- А это обязательно нужно было… - дальше я не слышала, отходя спиной вперед, закусив губу, а Ярослав угрожающе наступал на меня. Какого черта? Со злостью вырвала руку и повернулась опять на выход. Достал, козел… И вскрикнула с перепугу – он вздернул меня на плечо и я повисла в ужасно неудобном положении, подняв лицо ко всем, стоящим в коридоре. Он меня уносил, а все просто стояли и молчали. Я посмотрела в глаза его отцу, тот опять только покачал головой. Я опустила голову, повиснув и спрятав лицо за волосами. К глазам подступили слезы. Я всхлипнула, дернувшись всем телом, и Ярослав ускорился.
В конце коридора перекладиной буквы «Т» был устроен маленький коридорчик с разъезжающимися стеклянными дверями и диванчиками у стен. Очевидно - курилка, судя по запаху. Тут сейчас никого не было. Он не посадил меня на диванчик, а скинул на подоконник так, что наши лица оказались на одном уровне.
Я сморгнула слезы. Он аккуратно вытер их ладонью.
- Извини, нам нужно было поговорить. А ты бы не стала слушать, потому что все для себя уже уяснила, – начал он спокойно и вдруг сильно ударил ладонями по подоконнику по обе стороны от меня. Я испуганно дернулась. А он крикнул:
- Ты даже не помнишь тот наш разговор! Ты вообще не помнишь ничего, и меня тоже! Ты не хамила, Арина, а вежливо отшила, исключительно интеллигентно. Я понял с первого раза. Но когда меня стали брать «на слабо», я сделал вид, что повелся. И поспорил тогда. Это давало мне возможность таскаться за тобой, быть рядом, смотреть, говорить с тобой и повод был – спор. Это объясняло мои действия приятелям. Я тогда боялся выглядеть смешно - не привык к этому. Меня хватило на один день, потому что я четко понял – ты кремень. Ты просто не замечала меня, когда я был рядом, ты не услышала, когда я предложил подвезти домой. Ты вела себя вежливо, Арина, тебе не за что извиняться. Я думал, ты и правда выпила тогда и поэтому… а ты меня даже не помнишь, Арина!
Я следил за тобой, ждал повода быть полезным, если будут приставать или особенно наглеть, но ты справлялась сама. Так... пару-тройку раз поговорил с некоторыми. Я потом пытался забить на все это. Не получилось. Доступные бабы перестали интересовать. Тут отец со своим строительством и я влез в этот проект. Там куча работы и я опять думал о том, что ты узнаешь о моих успехах, и я предстану перед тобой с другой стороны – не бабником и мажором, а серьезным и успешным. Получилось ведь, Арина, в трудную минуту ты обратилась именно ко мне. Я не спал тогда всю ночь. Я перед зеркалом простоял полчаса утром. Отец прифигел даже…
Я не собирался действовать нахрапом. Всю ночь я разрабатывал стратегию и тактику завоевания тебя, а утром не выдержал - сорвался. Я тебя поцеловал. Ты совсем не умеешь целоваться, Арина, и это был лучший поцелуй в моей жизни! Лучший!!
Никто не собирался подставлять тебя там. Я боялся поверить себе – ты не дала мне по морде, не послала, и спешил закрепить успех. Да меня тупо переклинило тогда, в глазах темнело после того поцелуя. Я поспешил, сделал все неправильно – время, место – все! И в результате вышло то, что вышло.
Но я уже тебя поцеловал, Арина, я знал какие они на вкус – твои губы и я не собирался отступать. Я рассказал обо всем отцу, выслушал о себе все, что он думал. Но он обещал помочь – мы придумали этот вариант с практикой. Он хотел увидеть тебя, чтобы понять меня, но я сказал, что он ничего не поймет потому, что дело не только во внешности.
