Сергей Вишневский
Холодное пламя: Гори!
Глава 1
По грязным трущобам, зачастую морщась от смрада, за мелким босяком следовал широкоплечий мужчина.
— Долго еще? — спросил он, поглядывая на заинтересованные лица прохожих.
— Почти пришли, господин, — кивнул малец и указал на узенький домик, встиснувшийся в проулок.
Как только они подошли к двери, малец обернулся и требовательно вытянул руку.
— Уговор! — заявил он. Выглядел он уверенно, но по дрожи в руке было понятно, что парень все равно боиться.
Широкоплечий мужчина вытащил из кармана медную монету и протянул ее пацану. Тот схватил ее, тут же засунул за щеку и, шлепая по пыльной мостовой, скрылся в проулке.
Незнакомец же подошел к двери и постучался могучим кулаком по двери. Ответа не было, и он постучался еще раз, громко произнеся:
— Эй! Есть кто живой?
Спустя пару секунд послышались тихие шаги. Скрипнул засов на двери, и в щели показалось детское личико.
— Рус здесь живет? — спросил мужчина, глядя на перепуганную мордочку.
— Рус — здесь, — осторожно ответила она.
— Где он?
— Болеет, — тихо ответила девочка.
Мужчина нахмурился и представился:
— Меня зовут Трок. Он работает в моей кузнице. Давно он слег? Его неделю не было.
Девочка завозилась и, что-то подвинув, отворила дверь, впустив внутрь кузнеца. Тот вошел внутрь и огляделся.
Дом оказался внутри еще меньше, чем снаружи. Небольшая открытая печь, деревянная кровать и стол. Больше в него ничего не влезло. Вся посуда и теплые вещи скорее всего хранились на крыше.
На столе Торк обнаружил корзину с яйцами, которые он выдал ему неделю назад, в качестве премии за отличную работу. Парень выстоял две смены на мехах и помимо двойной платы получил от кузнеца корзину с яйцами. Корзина была почти полной.
— Он не ест ничего, — проследив за взглядом, ответила девочка. — Только пил, а сегодня уже не просыпается. И не пьет.
Кузнец взглянул на ведро, в котором едва треть воды наберется, а затем указал на парня.
— Чего голый лежит?
Девочка достала из под кровати обрывки горелой ткани.
— Рубаха на нем тлеть начала, я испугалась что загорится. И простыню тоже убрала.
Кузнец взял тряпку и, вымочив ее в ведре, положил на лоб парня. В этот же момент раздалось шипение, и от нее потянулся пар.
— Я сегодня три ведра на него извела, — тихо ответила девочка.
Кузнец нахмурился и протянул руку к работнику, но тут же одернул, почувствовав нестерпимый жар.
— Худо дело, — произнес он.
— Эй! Рус! — раздался голос с улицы. — Ты работать собираешься?
Кузнец удивленно взглянул на девочку, а затем поднялся и вышел из дома. Там его встретил пухлый мужичок, недовольно переминающийся с ноги на ногу.
— Ты кто такой? — спросил он. — И где Рус? У меня рук не хватает, тесто того и гляди упадет, а его неделю нет.
— Торк, кузнец из мастеровых, — протянул он руку по виду пекарю.
— Сулим, — протянул в ответ руку толстяк. — Хлебных дел мастер. Из «Сладкого переулка».
— Наслышан, — кивнул кузнец. — Рус, выходит, и у тебя работал?
— Выходит — да. А я еще думал, чего он все в саже постоянно приходит.
— А я удивлялся почему от него рогаликами ванильными пахнет. Думал деньги на сладкий переулок несет.
— Если не секрет, — смущенно произнес повар. — Сколько вы ему платили?
— Восемь монет за смену. Когда две смены отстоит — продуктами помогал. Но у него рука к металлу не лежит. Он только на мехах стоял, да вторым молотом работал. — пожал плечами Торк и, так же хмурясь, спросил: — А вы?
— Десять, но он не просто тесто месил. Он и хлеб формовал и рогалики лепил. Ушлый малый. Работы не боялся. Сейчас таких мало.
— Все хотят рогалики есть, но зарабатывать на них никто не хочет, — кивнул кузнец и указал в сторону дома. — Получается он утром у тебя работал, а потом до заката у меня?
