– Сейчас мне нужны более конкретные советы.
Папаша рассматривал на свет отрезанную прядку:
– Такой странный красноватый оттенок… Ты уверена, что среди твоих предков-долгожителей не затесалась фея или фахан?
– До сегодняшнего дня я не предполагала бы такой возможности, – пожала я плечами. – Но это не важно. Ты можешь вернуть меня в Ардеру?
– Человеческие названия мало говорят мне. Это королевство или город?
– И то и другое. Если получится в город – великолепно, если в королевство – хорошо, даже если в другое королевство в пределах нашего мира – меня это устроит.
– Не могу.
– Тогда зачем уточнял, что я имею в виду?
– Зато знаю того, кто может.
– И этот «кто-то»…
– Ждет тебя сейчас во дворе.
– Караколь?
– В вашем мире он, видимо, носит это имя.
– Я бы советовал тебе, граф, – Простак, оказывается, все это время стоял в дверях гостиной и слушал нашу с Папашей беседу, – договориться с фаханом. Раз он притащил тебя сюда, значит, чем-то в тебе заинтересован…
– Этот совет я оплачивать не буду, – оборвала я Простака. – Как я, по-твоему, могу договориться с существом, которое находится в подчинении у безумца?
– Связанный клятвой?
Я подумала.
– Скорее всего. И как прикажешь с ним торговаться, если он может читать все мои мысли, даже самые сокровенные?
– Твоя проблема в том, граф, – грустно сказал Простак, – что ты все слишком усложняешь. Торгуешься там, где достаточно попросить, играешь, вместо того чтоб проявить честность и великодушие.
«Это и называется "интриговать"!» – могла я закричать, но подумала, что маленький цверг в чем-то прав, и даже испытала нечто похожее на стыд и запоздалую благодарность.
– Ты не мог бы открыть окно, чтоб фахан мог слышать меня? – попросила я Простака.
А потом подумала, что «слышать» надо как раз мне. А потом – что, может, здесь, где бы это «здесь» ни находилось, волшебные способности Караколя исчезли. Ах, какая бы это была удача!
Караколь был привычно уродлив, хотя сейчас, когда его кожистые крылья свободно лежали на плечах, подобно плащу, а не притворялись горбом, жалости его некрасивость не вызывала, а вызывала оторопь и страх. Вытянутое лицо, которое моя маменька, храни ее Спящий, назвала бы скульптурно вылепленным или еще как-то изящно, я наградила эпитетом «костистое», крючковатый нос, широко расставленные глаза. Урод. Яркий чужеродный урод.
Я улыбнулась широко и зло:
– Тысяча фаханов! Какая встреча! Ах, простите, принц, я забыла, что крошки-цверги имеют склонность понимать все буквально, фахан у нас только один…
Взгляд мой переместился на его рот.
Именно этим самым ртом он меня, негодяй, и целовал? Поганец, невежда и прохвост!
Его глаза полыхнули ярко-красным. Что ж, Басти, можешь начинать бояться, он до сих пор способен читать твои мысли.
«Отправляйся к своей кровожадной корове, – подумала я старательно, – и передай, что я не ступлю и шага за порог этого дома».
– Сделай ей шрам, Брок, – устало сказал Караколь. – Ты ведь сможешь выковать такой, что не будет отличаться от настоящего?
– Ты хочешь обидеть меня недоверием? – ответил ему из-за моего плеча Папаша. – Я смог сделать для некоей богини, имя которой не буду называть, золотые волосы, которые не только прикрепились к ее голове, но и продолжали расти сами по себе.
– Тысяча мокрых!.. – я всплеснула руками. – Надеюсь, они росли наружу, а не внутрь? А то я знаю некую леди, у которой явно проблемы с головой. Не может ли быть это следствием…
Мой изящный пассаж был проигнорирован всеми. Папаша, подтянувшись на руках, запрыгнул на подоконник и потянул меня за ухо заскорузлыми пальчиками.
– От виска к подбородку, – пробормотал он, разворачивая мое лицо щекой к окну.
– Что за богиня? – дернула я головой.
– Еще у графа-девы было проколото ухо, – громко проговорил цверг в окно. – Что застыли, молодежь? Работа сама себя не сделает! Мигом в кузню! По местам! Соня, Ворчун, Тихоня…
Цверги мельтешили во дворе, исполняя указания. И никто не обращал внимания на бравого графа Шерези и его вопросы.