Это еще не все. Летом я случайно оказался на встрече, где обговаривались вложения в благотворительность. И я нагло влез и подал идею – студенческий вечер в первый день зимы – твой День рождения. Об этом, конечно, никто не знал. Есть «Алые паруса» летом, говорил я – пусть будет и праздник наступления зимы, хоть и не такой масштабный. Многие студенты мало могут себе позволить, вынуждены искать подработку, эта жизнь в общаге, вскоре трудная, утомительная сессия и вдруг – бал, просто танцевальный вечер. Это не так дорого для устроителей, зато громко и резонансно. А для студентов - праздник, отдых, встряска, новый посыл к учебе. Я был убедителен. На балу тебя выбрали бы королевой, а меня – королем бала. Я бы это устроил – не сомневайся и у меня появился бы шанс поговорить, сблизиться…
Яна не дает мне проходу, давно уже. Когда я ушел из большого секса, она всегда была под рукой – настойчивая и удобная. Я не обещал ничего, более того – предупреждал, что это банальный перепих для здоровья. Она через родителя стала копать. Очевидно, и твой приход не остался незамеченным, и она приняла меры. О любви там не было и речи, и последний раз был почти месяц назад. Я понимаю, что тебе это неприятно, но ты меня тогда просто не замечала, Арина. А я в это время делал все для того, чтобы когда-нибудь заметила.
Согласен, что глупо иногда, масштабы – согласно возможностям. Наверное, нужно было проще – цветы... что там еще? Но ты же, как ежик – колешься, чуть что. Ты дикая, Арина, и это просто отлично – поэтому ты сейчас свободна.
Я люблю тебя, это, наверное, понятно. Но я сейчас говорю это прямым текстом, чтобы опять не было недоразумений, и ты не искала другие причины моим действиям. Я прошу тебя - согласись встречаться со мной. Я постараюсь, чтобы ты тоже меня полюбила. Я хочу жениться на тебе. Все очень серьезно, поверь мне… Арина, уже все. Я сказал все. Что ты?
Я коротко выдохнула. Голова кружилась. Я не дышала? Вдохнула с хрипом. Прокашлялась. Пожала плечами, глядя ему в глаза. Я не знала, что сказать. Почему-то не было радости, меня будто выжали, как лимон.
- Неожиданно просто, Ярослав. Такое состояние… шок, наверное? В голове пусто и звенит. Мысли… не думаются. Извини. Нужно осмыслить, наверное.
- Я хоть немного нравлюсь тебе?
- Я бы с тобой не целовалась, если бы не нравился.
Он вздохнул и потянулся ко мне. Я посмотрела на его губы и ляпнула: - Она тебя обслюнявила. – И отвернулась.
- Ты брезгуешь. Я это учту. Больше такого никогда не повторится. Я не успел отвернуться, не ожидал. Я вымою рот с мылом, Арина. Ты согласишься встречаться со мной?
- Если бы ты знал, насколько все сложнее, Ярослав. И мне нужно обдумать все это. Внизу ждут мои родители, извини. Замерзли уже, наверное.
- Конечно, замерзли. Я отвезу куда вам надо, хочешь?
- Мы хотели погулять, но они теперь вряд ли будут. Так что да - в гостиницу. Отвези, если ты свободен.
ГЛАВА 8
Мы вышли из курилки. В коридоре уже никого не было. Рабочий день закончился и все разошлись. Вдвоем спустились в лифте, и вышли на улицу. Подошли к моим.
- Мама, папа, это Ярослав. Он предложил подвезти нас до гостиницы. Вы как?
- Мы «за» - уже прохладно. Очень приятно, Ярослав. Я Виктор Александрович, Виктория Львовна.
- Прошу вас в машину, – раскланялся парень.
В машине они разговорились. О том, кто есть кто, о планах на неделю. Я помалкивала... Когда доехали и все вышли из машины, Ярослав предложил отвезти нас с Лизой до общежития. А когда мы отказались по той причине, что еще посидим в ресторане и поужинаем, то он объявил, что тоже еще не ужинал и если мы не возражаем… В общем, в ресторан вошли все вместе. Разошлись вымыть руки, сели за столик. Лиза посматривала на меня и тоже молчала. У подошедшего Ярослава на волосах остались капли воды – очевидно, он вымыл рот с мылом, а заодно и умылся.
Говорили в основном мужчины. Папа рассказывал о нашем городе, о том, что они с мамой пробудут в Питере до моего Дня рождения. Ярослав обещал пригласительные билеты на бал. Рассказал в свою очередь, чем занимается он и упомянул проект, в работе над которым я буду принимать участие. Папа заинтересовался парковкой, и они живенько обсудили все ее плюсы.
А я внимательно рассматривала его. Впервые так внимательно и не спеша. Отмечала его общий приятный вид, физиономию свежевыбритую, дорогой костюм со свежайшей рубашкой и красивым галстуком. Готовился... опять стоял полчаса перед зеркалом? Ждал меня там… Глаза у него такие красивые, губы... – уговаривала я себя и не понимала почему, не раздумывая, не могу сейчас согласиться на его предложение? Тогда, после того поцелуя, я согласилась сразу, а что же сейчас, когда узнала все про то, как он ко мне относится и как старался сблизиться со мной, не могу?
