— Попробуем ещё раз? — предложил ей атландиец. И пока Сима пыталась понять, о чём конкретно говорил ей Сильнейший, он убрал щиты и выпустил свою силу на волю.
Девушка выгнулась, беззвучно ахнула, распахнув от переполняющей её энергии глаза. Уверенным движением Ход заполнил собой оголодавшую пустоту Серафимы, улыбаясь приятным ощущениям единения. Накрыв своим ртом губы ларны, атландиец начал двигаться, добавляя ещё больше волшебных ощущений, рождающихся от каждого толчка.
Фимке казалось, что Дантэн пронзал её до самого сердца, так остро было каждое его проникновение, и тем мучительнее становилось, когда он покидал её лоно, чтобы вернуться. Он всегда возвращался, ещё более напористый, собственнический, не позволяющий кончить без него. Он ловил её стоны, метил каждый миллиметр шеи. Фима плакала, не в силах раствориться в Ходе полностью. Как бы ни старалась, обвив его ногами и руками, он продолжал быть огненным центром её вселенной, властным, огромным и совершенно непокорным её желаниям.
— Хочу сесть сверху, — простонала она, но Ход лишь ускорился.
Темп, что он задал, Фиме понравился больше. Она кричала, молила не останавливаться, так как чувствовала приближение оргазма. Но Дантэну не нужно было слов, он сам ощущал это. Слышал мысли ларны, был пьян и счастлив от свободы, которую она ему дарила, от любви, переполняющей его сердце, и хотелось утопить в этом океане Симу. Подарить ей этот свет.
— Да! Да! О да! — со стоном шептала Фима, пока её не накрыли волны экстаза, отнимая власть над телом, выбросив сознание к самым звёздам.
Утробно зарычав, Сильнейший, удерживая себя на руках, переживал свои секунды оргазма, боясь задавить девушку. Он не мог оторвать взгляд от улыбки блаженства на губах любимой.
Хрупкая землянка стала необходимой ему как воздух, как вода, как свобода. Не призрачная свобода, а настоящая и полная, с хмельным привкусом соли на губах. Он должен научить её быть сильнее и увереннее. Он хотел подарить эту свободу и ей, выпустить из той клетки, которую она воздвигла вокруг себя.
Смежив веки, растворяясь в приятной неге, уплывая в мир сновидений, Фима цеплялась за руку Дантэна под своей грудью. Боялась отпустить, потерять. Неделя, как же мало недели для того, чтобы пресытиться этим невероятным мужчиной. Как же заставить его взять её с собой, наплевав на её же обещание? Такие мысли обуревали девушку, но сон был настойчивее, а вскоре она задышала ровно, а Ход прислушивался к её мыслям и радовался. Сима придёт к нему сама. Уже сейчас она не мыслила жизни без него. Это было очень восхитительно. Маленькое робкое признание, пока лишь мысленное и неоформленное, но тем не менее приятное.
Глава 6
Вид на море с горы был захватывающим. Фима с Дантэном забрались так высоко, насколько могла выдержать девушка. Под палящими лучами солнца, она, постанывая, плелась за бодрым атландийцем, который прятал под чалмой свои кудри, прикрыв ей же пол-лица. На Симу он тоже пытался намотать шарф, но она отмахнулась, не видя в этом нужды.
— Я больше не могу! — из последних сил шепнула девушка и опустилась на каменистую пыльную тропу. Невысокие деревья не кутали её в тень своей листвы и не могли подарить благодатную прохладу.
— Сима, я же предлагал тебе одеться практичнее, — проворчал над её головой Ход, доставая из рюкзака бутылку с водой, а заодно и шарф, который так опрометчиво отказалась надеть ларна.
Ловкими движениями, пока девушка с жадностью пила, Сильнейший намотал ей на голову тюрбан, а подождав, когда девушка отнимет от своих губ прозрачное горлышко бутылки, укрыл ещё и нос, убирая кончик шарфа в складки головного убора.
— Я не допила! — возмутилась Сима, обиженно показывая бутылку.
— Много и нельзя. Мы тут надолго, а воды мало.
— Ход, ну зачем ты меня в горы потащил, я думала, мы купаться поедем, — в который раз капризно простонала Сима, раздражая своим нытьём атландийца.
— Да я уже сам не рад, что вообще взял тебя с собой. Ты слабая и глупая, — бросил ей Дантэн. — Тилинг на руке у тебя для чего?
