— «Бауманка», шестой курс, факультет специального машиностроения, должна была получить диплом конструктора стрелково-пушечного вооружения.
Несколько секунд я имела удовольствие наблюдать две ошарашенные физиономии. Потом Лисицын подобрался и сказал:
— Саша, ты никому не говорила о своей специальности?
— Нет, Насте я сказала, что училась в «бауманке», без уточнения на кого.
— Это хорошо, и воздержись от информирования о своей специальности «орденских».
— Хорошо…
В этот момент рядом с «сороковником» остановился джип с эмблемами в виде пирамиды с глазом на передних дверях. Из него вышли мужчина и женщина в песчаной форме с «глазастыми» шевронами на рукавах и с «береттами» в открытых кобурах. Подойдя, они стали с удивлением разглядывать меня и высунувшуюся из-за БТР Настю. Бросив короткий взгляд на Лисицына, мужчина сказал на ломаном русском:
— Лейтенант Мерсье, Патрульные Силы Ордена. Девушки, вы откуда? И предъявите, пожалуйста, свои «ай-ди».
Я посмотрела на Лисицына, в его взгляде промелькнуло раздражение, но, видимо, лейтенант был в своем праве, и капитан кратко объяснил Мерсье, кто мы и откуда. Лейтенант был явно ошарашен, и тут же заявил, что наши слова необходимо немедленно проверить на месте.
Лисицын был, видимо, готов к такому повороту и, шепнув что-то Юрке, повернулся к лейтенанту.
— Так, лейтенант, я отправлю на место… события… БТР. Поедет «ноль шестой», старший — Долин, Габидулин на «Утес» и лейтенант Ладейникова, как медобеспечение, естественно, девушки и вы.
— Лучше посадить девушек в «Ровер».
— Нет, «Лендровер» в случае столкновения будет слабым звеном, поэтому он пойдет в колонне. Я надеюсь, что видеозаписи и ваших слов будет достаточно.
Мерсье, видимо, рассчитывал подробно расспросить нас в машине, но ему явно обломилось.
Лисицын повернулся ко мне:
— Саша, сколько до места?
Я подошла к «Запорожцу» и глянула на спидометр.
— Примерно сто сорок километров.
Лисицын присвистнул.
— Так почти половину этого мы за вами гнали!
Северная Дорога, восточнее Аламо
12-е число 10-го месяца 21 года, 19 часов 42 минуты
Саша
Путь обратно к остаткам «девятки» занял около трех часов — во многом благодаря исключительному искусству водителя. Я опасалась, что будет трудно найти место, где мы выехали на дорогу, но выручило дерево с характерно раздвоенным стволом, которое запомнили и я, и Настя. След на траве остался довольно отчетливый, и мы рванули по нему почти вдвое быстрее, чем тогда, когда его оставляли. Минут через тридцать пять — сорок мы оказались около сожженного «Лендровера». Мерсье обошел его кругом, снимая на видеокамеру, поехавшая с нами молодая женщина с погонами лейтенанта, представившаяся Ириной, сделала то же самое. Лейтенант потыкал носком берца кучки звеньев и порванных гильз и сказал:
— Ну что ж, здесь все соответствует вашему рассказу.
От «Лендровера» мы гнали еще больше часа. В одном месте след от машины был затоптан прошедшим по нему под острым углом стадом рогачей, но, заложив круг около километра радиусом, мы снова выехали на него. «Девятку» мы заметили с вершины холма километрах в пяти от нее и выскочили к ней уже напрямую.
Скомандовав остановить БТР метрах в пятнадцати от машины, Юра стал внимательно осматривать траву вокруг гравийного «пятака». Заметив что-то, он вскинул автомат и дал короткую очередь. Метрах в десяти от БТР забилась, сворачиваясь в клубок, огромная змея. Юра дал по ней еще две коротких и сказал:
— Теперь выходим.
Осторожно подойдя к змее, он сделал контрольный в голову, потом приоткрыл надульником автомата пасть змеи. В верхней челюсти виднелись две свежие ранки, а на теле примерно в метре от хвоста — вдавленный след от колеса.
