В отличие от нее у Мэри Энн наверняка хлынула бы кровь горлом, если бы она только помыслила о нарушении правил.
Она знала, почему она такая, но это только сильней укрепляло ее решимость быть «хорошей девочкой». У нее и ее отца не было никого за исключением друг друга, и Мэри Энн больше всего боялась разочаровать его. Все это делало их дружбу с Пенни весьма неожиданной, поскольку отец безмолвно не одобрял ее. Но они с Пенни жили по соседству долгие годы. Они посещали один детский сад в то время, когда жили далеко друг от друга. Несмотря на все различия, они всегда держались вместе. Всегда.
Пенни была притягательной. Нельзя уйти от нее, не пожалев об этом. Возможно, что-то в ее улыбке. Когда она вспыхивала, казалось, что все звезды собрались вместе, и ничего плохого не может случиться. Примерно такое воздействие она оказывала на девушек. Парням же, поймавшим отблеск этой улыбки, оставалось только вытирать слюни.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позвони и скажи, что заболела, — умоляла Пенни. — Маленькой дозы Мэри совершенно недостаточно!
Когда она вновь сверкнула улыбкой, Мэри Энн не поддалась.
— Ты же знаешь, я коплю деньги на колледж. Мне приходится работать. — Хотя и только по выходным. Это все, что позволял ее отец. Будни были посвящены домашним делам.
Пенни провела кончиком идеально ухоженного ногтя по поверхности своего эспрессо.
— Твоему отцу следовало бы оплатить твое обучение. Он вполне может себе это позволить.
— Но это не научит меня ответственности и не даст понять цену кровно-заработанного доллара.
— Господи, ты же цитируешь его. — Изящное лицо Пенни исказила гримаса. — Отличный способ испортить мне настроение.
Мэри Энн засмеялась.
— Если бы он оплатил мое обучение, он бы вмешался в мой пятнадцатилетний план. А я не собираюсь кому-либо это позволять. Даже собственному отцу.
— Ах, да. Пятнадцатилетний план, который я не могу тебя заставить пересмотреть никакими соблазнами, — Пенни убрала прядь волос за ухо, открыв три серебряных серьги. — Закончить школу — два года. Степень бакалавра — четыре. Степень магистра и доктора — семь. Стажировка — еще год. Открыть собственную практику — год. Да я меньше знаю о том, что буду делать сегодня вечером, чем через пятнадцать лет!
— Я знаю, что ты будешь делать сегодня вечером. Или, по крайней мере, с кем. Грант Харрисон. — Эти двое сходились и расходились на протяжении полугода. В настоящее время они были в разрыве, но это не мешало им встречаться время от времени. — Кроме того, не вижу ничего дурного в небольшом планировании.
— В небольшом?! Ха! Я подозреваю, ты распланировала свою жизнь по секундам. Наверняка ты даже запланировала, какое белье будет на тебе через три года, пять часов, две минуты и восемь секунд.
— Черные кружевные танга, — моментально ответила Мэри Энн.
Пенни на мгновение опешила.
— Почти поймала меня, но танга тебя выдали. Твой вариант — хлопковые шортики.
Думать наперед было так плохо?
— Я же не распланировала совершенно все. Я не настолько педантка.
Пенни хихикала:
— Я знаю тебя на протяжении почти всей моей жизни, и спрашивать людей о чувствах не обязательно то, что всегда хотела делать маленькая Мэри, когда вырастет. Она хотела танцевать балет перед домом на распродаже, поцеловать каждую выдающуюся личность, в которую как раз была влюблена и сделать татуировки цветов по всему телу снизу до верху, пока не будет выглядеть как сад. Ты захотела быть психологом, только когда твоя мама… — когда она заметила, что наступила на больной мозоль, то только добавила: — Так ведь?
Улыбка Мэри Энн поблекла. В тайне она была не так уверена, могла ли она возразить своей подруге. Раньше она действительно была довольно дикой, вгоняя своих родителей в отчаяние, слишком много говорила и смеялась, всегда хотела непременно быть в центре внимания и приходила в ярость, если не могла притворить свое желание в жизнь. Затем ее мама погибла в автомобильной аварии, в которой также участвовала Мэри Энн. Она три недели пролежала в больнице. Ее телесные раны действительно излечились, но душевные нет.
