. Оскал Франкенштейна добрая улыбка младенца по сравнению с моим выражением физиономии. Мда -а, ну и голосок. Только ворон отпугивать, или маленьких детей от банки с вареньем. Опять откуда – приходит эмоция возмущения. Да, что же это такое, в самом деле? Дадут мне спокойно помереть сегодня? Майор делает усилие, чтобы не упасть со стула в обморок от моего ярко выраженного дружелюбия, и платочком вытирает выступившую испарину на лбу.
– Ох, и напугала ты меня Воронцова. Вечно с тобой разные казусы происходят. Ну, все равно, скоростное вождение грузового автомобиля по пересеченной местности мы решили засчитать. Твоей вины нет. Кстати, и наш начмех на тебя за разбитую машину не злится. Почти. Да и пустяками обошлось. Ну, там радиатор заменили. Стартер с генератором. Рулевую колонку. Передний мост слегка погнулся. Еще рама в трех местах треснула. А кузов? Так мы давно его хотели на новый заменить. Кардан, тоже никуда не годен был. А это повод новый поставить. А если днем ездить, так фары и не нужны совсем, – майор замялся, – вообщем так. Воронцова, скоро тебе пилотирование предстоит сдавать. Ты уж, постарайся, как нибудь. А то наш инструктор по летной подготовке вместе с механиком и техниками рапорта о переводе в другую часть собираются подать. Хоть в Китай, хоть к черту на кулички, но чтобы подальше отсюда. Ты постарайся хотя бы самолет посадить. А если, что – шасси или консоли заменим – не впервой. Это уж такой пустяк. Ну, вот тебе подарок от всего преподавательского состава. – Майор торжественно положил на тумбочку просто огромную коробку шоколадных конфет.
Ой, как здесь любят эту самую Воронцову! Да кто же она такая, в самом деле? Вопросов у меня все больше, и пока ни одного ответа. После ухода майора не прошло пяти минут, как ко мне в палату ворвалась толпа девчонок. Причем, все они в форме тридцатых годов. Ага, стало быть, однокурсницы этой самой мадам, виноват – мадемуазель. Хотя, писали, сами французы это обращение из – за жалоб феменисток отменили. Вот идиоты! Красиво же звучит. Девчонки сразу же окружили мою кровать.
– Лелька! У нас вся школа второй день на ушах ходит, машину вдрызг! – наперебой начали выкладывать новости, – да, а, мотоцикл с коляской уже починили. Люльку теперь намертво приварили к раме. Только снарядом отбить можно. Ох, и умора была, когда она отвалилась вместе с инструктором. Ты дальше поехала, а он на коляске в речку угодил. Начмех с преподавателями по летной подготовке на радостях напились. Недельный запас спирта выдули паразиты, и ни в одном глазу. Как узнали, что тебя до конца недели здесь продержат, гармошку с балалайкой принесли, и на рембазе пляски устроили! Товарищ майор за нарушение дисциплины им разгон устроил, так они черти полосатые только рады. Мы еще готовы и взыскание получить, говорят, только лишь бы свобода не кончалась.
– Какая свобода?- просипел я.
– Да от тебя, Лелька! Ты всем этим преподам за наши мучения мстишь. Так и надо им! К тебе с утра очередь из курсантов записалась. С поздравлениями. Правда, начшколы запретил пускать. Нечего, говорит, человека тревожить. А Бабахыч тебя ждет не дождется. Он уже новую подрывную машинку получил, твой порошок немного усовершенствовал. Испытания скоро проведете. Ох, и бабахнет!
– Баба…
– Ну, да. Главный инструктор по минно – взрывной подготовке. Да он в тебе души не чает, Лельк. Редкий у тебя талант ко всему «взрывучему и горючему». Так и сказал – уникальный человек. Редкий феномен. Дай Воронцовой волю, так она из зубного порошка термит соорудит, и всю нашу часть до тла спалит. Вот. Моя школа – так и говорит про тебя.
Девчонки бы трещали долго. Но пришла грозная Галина Петровна и выгнала всех. Я остался один. Изо всего произошедшего со мной было ясно только одно. Я не только попал в другое тело, но и угодил в другое время. По необъяснимой причине совершил гигантский прыжок из двадцать первого века в первую половину двадцатого, к началу войны. Из эпохи продажного капитализма и гнилой либерало – демократической среды угодил в разгар строительства социализма. Одним словом повезло. А может и нет. Это с какой стороны смотреть. Главное, я не умер. Далее, угодил в тело, пусть и женское, но довольное крепкое, и, признаться – весьма привлекательное. Я так понял, что прежняя хозяйка этого тела настоящее чудо в страусиных перьях. Есть такая категория, самое интересное с ними и случается.
