Как мне стало понятно при чтении материалов уголовных дел фигурантов, и до их арестов в институте шла самая настоящая война. Она возникла сразу после создания РНИИ в 1933 году. Тухачевский, объединив в новой организации ленинградскую Газо-Динамическую Лабораторию и московскую Группу Изучения Реактивного Движения, подложил под нашу ракетную программу мину замедленного действия. Дело в том, что тематики, над которыми работали эти две научные организации, совершенно не пересекались. ГДЛ (Лангемак) занимался твёрдотопливными (пороховыми) ракетами и азотнокислыми жидкостными ракетами (Глушко), а ГИРД – (Королёв) ракетами с кислородными двигателями. Но как бы то ни было РНИИ родилось сначала на бумаге, затем фактически – переселившись в здание тракторной лаборатории в Лихоборах и началась борьба.
Первая схватка закончилась победой ленинградцев: Клеймёнов понизил своего заместителя Королёва до начальника отдела (по разработке крылатых ракет), а на его место назначил Лангемака. Вместе с этим понижением был поставлен крест и на кислородном двигателе (Глушко в своей вышедшей тогда книге убедительно доказал бесперспективность этого типа ракетных двигателей). Москвичи затаились, но не надолго. Неудачи Глушко с доводкой азотного двигателя (периодически они взрывались) привели к тому, что амбициозная программа развития бескрылых и крылатых ракет, на которую сделал ставку Тухачевский, была поставлена под угрозу. Новым лидером гирдовцев стал инженер Костиков, который, иногда очень убедительно, указывал на слабые места в конструкции и организации работ по двигателю Глушко. Руководство РНИИ вступилось за своего: в результате, с двух сторон в разные инстанции полетели обвиняющие письма. Многочисленные комиссии, направленные в институт, не смогли разрешить конфликт. Возникло динамическое равновесие, которое неожиданно нарушилось с арестом маршала…
«Вот, приходится заниматься ракетами, в которых я ни бум-бум… Понятно, что надо возобновлять разработку кислородных двигателей, не дожидаясь трофейных фон Брауна. Но где? Не здесь же. Понятно, что в РНИИ… только есть проблема: ещё не назначен начальник ГАУ, а врио – он и есть временный. Планы у него короткие. К тому же, какое я имею отношение к РНИИ? Нужно думать о своём КБ, заботится о том, чем занять людей, сидящих передо мной».
Пауза затягивалась.
– Хорошо, начнём по старшинству, с вас, Георгий Эрихович. – Останавливаю взгляд на высоком худощавом мужчине. – Мне известно, что вы занимались реактивными пороховыми снарядами… Лангемак, привлечённый необычным к нему обращением, с удивлением поворачивает ко мне начинающую лысеть голову.
– … и, поскольку у меня в КБ начисто отсутствует экспериментальная база вашего профиля, предлагаю вам заняться чисто теоретической работой. Мне тут в голову пришла мысль… (Клеймёнов закатывает глаза, Королёв и Глушко перемигиваются), а не удастся ли повысить точность стрельбы если придать вашему снаряду вращательное движение, как в случае с ружейной пулей, но только за счёт расположения стабилизаторов под углом к корпусу?
У троих пересмешников широко открываются глаза, Лангемак лишь задумчиво кивает головой.
– Теперь вы, Иван Терентьевич. – Перевожу взгляд на его соседа. – К сожалению, никакой подходящей вам руководящей должности найти не могу, поэтому предлагаю вспомнить то, чему вас учили в Академии Жуковского и заняться разработкой эскизного проекта крылатой самонаводящейся авиабомбы с управлением элеронами в крыльях. Систему управления и оптические датчики будут разрабатывать другие люди, вы же займётесь аэродинамикой.
Клеймёнов начинает беззвучно открывать рот, в глазах Королёва зажигается огонь, Глушко качает головой, а Лангемак ничего из моих последних слов не услышал, его мысли были далеко.
– Сергей Павлович, Валентин Петрович, – оборачиваюсь к «главным конструкторам». – вы привыкли работать вместе (тень пробежала по лицам обоих), поэтому – вам одно задание на двоих: эскизный проект крылатой ракеты с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем, исключая систему управления.
«… а руководящие указания может давать даже дрессированное шимпанзе в цирке. Начитался научно – популярных журнал в будущем и вперёд… Хотя всё лучше, чем послать иженеров – на лесоповал. Кто знает? Может и получится у них что-то дельное».