— А? — отупевший от жары и усталости мозг не сразу сообразил, о чём говорил атландиец, который убрал бутылку и закинул рюкзак на плечи. Фима в недоумении уставилась на изумрудный браслет, ей потребовалось долгих полминуты, чтобы понять намёк Дантэна. Он отчитывал её правильно, Фима даже не подумала обижаться. Конечно, давно надо было активировать атландийское устройство, чтобы оно контролировало жизненные функции организма и следило за той же терморегуляцией.
— Прости, — покаянно подняла взор Сима, а Ход замер, поражённо рассматривая свою ларну. Она была очаровательна. Её выразительные глаза на закрытом лице смотрели на него, переворачивая всё внутри Дантэна.
Лучше бы она отвернулась, не соблазняла своей покорностью, своим обожанием. Сглотнув, мужчина поспешно отвернулся и отошёл вверх по тропинке. Ещё ночью он понял, что есть чувства, которые раньше ему были неведомы. Очень нехорошие чувства, недостойные атландийца. Он хотел отобрать у ларны свободу. Точнее, сначала хотел подарить, а потом представил её Сильнейшей, вольной, красивой и невероятно соблазнительной, и как будут на неё ровняться другие женщины, с каким восторгом смотреть другие мужчины. И вот после этого словно замок свалился с одной из дверей, где были спрятаны эти тёмные мысли, неправильные чувства.
Поэтому он и потащил Симу на гору, чтобы заняться медитацией. Нужно было успокоиться и вернуть внутреннюю гармонию.
— Ход, подожди меня.
— Моё имя Дантэн, — раздражённо бросил он через плечо. — Ход, Ход, как собаку зовёт, — буркнул он себе под нос. — Хоть фамилию меняй, — добавил, когда Сима опять позвала его, но уже по имени.
Дальше идти Фиме стало легче, и она уже не стонала, а получала удовольствие от маленького путешествия на вершину горы. Дантэну её бравада казалась забавной. Тилинг хоть и помогал, но временно, усталость взяла своё и уже через полтора часа Сима начала опять отставать и задыхаться. Тогда-то и нашёл атландиец прекрасное место с видом на море, где можно было помедитировать. Яркое слепящее солнце стояло в зените. Море искрилось до рези в глазах, вырывая слёзы. Корабли важно стояли возле берега. Юркие катера, словно служки, проносились мимо них. В небе тоже было неспокойно. Кроме птиц летали парашюты, дельтапланы и просто флаеры, как пассажирские, так и личные.
Порывистый, но тёплый ветер обдувал, сбивая жару. По зелёным склонам гор, похожим на негранёные малахиты, разноцветные и многогранные, лентой вилась дорога, окольцовывая их. По ней, бликуя серебристыми боками, неслись флаеры и аэробасы. Городок жил своей жизнью и никому не было дела до двух фигур на небольшом плато самой ближайшей горы от дома, который они сняли.
Серафима, раскинув руки, прикрыла глаза и отдавалась игривым потокам воздуха. Дантэну нравилось наблюдать за ней, следить за выражением её лица, за реакциями на, казалось бы, простые вещи. Он понимал, что она изучала мир по-новому. Он открыл её внутренние резервы, и теперь всё вокруг предстало перед ней в непривычном свете. Она смогла увидеть то, что раньше было ей недоступно.
— Город словно огнём объят, — шепнула Фима, оглядываясь на Дантэна. Тот приблизился к ней со спины и обнял за талию, притягивая к себе.
— Я вижу его иначе: множество смерчей кружат в одном месте.
Серафима покачала головой. Языки пламени лесного пожара — вот на что сейчас был похож городок, в котором они обосновались. Если долго на него смотреть, становилось страшно. Лишь поддержка атландийца помогала не запаниковать, а ещё голубое свечение их совместного биополя, которое не разрывалось, даже если они оказывались в разных комнатах. Дантэн предупредил, что им неминуемо придётся разделиться, иначе боль при расставании оглушит. Он, как Сильнейший, выдержит, а вот Фима может пострадать, поэтому и старалась не отходить от атландийца далеко, да и когда он обнимал, было божественно приятно, естественно и привычно.
— Будешь раздеваться или гимнастикой в платье займёшься? — обжигающе провокационно прозвучал вопрос Дантэна.
Серафиме на миг послышалось, что он ей предложил нечто иное, совсем не гимнастику.
