Айнагур, однако, не тешил себя надеждами. Он чувствовал — что-то не так. И что-то должно случиться. Арну недаром считают предвестницей несчастий. Суеверие суеверием, но за ним нередко стоит некая жёсткая закономерность, которую сознание тёмных людей тут же превращает в легенду. Если Айнагуру удастся прожить ещё полтора больших цикла, он, может быть, и разберётся, в чём тут дело.
А пока он сидел на низеньком диване в своей лаборатории и очень хотел верить вместе со всеми, что не сегодня-завтра выпадет снег. Он уже несколько дней ночевал в лаборатории — в это время цикла у него и у его помощников слишком много работы. Работы, о которой знали единицы. Сегодня Айнагур отпустил своих людей. Основное сделано, к началу следующего цикла всё готово. Почти всё. Детали — это уже его забота. Так хотелось, чтобы два последних зимних хельма, пока длится Великая Ночь, прошли спокойно… Но Айнагур чувствовал — о спокойствии в ближайшем будущем придётся забыть. Главное — сберечь то, от чего зависит порядок в стране, а также его, Айнагура, положение. Главное — сберечь плоды своего труда. Лаборатория надёжно охранялась, но сегодня Айнагур не хотел отсюда уходить. Он пересел в глубокое кресло напротив самого окна, устроился поудобнее и задумался.
Глава 3. Владыки Линдорна.
Ему вспомнилось детство, проведённое в Линдорне. Девять циклов тому назад он с таким же нетерпением ждал снега. Правда, тогда это было не в конце зимы, как сейчас, а в самом начале…
Озёра уже замёрзли, но дед всё равно пока не отпускал его кататься на деревянных лезвиях. "Подожди, Айнагур, лёд ещё недостаточно крепок. Успеешь, накатаешься. Скоро ты сможешь хоть каждый день бегать к замку Линд. Пешком по озёрам быстрее, чем в лодке".
Валлондол — страна озёр. Недаром здесь с глубокой древности больше всех почитали богов воды, пока абеллурги Эриндорна не провозгласили верховным богом Эрина. Солнцепоклонники построили город на возвышенности, которая никогда не страдала от наводнений. Что же касается южной части страны, то там воды было гораздо больше, чем суши.
Линдорн — это озёра, соединённые реками и каналами, это замки и посёлки на островах и островках, между которыми круглые сутки скользили по воде большие и маленькие суда, плоты, рыбацкие лодки; это шумные гавани, кишащие рыбой запруды и тихие заводи, где над белыми цветами кружили серебристо-голубые стринги. Между некоторыми островами были протянуты мосты. А при лимнарге Вальгейме Красивом, что правил Линдорном ещё во времена могущества юга, построили виадук, соединяющий крепости Анг и Андор. Линдорн был самым большим и богатым из южных лимнов, да и не только из южных… Его владыки издавна возглавляли Совет лимнаргов и совместные военные действия. Это уже потом выдвинулся Эриндорн и провозгласил себя столицей Валлондола, а своего бога — главным и единственным, достойным поклонения.
Линдорн. Самое красивое место в Валлондоле. Царство озёр и изящных белых мостов, соединяющих замок правителя с другими замками, крепостями и лимами — стоянками судов. А вокруг — острова с зелёными рощами и рыбацкими посёлками. На одном из таких островов под названием Милд и жил до пятнадцати лет со своим дедом мальчик Айнагур.
Ему ещё не было десяти, когда он в свободное от работы время садился в дедову лодку и, ловко ориентируясь в сложной системе каналов, плыл к озеру Линд, где стоял замок лимнарга. В Даллоне, самой крупной гавани Линдорна, было много больших судов, и один раз лодчонку Айнагура едва не перевернуло волной, когда он оказался слишком близко к проплывавшему мимо кораблю. Тогда-то всё и началось…
Это был великолепный белый парусник с высокой кормой, украшенной изображением лирна — юного божка, одного из многочисленных детей водяных богов Линда и Лайны. Серебристое изваяние божества сверкало в лучах солнца, но засмотрелся-то Айнагур не на него. Никакому изваянию не передать красоту живого бога. А живой бог стоял тут же, на корме, и ветер играл его длинными серебристо-голубыми волосами. И одет он был во что-то серебристое, бело-голубое — излюбленные цвета повелителей Линдорна. Мальчик смотрел куда-то вдаль. Он и не заметил маленькую лодчонку, которую едва не перевернуло волной. А ведь Айнагур прекрасно знал, на каком расстоянии следует держаться от больших кораблей. Он просто засмотрелся. На этого мальчика. С тех пор-то всё и началось.