— Выходит так. — кивнул пекарь и добавил: — Восемнадцать медью в день. А работал он у меня всегда на славу. Два раза в месяц выходной брал.
— У меня так же.
Двое мужчин взглянули на дом и первым витавший в воздухе вопрос озвучил Сулим:
— А куда он деньги, интересно девал?
— Куда девал — уже не скажет. Слег он с жаром.
— Сильно?
— Я такого раньше не видал, — покачал головой Торк. — Жар у него такой, что тряпка на нем шипит, да пар идет. Сестра говорит, что под ним простыни тлеть начали.
Сулим недовольно зашевелил усами и хмуро взглянул на кузнеца.
— Родители у него есть? Или он сирота?
— Сирота, за то он сам говорил. Только девка малая в доме одна.
— Сестра это, — пояснил Сулим. — Видал ее, помогала как-то к карнавалу, когда рук не хватало. Присыпку по цветочным корзинкам сыпала.
— Корзинки были, что надо, — похвалил Торк, припомнив как на осенний карнавал пробовал кремовые пирожные. — Моя Дола от них визжала прям.
— За похвалу спасибо, конечно, — улыбнулся толстяк. — Но что делать будем?
— Надо спросить сестру. Если он деньги дома прятал, то вызовем лекаря. Может хоть посоветует чего, — произнес Сулим. — Жалко работящие руки.
— А если нет?
Пекарь хмуро глянул на кузнеца и спросил:
— Сами заплатим, а на него долг положим. По людски, с отсрочкой.
— А если его боги приберут?
— А если приберут, то значит мне не стыдно будет к нему на погребальный костер прийти, — пожал плечами пекарь и протянул руку. — Ну, как?
— Не по людски рабочие руки оставлять, — кивнул Торк и пожал руку.
Лекарь остановился перед дверью и выжидательно уставился на сопровождавших его пекаря и кузнеца.
— Пожалуйста, — произнес кузнец и вложил три серебряные монеты в руку худощавого старика.
— Ну-с, — вздохнул он и, напялив на лицо маску с прорезью для глаз, вошел в дом.
Там он оглядел скудное убранство, покачал головой и подошел к кровати, возле которой лежал больной. Он протянул руку к его лицу, но, не прикоснувшись, тут же одернул.
Брови старичка поднялись вверх, и он полез в принесенную с собой кожаную сумку. Вытащив из нее огромные кожаные перчатки с фиолетовым отливом, он тут же принялся их надевать. После этого он приподнял голову парня и, жмурясь от исходящего от него жара, оттянул ему веки.
— Вот как, — пробормотал старичок и аккуратно положил его обратно.
После этого он повернул его на бок и взглянул на доски кровати, которые уже почернели, а местами виднелись красные угольки.
— Третья степень, не меньше, — вздохнул он.
После этого, он оглянулся и, найдя на полу тряпку, начал искать воду.
— Вода вот, — произнесла подскочившая сестра Руса.
— Благодарю, — произнес старичок и спросил: — А вы, барышня, кто будете?
— Сестра.
— А звать вас как?
— Луна.
— Какое интересное имя, — улыбнулся старичок. — Скажи мне, Луна, сколько твой брат так лежит?
— Третий день.
— А перед этим он на что-то жаловался?
— Да. Говорил, что жарко постоянно. Два дня не ел, только пил. Сегодня уже не пьет.
— Угу, — кивнул старичок и смочил тряпку в ведре. Затем он достал небольшие песочные часы и приготовив их поставил на стол, одновременно положив тряпку на лоб больного. — Одежда где его?
— Я сняла. Рубаха его тлеть начала, вот я и испугалась, — призналась девочка. — И постельное убрала.
— Правильно сделала, — кивнул старичок, наблюдая, как идет пар от тряпки. Когда пар заменил дым, и тряпка начала чернеть, старик мельком глянул на песочные часы и вздохнул. — Четвертая степень.
— Он поправится? — с надеждой спросила девочка.
— Пока я не могу тебе точно сказать, — ответил старичок. — Надо переговорить с людьми, которые оплачивали его… осмотр.
— У Руса деньги были, — тут же затараторила девочка. — Двадцать серебром есть! Мы копили…
— Боюсь этого для лечения будет мало, — задумчиво произнес старичок. — Да и лечением это не назвать. Тут скорее будет «временное решение».