Я помнила его тода... еще как помнила. Как можно было не знать кто это - Ярослав Рассохов? По универу ходили легенды о его похождениях, сплетни носились со скоростью лесного пожара - вчера он ушел из клуба с двумя девушками, потом с тремя одновременно... Обсуждая это и комментируя, некоторые девочки мечтательно закатывали глаза - такой парень...! Привязать к себе, само собой, не получится, но просто разок замутить с ним, чтобы было что вспомнить потом... После года затишья безо всего этого, после его успехов на архитектурном поприще, я как-то... да мне тогда было все равно! А сейчас? Я поняла, что он не изменился... для него это нормально, наверное - любить одну, а в это время с другой... Разочарование и еще что-то... ужасно неприятный осадок какой-то от его рассказа про Яну - вот что я чувствовала. Разве это любовь? Так ... желанный трофей... приятный фон.
Мы уже встали и собрались прощаться, когда Ярослав попросил папу уделить ему несколько минут. У меня вырвалось:
- Зачем?
Он медленно кивнул мне и, повернувшись к папе, сказал:
- Виктор Александрович, я люблю вашу дочь и прошу вашего разрешения встречаться с ней, если она ответит мне согласием.
Я зажмурилась. В свете того, как я все видела, это звучало фальшиво... лучше бы он не говорил ничего. Папа ответил, что он не против, если я все же отвечу согласием. А я открыла глаза и жалко улыбнулась. Ярослав смотрел на меня и выражение лица у него менялось. Он тоже кривовато улыбнулся и спросил: - Я опять поспешил, Аринка? Прости. Я не буду тебя торопить, зря я это, да? – Он заглядывал мне в глаза, что он там выискивал? А я поняла, что не хочу сейчас всего этого и просто боюсь расплакаться. Вот сейчас, именно в этот момент – не хочу ничего!
- В общежитие? – спросил Ярослав.
- Аринка сегодня у нас поспит, на диване. Мы соскучились, поговорим вечером. Завтра выспимся – выходной же, – сказал папа. Ему сейчас, наверное, было спокойнее, когда я была на виду.
Ребята ушли, а мы поднялись в номер. Я села на диван, пошарила рукой по обивке, зачем-то поскребла ее и печально проговорила:
- Извините, но... я не могу. Он мне тогда очень понравился... очень, и если бы не то "аллилуйа"… Что-то тогда сразу изменилось, хоть он потом и объяснил все убедительно. И знаете – он сейчас рассказал, что я уже год ему нравлюсь и просто фантастика, что он делал, чтобы обратить на себя мое внимание. И бал этот в мой День рождения для меня, а я – королева, и практика – для меня, и проект – чтобы я оценила его. И все это время он спал с этой Яной, настойчивой и удобной – для здоровья. Ему было просто удобно... А меня тянет к нему... Это та же физиология, что и у него к ней? Мне противно, папа, себя противно от этого. Если он уже любил меня, то как такое возможно - с ней? Это какое-то извращенное мышление. Он что, думал что я пойму это?
Может это у вас нормально - у мужиков, а я просто полная дура, максималистка? Но я так чувствую! А сейчас я смотрю на него и хочу, чтобы всего этого не было – ни поцелуя, ни курсовой, ни ужина сегодняшнего. И мне невыносимо, что придется ему что-то говорить. Он не такой уж и плохой, наверное, и мне не хочется его расстраивать. Или он не очень расстроится? Он же не мог, и правда - любить меня, а с ней… Он же не просто… для здоровья. Он же целовал ее, что-то говорил… Если это не мешало ему раньше… Что вы молчите? Я должна дать ответ ему и Серхиасу. И тянуть нельзя. Я не знаю, что делать. А можно мне уехать куда-нибудь в глухую деревню, в Сибирь, например?
- Похоже, что это будет единственно возможный вариант, Риша.
- Что ты такое говоришь, Витя? Объясни ты ей, что это просто такая у…
- Я-то понимаю, что не криминал, но звучит и правда не очень… Мать! Я что - должен убеждать свою дочь, что это правильно, что это норма? Зачем он вообще тебе это рассказал?