Мерсье, включив камеру и внимательно глядя себе под ноги, стал обходить по кругу «пятак» и остатки машины, снимая все подряд: и обрывки скотча, и внутренности машины, и куски профлиста. Потрогав срез одного из них, он капитально порезал палец, и Ирине пришлось его перевязывать. Засняв все, что только можно, он подошел ко мне и сказал:
— Мисс Александра, вы не могли бы подробно рассказать все, что здесь произошло?
Почесав в затылке, я изложила Мерсье все, что касалось нашего попадания сюда. Избавленный от эмоций рассказ занял буквально пару минут, и гораздо больше времени ушло на то, чтобы втолковать ему, что я не могу точно указать — с какой улицы меня выдернуло, ибо была там первый раз в жизни.
Подойдя к Насте, сидевшей на месте командира БТР, Мерсье спросил ее:
— Мисс Анастасия, а вам разве все это не интересно?
Мрачно посмотрев на него, Настя буркнула:
— А чего я там забыла, меня вообще-то на ней убивать везли.
Мерсье захлопал глазами, сообразив, что попал в неловкую ситуацию, но все-таки попросил Настю рассказать «свою версию события». Ее рассказ оказался шедевром лаконичности: «Везли связанную в сумке, потом начали удирать от ментов и куда-то врезались. Потом что-то блымнуло в глазах и машина немножко наклонилась вперед. Кто-то повозился вокруг машины, потом открыл багажник и освободил меня».
Пока Мерсье пытал меня и Настю, Юра с водилой затащили в БТР запаску. На удивленный вопрос Мерсье водила ответил — мол, в хозяйстве пригодится.
Северная Дорога, восточнее Аламо
12-е число 10-го месяца 21 года, 20 часов 15 минут
Саша
У «пятака» мы провели чуть больше получаса, все, что можно было заснять, было заснято, «вещдоки», включая куски профлиста, фрагменты дисков и покрышек, а также номер «девятки», загружены, и Юра скомандовал:
— По коням! Нам еще до Аламо гнать!
Сначала я удивилась, что водитель не поехал по старым следам, а рванул практически под прямым углом. Заметивший мое удивление Юра сказал:
— Не парься, Вовка у нас живой компас, я его два года знаю — еще ни разу не плутал.
Примерно через сорок минут мы, к моему удивлению, выехали на дорогу. На мой вопрос: «Далеко ли до того места, где мы догнали колонну?» — мне со смехом сообщили, что мы выехали примерно в пятнадцати километрах к западу от него. Я в душе позавидовала штурманскому искусству водителя.
Выскочив на дорогу, мы погнали на запад. «Сороковник» нещадно трясло и мотало; сумев бросить взгляд на спидометр, я убедилась, что водила — не только отличный штурман, но и «шумахер» еще тот: стрелка спидометра держалась на восьмидесяти и правее. Я с тревогой посмотрела на Настю, но та, несмотря на измотанный вид, держалась нормально.
Гонка продолжалась больше двух часов, и я чувствовала себя уже совершенно разбитой. Наконец Юра поговорил с кем-то по рации, через несколько минут в переднем окне БТР промелькнул освещенный лучами заходящего солнца большой пикап с пулеметом, и еще через четверть часа мы проехали мимо указателя «ALAMO» и оказались на улицах городка.
Аламо
12-е число 10-го месяца 21 года, 22 часа 45 минут
Настя
Мы вылезли из броневика на пыльную улицу. Непрерывная гонка последних часов не прошла для меня даром, меня шатало, и кружилась голова. Уцепившись за фару броневика, я стала рассматривать, куда же меня занесло. Мы стояли на широкой пыльной улице без асфальта возле двухэтажного здания с надписью «Hotel». Одно- и двухэтажные в основном деревянные дома с газонами, несколько джипов, стоящих перед ними.
Рядом с гостиницей стоял Сашин «Запорожец» и джип с «глазастыми» пирамидами на дверях, а рядом с джипом стояли Лисицын и девушка в форме Ордена.
Саша, Юра и Мерсье подошли к ним и о чем-то переговорили, от усталости и шума в ушах я ничего не расслышала. Потом Мерсье с девушкой сели в джип и куда-то укатили. Саша, посмотрев на меня, подошла и озабоченно спросила:
— Ты как?
Я махнула рукой:
— Пока живая, умоталась только.