— Это Ральд, младший сын лимнарга, — сказали Айнагуру на пристани.
Ральд… Раль… Птица раль — белая, с серебристо-голубым хохолком, которая вечно летает так низко, что хочется поймать её руками. А этот мальчик… Он тоже был совсем близко. И в то же время далеко. Сын лимнарга. Потомок богов, живущий в Белом замке.
Твердыня владык Линдорна стояла по колено в воде недалеко от высокой, отвесной скалы. Ветры, дувшие с гор, пролетали над замком, поэтому озеро вокруг него обычно было спокойным и подобно чистому зеркалу чётко отражало великолепное строение с круглыми башнями, изящными галереями и острыми серебряными шпилями. Замок посреди озера. Он был построен на скале. Вернее, они давно уже слились в одно целое. Три нижних этажа с помещениями, вырубленными в скале, находились под водой. Как бывают подземные кладовые, так в замке Линд были подводные. И не только в замке Линд. Кое-кто из местной знати устроил себе такие же. Линдорнская знать всегда противопоставляла себя другим валлонам. Правитель и его ближайшие подданные считались потомками водяных богов. У бога небесных вод Линда и богини земных вод Лайны есть сыновья и дочери — вечно юные лирны. От них-то и взяли начало самые знатные роды Линдорна. Обитатели озёрных замков даже называли себя лирнами, подчёркивая своё отличие от остальных валлонов. Надо сказать, они и впрямь отличались от других жителей Валлондола. Во-первых, своей изумительной красотой. Во-вторых, одним свойством, которое в глазах многих людей, особенно простонародья, служило бесспорным доказательством их божественного происхождения. Лирны могли очень долго находиться под водой. Иные даже больше часа. Конечно, это достигалось упорными тренировками, но всё же больше никто из жителей Валлондола не мог развить в себе такую способность. Потому-то и нелегко было проникнуть в подводные сокровищницы владык Линдорна. Они круглые сутки охранялись и изнутри, и снаружи, и сверху, и снизу. Подводный караул менялся каждый час. Раньше в Валлондоле было много войн, но воевать с лирнами считалось делом заведомо безнадёжным. И не только потому, что у Линдорна был самый мощный флот и прекрасно обученное войско. Если врагу всё же удавалось проникнуть в замок (а случалось такое крайне редко), его обитатели уходили в озеро. Женщины и дети, спасаясь от плена, уплывали под водой подальше от замка и выныривали где-нибудь в безопасном месте. А мужчины подплывали под днища вражеских кораблей и проделывали в них дыры. К тому же способность лирнов долго находиться на большой глубине позволяла им устраивать засады в самых неожиданных местах. В общем, воевать с Линдорном отваживались только безумцы. И ещё — благодаря лирнам в Валлондоле не стало озёрных пиратов, которые одно время не давали покоя ни большим лимнам, ни жителям маленьких островов, не говоря уже о торговцах, возивших свои товары из одного конца страны в другой. В Валлондоле до сих пор звучали песни о подвигах лирнов — достойных потомков Линда и Лайны. Бродячие певцы исполняли их в замках лимнаргов, на улицах городов и в рыбацких посёлках. А больше всего народ любил песни о юном Эрлине и его подруге Гильде.
Эту историю и пели и рассказывали на все лады. Айнагур знал её от деда. Это было в далёкие-далёкие времена, когда многие правители лимнов и владельцы замков жили разбоем, а самым пиратским местом считался Вириндорн.
Эрлин был сыном повелителя Линдорна, а Гильда — дочерью Хальба из Вириндорна. Хальба Однорукого, главаря озёрных пиратов, который вместе со своими молодцами тридцать лет держал в страхе чуть ли не весь Валлондол. Гости, что собирались в его замке, одним своим видом могли напугать кого угодно. Но только не юную Гильду, красавицу Гильду, единственное в мире существо, способное вызвать улыбку на хмуром лице Хальба Однорукого. Гильда росла без матери, целыми днями пропадая в лесу, окружавшем отцовский замок. Вириндорн — самое зелёное место в Валондоле, царство лесов и тихих лесных озёр, в которых по ночам при ярком свете Эрны купается со своими юными спутницами богиня Вирда. Поговаривали, что дочь Хальба — любимица лесной богини. Потому и пропадает всё время в лесу. Гильда и впрямь была похожа на спутницу Вирды — длинноногая, вечно босиком, в короткой юбке, тёмные волосы плещутся на ветру… И сама быстрая, как ветер! Попробуй, догони! Глаза — сине-зелёные, словно глубокие лесные озёра.
Гильду никто никогда не ругал. И никто не стеснял её свободы. Отца по несколько хельмов не бывало в замке. А потом он возвращался с добычей и засыпал любимую дочь дорогими подарками. Гильда знала, что её отец главарь пиратов, но слова для человека пустой звук, пока он не поймёт, что конкретно за ними стоит.
Однажды, примеряя перед зеркалом очередной отцовский подарок — красивое, расшитое драгоценными камнями платье, Гильда заметила на рукаве волос. Длинный, вьющийся, а может быть, завитый… Явно женский. Гильда нахмурилась и попыталась смахнуть его, но волос прилип к рукаву, и на материи было засохшее коричневое пятнышко — кровь. Гильде уже шёл четырнадцатый год, и она постепенно переставала относиться к жизни с бездумной детской беспечностью. И неожиданно нахлынувшие на неё страх и отвращение заставили её брезгливо скинуть это платье. Отец был озадачен — неужели дочке не понравился подарок? Но другие подарки её тоже не радовали. Она уже не встречала отца после его походов, с разбегу прыгая ему на шею. Хмуро смотрела на груды драгоценностей, которые весёлые бородатые молодцы со смехом высыпали на каменный пол замка. Она вообще стала много хмуриться. Ходила молчаливая, замкнутая, всех сторонилась. Перестала весело огрызаться на шутки отцовских дружинников, как это бывало раньше. Никто больше и не смел с ней шутить. Она одним взглядом пресекала малейшую попытку заговорить с ней по-прежнему.
— Что поделаешь, растёт девчонка, — говорили одни.
— Да, сказывается в ней отцовский характер, — посмеивались другие.
А отцу было не до смеха. Что это творится с его маленькой Гильдой? А вообще-то она уже не маленькая… Скучает, поди, тут в лесу. Надо бы развлечь дочку. Скоро в Эриндорне праздник солнца. Пусть съездит. Посмотрит на город, пройдётся по ярмарке, потанцует. А то совсем зачахнет тут в глуши. Надо только охрану с ней послать надёжную, а чья она дочь — кто об этом знает? А если кто и узнает, мало кому захочется связываться с Хальбом Одноруким. В те времена пираты наглые были, чувствовали себя в Валлондоле чуть ли не полноправными хозяевами.
Поехала Гильда в Эриндорн и встретила там Эрлина, сына правителя Линдорна. Полюбили они друг друга с первого взгляда. Но как быть? Разве родители Эрлина позволят ему жениться на дочери разбойника? А влюблённым очень хотелось быть вместе. Они решили время от времени тайком встречаться на маленьком острове Сундол — это на озере Вир, между Линдорном и Вириндорном. За Гильдой сроду никто не следил, ну а Эрлин был уже достаточно взрослым юношей, чтобы родители докучали ему своим вниманием. Но встречи всё равно были редкими, и влюблённые придумали ещё один способ общаться. Правда, на расстоянии и только по ночам. Эрлин поднимался на одну из башен своего замка, Гильда убегала на утёс недалеко от озера Симмел, и они подавали друг другу сигналы факелами. Придумав свой собственный язык, они наловчились даже обмениваться длинными посланиями. Линдорн и Вириндорн близко, и если не было тумана, Гильда и Эрлин порой «беседовали» всю ночь напролёт.
Нельзя сказать, чтобы в Линдорне этого не заметили, но Эрлин объяснил родителям, что познакомился в Эриндорне с одним парнем и им нравится так переговариваться, а Гильда… Чем она занята, сроду никого не интересовало, но рано или поздно тайное всё равно становится явным. Как-то вечером Гильда шла по галерее над большим залом, где её отец обычно совещался со своими молодцами, и вдруг до слуха её донеслось то, что заставило девушку насторожиться. В разговоре упоминали Линдорн. Гильда знала — лирны были заклятыми врагами озёрных пиратов, в том числе и её отца. Ещё ни одно разбойничье нападение на Линдорн не заканчивалось успешно. Линдорн — самый богатый лимн. Отец и его дружки давно уже облизывались на сокровища, скрытые в подводных кладовых его озёрных замков. Гильда ещё два дня назад заметила, что отец готовится к какому-то крупному походу. Похоже, сегодня последний совет. Недаром его дружина целый день чистила оружие. Гильда спряталась за колонной, стараясь не пропустить ни слова. Так вот оно что: они решили войти в гавань Линдорна под видом купцов. Завтра там ярмарка. Туда потянутся торговые суда.
— Оружие должно быть на палубах, под мешками, — говорил отец. — Сами — в трюмах. Первым делом перебить стражу на мостах — и доступ в замок открыт. Главное — застать их врасплох, а народу у нас достаточно. Корабли Горма войдут в гавань с другой стороны, он сразу даст нам сигнал. У него много людей… Да и вообще, Горм — из тех, на кого можно рассчитывать. Линдорн и его сокровища будут наши. А этих высокомерных потомков богов всех перевешаем на башнях их собственных замков. И не помогут им ни Линд, ни Лайна. Мы уничтожим это племя. Больше лирны не будут топить наши корабли!
У Гильды сердце упало. Её Эрлину грозит опасность. И не просто опасность — смерть! Девушка взяла факелы и побежала на утёс. Ночь была ясная, воздух чистый. Только бы Эрлин увидел! Вдруг он уже спит. А Эрлин как раз не мог уснуть, хоть и устал на охоте. Весь извертелся на своём ложе, а сон всё не шёл. И вдруг ему словно какой-то голос шепнул: посмотри в окно… Вскочил он, бросился к окну и видит — вдали два маленьких огонька мигают. Прочёл Эрлин послание Гильды и тут же помчался будить отца. Вскоре уже все были на ногах. На следующий день встретили «купцов» как подобает.
Гильду, конечно, совесть мучила. Родного отца предала. Какой бы он ни был, а её-то любил. Ничего для неё не жалел. Утром, когда пираты покидали замок, Гильда плакала и просила отца не ходить в Линдорн. "Не удастся вам одолеть лирнов, — говорила она. — Их боги хранят. А вас только все ненавидят — и боги, и люди. Сколько вы горя вокруг сеете". Хальб хмурился и молчал, а один из его дружинников смотрел на Гильду с подозрением. Этот разбойник — его звали Гун, частенько ходил по вечерам к своей зазнобе, которая жила в селении за ближайшим лесом. Возвращался ночью или под утро. Ходил он как раз мимо того утёса, где Гильда сигналы подавала, и один раз её увидел. Сигналов из Линдорна Гун не заметил — их только с высокого места можно было разглядеть, но всё это показалось ему подозрительным. Рассказал он Хальбу. Тот лишь отмахнулся. Ну и что, говорит, она же вообще у нас выдумщица. Стоит ли обращать внимание на её забавы? Её тут какая-то старуха колдовать учит, так, наверняка, она этим и занимается. Колдуньи же вечно с огнём ворожат, смотрят, как он в воде отражается… Не пристало нам во все эти женские дела соваться, мало ли что…
Хальб Однорукий был не очень-то суеверен и ответил так, чтобы только отвязаться от Гуна. Его заинтересовало странное поведение дочери, но расспрашивать её он не стал. Гильда и так сторонилась его в последнее время, а ведь она была единственным человеком, чья неприязнь задевала его за живое.