Если я собиралась на кого-нибудь обидеться, сейчас было самое время. Поэтому я дернула головой повторно и вцепилась зубами в папашину руку.
С примерно таким же результатом я могла бы укусить деревяшку, или подошву сапога, или перевязь – зубы скользнули по твердой коже цверга.
– Тпррр-у-у! – сказал Папаша. – Я подковывал и более непокорных лошадей.
– Ты мне соврал? – Я оттолкнула его руку и отодвинулась. – На самом деле вы с Караколем друзья?
– Я никогда не говорил тебе обратного, дева.
– Ты говорил, что он не сможет переступить порог твоего дома!
– И не соврал. Фахан не может войти в дом цверга.
– И при этом вы – друзья?
– Не вижу противоречий.
Я фыркнула, но возразить было нечего. Папаша покачал головой и спрыгнул прямо во двор. Я проследила за ним взглядом, затем перевела его на Караколя.
Фахан поманил меня к себе. Ладонью! Как собачонку или продажную девицу.
– Оставь меня в покое! – проорала я, подходя к окну и перегибаясь через подоконник.
– Не могу. – Караколь будто шагнул сквозь марево, оказавшись со мной лицом к лицу.
– Тогда постарайся меня убедить!
– И этого не могу.
– Объясни…
– Нет, милая…
Это «милая» меня добило, оно было сказано с интонациями Мармадюка, от которых екнуло где-то в животе или в сердце.
Я хотела домой! К лорду-шуту, к ее величеству, к друзьям и мерзопакостному ван Харту. Пусть потешается надо мной, обзывает Гэбриелой и угрожает открыть мою тайну всем желающим. Если бы неделю назад я знала, к каким ужасным последствиям приведет мое бегство из Ардеры, я бы осталась в столице. Интересно, Патрик уже отправился на мои поиски? Ее величество снарядила лиловых плащей, чтоб отбить у безумной Ригель любимого миньона королевы? Когда меня спасут? Если всадник со сменной лошадью может преодолеть за день пять лье, то группа всадников…
– Прошло больше двух лет.
– Что?
– Время здесь течет гораздо медленнее.
Я похолодела. Я же слышала об этом! Сколько историй ходит по Ардере о похищениях фей. Например, о том, что некий юный пастушок, играющий своим овечкам на дудочке, привлек внимание некоей феи и настолько пришелся ей по душе, что был приглашен в ее королевство. А потом он вернулся, такой же молодой и полный сил. Только вот родители его не дождались, уйдя в чертоги Спящего, да и бывшие ровесники, седые, морщинистые и беззубые, не узнали его. Там вообще грустно все закончилось.
Я же пугала этой историей Станисласа, когда его приглашала в Авалон моя фата Илоретта – фея, дарующая имена. Она так восхитилась музыкальным талантом доремарского менестреля, что решила заполучить его себе. Она заморочила его, влюбила и лишила способности здраво рассуждать. А я не позволила свершить похищение, открыв бедняге глаза на фейское колдовство. Станислас не знал, что пейзанка, разрушившая кованые планы фаты Илоретты, и граф Шерези – одно и то же лицо. А я… Я забыла, что в королевстве, или, если угодно, в мире фей, время течет по-другому.
Два года! Два!
Жаль, что ардерские мужчины не могут лишаться чувств от их переизбытка. Чувства меня захлестнули в этот момент настолько, что я застонала и стукнула кулаком в оконную раму.
Мои друзья, мои враги, моя королева! Что с ними сталось? А маменька? Как она жила без меня эти годы?
– Там идет война? – всхлипнула я. – Скажи мне, Ардера залита кровью?
Караколь пошевелил крыльями, что, видимо, должно было обозначать пожатие плечами:
– Меня не особо интересует ваш мир, но никаких слухов про войны и катаклизмы до меня не доходило.
– То есть ты хочешь сказать, что твоя госпожа не стала сражаться за престол Ардеры?
– То есть ты считаешь, что она уже должна была развязать войну?
Мой вопрос вернулся ко мне зеркальным отражением. Конечно, должна. Иначе к чему ей были все эти сложные многоходовые интриги? Зачем заговор, алые звезды и прочие милые шалости безумной Ригель?
А ведь ты дурак, Шерези. Дурак и дура. Ты сделала выводы, не основываясь ни на чем, кроме личного, довольно куцего опыта.
Что тебе нужно сейчас, а, провинциальный дворянчик? Ответы на вопросы? Ну спроси. Спроси Караколя. Можешь даже спрашивать мысленно, чтоб не множить сущностей.
Только, могу поставить на кон свой графский пумес, на твои вопросы он не ответит. Почему?
– Ты не можешь мне просто рассказать? – сказала я, почти зная, что он ответит.
– Нет.
– Тебе запрещено?
– Да.
– То есть тебе запрещено напрямую об этом кому-то рассказывать?
Он кивнул.
Я продолжила:
– Тебе запрещено рассказывать только мне или вообще кому бы то ни было?
– Никому и никогда.
– Никому из людей или феи и цверги тоже находятся под запретом?
– Я не могу произнести этого вслух, даже находясь в одиночестве.
Я задумалась, запрыгнула на подоконник и уселась, скрестив ноги и прикрыв колени подолом сорочки. Он – фея, ну, то есть фахан, но это сейчас не важно. Значит, формулировка договора для него важна, и, заключив договор, нарушить его он не может. Фата Илоретта тоже не могла. Она могла юлить и изворачиваться, трактовать условия в выгодном для себя свете, но ни разу, ни разу не нарушила прямой договоренности. Итак, передо мною фея, заключившая некий договор с Ригель, или с Моник, которую я раньше знала под этим именем. Она – госпожа Караколя. Он всегда честно и развернуто отвечает на ее вопросы. В этом я уже убедилась. Это, видимо, входит в условия договора. Но и договор не помешал ему меня спасти. Или таково было указание сумасшедшей коровы?
– Где сейчас Ригель? – быстро спросила я.
– В замке.
– В каком мире? В человеческом или в мире фей?
– Замок Блюр абсолютно точно стоит на землях Ардеры. – Караколь ответил обтекаемо, но я поняла, что на правильном пути.
– А твоя госпожа знает, что в Ардере время течет иначе, чем в Авалоне?
Он кивнул.
Итак, она знает и скорее всего попытается использовать это в своих планах, каковы бы они не были. И в этих планах мне, судя по всему, отведено место. Потому что иначе не тащила бы она меня с собой, а попросту убила. Моей безвременной кончины вполне хватило бы в качестве мелкой мести королеве.
Тут у меня вполне могло бы случиться головокружение от осознания собственной важности, но я его избежала. Пешки, знаете ли, тоже важны в игре, только вот и разменивают их на более сильные фигуры без счета. Итак, Шерези, что ты решишь? Будешь отсиживаться в компании цвергов, пока необходимость в тебе не отпадет с течением времени, или попытаешься понять и разрушить чужую игру? А что, маменька погорюет и отвлечется творчеством, через годик-другой, по местному времени, в Ардере сменятся поколения и, может быть, даже королевские династии, и ты сможешь покинуть Авалон. Представляешь, как удивит тебя прекрасный новый мир? Может, к тому времени люди изобретут самоходные повозки или вовсе отрастят себе крылья на манер фахановых. Хочешь увидеть все лично?
Я посмотрела на Караколя, он явно слышал все, о чем я сейчас думала.
– Скоро начнется большая игра, милая, – устало проговорил он. – Идем.
Глава 2
Миньон двух господ
В веселом доме «Три сестрички» сегодня вечером было тихо и малолюдно. Сестрички, числом уже гораздо более трех, но кто их там собирается считать, отдыхали за пределами заведения, а в гостиной, полутемной и абсолютно пустой, у зажженного камина беседовали за бокалом вина лорды ван Харт и Уолес.
– Итак, – Патрик поправил кисточку своей профессорской шапочки, лежащей на столешнице, – я могу поздравить нас с победой?
– С промежуточной, – Гэбриел тоже смотрел на шапочку. – Будь по-ученому точен, соответствуя своему статусу.
– Я получил замок?
– Блюр, ранее принадлежавший предателю короны Вальденсу.
– А напомни-ка мне, почему замок получил именно я?
– Потому что тебе вечно обещают какой-нибудь замок, Уолес. Если бы мне обещали земли и регалии с такой же частотой, как тебе, я стал бы богаче Мармадюка.