— Я думала — мы купаться, — в который раз стала оправдывать свой выбор наряда Фима, разворачиваясь в кругу сильных рук атландийца. Его лицо скрывала ткань светлого шарфа, и лишь глаза смотрели на неё, как и прежде, чуть насмешливо, хитро щурясь.
— Купаться будем ночью, чтобы никто не видел, — заверил её Ход, а Фима покраснела, так как отчего-то представилось ей это купание отнюдь не в приличном виде, а как их полностью обнажённые тела будут выделяться своей белизной на чёрном фоне ночи. Иначе зачем скрываться от чужих глаз?
— Разденусь, — смело отозвалась Фима и почувствовала, как Ход начал расстёгивать лямки пляжного сарафана.
— Я тебя кремом намажу, — заверил он девушку, слыша беспокойные мысли об ожогах.
Золотистый закрытый купальник подчёркивал и без того красивые изгибы женского тела. Робкие взгляды серых глаз с затаённым желанием и надеждой могли соблазнить даже настоящего отшельника.
Вынув прихваченный плед, атландиец расстелил его на плоском камне, затем снял шарф с кудрей и стянул тунику через голову. Медитация позволяла соприкоснуться с самой природой, поэтому лучше максимально обнажиться, чтобы впустить в себя потоки, окутывающие плотной сетью планету.
— Садись на колени, — велел он Симе, которая безропотно выполнила его приказ, села так, чтобы видеть море, и открыла лицо.
— Не снимай шарф, напечёт, — бросил ей Ход, отворачиваясь к рюкзаку, чтобы достать из него крем от солнца.
Ночи было явно мало, хотя и дня оказалось недостаточно, чтобы перестать думать в горизонтальном направлении. Его тело не подчинялось ему, жило своей жизнью, реагировало не только на близость, но и на любую шальную, наполненную страстью мысль, как его личную, так и Симину, которая сгорала в том же желании, что и он. Она была с ним полностью солидарна, мечтая подольше растянуть с ним их любовные утехи.
Дантэн не сопротивлялся своим демонам, решив, что лучше быть с ними заодно, и мечтал о том, что сделает с ларной, как только поможет ей с концентрацией потоков. Сила его рвалась наружу, тянулась завладеть своей территорией. Сима спокойно принимала её, хотя ей и не хватало проходимости каналов.
Белые капли упали на тонкие плечи, Фима вздрогнула и судорожно вздохнула. Крем оказался холодным, а кожа горячей. От яркого контраста ощущений внутри девушки всё сжалось, и она невольно возбудилась. Сцепив руки на коленях, она попыталась успокоить свои мысли и воображение, которое услужливо рисовало откровенные картинки.
Ларна баловала Дантэна своими реакциями на его действия и мыслями. Отзывчивая, страстная, но хрупкая. Нужно было убрать закупорки каналов после ночного соития. Лёгкими массирующими движениями атландиец промял сначала напряжённые, каменные мышцы плеч. Боль приятными уколами пробежалась вниз, словно ветер, дующий на потухшие угли. Стиснув зубы, Фима подобралась, не давая разгореться пожару внизу живота. Крепче сжала кулаки, ногти болезненно впились в ладони, но боль отрезвляла, помогала сознанию выплыть из разгорячённых фантазий.
Атландиец встал к ней лицом и залюбовался сидящей на пятках в покорной позе любимой. Она подняла голову. Доверчивый взгляд, покусанные губы, раскрасневшиеся щёки. Тюбик в руках мужчины жалобно скривился от жёсткого захвата сильных пальцев, а крем потёк из узкого отверстия.
Дантэна охватила дрожь от дикого желания взять девушку прямо здесь, на горном просторе, обдуваемом ветрами, под палящими лучами солнца. Сглотнув, атландиец нежно погладил девушку по щеке, ухватил за подбородок, медленно провёл подушечкой большого пальца по контуру нижней губы. Фима не могла оторвать взгляд от тёмных глаз мужчины. Солнце слепило, подсвечивало его со спины, однако чем ниже склонялся Дантэн, тем отчётливее видела девушка страсть в его безумном взгляде. Властный и напористый поцелуй ошеломлял, подчинял и возносил одновременно. Пальцы на подбородке не давали шанса ускользнуть от требовательных губ, да и не было этого стремления в Серафиме, лишь стать ближе, почувствовать его полнее, глубже…
Но Дантэн будто очнулся, выпрямился, вновь провёл большим пальцем по губе Симы. Она хотела его так же неистово, как и он её. И она получит то, чего так жаждет, к чему тянется, беззастенчиво предлагая себя. Её биополе просачивалась под приоткрытые щиты, и атландиец медленно проникал в любимую своей силой.
Дыхание девушки стало прерывистым, глаза расширились, а зрачок заполнил серую радужку. Ход опустил перед ларной на колени и прожал точки на её лице между бровями, под ушами. Его взгляд блуждал от глаз до губ и обратно.
— Ляг на спину, — сипло приказал он.
Опять покорное подчинение. Это заводило всё больше. Она не промолвила ни слова, полностью доверилась. Дантэну всё сложнее было концентрироваться. Его пальцы продавливали энергетические центры потоков вдоль рук, осторожно прикоснулись к груди. Заречина зажмурилась, не сдержалась, глухо застонала. Плотная золотая ткань дико мешала почувствовать бархат тёплой кожи.
Отложив крем, Дантэн потянулся руками за шею Фимы. Она задержала дыхание, ожидая поцелуй. Но атландиец лишь напряжённо посмотрел на её губы, развязал завязки купальника на шее, аккуратно пропихнул руки под спину и осторожно стянул ткань, наблюдая, как медленно чашечки открывают грудь, увенчанную тёмными ареолами сосков. Она была прекрасна и женственна, его ларна. Такой ни у кого из Сильнейших не было никогда. Хрупкий нежный горный цветок, который крепко цеплялся своими корнями, показывая стойкость и желание дотянуться до ласковых лучей солнца.
Фима приподнялась, выгибаясь, помогла атландийцу стянуть купальник до самых бёдер. Откровенный взгляд Дантэна пробуждал её желание с новой силой, словно масла подливал в огонь. Горячие большие ладони смяли холмики её грудей, пальцы круговым движением нарисовали спирали, закончив на горошинках сосков. Между ног девушки стало влажно. Дантэн наблюдал, как часто дышит Серафима, крепко зажмурившись, и улыбался, продолжая и дальше настраивать её тело. Его сила бежала по её биоканалам, сливалась с её потоками. Дрожь во всём теле атландийца усиливалась, а пах болезненно пульсировал от притока крови. Дантэн не мог остановиться и прекратить эту пытку. Пока ещё его выдержки хватало, да и Серафима не умоляла о пощаде. Игра нравилась обоим. Новые капли холодного крема заставили девушку выгнуться и застонать в голос. Она скрестила бёдра от опаляющего пламени между ними. Сильные и ласковые пальцы размазывали крем, принося успокоение, но новые капли отзывались маленькими взрывами. Низ живота уже тянуло от разрастающегося особенного голода, который способен утолить лишь Ход. Это знала Серафима, это знал атландиец.
Они молча смотрели друг другу в глаза, а капли вновь упали ниже пупка. Фима, приоткрыв рот, не могла уже спокойно лежать. Дышать стало тяжело от переполняющих эмоций. Она раздвинула ноги, надеясь, что Дантэн примет её молчаливое приглашение, но атландиец лишь подогнул одну ногу в колене и продолжил открывать каналы, продавливая точки, одну за другой. Дал небольшую передышку себе и ларне, чтобы оттянуть соблазнительный момент. Он поднял колено Симы и надавил на него, заставляя девушку прижать ногу практически к груди.
Короткий поцелуй был слишком малой наградой. Серафима чувствовала, как Дантэн прижимался к её промежности возбуждённой плотью, спрятанной под плотной тканью брюк, и расстроенно застонала, когда атландиец опустил её колено и приступил ко второй ноге, проделывая с ней всё то же самое.
— Ещё чуть-чуть, — шепнул он, даря очередной дразнящий поцелуй. — Ляг на живот, — приказал, когда плавно опустил её ногу.
Фима перевернулась, Дантэн положил ей под голову свою тунику. Мужской пьянящий аромат дурманил голову. Сильные пальцы вторили волшебство, разминая её мышцы. Дантэн оседлал стройные ноги Симы, любовно погладил ягодицы. И снова девушка не выдержала, застонала, когда прохлада крема упала на разгорячённую кожу. Она закусила ткань туники, пытаясь заглушить свой голос. Атландиец стал втирать крем, любуясь красивым узором позвоночника, лёгкими линиями рёбер. Хрупкая, худенькая. Сильнее нажми и переломится. Но тем не менее волнующая, чувственная. Прожав точки на пояснице, Дантэн понял, что не может больше сдерживаться. Всему есть предел, и он своего достиг.