Лисицын подозвал нас жестом и сказал:
— Так, девочки. Вам тут оставили номер на двоих, стоит он двадцать пять экю в сутки, мы уезжаем послезавтра. Тут через дорогу магазин «для дам», купите там, что вам надо, его хозяйка специально ждет вас, я ее попросил. Деньги у вас вроде есть?
— Да, — ответила я. — Тысяча четыреста тридцать пять. Только половина — пожеванные.
Лисицын махнул рукой:
— Завтра в банке обменяете.
— А это много здесь, полторы штуки? — спросила Саша.
— Прилично. Вам хватит на пару месяцев, если не жить в номере для новобрачных. — Лисицын и Юра дружно заухмылялись: — Просто других уже не было, сегодня в Аламо, кроме нашего, еще два больших конвоя, и все гостиницы забиты. Ладно, дуйте, миссис Портман ждет.
Саша сначала дернулась идти, но остановилась и, достав из машины сумку с едой, сказала:
— Тут у нас, это… водка и пиво… и закусь. Возьмите. А мы себе купим, раз денег хватает.
Лисицын заглянул в сумку.
— Так, девочки, за угощение спасибо, но часть закуси возьмите себе поужинать, или вы в салун пойдете?
Саша отрицательно мотнула головой:
— Не-е-е… — И голосом питона Каа сказала: «Спа-а-а-ть».
Аламо
12-е число 10-го месяца 21 года, 23 часа 23 минуты
Саша
Выйдя из магазина с большим бумажным пакетом обнов каждая, мы забрали из «запора» отложенный на ужин харч. Я вынула из синей сумки старый протез, покидала в нее стволы, кроме пулемета, и, прихватив костыли, направилась, с Настей, в гостиницу.
При первом же взгляде на хозяйку в безразмерной майке с номером сразу пришло на ум сакраментальное — «проще перепрыгнуть, чем обойти». Расплатившись и получив из рук хозяйки ключи, мы поднялись в номер. Комната со стенами нежно-розового цвета была навскидку не меньше тридцати квадратов и оборудована двуспальной кроватью типа «сексодром огроменный», большим зеркалом, столиком с двумя легкими креслами, холодильником, небольшим буфетом и тремя дверьми, одна из них вела на балкон, вторая — в большой встроенный шкаф, третья — в ванную комнату, заглянув в которую, я обнаружила, что и ванна тоже нестандартного размера и явно рассчитана на двоих.
Отправив мыться первой Настю, я разделась и с наслаждением сдернула протез. Посмотрев на мобилу, я прикинула в уме, сколько прошло времени с московского утра, и убедилась, что поставила личный рекорд пребывания в протезе — почти сутки, считая и часы, проведенные в Москве, и это явно сказалось на состоянии культи — она покраснела и изрядно побаливала. Тут я вспомнила, что здешние сутки составляют тридцать часов «с хвостиком». Честно говоря, это меня мало обрадовало, по опыту я нормально выдерживала в протезе десять-двенадцать часов в сутки, не более, и как разложить это время на тридцатичасовые сутки Нового Мира, мне еще предстояло придумать; ясно лишь, что костылям и креслу мне придется уделять существенно больше внимания, чем раньше.
Тут в дверь номера постучали. Я в два прыжка подскочила к лежащему на кровати пакету с обновами, накинула на себя халат и, схватив «канадки», крикнула:
— Войдите.
Дверь открылась, и в номер вошла необъятная хозяйка отеля с подносом в руках. Ее глаза удивленно расширились, когда она увидела меня, стоящую на костылях, и протез, прислоненный к кровати, но тут же удивление сменилось доброжелательной улыбкой. Она подошла к столику, поставила на него поднос, на котором стояло блюдо с бутербродами и запотевший графин с каким-то напитком, и добавила к ним два высоких стакана из буфета. Пожелав приятного аппетита, хозяйка выплыла из номера, а я в который раз дала себе слово заняться «американским разговорным», ибо мое умение довольно бегло читать технические тексты не очень-то помогало в разговоре.
Выудив палку колбасы, хлеб и корнишоны, я стала готовить еще бутерброды, ибо если для просто «заморить червячка» перед сном принесенная хозяйкой порция была более чем достаточной, то для двух по-настоящему голодных девчонок ее было явно маловато.