– Обещать – не значит дать, – передразнил Патрик ее величество.
Получилось похоже, поэтому ван Харт позволил себе криво улыбнуться:
– Это в случае, если в твоем ближнем круге нет надоедливого маленького мерзавца.
– Она именно так тебя поносила?
– Кто? Ее величество? Поверь, это были еще вполне приличные выражения, в сравнении с прочими.
– Ее не удивило, что мне нужен именно Блюр?
Ван Харт перевел взгляд на веселое лицо друга и покачал головой:
– Ты умнейший ученый муж, Патрик, но в некоторых вопросах наивнее младенца. Разумеется, я просил для тебя кусочки пожирнее, еще и торговался почище доманского купца. Так что королева облегченно вздохнула, когда в разговоре будто бы случайно всплыл этот отдаленный, необжитой и лишенный гарнизона… Да это просто кучка камней на границе с Тарифом, а не замок! Развалины, назвал бы я их, если бы не уважение, которое я испытываю к своей леди.
Последние пару фраз Гэбриел щедро приправил доманским акцентом.
– Там действительно все так плохо? – легкомысленно спросил Уолес. – Ты отправил туда шпионов, они уже прислали тебе отчет?
– Не успел. Дорога займет не меньше недели, я решил, что мы быстрее самостоятельно все разведаем.
– «Мы»? Замок даруют мне, так что и инспекция владений – мое личное дело!
– Хо-хо! – Ван Харт изобразил ладонями аплодисменты. – Лорд Уолес настолько жаден?
– Ну а если серьезно, – Патрик покачал головой, – ее величество не отпустит тебя со мной.
– Еще и вуалью помашет напоследок. Она бы с удовольствием избавилась от всех четверых, но и половина от этого числа ее устроит.
– Поясни.
Ван Харт посмотрел в открытое лицо Патрика, вздохнул, притворно сокрушаясь:
– Дитя! Для чего наше величество заводило себе миньонов?
– Заводила? Заводят скорее собак, чем людей.
– Вот именно что завела, как щенков на псарне. Затем, чтоб молодые щенки загрызли старых собак, расчистив политическую арену. Ее расчет оправдался, мы сделали это. Но, к нашему несчастью, излишне рьяно и слишком быстро.
– А теперь…
– От нас пора избавляться, мой шаловливый песик. Потому что «слишком быстро» в нашем случае – непозволительно. Мы зачистили арену, избавившись от старичья, и имеем все шансы так же быстро заматереть. А ей, при всем моем восхищении, – тут Гэбриел опять прибег к доманскому акценту, – нашей венценосной леди, не особо нужны когти и клыки.
Лорд Уолес помолчал, тронул кисточку на шапке, затем посмотрел сквозь бокал, сквозь плещущееся в нем золотисто-багровое вино, на пламя камина:
– Аврора – женщина, а женщины добры и нерасчетливы.
– Ты глуп, если действительно так считаешь. – Ван Харт потер подушечкой пальца щеку. – Аврора, дружище, прежде всего – королева, а уже потом – женщина. И если уж разговор зашел о слабом поле, позволь задать тебе прямой вопрос.
Патрик кивнул, Гэбриел продолжил:
– Ты делил с ней ложе?
– С королевой? – В голосе ленстерца послышался испуг пополам с благоговением.
– Я так и думал, что нет. А людская молва меж тем приписывает тебе десятки любовных побед на этом ристалище. Впрочем, как и мне, как и Оливеру, как…
– Разве это важно?
– Лишь в том случае, если ее величество вполне к нам равнодушна.
– Или хранит верность одному мужчине?
– Мы даже знаем, какому.
– И не повторяем досужие сплетни.
– Точно! Лишь поддерживаем сплетни о нас грешных.
Патрик хмыкнул:
– Ну хорошо, мы – зубастые псы, – широко улыбнувшись, он отбросил со лба золотистый локон. – Уолес, у которого только что не едят с рук хабилисы королевского университета, или Виклунд, которому прочат пост командующего уже через пару лет, или ты… С тобой вообще все просто – в любой момент ты заявляешь права на Дювали и объявляешь долину отдельным княжеством. Но Станислас? Почему наш нежный бард вызывает ее опасения?