Элизабет крепилась изо всех сил, пока Наставница сделала паузу, прильнув к странице книги, изучая пятно на ней. Перевозка настолько важных гримуаров всегда сопровождалась рисками, потому что любое случайное повреждение могло спровоцировать превращение гримуара в малефикт. Их необходимо было тщательно осмотреть до погребения в склеп. Элизабет была абсолютно уверена, что сразу несколько глаз, коварно поблескивая, уставились на нее сейчас с обложки книги.
По неведомым для нее самой причинам она точно знала, что не следует пересекаться с ними взглядом. Пытаясь отвлечься, она стала пристально разглядывать страницы. Некоторые предложения были нацарапаны на аустермерийском или на Древнем Наречии. Другие – на енохианском, языке чародеев, состоящем из странных угловатых рун, переливавшихся на пергаменте подобно тлеющей золе. Это был язык, овладеть которым можно лишь якшаясь с дьяволом. Даже беглый взгляд на руны заставил виски Элизабет яростно пульсировать.
«Послушница…»
Шепот проник в ее сознание, словно нечто инородное и такое же неожиданное, как холодное и осклизлое прикосновение рыбы под водой. Элизабет дернулась и посмотрела на Наставницу. Если она тоже слышала этот голос, то, во всяком случае, не подала виду.
«Я вижу тебя, послушница…»
Дыхание перехватило. Как учила Наставница, Элизабет старалась не обращать внимания на голос у себя в голове, однако оказалось совсем невозможным думать о чем-либо, кроме множества глаз, таращившихся на нее и сверкающих своей зловещей осмысленностью.
«Посмотри на меня… Посмотри…»
Медленно, но уверенно, словно под влиянием невидимой силы, взгляд Элизабет начал опускаться.
– Ну, вот и все, – отозвалась Наставница. Ее голос звучал неотчетливо и искаженно, словно доносился из-под поверхности воды. – Мы закончили, Скривнер?
Не дождавшись ответа, она захлопнула гримуар. Шепот прекратился, и это привело Элизабет в чувство. Она шумно втянула воздух, и все лицо ее покраснело от стыда. Глаза на книге, яростно выпячиваясь, метались из стороны в сторону между Элизабет и Наставницей.
– Отличная работа, – произнесла последняя. – Ты держалась даже дольше, чем я ожидала.
– Я почти попалась, – прошептала Элизабет. Как наставница могла хвалить ее? Липкий пот выступил на коже, и в прохладе склепа девушка начала дрожать.
– Да. Все это я и хотела показать сегодня. У тебя свой подход к гримуарам и какая-то особенная связь с ними, которой я не видела еще ни у одного ученика. Несмотря на это, тебе еще очень многое предстоит узнать. Ты ведь хочешь стать хранителем, верно?
Произнесенный перед Наставницей в присутствии статуй ангелов, выстроившихся вдоль стен склепа, мягкий ответ Элизабет стал образцом благочестия.
– Это все, чего я когда-либо желала.
– Помни, что для тебя открыто множество дорог. – Перекошенный шрам придавал лицу Наставницы печальное выражение. – Прежде чем сделать свой выбор, будь уверена в том, что путь хранителя – это действительно то, чего ты хочешь.
Элизабет кивнула, не позволяя себе открыть рта. Если она прошла это испытание, отчего Наставница предлагает ей отказаться от своей мечты? Возможно, послушница каким-то другим образом проявила свою нерешительность, неподготовленность. В таком случае ей нужно просто приложить больше усилий. Всего год остался до ее семнадцатилетия – возраста, когда она сможет поступить на учебу в Духовенстве. Это время она могла бы использовать для того, чтобы развеять все сомнения и заслужить одобрение Наставницы. Оставалось лишь надеяться, что этого будет достаточно.
Вдвоем они с трудом поместили гримуар обратно в ящик. В тот же миг, как он коснулся соли, судороги прекратились. Глаза закатились, демонстрируя полумесяцы белков, прежде чем закрыться окончательно. Стук закрывающейся крышки сотряс замогильную тишину склепа. Этому сундуку не суждено будет открыться еще годы, а, может быть, и десятилетия. Он находился под надежной защитой и больше не представлял опасности.
И все же Элизабет никак не могла избавиться от голоса в своей голове и от чувства, что лицезрела книгу не в последний раз. А Книга Ока, в свою очередь, видела не в последний раз Элизабет.