Гун, однако, запомнил этот случай. А в ту злополучную ночь, когда Гильда, подслушав разговор в зале, бегала предупредить Эрлина, он заметил, как она под утро возвращалась с утёса. Рассказал главарю. Тот опять отмахнулся, хотя и нахмурился. А когда в Линдорне их встретили во всеоружии, и тому и другому всё стало ясно. Хальб был стреляный зверь и, почуяв неладное, дал команду отступать. Часть кораблей всё же попала в окружение, многие погибли. А когда остатки пиратской эскадры вернулись в Вириндорн, Гун обратился к разбойникам с речью, в которой прямо обвинил во всём случившемся дочь главаря. Рассказал, как видел её на утёсе с факелами и раньше, и вчера, накануне похода. Ведь кто-то же предупредил лирнов, а кто, если не она! И ещё Гун заявил, что Гильда бесспорно заслуживает смерти, ибо из-за неё погибли их товарищи, да и вообще… Кто же держит в своём доме ядовитую змею, которая в любой момент может ужалить? Хальб Однорукий встал и сказал: "Это мой дом. И я держу в нём кого хочу". Гун закричал: "Твоё семя, Хальб, причинило нам столько горя! Это твой дом, но без нас ты никто! Ты должен согласиться с нами, если хочешь остаться нашим предводителем. Не бойся, она не будет мучиться. Её смерть будет лёгкой. Но она должна умереть. Правильно я говорю?" Одни поддержали его, правда, без особого восторга. Другие угрюмо смотрели в пол. Всё-таки многие из них знали Гильду с детства, а некоторые даже по-своему любили её. Она была в этом замке словно тонкий солнечный лучик в тёмной и мрачной лесной глуши. "Хорошо, жалейте её! — кричал Гун. — Она опять нас заложит! Она нас всех погубит! Чего вы распустили сопли? Мужчины вы или нет?" Число сторонников Гуна росло, и Хальб понял, что дело плохо. Он знал — честолюбивый Гун давно уже ждёт удобного случая захватить власть и сегодня он такой возможности не упустит. Старый Хальб поднялся и сказал: "Хорошо, я согласен. Я ваш предводитель и знаю свой долг. Это моя дочь, и я сам её убью". Он, конечно же, не собирался убивать свою Гильду. Он хотел пойти к ней и сказать, чтобы она бежала из замка как можно скорее. Лесом — хоть в Рундорн, хоть в Линдорн, куда угодно. Он понимал, что это означает для него, но убить её он не мог. Гун, однако, был хитёр. Он догадался, что замыслил Хальб, и даже не дал ему выйти из зала. "Он хочет спасти её! — кричал Гун. — Они заодно. Надо схватить обоих и повесить!" Поднялся шум, зазвенели мечи. Те, кто ещё был верен Хальбу Однорукому, сцепились со сторонниками Гуна. Тут Гильда, которая была в галерее и всё прекрасно слышала, вбежала в зал с криком: "Оставьте моего отца! Убейте меня, но он же ни в чём не виноват! И он столько лет был вашим предводителем!" А Гун вопил: "Повесить обоих!" Он и его дружки убили бы и Хальба, и юную Гильду на месте, но те, кто ценил своего старого главаря (а таких было немало), убеждали других не действовать столь поспешно. Они призывали вспомнить, что многих из них Хальб Однорукий спас от тюрьмы и виселицы, многих поднял когда-то из грязи и нищеты. Разве родители всегда виноваты в том, что творят их дети… В общем, неизвестно, чем бы всё это закончилось. Ясно только одно — Гильду ждала незавидная участь. Но тут произошло чудо: вспенились воды озера Симмел, расступились волны, и прямо оттуда, из голубой пучины, появилось больше сотни юных, прекрасных воинов в серебристых одеждах со сверкающими мечами в руках. Это подоспел на помощь Гильде её возлюбленный — Эрлин.