– Позвольте, гражданин начальник, это несерьёзно – хором закричали Клеймёнов и Глушко. – необходимо написать техническое задание.
– Вам и карты в руки, пишите… – легко соглашаюсь я. – завтра я передам вам основные требования к управляемой авиабомбе и крылатой ракете. Затем в течение недели вы напишете ТЗ, которые я согласую у специалистов. Дальше – подготовка проекта и его защита. Буду ходотайствовать о сокращении срока заключения на год для успешно защитивших проект. Так что всё очень серьёзно. Предупреждаю, проекты будут анонимными, так что воспользоваться связями на воле не удасться. И последнее, неволить я вас, конечно, не могу: не хотите работать в СКБ – скатертью дорога, отбывайте свой срок в лагере.
– А чертёжные столы, бумага, арифмометр… – посыпались вопросы.
– Золотыми часами гвозди забивать? – Делаю суровое лицо. – По всем такого рода вопросам обращайтесь к моему помощнику сержанту госбезопасности Крывде. Он всё устроит.
«Понты, понты… ненавижу их у других, но как отказать себе в таком удовольствии»?
Откладываю «Правду» и подхожу к окну кабинета, глядящего во двор КБ: экскаватор начинает рыть яму под фундамент главного здания Центра Дешифровки, бригада землекопов в чёрных спецовках правит лопатами уже выкопанную «Джоном Диром» канаву.
«На глазах растёт и ширится моё хозяйство! Казалось бы, живи и радуйся, а на душе неспокойно»…
Вчера вышел приказ по главному управлению: Орешкин – всё, брошен на периферию участковым милиционером за халатное отношение (ха-ха) к служебным обязаностям. Курский тоже уезжает из Москвы на Дальний Восток, формально даже с повышением – начальником управления НКВД, но всем, читающим этот приказ, было понятно – с понижением, так как должности в центральном аппарате имеют другой вес. Это сродни противопоставлению капитана госбезопасности и капитана армейского: первый – равен армейскому полковнику, а второй гэбэшному лейтенанту.
Впрочем, этот приказ для меня неожиданностью не стал, ещё третьего дня Киров передал через порученца, что вопрос решён. А неспокойно мне стало ни столько из-за растущего в последнее время числа арестов, сколько из-за тех нахальства и уверенности в своей безнаказанности, появившихся в действиях Ежова и компании.
«Сегодня внаглую фабрикуют компромат, а завтра возьмут и тупо грохнут меня»?
– Служил Чаганов в «спецотделе», Чаганов капитаном был…
«Хм, неплохо. А дальше»…
– Чаганов шёл домой с работы, Ежов его в засаде ждал…
«Хорошо, даже отлично. Жаль, что цензура не пропустит»…
– Чаганов шёл домой уставший, фашист его в засаде ждал…
«Хотя откуда в СССР фашисты? Разве что переодетые»…
С трудом отрываюсь от шикарного индустриального пейзажа, вида работающих людей и возвращаюсь к письменному столу. Достаю чистую тетрадь начинаю быстро записывать скачущие мысли, пока ещё не случилось страшного: «фашист чекиста подстрелил».
«Авдееву – пусть найдёт молодого практиканта или лучше двух. Изучить возможности создания гибрида „штабельной“ и „планарной“ радиолампы, где анод напыляли на одну керамическую пластину, а катод и сетку – на другую. Слышал, что такие мини-лампы работали до температур в 500 градусов. Лосеву – германий… линзы для инфракрасной оптики с просветляющими покрытиями, детекторы гамма-излучений, кремниевые фотодиоды»…
– Что такой серьёзный? – В дверь без стука заглядывает сияющий Олег. – Завещание пишешь?
– Нет, список врагов, которых надо покусать пока меня от бешенства не вылечили. – Отрываюсь от своего занятия, гляжу на друга и тоже улыбаюсь. – Чего хотел?
– Тут такой вопрос… – замялся он. – в Ленинград мне надо смотаться на пару дней, ну максимум – на три.
– Зачем? – Притворно сдвигаю брови. – К тебе же вчера Екатерина Арнольдовна приехала.
– А то ты не знаешь… – Тоже хмурится Лосев.
«Неужели опять любовь? Не дай бог… мало ему предыдущих».
– Что я должен знать? Давай, не говори загадками.
– Ленинградское Динамо завтра с басками играет! – Выпалил друг с тревогой ожидая моей реакции.