Глава вторая
Элизабет откинулась на спинку стула, наслаждаясь видом. В порученную ей работу входило налаживание перевозок, а рабочее место располагалось на третьем этаже. Отсюда был виден весь атриум библиотеки. Солнечный свет струился сквозь окно-розетку высоко над входными дверьми, рассыпаясь рубинами, сапфирами и изумрудами на бронзовых перилах круглых террас. Книжные шкафы взлетали высоко вверх прямо к сводчатым потолкам, вздымаясь вокруг атриума словно слои свадебного торта или многочисленные ярусы Колизея. Шепот, отдающийся эхом и прерываемый время от времени чьим-то покашливанием или храпом, наполнял пространство. Большую часть этих звуков издавали вовсе не библиотекари в синих рясах, вышагивающие туда-сюда по кафельному полу атриума. Шум исходил от гримуаров, тихо бормочущих на своих полках.
Элизабет вздохнула, и сладкий аромат пергамента и кожи наполнил ее легкие. Пылинки висели в лучах солнца, совершено неподвижные, словно хлопья золотой листвы, застывшие в смоле. Стопки бумаг угрожающе пошатнулись, собираясь в любой момент совершить побег с рабочего стола и навсегда похоронив ее под лавиной из необработанных транспортных запросов.
С неохотой она сосредоточила свое внимание на выстроившихся перед ней бумажных кипах. Великая библиотека Саммерсхолла была одной из шести Великих библиотек королевства. Целых три дня пути отделяло их от ближайших соседей, которые равномерно располагались по окружности вокруг Аустермера, соединяемые Чернильными Путями, сходящимися в столице, подобно спицам колеса. Транспортировка гримуаров между библиотеками была весьма деликатным делом. Некоторые колдовские книги питали такую мощную злобу по отношению друг к другу, что обычно их совместное перемещение заканчивалось диким воем или взрывами. На пустоши Дикого Перехода было место, где две книги не сошлись во мнениях об одной религиозной доктрине. Сейчас там остался лишь кратер размером с целый дом.
Как послушнице, Элизабет полагалось подтверждать перевозки книг с Первой до Третьей ступеней. Гримуары классифицировались по шкале от одного до десяти в соответствии с уровнем риска – начиная с Четвертой ступени требовались особые условия перевозки и усиленные меры предосторожности. В самом Саммерсхолле хранились тома не выше Восьмой ступени.
Закрыв глаза, Элизабет потянулась к листу бумаги на верхушке стопки.
– Нокфельд, – предположила она, размышляя о ближайшем соседе Саммерсхолла на северо-востоке.
Однако, перевернув лист, она обнаружила, что это был запрос из Королевской библиотеки. Неудивительно. Оттуда приходило две трети всех запросов. Однажды она тоже соберет все свои пожитки и отправится туда. Королевская библиотека находилась на одном клочке земли рядом с Духовенством в самом сердце столицы, поэтому, когда у нее появится свободное от учебы время, она прогуляется вдоль ее стен. В своем воображении Элизабет рисовала протянувшиеся на многие километры коридоры, заставленные книгами, со множеством ходов и потайных комнат, которые прятали в себе все секреты вселенной.
Все это станет возможным, только если она заслужит одобрение Наставницы. С той ночи в склепе прошла неделя, а она по-прежнему мучилась в догадках, что же означал ее совет.
Элизабет до сих пор ясно помнила момент, когда поклялась себе, что станет хранителем. Ей было всего восемь, и она спасалась бегством от лекций Мастера Харгрува в одном из секретных ходов библиотеки. У нее не было ни сил, ни желания сидеть еще час в душной кладовой, переделанной в кабинет, декламируя склонения Древнего Наречия. Только не посреди дня, когда солнце так яростно вколачивало свои кулаки в стены библиотеки, сгущая воздух до консистенции меда.
Элизабет помнила, как пот градом катился по спине по мере того, как она ползла по низким переходам на четвереньках. По крайней мере, в нем было темно – туда не проникало солнце. Золотистого сияния, которое просачивалось сквозь доски в полу прохода, было достаточно, чтобы видеть что-то перед собой, но не замечать носящиеся туда-сюда тени книжной тли, гнезда которой она задевала, из-за чего насекомые в панике разлетались.