Судя по всему, тело и принадлежало подобной чудиле. Да, карму с аурой придется чистить капитально. Боюсь, мантры, мудры и медитация здесь мало помогут. Если только мандалу зафигачить, или же корень мандрагоры – ведьминой травы накопать? Похоже, случай с этой фройлен явно запущенный, и выручат лишь радикальные методы, типа ампутации. Хотя, чего там ампутировать – то. Я все равно главного лишился – своего достоинства. Необходимо пока провести инвентаризацию того, что я имею. Так; тело здоровое – одно. Зубы без пломб и признаков кариеса. Все на месте. Руки – имеются. Ноги – свои. Рассмотрим менее мелкие детали данного организма. Уши, нос, глаза. Правда, один глаз заплыл, но надеюсь ничего страшного. Ну, глаз это ерунда – пройдет. Надо же, до сих пор не обратил внимания на цвет радужной оболочки. В этот момент у меня прямо таки молнией пронеслось – голубые. Прекрасно. Волосы русые. Замечательно. Всю жизнь мечтал быть оголтелой блондинкой фемен. Ха – ха.
Шутка. Бамбарбия кергуду. А феменисток, тем более за рулем легкового автомобиля не перевариваю. Особенно в последнее время. Надеюсь, в данный момент их не расплодилось до сверхкритической массы? Идем дальше. Думаю, синяк пройдет. Ох, и портит он меня. Мне же еще замуж… Какое, нафиг, замуж! Что за бредовые мысли приходят в голову. Надо, же эта пигалица за своей внешностью не следила. Умудрилась физиономию расквасить. Осторожнее мне надо впредь. Странно, опять пронеслась волна возмущенных эмоций. Что – то я еще упустил. Ну, это уже мелочи. Репродуктивная система, в простонародье – скажем так – органы, имеются. Еще их в народе обзывают… ну, это не важно. Главное, теперь она у меня имеется. А все не зря у нас эти службы с определенной частью тела сравнивают. Ух, ты, и как я понимаю, у меня все это добро с девственной плевой. И как я понял она тоже одна. Я ее прямо таки чувствую…
Ну, и слава Богу. Признаться, мужиков я не люблю. Противные они. Вонючие. Потные. Фу -у, мерзость одна. Представить жутко с ними ночь, б – р – р! Интересно. Эта самая пленочка мне абсолютно не мешает. Даже наоборот. С ней, как – то спокойнее. Даже важность проявилась. Не шалава подзаборная я, а честная и порядочная девушка. Ну -ка, парни дружно в ряд! Становись быстрей отряд. Сам понимаю, что глупая шутка. И чего девки в мое время от нее, таки избавиться желают разными извращенными способами? Вот дуры – то! Меня даже гордость стала распирать. У наших, современных девок нет, а у меня имеется! Как золотая медаль Героини за доблесть. Не зря же раньше честь превыше всего считалась, даже у девушек. А может эту плеву мне, как нибудь попозже рассмотреть? Я же раньше ни с чем подобным не сталкивался. А если и вернусь в родное время, то и подавно. Носительниц подобной ценности, наверное, уже не останется в принципе. А, я козлам всяким – фиг вам, а не девчачью честь. Облезете. Да что за помехи такие! С размышлений сбивают. Продолжаем инспекцию.
Молочные железы – они же титьки – две. Ну ладно – ладно. Пусть будут груди. Хоть и небольшие, но весьма и весьма упругие. И соски на них восхитительные. Я потрогал ладонями теперь уже свои, холмы Венеры, сиречь Афродиты. Да -а. Как мячики накаченные воздухом высокого давления. Пожалуй, никакого бюстгальтера не надо носить. Да и морока с ним одна. С крючками запутаешься. Застегивать – расстегивать. Всю жизнь мечтал встретить подругу с такими тит…, то есть, – грудями. Да – а, мечта воплотилась в грубую реальность. А вот здешние женские панталоны с начесом меня убивают. В землю живьем закапывают. Бог ты мой. Как я теперь понимаю девчонок. Хочу тонкие изящные трусики с кружевами. Цветочками и розочками. Красивые. Шелковые. Модные. На ощупь нежные. Хочу, хочу, хочу… Да, и прокладок с тампонами еще нет. А вот это проблема. Серьезная. По отрывочным сведениям, я в каком – то военном училище со специфическим уклоном. А здесь я горю синим пламенем. До конца недели покувыркаюсь, а дальше что делать? Я же совсем ничего не знаю.
Придется лепить горбатого. А теперь, я сказал – горбатый! Президент иуда. Какой – какой президент. Да, был у нас один… Но, ведь сразу раскусят! И, здравствуй работа на свежем морозном воздухе в далекой сибирской тайге на лесоповале. Будем выдавать стахановскими методами метро – кубометры. А с учетом женского тела, скорей всего, придется шить рукавицы и телогрейки. На зоне. Тоже не в радость. Стоп. Я же забыл. А куда могла деться прежняя хозяйка этого юного тела? И, еще. Почему меня что – то сбивает с плавного хода мыслей?