Старичок поднялся и, сложив в сумку инструменты, вышел из дома, где его ожидал пекарь с кузнецом.
— Жить будет, или…? — произнес кузнец глядя на старичка.
— Начнем с самого главного, — хмыкнул старичок. — Это не заразно. Это не лихоманка и не синий круп. Боятся тут нечего.
Старик достал небольшую трубку и мешочек с табаком и, усевшись на крыльцо дома, принялся набивать табак.
— С мальчиком случилось то, о чем мечтают многие благородные и обеспеченные люди. У него проснулся дар, причем очень сильный. Четвертая степень — это очень хороший показатель… Для нашего захолустья.
— Он магом будет? — недоверчиво спросил Сулим.
— Если все оставить так, как есть, то он будет трупом, а не магом. — старик набил трубку и достал небольшую огнивку, кончик которой от одного дуновения тут же заалел. — Дар слишком большой. Сам он не справится, и сила просто сожжет его тело.
— Сам не справится? — уточнил кузнец.
— Обычно, хорошим даром считается третья степень. И, чтобы справиться, используют множество алхимических рецептов и уловок. Здесь же вообще четвертая. Не каждый с таким даром выживает даже при вливании зелий. Проще говоря, без профессиональной и дорогостоящей помощи, парень сгорит меньше чем за неделю.
Пекарь с Кузнецом переглянулись.
— Руки рабочие — это хорошо, — осторожно начал кузнец. — Но сколько стоить будет его на ноги поднять?
— Десять золотых, не меньше, — покачал головой лекарь и выпустил клубок дыма. — Это только алхимия. Выходить его после этого тоже денег стоить будет, если вы, конечно, лично не согласны им заниматься.
Сулим стал совсем мрачным, а Кузнец склонил голову.
— У нас денег таких нет, да и если бы было…
— Я именно по этому с вами об этом разговариваю, а не даю отмашку собирать деньги на погребальный костер, — улыбнулся старичок. — У нас с вами под носом лежит очень прибыльная жила.
Кузнец и пекарь тут же навострили уши.
— Да, нам всем придется вложиться, — начал лекарь. — Однако всем мы можем получить очень важный и ценный ресурс.
— О чем ты?
— О маге. Вы подумали, что будет если у нас получится вытянуть его из этого состояния?
— Ничего не будет. Заберет его к себе какой-нибудь маг в ученики, ну а если повезет — уедет в Грофус, и поминай как звали. — произнес Сулим.
— Так и есть, но у нас есть шанс повесить на него обязательство. — снова пыхнул трубкой лекарь. — Вы ведь знаете, что такое контракт скрепленный силой?
— Знать то знаем, но кто его делать будет? — задумчиво произнес Кузнец. — Такой договор стоит не меньше пяти золотом.
— И у меня есть такой, — кивнул лекарь и тут же пояснил вылупившимся на него кузнецу и пекарю. — Один пациент им услугу оплатил. Не каждый маг знает, что делать, если прихватит бл… одна болезнь, сопровождающая девиц легкого поведения.
— Сколько стоит алхимия для него? — задумчиво произнес Сулим.
— Если я ее буду варить сам — думаю в восемь золотом уложимся, — кивнул Лекарь.
— Получается тринадцать золотом? — нахмурился Кузнец. — По четыре золотых на каждого.
— Рано считать договор, — покачал головой Лекарь. — Для того, чтобы его считать, надо чтобы у нас получилось, и он выжил.
— Если ты умеешь алхимию сам для него делать, то зачем тебе мы? — спросил Сулим, быстро прикинув варианты.
— Во первых — чтобы разделить потери, если он все же не выживет, — ответил старичок, выпустив дым через ноздри. — Во вторых — уход. Это большая затрата времени. Я бы сказал просто гигантская. У благородных для этого всегда найдется парочка слуг, а у меня таковых нет. И не думаю, что найдутся у вас. Но если с меня контракт, то с вас я потребую именно уход.
— Хлопотно? — тут же задумался Кузнец.
— Хлопотно, — кивнул Лекарь. — Если у него дар пошел жаром — скорее всего пламя ему стихией будет, но тоже не факт. Бывает, что и две, а то и три стихии берет. А его сейчас надо будет в холодное место отнести и водой холодной обливать. Если жар сбить получится — он в себя придет ненадолго. Как придет — его кормить надо силой. Да так, чтобы до отвала. Потом пару часов, и тело снова в жар уйдет, а там по кругу. Снова в холод и в воду ледяную. Это помимо алхимии моей. Одна алхимия ничего толком не сделает.
Кузнец с пекарем переглянулись.
— Если восемь золотых на троих поделить — по два с половиной золотых выйдет, — сказал Сулим. — Не шибко уж и дорого.
— Тут подумать можно, — кивнул Торк.
— Подумайте, — кивнул старичок и, в последний раз затянувшись, вытряхнул угли и пепел из трубки на землю. — Только не долго. День-два и даже я не возьмусь его из стихии вытаскивать.
— Нечего думать, — вздохнул Сулим. — Я в деле! С договором или без, но посадить мага в должники свои — дорогого стоит!
Кузнец взглянул на толстяка и кивнул.
— Надо пробовать, а как уж там выйдет… Может и вправду маг в должниках будет.
***
— Где я? — спросил Рус, как только открыл глаза.
Над головой были ветки деревьев, а под ухом журчала вода.
— У ручья, — послышался голосок сестры. — На север от города.
Парень попытался приподняться, но сил хватило только на то, чтобы повернуться на бок.
— Лежи! Не вставай! — начала ругаться на него сестренка. — Лекарь Жулье сказал, что тебе двигаться нельзя. И поесть обязательно надо.
Сестра показалась с глубокой тарелкой и ложкой.
— Похлебка уже остыла, но я и не думала, что ты в первый день в себя придешь. — девочка уселась рядом и поднесла ложку ко рту. — Ешь давай!
— Не хочу… мутит меня.
— Жулье сказал, что если есть не будешь — умрешь.
— Не помру. Я же не…
— Ты три дня в себя не приходил. Тебя кузнец с пекарем выволокли их дому. Я тебя день колодезной водой поливала, чтобы тебя отпустило. Только когда сюда тебя перевезли, ты в себя пришел, — хлюпая носом произнесла сестра. — Я боялась ты совсем умрешь… А я что без тебя делать буду? Я не хочу как Шали в портовые шлюхи идти…
— Никто тебя в шлюхи не отдаст, — сглотнув ком в горле, произнес парень.
— Ты не отдашь, только не умирай… Покушай… Ну? Жулье сказал есть не будешь — точно помрешь.
— Давай… — усмехнулся парень и открыл рот.
Сестра тут же сунула ему в рот ложку, а как только тот проглотил холодный мясной бульон, перемешанный с толченым картофелем, попыталась засунуть вторую.
— Ты где мясо взяла? — успел спросить парень, но тут же получил еще одну ложку в рот.
— Ты не болтай, жуй давай! — повторила любимые слова брата Луна и, пока тот проглатывал, начала рассказывать: — Торк и Сулим тебе лекаря оплатили. Тот опознал, что в тебе дар живет магический. Если тебя выходить и алхимией помочь, то ты не умрешь, и выйдет из тебя настоящий маг.
— Причем тут магия? — возмутился парень и приподнял голову.
Тут он обнаружил, что лежит всем телом в ручье, а голова и плечи лежат на плоском камне. Чтобы его не снесло водой, его привязали за подмышки к вбитому в землю колу.
Вверх по течению ручей был обычным, а вот вниз по течению он испускал пар, словно горячая вода.
— Почему я в воде?
— Потому, что тело твое силой греет так, что на тебе рубаха сгорела, — буркнула сестра и, зачерпнув похлебки, снова сунула ее в рот брата. — И водой я тебя поливала без устали, но тебя ни одна вода не брала. Ты как кочерга раскаленная, воду грел, она кипела, а тебе хоть бы что.
Парень открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Луна и звука не дала произнести, тут же запихнув в рот ложку.
— Мне никто ничего не говорит, я толком не знаю, но тебя за помощь в долг взять хотят. А за сам долг они ничего не говорят. Только за тобой смотрят и еду возят.
Брат хмуро глянул на сестру, а та снова выждала момент и снова засунула ему ложку в рот.
— Съешь все сначала, потом я тебе зелье дам, а уж после него можешь хоть уболтаться. Жулье говорил, что ты сразу не встанешь и надолго в себя не придешь. Потому меня к тебе и приставили, чтобы ты поесть успел, когда в себе будешь.