Если бы только Мастер Харгрув согласился взять ее в город в тот день! Это путешествие представляло собой пятиминутный спуск с холма через фруктовые сады. На рынке суетливые продавцы продавали всякую всячину, начиная с тесьмы и заканчивая яблоками в сладкой глазури. Иногда путешественники приходили в Саммерсхолл приторговать мелочами. Однажды Элизабет даже слышала там игру на аккордеоне и видела танцующего медведя, а как-то раз ей удалось застать мужчину, демонстрирующего лампу, фитиль которой горел без масла. Книги в ее классной комнате не смогли объяснить, как та работает, поэтому она решила, что дело в магии, а, значит, за этим скрывалось что-то недоброе.
Возможно, именно по этой причине Мастер Харгрув не любил брать ее с собой в город. Если бы она встретила чародея, будучи без защиты, он тотчас похитил бы ее. Молодая девчонка вроде нее стала бы прекрасной жертвой для какого-нибудь демонического ритуала.
Голоса вернули Элизабет к реальности – они раздавались снизу. Один голос принадлежал Мастеру Харгруву, а другой…
Наставнице.
Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она прижалась к доскам, пытаясь разглядеть что-то через отверстие от сучка. Свет, проникающий сквозь щели, сверкал в ее спутанных волосах. Элизабет могла разглядеть совсем немного: кусок стола, покрытый бумагами, и угол незнакомого ей кабинета. Мысль о том, что это мог быть кабинет Наставницы, заставил ее пульс участиться.
– Уже третий раз в этом месяце, – сказал Харгрув. – У меня уже ум за разум заходит. Эта девчонка – настоящая дикарка. Пропадает бог пойми где, постоянно впутывается во всякого рода неприятности. А на прошлой неделе она высыпала целый ящик книжной тли мне в кровать!
Элизабет едва остановила себя от того, чтобы громко заявить свой протест прямо через дыру в доске. Она методично собирала книжную тлю с дальнейшим намерением подвергнуть ее тщательному изучению и вовсе не планировала ее освобождать. Эта потеря явилась для нее огромной неудачей.
Однако то, что Харгрув сказал после, заставило ее забыть о летающих паразитах.
– Я просто сомневаюсь, правильным ли это было решением – растить ребенка в стенах Великой библиотеки. Я уверен: тот, кто подбросил ее к нашим дверям, знал, что мы превращаем таких подкидышей в учеников, однако мы не принимаем мальчиков и девочек младше тринадцати. Я не хочу соглашаться с Уорденом Финчем в чем бы то ни было, однако считаю, мы должны задуматься над тем, что он продолжает твердить нам: девочке, возможно, будет лучше в приюте.
Хотя это и выбило ее из колеи, Элизабет не слышала ничего подобного прежде. Ей приходилось выносить замечания в свой адрес, зная, что Наставница всегда обеспечит ей место в этой библиотеке. Почему? Это оставалось для нее загадкой. Наставница редко разговаривала с ней. Она была холодной и недосягаемой, словно луна, и такой же таинственной. В глазах Элизабет решение Наставницы взять ее на свое попечение обладало какой-то почти магической силой. Случившееся представлялось ей сказочной историей и не могло подвергаться критике или сомнениям.
Затаив дыхание, она ждала, когда Наставница нанесет встречный удар по нелепому предложению Харгрува. Предвкушая услышать ее ответ, Элизабет ощутила, как по коже рук побежали мурашки.
Но вместо этого Наставница произнесла:
– Я думала о том же, Мастер Харгрув. И размышляю об этом почти каждый день на протяжении последних восьми лет.
Нет. Это не могло быть правдой. Кровь застыла в жилах Элизабет. Звон в ушах практически оглушил ее.
– Все эти годы я не задумывалась о том, как может повлиять на нее воспитание в этих стенах. Она совершенно оторвана от детей ее возраста. Самые младшие подмастерья минимум на пять лет старше нее. Она предпринимала какие-то попытки с ними подружиться?
– Да, но, боюсь, мало в этом преуспела, – ответил Харгрув. – Думаю, она еще не понимает многих вещей. Недавно я слышал, как один из учеников объяснял ей, что у обычных детей есть матери и отцы, а бедная Элизабет совершенно не понимала, о чем идет речь. Она жизнерадостно ответила, что у нее достаточно книг, которые составляют ей компанию.
Наставница вздохнула.
– Ее связь с колдовскими книгами…
– Вызывает настороженность? Определенно, да. Боюсь, что она не страдает от недостатка общения именно потому, что друзей ей заменяют гримуары.
– Что весьма опасно. Впрочем, библиотеки – это вообще опасные места, так что риска не избежать.
– Вы не думаете, что это может быть слишком опасно для Элизабет?
«Нет», – взмолилась про себя Элизабет.
Она знала, что в Великой библиотеке хранились необычные книги. Они шептали ей с полок и содрогались под железными цепями. Некоторые плевались чернилами и изрыгали проклятья, другие в безветренные тихие ночи, когда звездный свет лился сквозь решетчатые окна библиотеки подобно стрелам из ртути, начинали распевать высокими чистыми голосами. Какие-то экземпляры были настолько опасны, что их приходилось хранить в склепах под землей, засыпанными солью. Не все книги могли заменить ей друзей, это она прекрасно понимала.
Однако отослать ее из этого места – все равно что оставить гримуар среди неодушевленных книг, которые не могли двигаться или разговаривать. Когда Элизабет впервые увидела такую книгу, она подумала, что та мертва. Ее место было точно не в приюте. Девушка понятия не имела, что такое приют. В ее воображении это место напоминало тюрьму – серую, окутанную влажным туманом, запертую глухой решеткой, подобно склепу. При одном только представлении этой картины ужас перехватывал горло.
– Знаете ли вы, почему Великие библиотеки берут на попечение сирот, Мастер Харгрув? – наконец спросила Наставница. – Потому что у них нет ни дома, ни семьи. Никто не будет тосковать по ним, когда их не станет. Я иногда думаю, может быть… если Скривнер продержалась так долго, это произошло, потому что так хотела сама библиотека? Может, стоит сохранить ее связь с этим местом, будь она во имя добра или зла.
– Надеюсь, вы не совершаете ошибку, Наставница, – мягко отозвался Мастер Харгрув.
– Я тоже на это надеюсь, – устало прозвучал голос Наставницы. – Во благо Скривнер и всех нас.
Элизабет выжидала, навострив уши, однако судьбоносный разговор, по всей видимости, подошел к своему логическому завершению. Послышались шаги, и дверь кабинета со скрипом закрылась.
Ей дали отсрочку – ненадолго. Сколько это продлится? Основы ее мира пошатнулись, и казалось, что вся ее жизнь может пойти под откос в любой момент. Одно слово Наставницы, и она будет выслана из этого места очень далеко. Элизабет еще никогда не чувствовала себя настолько неуверенной, настолько беспомощной и незначительной.
Именно тогда, согнувшись в три погибели среди пыли и паутины, она и принесла ту клятву, хватаясь за единственную соломинку, которая у нее осталась. Если Наставница не уверена, что Великая библиотека – лучшее место для Элизабет, ей придется доказать это. Она станет великим хранителем, как сама Наставница. Она докажет всем, что заслуживает право быть здесь, и никто, даже Уорден Финч, не сможет оспорить его.
Несмотря ни на что, она должна убедить их, что ее пребывание здесь никогда не было ошибкой.
– Элизабет, – окликнул ее голос из реальности. – Ты спишь?
Ошарашенная, она подскочила. Воспоминания унеслись в бешеном водовороте. Элизабет озиралась по сторонам в поисках источника голоса. Девушка выглянула из прохода между двумя книжными шкафами. Ее коса упала на плечо, когда она, оглядываясь, убедилась, нет ли кого поблизости. Очки увеличивали темные умные глаза, наскоро нацарапанные знаки на темной коже предплечий проглядывали из-под рукавов. Как и у Элизабет, на шее у нее был ключ на цепочке, ярким пятном выделявшийся на фоне бледно-синей формы подмастерья.
На свою удачу, Элизабет не суждено было остаться одинокой навсегда и совсем не завести друзей. Она познакомилась с Катрин Квиллуорт в тот самый день, когда они обе стали подмастерьями по достижении тринадцати лет. Никто из учеников не хотел делить с Элизабет комнату из-за слухов о том, что под своей кроватью она хранила коробку, полную книжной тли, а Катрин подошла к ней именно по этой причине.