После возвращения ее дом погрузился в траур, а Мэри Энн и ее отец все дальше и дальше удалялись от спорящей, но любящей семьи, которой они когда-то были. И со временем скорбь сплотила ее и ее отца. Он стал ее лучшим другом, и главной целью Энн стало, чтобы он гордился ею.
Когда она сказала ему, что, возможно, хотела бы стать психологом в клинической психиатрии, также как он, ее отец сиял, как будто он как раз выиграл в лотерею. Он обхватил ее руками, закружил и впервые за долгое время улыбнулся. После этого она ни в коем случае не смогла бы выбрать другой путь, не важно, как бы сильно она не хотела изучать это. Теперь она даже не могла себе представить, что она изучала бы что-то другое кроме психологии. И как бы Пенни не упрекала ее за это…
— Давай сменим тему, — резко предложила она.
— Отлично. Теперь ты обиделась, не так ли?
— Нет. — «Да. Возможно.» Обычно она не разговаривала о своей маме. Прошло уже несколько лет, но все равное ее воспоминания иногда были слишком свежими и болезненными.
— Тебе стоит лучше думать о твоем будущем, а не о моем.
Пенни издала долгий громкий вздох.
— Я не должна была говорить такого, мне очень даль. Но работать одной тоже не весело. Раньше мы же так много развлекались, — когда Мэри Энн не ответила, Пенни сжала ее руку. — Давай, Мэри. Я же вижу, что ты все еще обижена. Извини меня, пожалуйста. У нас только… сколько? Четверть часа, и в течение этого времени я не хочу ругаться с тобой. Для меня нет ничего и никого настолько важного как ты, и ты знаешь, что я позволила бы отрезать мне ногу и засунуть ее в мою задницу, если бы я могла. Возможно, я бы даже отрезала себе язык и приколола бы к стене в твоей комнате. И тогда я бы…
— Хорошо, хорошо, — Мэри Энн улыбнулась, дурацкие преувеличения ее подруги успокоили ее. — Ты прощена.
— Слава Богу. Правда, моя дорогая, сейчас ты заставила меня попотеть, и ты знаешь, что я ненавижу такой вид работы.
Со своей непреодолимой улыбкой на губах Пенни вытащила пачку тонких сигарет и зажигалку из украшенной жемчужинами сумки. Она прикурила одну и глубоко вдохнула. Очень скоро она выпустила облако дыма, Пенни откинулась назад и вытянула ноги. — О чем ты хочешь поговорить? Ужасные девчонки? Крутые парни?
Мэри Энн прижала свой кофе мокко к груди и отклонилась назад настолько, насколько было возможно.
— Как насчет того, что курение убивает?
— Не важно. Ты меня не переубедишь.
— Как пожелаешь, — ухмыляясь, ответила Мэри Энн. Но улыбка исчезла, когда короткий, резкий порыв ветра врезался в ее грудь. Она потерла место прямо над сердцем и осмотрелась.
Казалось, никто другой не почувствовал странный порывистый ветер.
Такой сильный толчок она чувствовала только однажды. Желудок сжался.
— Если ты не уберешь сигарету ради себя, тогда сделай, пожалуйста, это для меня, — сказала она. — Мне не хотелось бы пахнуть на работе как пепельница.
— Мне кажется, твои розы будут любить тебя несмотря ни на что, — сухо ответила ее подруга и снова затянулась. — Посочувствуй мне. Я нервничаю, и мне это необходимо, — она рассеяно наблюдала за пешеходной дорожкой.
— Почему тогда ты…
— О-о. Парень. На три часа. Только что сел за столик напротив. Темные волосы, лицо как у кинозвезды и мускулы. Господи, да еще какие. И самое прекрасное: он смотрит на тебя. Итак, прекрасно для тебя. Почему, собственно, он совсем не смотрит на меня?
Сердце Мэри Энн стало стучать как дикое. Сначала этот странный ветер, затем темноволосый парень поблизости? «Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет случайностью,» — она наклонилась вперед, приложила руку ко рту и прошептала:
— Грязный?
— Ты имеешь в виду, извращенец ли он? Без понятия, но я с удовольствием бы узнала. Он и правда очень милый.
— Нет, я имею в виду грязный, как перепачканный грязью и черной жижей. Например, моторным маслом. Его одежда порвана?