Дверь ванной распахнулась, и оттуда появилась Настя в ярко-желтом халатике.
— Ой, Саша, ванна просто прелесть, и шампуней целая куча, зря мы свой покупали, и фен прекрасный…
— Ой, так уж и зря! А вдруг завтра друг другу из кружки поливать будем где-нибудь в саванне?
— Так завтра мы еще здесь.
— А послезавтра? Ну ладно, дорежь бутерброды и кушай, не жди меня, я мыться.
— Саш, а тебе… это… не надо помочь… ну это… там… в ванну залезть?
Рассмеявшись, я взъерошила Насте ее мелкие кудряшки.
— За заботу спасибо, но за пять лет я научилась уже справляться с мелкими бытовыми проблемами.
Зайдя в ванную и воспользовавшись удобствами, я разделась и уселась на край быстро, несмотря на размеры, наполнявшейся водой ванны. «Да-а-а, бассейн неслабый, размерчик где-то два на полтора, явно предназначена для шалостей новобрачных». — Я представила себя и Сережку в нем и почувствовала влагу на щеках. Чего уж врать себе самой, я влюбилась в него еще на первом курсе, когда шкандыбала по коридорам «бауманки» на костылях, а у него был красивый роман с однокурсницей с факультета ИБМ [19]. Потом я стала на протез, а Сережка на третьем курсе побил горшки со своей красоткой, но я все равно, как последняя дура, общалась с ним на уровне «привет-пока», отчасти из-за своих «протезных» комплексов, а отчасти из-за разницы в социальном уровне наших семей. Мать Сережки была профессором МГУ, а отец заметным человеком в «центре Хруничева» [20], и вообще его семья была потомственно связана с «оборонкой», занимая в ней не последние места. Тот факультетский вечер, на который я заявилась на «пег-леге», изменил все. И моя глубоко запрятанная боязнь, что это будет «приключением на один вечер», слава богу, не сбылась.
Заметив, что ванна набралась, я отодвинула в сторону сладкие и горькие воспоминания и, перекинув ногу через борт ванной, опустилась в горячую воду…
Господи! Как мало бывает нужно иногда человеку, чтобы почувствовать себя счастливым. Сейчас мне после всех переживаний прошедшего дня, жары, страха и гонки в открытом, насквозь пропыленном БТР, ванна казалась райским местом, тем более что размеры позволяли лежать на воде, вытянувшись во весь рост и не касаясь стенок, даже губернатору Калифорнии [21], не то что мне. Как следует размокнув, я принялась с наслаждением смывать с себя пот и грязь прошедшего дня, по ходу разминая замученную за день культю.
Когда я, чистая, розовая и умиротворенная, вышла из ванны, то первое, что я увидела, был виноватый взгляд Насти.
— Ну что ты так смотришь? Что-нибудь случилось?
Настя заменжевалась и, опустив глаза, проговорила виноватым голосом:
— Саш, ты извини, но я… это… все огурцы съела.
— Тю тебя… пугаешь людей! — Посмотрев на стол, я убедилась, что если бутербродов Настя оставила мне больше чем половину, то корнишонов просто нет, и даже рассол из банки выпит. Сообразив, в чем причина Настиной тяги к солененькому, я не удержалась и захихикала.
— Ну, раз вам так необходимо солененькое, то я не против. Завтра купим еще чего-нибудь такого.
— Кому нам? — Настя непонимающе хлопнула глазами.
— Тебе и твоей ляльке. — Выражение Настиного лица стало испуганным.
— Ой, Саша, что со мной дальше будет?! — Ее глаза наполнились слезами.
— Ну, я, конечно, не акушер-гинеколог, но исходя из общесистемных соображений, совсем скоро у тебя начнет припухать пузо, потом пупок покажет миру дулю, а когда пузо станет размером с баскетбольный мяч, то «как велит закон природы, в урочный час случатся роды» [22].
— Тебе хорошо говорить, а мне рожать прийдется-я-я, — Настя заревела. Понимая, что это обычный закидон беременной, я уселась за столик и стала истреблять бутерброды. Когда поток слез иссяк и Настя перешла к обиженным всхлипываниям, я спокойно сказала: