— Нет, овцы.
— Овцы? Ты сказал — овцы?
— Это все затея нашего высокого лорда Хинтена, господин лекарь. Осенью, когда закончился сбор оброка, он сказал нам, что мы ленивые свиньи, и что денег с оброка ему не хватит даже не булавки к камзолу. А посему принял он решение — все наши участки, пашни и огороды забрать под пастбище. Его управитель заказал брегендским торговцам доставить в поместье высокого лорда тонокорунных овец. Целое стадо. А высокий лорд Хинтен сказал нам, что оставит из всех своих вилланов только двести душ, чтобы они у него работали на этой… как ее… мухоктуре.
— Мануфактуре? — поправил я. — А остальные?
— Остальным велено было убираться с земель высокого лорда, — ответил Матис: губы у него дергались, глаза блестели. — Восемьдесят девять семей было в Ланли, всех высокий лорд велел выгнать. Пришли его солдаты и заставили нас уходить подобру-поздорову.
— И куда?
— А этого нам никто не сказал, господин хороший. Куда хошь, туда ступай. Мир — он большой, всегда найдется две сажени земли на могилку взрослому и сажень для ребятенка. Так нам высокий лорд Хинтен сказал, чтоб ему… Вот и ушли мы, на зиму глядя. Кто куда. Оставаться в Брутхайме мы не могли.
— Это почему?
— А закон теперь такой вышел. Без земли и без хозяина нет крестьянина. Все, у кого земли нет, либо в армию Вальгарда должны идтить, либо на принудительные работы наниматься, а коль откажешься, так сразу вне закона тебя объявют. А для тех, кого вне закона объявили, дорожка одна — на шибеницу.
— Это твоя семья? — Я показал на людей, продолжавших безучастно сидеть у огня.
— Моя. Все, кто выжили по дороге.
— А те, наверху?
— Дядька мой, сосед Филас с женой, их внучка Шарлин, — тут Матис сделал паузу, чтобы овладеть своими эмоциями. — И самый младший мой, Тома. Так мы их и оставили на дороге. Хоронить сил не было. Не дошли они самую малость.
Мне было нечего сказать. И еще — этот мрачный крестьянин, с таким стоическим спокойствием рассказывающий мне историю уничтожения своей родной деревни и гибели своих близких, добавил очень важный штрих к картине происходящего. Итак, сначала мы имели варваров-завоевателей и обращенное в рабство местное население. Потом в Элодриане появились классические феодальные отношения. Совсем недавно я узнал, что тут начали применять огнестрельное оружие. А теперь мне говорят, что местные лорды начали то, что в школьном учебнике истории называлось загадочным словом «огораживания». Ту самую штуку, с которой когда-то в Англии началась эпоха капитализма. Вот так-то, Дух разрушения принимает все новые и новые обличия. Новый Элодриан вступил в период первоначального накопления капитала. История моего мира повторяется здесь, причем события развиваются с устрашающей быстротой. Очень бы хотелось ошибиться, но, похоже, такими темпами скоро дойдет черед и до пулеметов, броненосцев, концентрационных лагерей и газовых камер…
— Мама! — вдруг подал голос лежавший на соломе Жано.
Женщина немедленно бросилась к нему, обхватила, прижала к себе, и я услышал ее плач. Матис тоже бросился к сыну, прочие поскакивали на ноги и окружили нас плотным кольцом. Подняв посох, я как бы мимоходом пощупал лоб парнишки — он был холодный и в испарине. И мне стало так радостно на душе, даже словами не передать.
— Чародей! — воскликнула женщина, глядя на меня восторженными глазами. — Волшебник! Да мы за тебя, господин лекарь…
Мне почему-то было неприятно слышать эти излияния благодарности. В сущности, я ничего сам не сделал. Это магия исцелила парня, а не я. Уитанни поняла мои чувства и так громко и зловеще зашипела, что женщина сразу замолчала и испуганно уставилась на нас, продолжая прижимать к груди сына.
— Мальчик выздоровеет, — сказал я, чувствуя на себе внимательные взгляды этих людей. — Что будете дальше делать?
— В Саратхан пойдем, — ответил за всех Матис. — К ши пойдем. Лучше быть рабами у ши, чем у этих сволочей.
— У ши нет рабов. Запомните это. Они вам не враги. Все, что про ши говорят вальгардцы и Орден — гнусная ложь. Так что правильные у вас планы. Идите в Саратхан.
— А ты, господин лекарь, идешь в Брутхайму?
— Да.
— Не шел бы ты туда. Там сейчас горе и смерть кругом.
— Я должен.
— Горевать мы будем, если такого человека убьют, — сказал Матис. — Святой ты человек, господин лекарь, убогих пожалел. Век у тебя в неоплатном долгу будем.
— Да уж, не забудь про этот долг. И я себе на посохе зарубку сделаю, чтобы не забыть. Но только ты долг можешь сразу мне вернуть, да еще с процентами. Позволь нам с компаньонкой моей погреться тут немного, — сказав это, я сел у огня и протянул к пламени руки. — Холодновато снаружи, да и устали мы. Пустишь на ночлег? А я с вами едой поделюсь.
Матис только поклонился. Я видел, что он потрясен, но подтрунивать над беднягой не стал.
— Ну, вот и ладушки, — сказал я. — Соломы тут много, как-нибудь разместимся. Не «Хилтон», конечно, но получше будет, чем в лесу. Да, Уитанни? Организуешь нам что-нибудь пожевать?
— Йенн, ллеу найар, — ответила моя киса, и это означало, что ничего не имеет против моего предложения.
Глава пятая
Уитанни вернулась быстрее, чем я ожидал, еще до того, как совсем стемнело — и принесла двух зайцев, которыми немедленно занялись женщины. Лица крестьян сразу повеселели, предвкушение сытного ужина захватило их полностью. Даже сумрачный Матис, казалось, растаял, наблюдая, как женщины обдирают и потрошат заячьи тушки, стремясь побыстрее приготовить из них жаркое. А еще он был удивлен.
— Как же ты смогла поймать зайцев голыми руками? — спросил он Уитанни.
Моя киса ничего не ответила, только состроила очаровательную лукавую гримаску. Чтобы у Матиса не возникло ненужных подозрений, я решил пояснить, что и как.
— Уитанни полукровка, — сказал я. — Ее отец был ши, а мать крейонкой. Оттого дар охотника у нее в крови.
— И все равно чудно, — Матис покачал головой.
— Скажи мне, Матис, — обратился я к крестьянину, — вам кто-нибудь встречался по дороге?
— А как же, видели, господин лекарь. Наемников видели. Столкнулись с ними у Забытой делянки, это полдня пути на восток. Хвала Вечным, не тронули они нас. Да и что с нас взять, горемык?
— А что, могли тронуть?
— Могли, господин лекарь, могли, — Матис аж в лице изменился. — Но верно не до нас им было. Похоже, в Айи они спешили.
— Айи? А далеко ли отсюда Айи?
— День пути на восток, господин лекарь.
— Хорошая весть, — сказал я. — Там наверняка услуги лекаря понадобиться могут.
— Не шел бы туда, господин лекарь. Наемники люди опасные. Никогда не знаешь, что у них на уме. Коли они и в самом деле в Айи пошли, можешь натолкнуться там на них.
— А с чего ты взял, крейон, что мне наемники страшны? — спросил я самым беззаботным тоном. — Может, я вальгардцам лучший друг?
— Может быть, да только вольным головорезам плевать, кто кому служит и кто кому друг. Истинное бедствие они для всех. Мы, когда от Ланли сюда пробирались, пуще тварей сумеречных их боялись. Ни за что могут убить.
— Вас же не убили.
— Так на то воля Вечных была, — ответил Матис и положил ладонь себе на сердце. — Молитвы наши дошли до них, защитили Вечные нас. Но у тебя есть то, что может их соблазнить.
— Мои микстуры?
— Она, — Матис глазами показал на Уитанни. — Охочи эти ребята до красивых баб. И деньги за нее можно хорошие выручить на торжище в Самере или Блиболахе.
— А поблизости наемников не видел?
— Нет. Может, и шатались они поблизости, да только здесь не показывались.
— Ну-ну, — сказал я.
У меня появилось сильнейшее желание тут же, не дожидаясь утра, отправляться в путь, но я помнил, что сказал мне на прощание Даэг. Ночные прогулки по этим местам не самая лучшая затея. Вторая моя мысль была об Уитанни, и гаттьена угадала ее.
— Нае ньяр-нуинн, Лэйрганатх, — шепнула она. — Уитанни деарн драан ан нуир буам.
Я понял ее — гаттьена сказала, что и после заката может сохранять человеческий облик. Слова Уитанни меня успокоили и немного удивили. Я, оказывается, почти совсем не знаю, на что она способна. Как бы то ни было, мои волнения понемногу улеглись, и я, усевшись на постеленный на солому плащ, наблюдал, как веселые крестьянки, вполне, казалось, забывшие о своих недавних страхах и страданиях, пристроили над огнем насаженные на деревянные лучины куски зайчатины, какими глазами смотрели на жарящееся мясо дети, и подумал, что люди в любом из миров остаются людьми. Сейчас у этих обездоленных людей были пусть плохонький, но кров, и еда, а больше им ничего не было нужно.
— Остался бы я на этой ферме, — сказал Матис задумчиво. — Хорошая ферма, земли огорожено много и дом добротный. Починить его, и живи себе в радость. Да только боюсь, хозяева могут вернуться и выгнать нас. Куда тогда пойдем?
— Ты же вроде говорил, что в Саратхан собрался.
— Истинно так, господин лекарь. Не про нас эта ферма и эта земля, так что пойдем к ши на поклон.
— Поешьте, господин лекарь, — мать Жано с поклоном вручила мне порцию заячьего шашлыка.
Мясо было жесткое, плохо прожаренное и несоленое, но крестьяне уписывали его с жадностью сильно изголодавшихся людей, и я мог их понять. Еще недавно я был одним из них, вилланом по имени Эрил Греган. Интересно, как там поживает моя названная сестрица Бреа? Очень мне захотелось при случае заскочить в деревню Донбор и посмотреть, как живет эта славная девушка…
Но сначала надо встретиться с Джарли. Просто необходимо встретиться.
— Слеар-аен Лэйрдганатх, — сказала мне Уитанни. — Еейен уарр ллеу айнр Уитанни мрарр та-нуин рирр.
— Да, я действительно хочу спать, — признался я.
Устроившись поудобнее на расстеленном плаще, я заложил руки за голову и закрыл глаза. Еще какое-то время я прислушивался к тому, о чем говорят сидевшие у костра беженцы, а потом мысли у меня стали путаться, и я заснул. Крепко и хорошо.
Разбудил меня холод. Стуча зубами, я повернулся на плаще и увидел, что костер погас и дом пуст. Семья Матиса куда-то исчезла, но самое странное — Уитанни тоже не было. Дверь была распахнута настежь.
— Что за…, - начал я и не договорил. Волосы у меня на голове ожили, нахлынул страх. Я услышал стук копыт и всхрапывание коней во дворе фермы.
— Эй, Лэйрдганатх! — сказал кто-то громко и властно. — Пора вставать!
Попался. Это была первая пришедшая в голову мысль. Потом я подумал, что это Матис меня продал. Отблагодарил, каналья. Понял, кто такие мы с Уитанни и позарился на награду. И что мне теперь делать?
У этого сруба только одна дверь. Окна очень маленькие, пролезть в них невозможно. Если попробовать занять позицию в дверях, взять меня будет не так просто. Но ведь эти сволочи возьмут и подожгут дом. Или не подожгут? Какой им прок от обугленного трупа — ведь еще надо доказать потом орденским ищейкам, что это барбекю не что иное, как сам Лэйрдганатх. А попробую-ка я поторговаться…
— Кто вы? — крикнул я, до боли в пальцах сжав свой посох.
— Лука Валленхорст, великий гроссмейстер Звездного Ордена, — последовал ответ.
Если бы я услышал, что со мной хотят поговорить Брэд Питт с Анджелиной Джоли, то удивился бы меньше.
— Что нужно от меня великому гроссмейстеру? — спросил я, всеми силами пытаясь говорить так, чтобы голос не дрожал.
— Я желаю говорить с тобой, Лэйрганатх, — ответил властный голос. — Пока только говорить.
— У нас есть тема для разговора?
— Есть.
— Я тебе не верю.
— Мы могли бы прикончить тебя, пока ты спал. Выходи, не заставляй нас прибегать к силе.
Я осторожно подошел к двери и выглянул наружу. Во дворе широкой подковой, обращенной к дверям дома, выстроились всадники в роскошных стальных доспехах, на великолепных лошадях, покрытых белыми попонами, расшитыми золотыми звездами. И еще два крупных черно-серых вильфинга, которых рыцари удерживали на прочных цепях. Один из всадников держал алый штандарт с драконом. Всадники были в шлемах с опущенными забралами, и только один из них был без шлема. Ветер трепал его седые длинные кудри, серые глаза смотрели на меня с вызовом.
— Я гроссмейстер Лука Валленхорст, — сказал мне всадник с непокрытой головой. — Я долго ждал, когда мои люди отыщут тебя и приведут в Звездный Чертог, чтобы я мог лично побеседовать с тобой. Но ты оказался проворным и хитрым врагом, Лэйрдганатх. Тебе удавалось уходить от моих охотников раз за разом.
— Но на этот раз не удалось, — ответил я, оперевшись на посох. — Прошу вас проявить милосердие, пусть все закончится быстро.
— Если бы я хотел твоей смерти, ты был бы уже мертв, и твоя голова лежала бы в торбе у луки моего седла. Я нашел тебя не для того, чтобы убить. У меня есть к тебе предложение.
— Вот как? — Вот теперь, я признаться, был изумлен по-настоящему. — И чего ты хочешь от меня?
— Когда-то король Хлогьярд сказал: «Не всех врагов следует карать смертью. Иной враг может стать лучшим другом, если правильно обращаться с ним». Я хочу подружиться с тобой, Лэйрдганатх.
— Не понимаю.
— Давай я попробую объяснить, — Валенхорст сделал знак рукой: двое его воинов немедленно соскочили с лошадей и помогли своему командиру спешиться. Поправив белоснежный плащ с золотой восьмиконечной звездой на плече, командор подошел ко мне.
— Как к тебе обращаться? — спросил он.
— Ты называешь меня Лэйрдганатх, гроссмейстер. Называй так и впредь.
— Хорошо. Давай войдем в дом.
Он не сразу начал говорить. Выдержал паузу — возможно, хотел, чтобы я получше прочувствовал важность момента.
— Я знал о твоем появлении с того самого момента, как ты вторгся в этот мир, — наконец, начал Валленхорст. — Глупец Деймон, не догадываясь об истинных намерениях Ордена, помог тебе улизнуть в первый раз. Потом тебя упустили в Норте, затем ты ушел от погони в Томбурке. Даже Лёц оплошал, пытаясь использовать тебя. Но теперь я сам буду говорить с тобой. Мне стоило больших усилий выследить тебя. Разговор будет долгим, так что наберись терпения.
— Как вы меня нашли?
— Мой человек видел тебя в лагере ши близ Лиден-Мура.
— Рескер? Так он твой шпион?
— Ты мой должник, Ллэйрдганатх. Рескер мой слуга, человек, который предан лично мне. Я взял с него слово, что о встрече с тобой он не скажет никому. Я знал, что ты отправишься из Лиден-Мур в Набискум — ведь ты туда собирался? Или ты хотел отыскать беглого герцога Роэн-Блайн?
— Да, хотел, — я понял, что Валленхорст знает обо мне все, и это меня испугало.
— Должен сказать тебе, Лэйрдганатх, что твое воззвание насмешило меня. У тебя хороший слог, и ты умеешь говорить убедительно. Наследственность сказывается.
— О чем это ты?
— Не прикидывайся глупцом, я прекрасно знаю, что связывает тебя с де Клерком. Я знаю, ты ищешь его. Я называю тебя крейоном, но мне известно, что ты не потомок наших рабов. Я не спрашиваю, кто тебя послал в Элодриан и зачем. Однако понимаю, что твои друзья ши рассказали тебе немало интересного о том, как де Клерк тут оказался, не так ли?
— Я ищу не де Клерка. Мне нужна девушка, которая была с ним в последнее время. Это…
— Твоя возлюбленная, или просто компаньонка, или служанка, но не это главное. И ты, и эта девушка, и де Клерк — все вы пришельцы из чужого мира, только попали в него в разное время. Но в отличие от своего….земляка де Клерка, ты принес нам больше вреда, чем пользы. Тем не менее я не гневаюсь на тебя, и вот доказательство, — Валленхорст стянул с руки расшитую кожаную перчатку, снял с пальца золотое кольцо со звездной печаткой и протянул мне. — Возьми это кольцо. Это знак, что Орден в моем лице прощает тебе все твои преступления и прегрешения перед Вальгардом и верой и считает тебя своим другом. Бери!
Это было неожиданно, и я растерялся. Валенхорст сразу заметил эту растерянность.
— Ну, что же ты? — спросил он, продолжая протягивать мне перстень.