— Его лицо грязное. Ну да, немного. Грязь размазана, как будто он пытался оттереть ее. Но его футболка чистая и сидит великолепно. Он покрасил волосы в черный, но корни белые. Есть ли у него татуировка? Это было бы сексуально. Как ты думаешь, сколько ему лет? Восемнадцать? Достаточно взрослый, чтобы быть вне закона. Боже мой, он посмотрел на меня! Мне кажется, что я упаду в обморок!
Все кроме футболки подходило под описание. Возможно, он переоделся.
Мэри Энн переполнило чувство, которое она не могла описать. Возможно, он был здесь, потому что…
По дороге к Пенни она хотела заглянуть на могилу к маме, которая была по пути. Но тогда она бросила взгляд на парня, почувствовала этот странный порыв ветра и затем хотела только убежать прочь.
— Я уже видела его раньше, — сказала она. — Я думаю… как ты думаешь, он преследовал меня?
С большими глазами Пенни уселась поудобнее и пялилась на него без всякого стеснения.
— Вероятно. Что ты хочешь сказать? Сталкер? Это же еще сексуальнее!
— Не смотри на него так! — ахнула Мэри Энн и ударила свою подругу по руке.
Неторопливо, и без тени раскаяния Пенни взглянула на нее.
— Плевать! Будь он хоть маньяком-убийцей с коллекцией человеческих сердец в шкафчике. Чем больше я смотрю на него, тем больше он мне нравится. Такой, — она задрожала, — шикарно плохой парень. Я бы предложила ему свое сердце.
Плохой парень. Подходящее описание. Мэри Энн не нужно было оборачиваться, чтобы уточнить, как он выглядит. Его образ намертво отпечатался в памяти девушки. Как и говорила Пенни, у него были черные волосы со светлыми корнями. И еще она не упомянула, что лицо парня было совершенным, как у древнегреческой статуи, вроде тех, что она видела в учебнике по всемирной истории, даже несмотря на грязь. На краткий миг, когда солнечный луч осветил его, Мэри Энн успела заметить, что его глаза испещрены зелеными, коричневыми, синими и золотистыми пятнами. Но затем солнце скрылось за облаками, и эти цвета смешались, образовав глубокий черный цвет.
Но вообще-то цвет не имел особого значения. Глаза были дикими, беспощадными, и она почувствовала тот неотвратимый порыв ветра — необычайного ветра, который стих так же внезапно, как и начался. На мгновение она ощутила удар током, этот взгляд притягивал ее и лишал воли, и в то же время причинял боль. В тот же момент возник и приступ тошноты.
Почему она испытала все это снова только что, хотя и не с такой интенсивностью? Видела ли она его когда-либо прежде? Почему вообще она ощутила все это? Во всем этом не было никакого смысла. Кто же он такой?
— Давай уже склеим его, — взволнованно сказала Пенни.
— Нет уж, давай не будем, — ответила она. — У меня парень есть.
— Нет, у тебя есть озабоченный придурок, который ошивается вокруг тебя, поскольку отчаялся залезть к тебе под юбку, хотя ты постоянно ему отказываешь. Что, само собой, означает, что он занимается этим с кем-то другим, стоит тебе отвернуться.
И было в ее голосе что-то такое… Мэри Энн моментально выбросила парня с кладбища из головы, и хмуро уставилась на подругу.
— Стоп. Ты что-то слышала об этом?
Повисла тяжелая пауза. Затем нервный смешок.
— Нет, конечно же, нет. — Пенни отрицательно замахала рукой. — И в любом случае, я не собираюсь говорить о Такере. Я говорю о том, что ты и этот Таинственный Незнакомец непременно должны познакомиться. Он тебе нравится. Это очевидно. Ты покраснела, и руки у тебя дрожат.
— Я, наверное, простыла. — Насколько плохо то, что она надеялась, что говорит правду? Когда девушка не может выбросить парня из головы, то она… гм… не может выбросить его из головы. Учеба моментально ушла на второй план. Цели позабыты. Мозги превратились в кисель. Она уже видела, как подобное случается с другими много-много раз. Нельзя допустить, чтобы это произошло с ней.
Это одна из причин, по которым она встречалась с Такером. Он был безопасным. Привлекательным и популярным, но безопасным. Он был увлечен футболом, и его не беспокоило, насколько часто она убегала от него на работу или учебу.