- Она при мне поцеловала его сегодня, показала, что они близки…
- Аринка, он понимает, что ты его пока не любишь, готов ждать, ухаживать. Правда ведь, он тогда только надеялся на что-то между вами, а теперь с ней все кончено. Ты ревнуешь его к этой девушке, значит, он тебе не безразличен. Ревность - это и есть одно из проявлений любви, ты...
- А что чувствуют, когда ревнуют, мама?
- Боль... мучительную душевную боль, – ответил папа.
- А мне просто неприятно. Нет - противно до омерзения. Давайте спать, а? Утро вечера мудренее.
Меня уложили на диване в гостиной номера, и я старалась уснуть. Если бы не выговорилась – не уснула бы вообще. Родители бубнили в спальне, и так уютно это было, так успокаивало... Как будто я дома. И словно Ярослав где-то далеко и не требует ответа. И разочарование так сильно не травит душу, а какое я вообще имею право обижаться на него? Меня тянет к нему, несмотря на то, что он такой… И гадко от этого и неспокойно. Плохо, в общем. А я не хочу, чтобы было плохо, а оно будет, потому что любовь ко мне не мешала ему делать это с ней, а значит и в будущем… он такой, он привык... а-а-а… спать… спать.
Это воскресенье мы с родителями не расставались. Простояв в длиннющей очереди, попали в Эрмитаж на выставку холодного оружия и исторического костюма. Обедали в гостинице и потом вместе восхищались каменными узорами убранства Спаса на Крови. После зашли поужинать в блинную, и угощала я – блинами с икрой, с семгой и еще с алтайским медом – изумительно вкусным. Пили травяной чай... Я все оплатила своей картой – эти деньги просто жгли мне руки. Назавтра договорились, что они подъедут к университету и мы пойдем покупать наряды мне и Лизе, или не пойдем - бал не вызывал уже никакого энтузиазма.
Я в этот день не хотела думать ни о чем, устала от всего этого, что ли? И Лизе позвонила, что опять заночую с родителями – им так спокойнее, а еще я знала, что утром меня будет ждать Ярослав. Не хотелось его видеть. Зачем я вообще тогда ему позвонила? Тянуло что-то внутри, все-таки обида? Или вина? Гнала мысли о нем, как могла.
Утром пришлось вставать очень рано и долго добираться до места учебы. Лиза прихватила мою сумку и ждала меня возле раздевалки. Ярослава я не увидела и вздохнула с облегчением.
После пар мы с Лизой ушли, не зайдя в мастерскую. Готовиться к занятиям будем вечером. Я в гостинице, а она в общаге. Родители настаивали, чтобы я пока пожила с ними.
В вестибюле ждали папа и мама, а на улице возле машины – Сергей. Я тяжело вздохнула и повела родителей к нему.
- Папа, мама, это претендент на мою руку и сердце – Серхиас. Серж, это мои родители – Виктор Александрович и Виктория Львовна. Я так понимаю, что с платьями сегодня ничего не получится, Лиза, извини. Я не знаю, насколько откровенным будет разговор при тебе.
Лиза ушла на маршрутку, а мы стояли и смотрели друг на друга. Заговорил Сергей:
- Нам, наверное, нужно поговорить? У вас есть предложения, где это лучше сделать?
- Нам бы без лишних глаз и ушей, – ответил папа, – давайте куда-нибудь в сквер. Сейчас холодно, там никого нет.
До сквера доехали в машине Сергея, вышли… В воздухе стоял пряный кленовый запах… Все дорожки были укрыты желто-красно-зеленым ковром - дворники не успевали убирать всю эту красоту. Пока шли вглубь сквера, я собрала маленький букет из особенно красивых и разноцветных листьев… нервничала. Потом папа неожиданно остановился, вынул из кармана куртки бабушкино письмо и молча подал Сергею. Тот взял его и начал читать. Читал до конца. Потом так же молча смотрел на папу, очевидно - обдумывая ответ.
- Я наследник другого феода. Вашего ныне не существует, как самостоятельной единицы – он расположен в центре королевства и был присоединен к дворцовой территории. Все, что здесь написано о перевороте – правда. Все случилось из-за женщины. Но в том, что случилось, изрядная доля ее вины – ей следовало вести себя иначе. Пошла цепная реакция. Даже если кто-то и осуждал – вынуждены были в силу клятвы верности монарху выступить на защиту его интересов. И я ни в коем случае не осуждаю своих или ваших предков – просто отмечаю.