Он кивнул.
— Теперь мы — квиты.
Девушка задумчиво наклонила голову.
— Ты более могущественный, чем мы представляли.
И это не хорошо, судя по ее похолодевшему тону, подумал Эйден. Но она не убегала и не смотрела на него, как если бы он был радиоактивным. Это было выше его ожиданий. Но, с другой стороны, она сама была вампиром.
— Интересно, как на это отреагирует мой отец.
Эйдену тоже хотелось это знать. Человек, который хотел его убить только из-за ветра, который он и Мэри Энн создали. Это было в тысячу раз хуже. — Может ты, ну, я не знаю, не скажешь ему.
— Пожалуй, ты прав. Тогда расскажи мне больше о них, об этих душах. Ты сказал, что они говорят все время. И всегда громко?
Он пожал плечами, и по воде пошла рябь.
— Большую часть времени — да. Из-за этого большинство людей в мире считают меня психом, ведь я всегда прошу их помолчать или еще хуже, сам с ними разговариваю. Вот теперь ты мне должна.
Девушка протянула руку и их пальцы переплелись, как будто она жаждала прикоснуться, так же как и он.
— Люди могут думать, что ты странный, Эйден, но обо мне они думают, что я — зло. Возможно, так и есть. Я существую за счет крови. И сначала, когда я училась пить кровь, я была слишком нетерпеливой, не могла остановиться и пострадали невинные.
Он услышал вину в ее тоне, сожаление и ему очень это не нравилось. Он хотел видеть ее счастливой. И если это делало его слабаком, то он не хотел быть таким.
Эта мысль вернула его к телохранителю Райли. Был ли Эйден единственным, кто желал ей счастья? Очевидно, что нет. В конце концов, Виктория однажды проговорилась, что Райли приревновал ее к нему. Он не обратил тогда на это внимания. Но возможно Райли ревновал к тому, что Виктория приводила с ним время. Возможно, он ревновал как ее парень.
И вообще, зачем ей нужен телохранитель? мрачно задавался он вопросом.
— Разговор о том, как люди нас воспринимают, вводит в депрессию. Давай лучше поговорим о Райли. Он что твой парень? — Каждой клеточкой тела Эйден хотел, что бы Виктория была его. И если она ответит да… — Ты должна ответить правду. Помни, ты должна мне.
Она рассмеялась.
— Нет, он мне больше как брат. Бесит меня, поэтому я стараюсь улизнуть от него при первой возможности. А что насчет тебя и той девушки, которую я видела? Мэри Энн?
— Только друзья, — ответил он, хотя не знал, было ли это еще правдой.
Виктория провела пальцем по его ладони.
— Что она за человек?
Не сдержавшись — не то чтобы ему хотелось останавливаться — Эйден поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Милая. Добрая. Честная. Она знает обо мне. Немного, правда. Она видела, как я завладел телом волка, поэтому это от нее не укрылось.
— Вампиры и оборотни? Во что ты себя втянул? Оборотни — опасные создания, — хрипло сказала Виктория. — Жестокие убийцы. — Ее взгляд опустился к его губам. — Остерегайся их.
— Уже. — Возможно ему следовало начать охоту, выследить этого оборотня и покончить с ним до того как он на кого-нибудь нападет. А именно, на Мэри Энн. Нравился ли ей Эйден или нет, она была хорошим человеком.
Ближе и ближе Виктория незаметно приближалась к нему, сокращая расстояние между ними.
— Ты спрашивал о людях, чью кровь мы пьем и почему нет свидетельств об укушенных. Ты видел, как мой голос повлиял на твоих друзей, так? Точно так, как он повлиял на тебя, когда мы в первый раз говорили. Итак, когда мы кусаем людей, в их кровь попадает вещество, которое делает их гораздо более восприимчивыми к внушению. Наркотик, галлюциноген, можно так сказать. А потом отпускаем их на все четыре стороны, и они забывают о том, что послужили нам пищей.
Если бы Эйдену и хотелось иметь необычные способности, то лучше бы они были как у Виктории. Этот вуду голос мог бы сделать его жизнь гораздо легче. Он мог бы посылать некоторых людей (например, Оззи), и они бы не помнили об этом.