— Не будь ханжой! Только разреши, и я позову его сюда. Я выясню его телефон за пять минут, и вы сможете встретиться. Клянусь, я не скажу Такеру.
— Нет. Нет, нет, нет! — Мэри Энн отрицательно замотала головой так, что хвост хлестал ее по щекам. — Во-первых, я бы никогда не стала обманывать Такера.
— Ну, так расстанься с ним, — закатила глаза Пенни.
— И, во-вторых, — продолжила она, игнорируя замечание подруги, — У меня нет времени на то, чтобы тратить время на другого парня. Даже в качестве друга. Оценки никогда не были так важны для меня, как сейчас. Итоговые экзамены того и гляди начнутся.
— Да ты ж круглая отличница. Ты перещелкаешь эти экзамены как орехи.
— Я хочу по-прежнему оставаться отличницей. И единственный способ сдать итоговые экзамены на отлично — продолжать в том же духе. Ты же знаешь, все это нелегко мне дается.
— Ну ладно же. Но когда ты помрешь от стресса и разочарования, ты вспомнишь этот момент и будешь умолять Господа, чтобы он все вернул обратно, и ты приняла мое предложение, — всплеснула руками Пенни и подняла взгляд к небесам. — Кто бы мог подумать, что из нас двоих я окажусь умной!?
Теперь настала очередь Мэри Энн закатить глаза.
— Если из нас двоих ты умная, то какая же я?
— Зануда, хотя и очень милая, — усмехнулась Пенни, однако на этот раз в ее усмешке не было обычного сияния. — Полагаю, ты ничего не можешь с этим поделать. С этой психологической ерундой, которой отец постоянно пичкает тебя. Невозможно достичь успехов во всем, бла-бла-бла. Мэри, говорю тебе, есть люди, которые бесполезны, как пустая пивная бутылка. И Такер — один из них. — Пенни глубоко вздохнула. — Замечательно! Мне и не пришлось ничего делать, а он тут как тут! Ага, ты все правильно поняла. Твой преследователь идет прямо сюда!
Мэри Энн обернулась, прежде чем смогла остановить себя. Это был тот самый парень с кладбища. Она едва смогла скрыть гримасу, когда ее вновь встряхнуло, так же, как и раньше и будто облило кислотой.
По крайней мере, на этот раз мир не свернулся сам в себя, оставляя странное ощущение небытия.
Немного успокоившись, она вновь осмотрела незнакомца. Его джинсы были порваны, но футболку он явно сменил. Эта была чистой и без дыр. Лицо было таким же совершенным, как она запомнила, если честно — оно было слишком безупречным. Глаза парня идеально оттенялись густыми черными ресницами. На фоне прекрасно вылепленных скул, идеальный нос и губы совершенной формы, неодобрительно были сжаты сейчас.
Вблизи она поняла, что парень еще выше, чем ей показалось изначально. Если бы они стояли рядом, то он возвышался бы над ней. Черты его лица были строгими и решительными.
Шаг за шагом, он нерешительно приблизился. Подойдя, он остановился и опустил рюкзак на пол.
Во рту Мэри Энн от волнения пересохло. Что делать, если он пригласит ее на свидание? Такер был ее первым и единственным парнем. Первым и единственным, кто приглашал ее куда-либо, поэтому ей никогда прежде не приходилось отказывать. Только бы этот парень не пригласил ее. Не надо, пожалуйста, только не это!
А не слишком ли она эгоистична? Большинству парней интересны ее конспекты, а не ее тело. Да, точно.
— Этот день не мог бы быть лучше, — заявила Пенни, хлопая в ладоши.
— Привет, — застенчиво кивнул парень. Затем нахмурился, потер грудь, как будто его ударили недавно. Затем он внимательно осмотрелся.
— Привет, — ответила Мэри Энн, опуская взгляд к железной столешнице. Внезапно показалось, что язык распух и прилип к небу. Хуже того, мозги, похоже, ушли в отпуск, и она не могла придумать, что еще сказать.
Повисло неловкое молчание.
Пенни тяжело вдохнула.
— Ладно уж, я скажу. Ее зовут Мэри Энн Грэй. Учится в одиннадцатом классе средней школы «Кроссроудз». Если хорошо попросишь, я дам тебе номер ее телефона.
— Пенни, — хлопнула Мэри Энн подругу по плечу.