— Да бог с тобой! — Серова сделала обиженное лицо. — Уже и пошутить нельзя.
— Дурных шуток в моем доме не любят! — Софья Ильинична недовольно поджала губы.
— Ну хватит, Соня, — примирительным тоном проговорила Катерина Андреевна, — съешь еще пирожок… — и подвинула к ней тарелку.
— А вот и съем! — отозвалась Софья Ильинична и потянулась за пирожком. А заодно и выпустила меня из объятий, и я наконец смогла сделать глубокий вдох.
Со двора послышались шаги, и вскоре в окне появился Глеб. Увидев меня, помахал рукой и поспешил в дом. Гостье он вовсе не удивился, по всей видимости, знал о ее приходе, а вот меня со словами:
— Выспалась? — не стесняясь, обнял и нежно поцеловал в щеку. После чего Софья Ильинична горделиво вздернула подбородок и многозначительно посмотрела на Катерину Андреевну, мол, видишь, наша она, невестка!
— Выспалась, — улыбнулась я Глебу. — А ты как?
— Лучше всех, — усмехнулся он, присаживаясь рядом. — А вот за тебя мы все переживали, особенно Акулина. Она боялась, что ритуал отнял у тебя слишком много сил, и ты еще несколько дней будешь приходить в себя.
— Я в полном порядке и готова к новым подвигам. Еще надо кого-нибудь спасти? — пошутила я. — Я готова!
— Раз так… — Глеб с улыбкой выдержал паузу. — Готовься к новому подвигу: сегодня в восемь финал конкурса.
— Я в курсе, — усмехнулась я. — Наверное, все его уже заждались. Особенно Кира… Жаль, что пришлось перенести, ведь Лунное Дерево уже отцвело.
— Ничего, придумаем что-нибудь, — пообещал Глеб загадочно.
— Будет какой-то сюрприз? — спросила я, заинтригованно.
— Увидишь, — ушел от ответа он.
— Кстати, — вспомнила я, — Илья Аристархович не появлялся?
Софья Ильинична покачала головой:
— Всю ночь звала его, но он так и не откликнулся.
— Значит, можно надеяться, что у меня все получилось? — воспрянула я духом.
— Акулина говорит, что все должно быть хорошо, — заверил меня Глеб. — Вы справились, обе.
— Хочется верить, — я снова улыбнулась.
— Надеюсь, там отец наконец встретил матушку, — со вздохом заметила Софья Ильинична.
— Ты уже жалеешь, что прадед ушел? — с усмешкой заметил Глеб. — А кто жаловался на него каждый день? Кто изводил тебя придирками последних полвека и указывал, что делать?
— Да привыкла я уже к нему, — Софья Ильинична тоже усмехнулась. — Теперь отвыкать придется… Привычка, она знаешь какая…
— Все к лучшему, — Глеб ободряюще похлопал ее по руке. — Привыкнешь и к этому…
Не думала, что буду так волноваться перед финалом. И ведь не рассчитывала на победу, а все равно чувствовала себя взбудораженной. Белый сарафан, босоножки на каблуке, волосы завиты в крупные локоны — все же хорошо, что я такая запасливая и положила в чемодан вещей больше чем надо. Зато и плойка нашлась, и наряд вполне праздничный.
— Ты похожа на невесту, — сказал Глеб, обнимая меня сзади.
— А ты на жениха, — я посмотрела на него через зеркало. — Не знала, что у тебя есть смокинг…
— Может, это знак? — Глеб приподнял одну бровь. — И нам уже пора пожениться?
— Ты намекаешь на сегодня? — насторожилась я: нет, ну с него станет. Тем более он намекал на какой-то сюрприз…
— Увы, — с искренним сожалением ответил Глеб, — сегодня точно не получится. Но вот завтра…
— Нет, — перебила его я. — Не завтра. Мне же надо подготовиться!
— Недели хватит?
— Хватит! — подумав, ответила я.
— Значит, в следующую субботу. Надеюсь, ты не сбежишь?
Я развернулась к нему лицом и, заглянув в глаза, серьезно ответила:
— Не сбегу.
— Даже если сбежишь, я все равно тебя найду, — Глеб накрыл мои губы нежным поцелуем, на который я, забыв о свежей помаде, сразу откликнулась. Не хочу больше ни секунды тратить на сомнения. Я люблю и любима, разве есть что-то важнее?
Солнце клонилось к закату, когда началась торжественная часть конкурса: объявление победительницы. Сцену снизу подсветили софитами, и на сцену вышел Игнат.
— Такие все нарядные, — взволнованно произнесла Кира, оглядываясь по сторонам. Сама она тоже сегодня просто цвела: пышное лиловое платье почти до пят шло ей невероятно, делая похожей на юную принцессу. — Я так переживаю, так переживаю…
— Все будет хорошо, — я сжала ее руку. — Вот увидишь…
— А если ты победишь, что будешь делать? — спросила Кира.
— Отдам корону тебе, — отшутилась я, сама, мало веря в такой исход конкурса. Тем более я же просила Глеба избавить меня от этого…
— Прошу финалисток пройти ко мне! — громко произнес Игнат, и под зазвучавшую музыку, мы стали подниматься на сцену.
Мой взгляд выхватил из толпы на трибунах Акулину в алом платье. Она, подмигнув, помахала мне рукой. Чуть выше я увидела семью Полоскунов всем составом, даже малышка Лина, наряженная в кружевную кофточку, не спала по привычке в своей коляске, а радостно подскакивала на коленях Милы.
Жюри по традиции сидело в отдельной ложе прямо напротив сцены: все в смокингах, включая Генриха. Я встретилась взглядом с Глебом, и он улыбнулся мне ободряюще.
— Итак… — начал Игнат, размахивая конвертом из тисненной бумаги. — Все хотят узнать имя победительницы, верно?.. Загадка-загадка, кто же на этот раз удостоится звания Мисс Большие Перевертыши? — музыка стихла, а он, приоткрыв конверт, заглянул в него. — Ну… Вполне ожидаемо, — протянул, продолжая всех томить ожиданием. — Эта девушка многое сделала для нашего поселка… Думаю, ее имя уже знают все в Больших Перевертышах… И совсем неважно, что еще месяц назад о ней никто не слышал…
После этих слов у меня стало закрадываться подозрение, что Игнат все же говорит обо мне. Нет, нет, только не это! Ведь я… Я же просила!..
— Она, как никто другой, достойна этого титула, и выбор судей я полностью одобряю, — продолжил Игнат. Он резким движением извлек из конверта позолоченную карточку и раскатисто объявил имя: — Анна!
Поскольку Анной среди финалисток была я одна, сомнений уже не было никаких. Да и Игнат, лыбясь во все тридцать два, смотрел именно на меня. Я бросила возмущенный взгляд на Глеба, на что он с улыбкой пожал плечами и извиняюще развел руками.
А зрители между тем уже громко аплодировали, некоторые даже повскакивали с мест. На сцене появилась Акулина, которая, как победительница прошлого года, должна была передать мне свою корону. Та, переливаясь в свете огней, лежала у нее в руках на бархатной подушечке. Зрители затихли в ожидании.
— Аня, ну что же ты? — поторопил меня Игнат. — Подходи ближе… Скажи, что ты сейчас чувствуешь?
Я, взяв у него микрофон, несколько секунд обдумывала свои следующие слова, после чего произнесла:
— Что я сейчас чувствую? В первую очередь, конечно, благодарность… Для меня эта победа — большая неожиданность, ведь я не надеялась дойти даже до второго тура. Но кроме этого я чувствую неловкость, поскольку… Мне кажется, это несколько неправильно. Да, за столь короткий промежуток времени Большие Перевертыши стали мне родными, я встретила здесь много замечательных… людей. Многие из них стали мне друзьями. Настоящими. Здесь живет мой любимый мужчина, — я посмотрела на Глеба, затем нашла взглядом Софью Ильиничну, — и его семья… И да, я уже ощущаю себя частью всех вас, жителей Больших Перевертышей… Тем не менее, я считаю, что пока не имею права надеть на себя эту корону. Я и без нее признательна всем вам, меня просто переполняют эмоции и слова благодарности… Я счастлива, очень. Однако есть участницы, которым на сегодняшний день эта корона и победа нужнее. И если вы не возражаете, я отдам ее другой девушке…
Трибуны продолжали заинтересованно молчать, Глеб смотрел на меня с недоумением, и только Игнат все так же улыбаться.
— Подобного у нас еще не было, — весело сказал он. — Но и в правилах запрета на такое нет, поэтому… Кто же та счастливица, которая получит корону и главный денежный приз?
— Это… — я улыбнулась и повернулась к участницам. — Кира. Иди сюда.
Кира, прикрывая лицо ладонями от смущения и восторга, подбежала ко мне. Я обняла ее и сказала:
— Эта замечательная девушка, несмотря на свой юный возраст, достойна стать Мисс Большие Перевертыши. Она добрая и отзывчивая, искренне любит свой поселок, его жителей, свою большую дружную семью и, главное, готова и может сделать много хорошего для всех нас. Я хочу отдать эту корону именно ей, — я взяла у Акулины украшение и сама надела его на голову Киры.
Трибуны взорвались аплодисментами. Кира расплакалась от переизбытка чувств, и я обняла ее, успокаивая. Игнат же начал призывать всех снова к тишине, поскольку у него был для всех еще один сюрприз.
— К сожалению, — сказал он, когда овации стихли, — мы в этом году не смогли насладиться цветением Лунного Дерева в полной мере и даже пришлось перенести финал этого конкурса на несколько дней. Однако мы с организаторами решили не нарушать традиции и устроить еще одно цветение… Для наших прекрасных победительниц.
В следующую секунду вокруг сцены один за другим стали вспыхивать лиловые цветы. Приглядевшись, можно было понять, что это бумажные фонарики, но они были точной копией тех бутонов, что распускались на Лунном Дереве. Цветы продолжали зажигаться, их становились все больше, вскоре розовым засияло даже озеро, усыпанное плавучими фонариками. И это было удивительное, волшебное зрелище, от которого на лицах всех жителей Перевертышей расцветали счастливые улыбки…
… Праздник растянулся до глубокой ночи, и когда мы с Глебом и его бабушкой возвращались домой, небо на востоке начало едва заметно светлеть. Во дворе, как и в доме, тем не менее было еще темно. Глеб открыл дверь и потянулся было к выключателю, чтобы зажечь свет, как вдруг на лестнице появилось два светлых пятна. Они поплыли к нам, и чем ближе становились, тем в одном из них отчетливее проступал знакомый силуэт Ильи Аристарховича. Сердце затопило разочарование: если он здесь, значит, ритуал не сработал?
— Папа? — воскликнула между тем Софья Ильинична. А в следующую секунду еще более удивленно: — Матушка?
И действительно, второе пятно превратилось в призрак пухленькой пожилой женщины.
— Откуда вы здесь? — продолжала Софья Ильинична.
— Оттуда, — мрачно сообщил прадед. — Побывал я там после вашего ритуала, и мне не понравилось. И мы с Мари, — тут он с нежностью взглянул на спутницу, — решили вернуться к вам вдвоем. Ведь Волковы своих не оставляют…
Эпилог
— Ну что, мамочка, хотите знать пол будущих деток? — врач-узист будто нарочно испытывала мое терпение, задавая этот вопрос уже раз третий за обследование, но все никак не выдавала «тайну».
— Очень хочу, — уже простонала я, мысленно мечтая чем-нибудь настучать этой полнощекой хитроулыбчивой конспираторше.
— Итак… У вас мальчик и… Мальчик! — наконец огласила она.
— Аллилуйя, — торжественно вознесла я руки к потолку. — Радость-то какая…
— Приятно, когда мечты сбываются, — улыбнулась докторша.
— О, да… Только это не такие уж мои мечты, — я принялась вытирать гель со своего огромного живота.
— Мужа? — теперь улыбка врача стала понимающей. — Мужчины порой бывают такими категоричными, не понимая, что главное не пол, а здоровье малышей…
— Муж как раз девочку хотел, — выдала я новый аргумент «против» и кое-как поднялась с кушетки. — А вот прадед мужа…
Я заметила, что доктор проявила интерес и приготовилась слушать дальше, и замолчала, не доставив ей этого удовольствия. Боюсь, если бы она узнала, что речь идет о призраке, я бы прямиком из женской консультации отправилась в больничку, и не в гинекологию, а туда, где форменная одежда — смирительная рубашка.
Стоило выйти из кабинета, ко мне сразу бросился Глеб:
— Ну что? Сегодня повернулись как надо?
Его волнение было понятно: мне рожать через месяц, а детишки до сих пор наотрез отказывались демонстрировать свой пол. Точно мстили таким образом прадеду!
— Наконец-то повернулись. Все пучком, Илья Аристархович будет счастлив, — я обхватила живот снизу, иначе, казалось, меня, как неваляшку, опрокинет к полу. — Оба мальчишки. Неужели наконец поспим спокойно?
С возвращением прадеда и прабабки Глеба наша жизнь, ожидаемо, спокойной быть перестала. Нет, сама Мария Петровна Волкова — милейшая женщина, но уж больно покладистая и без разрешения мужа слова сказать не может. А вот Илья Аристархович… Как только мы с Глебом сыграли свадьбу, и я окончательно переехала жить в Большие Перевертыши, он изо дня в день, вернее, из ночи в ночь стал докучать нам требованием поскорее родить ему внуков. Спасибо, хоть свечку в ногах не держал. Впрочем, кто его знает? С него станется… Когда же беременность свершилась, начался новый этап доставания: ему позарез нужны были наследники мужского пола. Но каким образом я могла повлиять на это, его не волновало. Мальчики — и точка. А все потому, что уже несколько поколений подряд, не считая Глеба, у Волковых рождались девочки. А чтобы фамилия Волкова не исчезла с замужеством, одним из условий для их супругов было отказаться от своей фамилии в пользу жены. Только благодаря этому Глеб у нас Волков, а не Терешко, как его отец.
Ел мозг Илья Аристархович кропотливо, со знанием дела, чайной ложечкой, ежевечерне являясь то мне, то Глебу, то обоим сразу и принимался занудничать, стенать, а порой и угрожать. И ничего невозможно было с этим поделать — призрак он и есть призрак, с него все как с гуся вода. Я в отчаянии несколько раз порывалась вернуться в Москву, но детям необходим был контакт с Лунным Деревом, с каждым месяцем все больше, вот и пришлось смириться.
К слову, для меня стало сюрпризом, что у оборотней-волков многоплодие — частое явление, и Глеб, как единственный ребенок, скорее исключение. Меня же «правило» не обошло, вот и «заработала» двойню. Спасибо, не тройню, как у жены Дена Серова. Да-да, проклятье я все же сняла удачно, и скоро в Больших Перевертышах значительно повысится рождаемость. Пора строить детский сад и заодно врача откуда-нибудь «выписывать», а то Акулина со всеми уже не справляется, к тому же они с Игнатом благополучно вписались в мэйн-стрим и теперь тоже готовятся внести свою лепту в местный бэби-бум. Так что скоро и ей будет не до пациентов… Как и мне. В свое время, когда только открылся мой дар, после долгих раздумий я все же решила в «ведьмовство» не уходить с головой, лишь изредка помогала Акулине, в остальное же время занималась тем, что любила больше и умела лучше — лечить животных, ну и оборотней в другой ипостаси.
— Май месяц, а такая жара. Скорей бы дождик, — я рьяно обмахивалась журналом всю дорогу из Тулы до Перевертышей. — И родить.
— Ты уж определись, чего больше хочешь, — усмехнулся Глеб, опуская стекло ровно на половину: чтобы мне не надуло.
— А можно все сразу? — жалостливо уточнила я. И тут же вскрикнула: кто-то из Волковых-младших со всей силы ударил меня изнутри.
— Опять дерутся? — Глеб с нежностью посмотрел на мой живот.
Я же со вздохом кивнула.
— И все-таки родить, — сделала я наконец выбор. — А потом сразу дождик.
Глеб засмеялся, а мы наконец въехали в Большие Перевертыши. Вскоре показался наш особняк, покрашенный свежей белой краской, с новой крышей и стеклопакетами под старину. Внутри тоже шел ускоренный ремонт: мы очень боялись не успеть к рождению малышей. Огород, сад и лужайке во дворе — отдельная песня. Софья Ильинична в ожидании правнуков что-то разошлась и купила еще несколько семеек пикси, которые и довели все вокруг до толка.
— Давай прогуляемся к Дереву, — предложила я Глебу.
Он припарковал машину, и, взявшись за руки, мы медленным шагом направились к сердцу поселка. У дома Милы ненадолго задержались перекинуться несколькими словами с хозяйкой.
— Вижу, работа у вас как всегда кипит, — с усмешкой заметила я. — Как дела со второй прачечной?
— Открываемся в следующем месяце, — похвасталась Мила. — Остались мелочи…