— Ты мертвая, как гласят поверья? — Он уже потерялся, чья была очередь отвечать. К тому же, торговаться информацией не было его целью. Он хотел прикоснуться к ней. Свободной рукой он обнял ее за талию. Она, казалось, не обратила на это внимание. — Я имею в виду, ты сначала умерла, и кто-то превратил тебя в вампира?
— Нет, я не мертвая. Я живая. — Она опустила его ладонь на свою грудь и надавила. Ее кожа была такой же горячей как и раньше, и он мог почувствовать ровный ритм ее сердца. Оно билось быстрее, чем его, быстрее, чем у любого другого живого человека, который бы бежал к бесконечно далекому финишу. — Мой отец, он был первым из нас. Ты наверное слышал о нем. Влад Цепеш, как называют его некоторые. Пока он был человеком, он пил кровь в знак своей власти. Так много крови… что она изменила его. Или возможно, он просто выпил инфицированную кровь. Он сам не уверен в том, как это получилось. Все, что он знает, что он начал жаждать крови, пока она не стала единственным, чем он мог насытиться.
Как говорится, получил по заслугам.
— И сколько вас таких сейчас?
— Несколько тысяч, разбросанных по всему миру. Мой отец — король над ними всеми.
Король. Слово эхом отозвалось у него в голове, заставляя его поморщиться.
— Это значит, что ты…
— Да, принцесса, — сказала она так просто, словно это было самым обычным делом в мире.
Принцесса. Внезапно Эйден почувствовал себя еще более неподходящим для нее. Она была королевских кровей, а он — нищий и живет на ранчо с подростками, которых с трудом можно назвать цивилизованными. Она — дочь короля. А у него же не было родителей, и сам он считался психически неустойчивым.
— Похоже мне пора идти. — Он с трудом нашел, что сказать. И почему Элайджа не показал ему этого?
Смущение омрачило черты ее лица.
— Почему ты уходишь?
Неужели ему нужно было говорить это вслух?
— Я никто, Виктория, просто пустое место. Или мне стоит обращаться к тебе «Принцесса Виктория»? Кланяться тоже нужно?
Его ехидный тон заставил ее отплыть от него подальше.
— Тебя не волновало, что я — вампир пока ты не узнал о моем положении. Почему?
— Забудь, — бросил он, оборачиваясь. Без ее жара его руки моментально превратились в холодные ледышки.
Он не успел моргнуть, как она оказалась напротив него. Снова в его объятиях.
— На тебя невозможно злиться, Эйден Стоун.
— Как и на тебя. — Он понимал, что должен ее отпустить, но в этот раз руки отказались ему подчиняться.
— Из-за того, что я — принцесса, я провела большую часть жизни взаперти. Правила и инструкции сопровождали меня на каждом шагу, больше, чем кого-либо другого, потому что я должна была вести себя благопристойно и подобающе своему титулу. Я должна была быть такой, какой люди хотели меня видеть: вежливой, элегантной и безупречной. Затем ты вызвал нас, и мы прибыли, чтобы следить за тобой. Я видела, как ты стараешься держаться отдельно от тех, кто тебя окружает. Я видела одиночество в твоих глазах и думала, что ты понимаешь какого это. И потом, когда ты впервые посмотрел на меня, даже каждый раз, когда ты смотрел на меня, по правде говоря, я чувствовала волнение. Это значит, твоя кровь течет так быстро. — Виктория прикрыла глаза, как будто погрузилась в приятные воспоминания.
— Сегодня, — продолжила она, — ты попросил меня остаться с тобой. Ты первый человек, который захотел провести со мной время, поговорить и узнать получше. Знаешь ли ты, насколько сложно перед этим устоять? Райли мой друг, но следить за мной — его работа. И с ним я никогда не могу забыть, кто я и что я есть. Но с тобой… Я чувствую себя нормальной. Как любая другая девушка.
Быть нормальным — это желание было хорошо ему знакомо. И то, что именно рядом с Эйденом она чувствовала себя так, было удивительно.
— С тобой я чувствую тоже самое, — признался он. — Но…
— Перед тобой невозможно устоять, как я и сказала. Мне нужно держаться от тебя подальше, но я не могу. Поэтому сейчас я попрошу тебя не уходить.
Эйден не знал радоваться ему или плакать. Пока она не относится к нему как к пустому месту, он будет стараться быть значимым для нее.
— Я останусь.