Какая такая сволочь мне мешает размышлять о вечном? Странно. Только теперь я обратил внимание на чей – то голос. Внутренний. В палате я один. Стоять. В данный момент лежать. Вот только этого и не хватает мне для полной радости. Крыша плавно и изящно начинает улетать в теплые края, где полно обезьян зеленых и бананов незрелых. А может зрелых, не помню. А почему зеленых обезьянок, а не синих или фиолетовых? И с какой стати крыша должна куда – то лететь? А я почем знаю…Мама моя. Да это же я тихо сам с собою, или с собою сам? Все. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Старт. Полет в штатном режиме. Все системы крыши функционируют нормально. И кто тут так гаденько хихикает. Кто такой смелый? Леопольд, подлый трус – выходи! Так это же внутри моей головы голос. Если сосредоточится, то звучит весьма громко и настырно. Значится так, Шарапов, без паники. Как мудро заметил товарищ Лелик из «Бриллиантовой руки» – спокойно Козлодоев, сядем усе!
– Э-э, здесь кто? – Мысленно вопрошаю. А может, все таки, рядовой глюк? По стене ползет паук, присмотрелся – это глюк. Старая пошлая присказка. Ненавижу.
– Это я – Леля…
– Какая такая Леля?
– Воронцова…
– А чего ты тут делаешь? – глупо задаю вопрос, в ответ мощная волна негодования, обиды.
Ну и тупой же я, как сто американцев на Диком Западе. Кретин. Болван. Идиот. Маразматик. Ну, разумеется. Это она и есть, та самая знаменитая Леля Воронцова, хозяйка этого тела. Как же я сразу не понял. А ведь действительно. Я занял чужое тело, нагло. Без разрешения. Не постучался, ворвался в чужой дом. Ну, и нахал. Веду себя словно настоящий оккупант, типа; матка шнель – яйки, млеко, шпиг, постель. Ситуация, однако. Ясно одно. Нам надо, как то уживаться. Заключать договор о намерениях на дальнейшее мирное существование двух носителей разных идеологических и гендерных парадигм.
– Извините, пожалуйста, меня многоуважаемая Леля Воронцова. Я совершенно не понимаю, каким, таким образом, меня, точнее, мое сознание, занесло в ваше тело. Я шел по пешеходному переходу, совершенно никого не трогал, в смысле, ни к кому не прикасался. Неожиданно выскочила машина. Меня сильным ударом подкинуло вверх. Дальше полная темнота, пришел в себя в незнакомо помещении. Вначале я даже не предполагал, что это не мое тело. Прощу прощенья за подробность, захотел в туалет…
– Спасибо. Дальше я знаю. Имела честь наблюдать со стороны, – сухо прервала хозяйка тела,- позволю вам заметить, что воспитанный человек ведет себя культурно и не хватает девушку за самые, простите, интимные места. А, главное, подсматривать в такие моменты, высшая степень наглости, бескультурья и бестактности. Верх мерзости, критиковать мою собственную грудь! Вы хам! Оценивали меня, словно лошадь на базаре! То зубы ему не те, то глаза не нравятся! Могли бы и в зеркале посмотреть, какие у меня глаза. Всем нравятся, а этот тип, даже не заметил! А вот еще, когда у меня…ух! вы мерзкий отвратительный тип! Ненавижу, не забуду и не прощу! Ха – ха! От вида крови им дурно стало. Слабак. Панталоны не нравятся! Ненавижу! Кстати, а чего вы там насчет кружевных трусиков мечтали? А, такие, есть в природе? О каких, еще тампончиках, с крылышками пупырчитыми? Об них чуть подробнее. И вообще. Убирайтесь с моих глаз долой! Воспользовались минутной девичьей слабостью! Ух, будь моя воля, я бы вам показала, как умеют защищать девушки свою честь! Мерзавец! Подлец! Негодяй!
Хозяйка тела еще десять минут разбирала меня на мелкие составные элементы, вплоть до уровня молекул и аминокислот. Разумеется, она была совершенно права. Только представьте себе картину. Вы живете, никого не трогаете, наслаждаетесь жизнью. А, тут – бац! И к вам вселилось нечто или некто. Нежданный квартирант. Право слово. Мне было неудобно и стыдно. Даже покраснел. Не знаю, каким образом она почувствовала мое состояние покаяния. Видимо, ей это доставило несколько приятных минут.
– Поверьте, Я бы с радостью вернулся в свою естественную среду обитания. Но, совершенно не знаю, как это можно сделать. Если только бросится под машину, подлететь от сильного удара метра на четыре, а лучше шесть, и грохнутся на землю, потерять сознание…