«Точно! Как это я забыл: вся страна живёт футболом, один Чаганов шагает правой»…
Сборная Страны Басков по футболу уже неделю как в СССР. В первом матче они раскатали московский «Локомотив» – 1:5. Так и немудрено: баски составляли костяк сборной Испании, которая в 1934 году на чемпионате мира в Италии в одной восьмой разгромила Бразилию, а в четвертьфинале на равных сражалась со сборной хозяев, будущих чемпионов, и если бы не вмешательство швейцарского судьи в переигровке на следующий день, то вполне могли бы увезти «Богиню Нику» в Мадрид.
Многие спортсмены Страны Басков (Эускади по-баскски) в 1936-ом взялись за оружие поддержав республиканцев. Этой весной, когда угроза Бильбао со стороны националистов была снята, глава баскского правительства Агирре предложил футболистам снова надеть майки и бутсы и выйти на зелёный газон, чтобы собрать деньги для семей погибших воинов-республиканцев. Предполагалось провести турне сборной Басконии по Европе и начать его с СССР в знак благодарности за интернациональную помощь.
– А билеты уже достал? – Не из праздного любопытства спрашиваю, так как слыхал, что на первый матч с железнодорожниками рабочие коллективы Москвы заказали в дирекции стадиона «Динамо» один миллион билетов. При вместимости пятьдесят три тысячи человек, на матче присутствовало – девяносто.
– Это моя вторая просьба… – Потупил глаза Олег.-…
«В Ленинграде… достать билеты? Затруднительно это будет. Не просить же Кирова».
– … Сергей Миронович наверняка поедет на матч… «А ведь он серьёзно думает, что я могу попросить секретаря ЦК и члена Политбюро об этом. Стоп, а почему обязательно Кирова? У Свешникова-то, наверняка, в Питере всё схвачено».
– Хорошо, попробую, – растягиваю губы в мстительной улыбке. – но и от тебя потребую множество мелких услуг.
– Всё что угодно! – Кричит Лосев, прижимая руки к сердцу. – Ты знаешь, Лёха, к кому я только не обращался – бесполезно. А тут меня как осенило…
– Оденься поприличней, поди, придётся в правительственной ложе сидеть, – у Олега от моих слов расширяются глаза. – ладно, шучу. Беги в отдел кадров, выписывай командировку на неделю… нет на десять дней. Список заданий будет длинным…
– На пять дней, справлюсь! – Последнее слово прохвучало глухо, так как дверь за кандидатом наук уже закрылась.
«Понятно, надеется на матч с московским „Динамо“ успеть. Настоящий болельщик, и диагноз ясен – футбольная лихорадка».
Зазвонил аппарат с дисковым номеронабирателем.
– Чаганов слушает!
– Фриновский говорит, – Голос начальника ГУГБ простужен. – Чаганов, ты слыхал, что «Динамо» двадцать пятого с басками играет…
«Неужели тоже билеты не может достать»?
– … так это, Николай Иванович сейчас в командировке… в общем, распорядился он… отвечаешь за подготовку наших футболистов к игре: прощупай людей, настрой там организуй, узнай что требуется. Но чтобы результат был!
– Михаил Петрович! – Пружиной подскакиваю со стула. – Почему я? Я ж никаким боком к футболу… Что у вас в Центральном Совете общества «Динамо» более подходящей кандидатуры не нашлось?
– Ты, Чаганов, это брось, – что-то зашуршало в трубке. – будто не знаешь, что мы весь этот ягодин змеючник к ногтю прижали. Новые сейчас люди в ЦС ФСО, неопытные.
– А я, значит, опытный?  -Я у себя в Главном Управлении решаю кто опытный и кто чем будет заниматься! – Отрезал Фриновский и после небольшой паузы продолжил более мягким голосом. – Ты же испанский знаешь…
«А испанский тут причём»?  -;… вот и поговори с басками, если не можешь своих организовать.
«На договорняк меня толкает, хорошо ещё – не на допинг. Ну уж нет, не дождётесь. Такой футбол нам не нужен, только „фэер плэй“. И чего я, действительно, запаниковал? Кто был неоднократным чемпионом по „Футбольному менеджеру“ в нашем спортивном баре, в конце концов? Мастерство не пропьёшь… Времени, правда, маловато – пять дней всегою Поэтому действовать надо быстро».
– Задание понял, товарищ Фриновский, – собираюсь с мыслями и выдаю. – прошу вас немедля представить меня команде, тренерам, запретить вмешательство членов Центрального Совета в мои решения. Прошу вашего разрешения ночью выехать в Ленинград на матч местного «Динамо» со сборной Басков.
– Вот, другое дело, разрешаю, – крякает от удовольствия в трубку начальник ГУГБ. – только ты в ленинградские дела не лезь. Заковский там за всё отвечает. И ещё, по поводу басков, завтра в Москву приезжают футболисты из Барселоны и Мадрида… Двадцать пятого будете играть уже со сборной Испании.
«Час от часу не легче»…
– Знакомьтесь, Дмитрий Иванович Дубинин, тренер «Динамо»… – молодой лейтенант госбезопасности, референт Фриновского (сам шеф умчался куда-то по делам), указывает на высокого, почти моего роста, широкоплечего, крепко сбитого мужчину лет тридцати пяти.
Он стоит с газетой «Красный спорт» в руках в тени прохода северной трибуны стадиона «Динамо» и грустно смотрит прямо перед собой. Игроки рассеялись по полю: кто-то отрабатывает удары по пустым воротам, кто-то пытается жонглировать мячом, кто-то неспеша трусит по беговой дорожке.
– … капитан госбезопасности Чаганов, – шепелявит дальше лейтенант. – он будет отвечать за подготовку команды к матчу с испанцами.
– Чаганов. – Протягиваю ему руку.
– Очень приятно, – Дубинин с улыбкой и каким-то облегчением отвечает на рукопожатие. – хотите лично познакомиться с командой?
Тренер с готовностью тянется к висящему на груди железному судейскому свистку.
– Успеется, Дмитрий Иванович. Давайте присядем на скамеечку и вы мне расскажете о ваших трудностях, согласны?
Он кивает головой и мы втроём проходим на трибуну.
«…„дифтерит, аппендицит, малярия и бронхит“. Так, понятно, вратаря у нас нет… основной, Фокин, заболел. Хочет взять Боженко из Ростова, но это же – второй дивизион… Из второй лиги и сразу со сборной Испании играть? Нарочно не придумаешь».
– А что если Акимова пригласить из «Спартака»? – Стараюсь не пропускать ни одного матча Чемпионата и Кубка СССР поэтому в курсе рейтинга лучших футболистов.
– А так можно? – Удивляется тренер.
– Почему ж нельзя? Против нас – вся сборная Испании, а нам заболевшего вратаря заменить нельзя? – Ищу поддержки у лейтенанта, но тот как-то застенчиво отводит глаза.
– Понимаете, товарищ Чаганов, – под моим прямым взглядом референт вынужден отвечать. – Боженко – наш, из «Динамо». Акимов уже заявлен на другой матч от «Спартака»… да и не думаю, что товарищ Косарев на такое согласится.
«Понятно, состав утвердили ещё до назначения ответственного за провал».
– Сейчас у нас по плану двусторонняя игра. Два тайма по пятнадцать минут. – Лицо Дубинина непроницаемо. – Разрешите дать команду?
– Конечно, действуйте по вашему плану.
По свистку тренера на зелёную траву стадиона, с характерными проплешинами в центре штрафных площадок, выбегают дублёры, до этого тренировавшиеся за воротами. Чтобы отличаться от основного состава они снимают футболки. Тренер дубля, выполняющий роль судьи, даёт сигнал к началу игры. Пятёрка на падения «Динамо», лучшая в стране, без разведки бросается в атаку. Мяч передаётся на левый фланг, где его подхватывает нападающий Михаил Семичастный и как лось сквозь кустарник, сметая всё на своём пути, по прямой несётся к воротам соперника. Его оппонент, правый полузащитник дубля уже лежит на газоне, а защитник и не думает подстраховывать товарища, нападающий противника – ещё не в его зоне: правой половине штрафной площадки.
Семичастный, не заметив стоящего защитника, со свистом пролетает мимо него, входит в штрафную. Навстречу ему, руками вперёд, бесстрашно бросается вратарь, теряя в прыжке кепку, но поздно – нападающий опережает его: пушечный удар с носка и мяч затрепетался в сетке. Дубинин горделиво поворачивает ко мне тяжёлый подбородок. 1–0! Окошко на табло под словом «Динамо» поворачивается и вместо нуля появляется единичка. До конца мини-матча рисунок игры не поменялся: после третьего гола работник стадиона перестал менять цифры на табло. Голами отметилась почти вся команда. Освежив в памяти по дороге сюда всё, что мне было известно по теории футбола из воспоминаний старых футболистов (один из авторов мемуаров, Михаил Якушин, сейчас гоняет мяч по полю) и других источников, к моему удивлению во множестве обнаружившихся в голове, другими глазами гляжу на игру.