Виктория улыбнулась, и это осветило ее лицо.
— Хорошо. Сейчас. А что ты скажешь обо мне? О том, какие чувства я в тебе вызываю?
— Рядом с тобой я тоже чувствую себя нормальным. — «А еще я думаю, что ты лучшее, что могло случиться в моей жизни». Он прочистил горло. — Что еще произошло, после того как твой папа стал вампиром? — спросил Эйден, сделав вид, будто они и не уходили от темы. Будто болтали, как нормальные люди, несмотря на тему разговора.
Девушка, должно быть, представила, что тогда происходило с ее отцом, потому что ее лицо осветила улыбка.
— Он прекратил стареть, его тело становилось все более сильным. Его кожа потеряла цвет, став непробиваемой как броня.
Эйден вспомнил, как она рассмеялась, когда он пригрозил ранить ее кинжалом. «Меня нельзя порезать» сказала она.
— Твою кожу невозможно разрезать?
Она покачала головой.
— Острым предметом — нет.
Это одновременно могло быть и благословением, и проклятием. Нож не мог ее ранить, но тогда и доктор не смог бы ее прооперировать в случае необходимости. Хотя была ли когда-нибудь такая необходимость?
— Ты когда-нибудь болела?
— Однажды, — сказала она отстранено, затем вздохнула и отдернула свою руку. Хоть какой-то контакт лучше, чем ничего. — Эйден.
Очевидно, что последний вопрос заставил ее почувствовать себя неуютно.
— Если твой отец перестал стареть, это значит, что ты почти такого же возраста, что и он? — спросил Эйден, и она расслабилась. — Подожди-ка. Не можешь. Ты говорила мне, что самые старые вампиры не переносят солнце, а ты выдерживаешь.
— Да, я моложе его. Мне всего лишь восемьдесят один год. — Она расчесала его волосы рукой, явно наслаждаясь процессом, и повторила действие снова. — Но я не выглядела все время так, как сейчас. Мы с моими братьями и сестрами взрослеем медленно, очень медленно. Наши матери уже и не надеялись, что мы когда-нибудь перестанем быть капризными малышами.
Он вспомнил карапузов, которых встречал в разных детских домах. Они постоянно устраивали истерики, вопили «это мое» и обрисовывали все вокруг, даже его стены.
— Где сейчас твоя мама?
— В Румынии. Ей не позволили путешествовать с нами.
Эйден хотел спросить почему, но сам не хотел отвечать на вопросы о своих родителях. Поэтому просто сказал:
— Восемьдесят один. Вау. Ты прямо как моя бабушка. Если бы она у меня была, конечно.
— Что за глупости ты городишь, — возмутилась она, но снова улыбнулась.
— За восемьдесят один год у тебя, должно быть, была куча парней?
По какой-то причине ее приподнятое настроение тут же испарилось. Она виновато отвела глаза.
— Только один.
Только один? Откуда это чувство вины?
— Почему?
— Он был единственным парнем, которого одобрил мой отец.
Значит, отцовское благословение было для нее важным. К несчастью, получить его Эйдену явно не грозило. Сколько же оставалось времени, прежде чем Виктория его бросит? Прежде чем покинет его, чтобы никогда не вернутся? Сколько пройдет времени, пока она не начнет встречаться с кем-то, кто приглянулся ее отцу?
Эти вопросы не давали ему покоя, и он безумно хотел получить на них ответы. Он должен показать ей, как хорошо все может быть между ними. Сделать мечту реальностью, пока еще не поздно.
— Я ведь говорил тебе, что могу видеть будущее?
Она рассеянно кивнула, вероятно, сбитая с толку внезапной переменой темы.
По его телу пробежала нервная дрожь. Просто скажи это, расскажи ей.
— Я видел нас вместе. — Хорошо. Теперь остальное. — Я знал, что ты придешь ко мне еще до твоего приезда.
Она замерла, нахмурившись.
— Чт-что мы делали? Когда были вместе?
Эйден не стал упоминать, как видел ее пьющей кровь у него из шеи. Он не хотел ее отпугнуть, ведь она и так держалась с ним настороже.
— Мы… целовались.
— Ты и я, це… ловались, — выдохнула она. — Я бы этого хотела, видит бог, хотела бы. Но я не могу. Все закончится тем, что я буду пить твою кровь, а я не хочу, чтобы ты видел меня подобным образом.
Было ли это единственным, что ее сдерживало?
— Ты уже попробовала мою кровь и смогла от нее оторваться.
— Едва смогла, — заметила она.
— Ну и что с того, если в этот раз не сможешь? Я справлюсь.
— Ты, может и справишься, а я — нет, зная, что ты видел меня ведущей себя, как какое-то животное.
Виктория? Как животное?
— Я бы никогда так о тебе не подумал.
Она обвила его руками за шею, положив локти на плечи. Острые белые клыки показались над ее нижней губой.
— Эйден, — произнесла она, затем вздохнула. — Что я собираюсь с тобой сделать?
— Ты собираешься меня поцеловать.
Девушка все еще сопротивлялась, но ее решимость, которую она выказывала раньше, таяла на глазах.
— Я могла напугать тебя. Я могла вызвать в тебе ужас и омерзение. — И прежде, чем он что-то смог ответить, оттолкнула его. Она развернулась, не желая смотреть ему в лицо. — Нам нужно идти.
Волны ударили его в подбородок, и он поборол свое разочарование. Скоро, сказал он себе, они поцелуются. Она укусит его, а он докажет ей, что это не вызывает у него отвращения.
— Ты пока не можешь уйти. Моя очередь просить тебя остаться и твоя очередь уступить. — Он не хотел заканчивать этот разговор на грустной ноте. — Кроме того, у меня есть еще один вопрос и ты должна мне ответ. — Правдивый или нет, его не волновало.
Она не оглянулась, сдержанно кивнув.
— Спрашивай.
Медленно он приблизился к ней.
— Что ты думаешь о… об этом. — Он набрал пригоршню воды и выплеснул ее на девушку, намочив ей волосы.
Девушка крутанулась, разбрызгивая вокруг себя воду. Капельки попали ей в глаза, повисли на ресницах.
— Зачем ты…?
Рассмеявшись, он плеснул еще воды, на этот раз попав ей прямо в лицо.
— Ах ты, маленький… человек!
Прежде, чем он успел моргнуть, она окунула его под воду. Когда он вынырнул, она смеялась, и звук ее смеха согревал его тело и душу. Как дети, счастливые беззаботные дети, они играли, брызгаясь и окуная друг друга, пока не начало светать. Виктория выиграла, конечно, потому что она была в разы сильнее, чем он, но Эйден никогда так еще не веселился.
«Эйден, милый», заговорила Ева впервые за несколько часов. Ее голос застал его врасплох. Все это время души молчали, и он осознал это только сейчас. — Тебе нужно возвращаться. Нам повезет, если Дэн все еще спит и не застанет тебя залезающим в окно.
Она была права.
«Черт, хотел бы я чувствовать то же, что и ты», воскликнул Калеб. «Я даже был не против вынужденного молчания. Тебя же прижали к женской груди. Несколько раз!»
Он едва сдержался, чтобы не закатить глаза.
— Если я не вернусь, меня поймают. — Эйден протянул руку и отвел влажную прядь с виска Виктории. — Но я хочу увидеть тебя снова. И не раз в неделю. Я хочу видеть тебя каждый день.
Ее улыбка исчезла, но она кивнула.
— Я не могу пообещать тебе, что смогу прийти завтра. Как я уже говорила, тебе лучше держаться от меня подальше. Но… я попытаюсь. Так или иначе, мы увидимся снова.
Глава 11
Оказавшись в своей комнате, Эйден все никак не мог перестать зевать. Ему страшно хотелось спать. Ему стоило бы поспать, или он, скорее всего, отключится где-нибудь у всех на виду. Но отдыхать — не было уже времени. Его так долго не было, что оставалось совсем немного времени до школы. Он взглянул на себя в зеркало — глаза опухшие, красные и горят. Да и еще один потемнел после драки с Оззи.
По крайней мере, его губа зажила. Прикосновение Виктории прекрасно сработало.
Он расплылся в улыбке, вспоминая. Он хотел снова почувствовать прикосновение ее губ. Только в этот раз он хотел, чтобы это прикосновение длилось как можно дольше. Он хотел, чтобы она обняла его за шею и поцеловала по-настоящему.
«О чем ты только думаешь?» — спросила Ева. — «Я же могу чувствовать, как повышается кровяное давление».