- А Мандат покажьте, товарищи хорошие, - окликнул сзади группу военных начальник охраны Семеныч.
- Вот, посмотрите, - протянул желтоватый лист бумаги атаман Раковский, не сделав и шага навстречу Семенычу.
Тот пыхтя и отдуваясь с винтовкой заспешил к ним по лестнице. Несколько раз он прочитал документ с печатью и как будто в чем-то сомневаясь спросил:
- А товарищ Зурич знает? Надо бы доложить.
Московские чекисты с лже-комиссаром Бережновым переглянулись, ожидая от своего атамана любой команды, вплоть до стрельбы. Но атаман имея военную выдержку, лишь улыбнулся и посмотрел на матроса-комиссара ВЧК Балкина.
- А что - разве товарищ Балкин не звонил комиссару Зурич? Если нет, то можно и позвонить, а пока сюда едет товарищ Зурич мы сверим все по описи...
Словно лед схватил сердце Балкина и он поперхнувшись замахал на начальника охраны руками.
- Семеныч, Зурич все знает, не до этого... Эти люди от самого Дзержинского, очень торопятся. Им еще сегодня до Москвы добраться. Почитай верст 300 им еще скакать.
- Ладно, так идите, - махнул рукой Капитоныч. - Али я не служил в коннице...
- Вот ведь, брехун. Извозчиком он служил до революции, - усмехнулся Балкин, едва поспевая за московскими гостями.
Они прошли по длинному коридору зала с колоннами и в самом углу нашли сейф. Рядом с огромным железным ящиком спал еще один охранник. Он видно видел какой-то сон и причмокивал губами, улыбаясь.
- Не буди его, пусть спит, - подмигнул комиссару Балкину атаман Раковский и дал знак рукой, что бы комиссар открыл сейф. Так и не разбудив крепкий сон часового, Балкин достал чемодан и передал его московскому чекисту Бережному.
- Пошли вниз, молодчага ты мой, - хлопнул атаман по плечу чекиста Балкина и радостно переглянулся со своими дружками белогвардейцами, а затем взглянул на так и не проснувшегося охранника с винтовкой, подумав про себя: "Вот ведь повезло красноперому, сон его спас от пули!".
Они уже без спешки спустились на первый этаж и пошли в сторону начальника охраны, который приведя себя в порядок при полном обмундировании с пятью другими охранниками стояли по стойке смирно около выхода из Наркомата. Чуть отстав, последним шел комиссар ВЧК Балкин. Неожиданно, он чему то улыбнулся и достал свой проверенный в боях и на расстрелах Маузер с заряженной обоймой на 10 патронов.
- Господа, постойте, - окликнул московских чекистов комиссар Балкин, спрятав за спину Маузер. - Вот только один вопрос.
- Что, мой дорогой товарищ, комиссар Балкин? - радостно и с нарочитым вызовом спросил атаман, и быстро оглядел свою проверенную дюжину головорезов.
- Вы где-нибудь отдыхали, спали до приезда в Орел? А то ведь так и с ног свалиться можно, да и лошади не железные, им бы отдохнуть нужно...
- Не до отдыха, товарищ Балкин, гнали сюда из Москвы без остановки. Вот победим мировую контру - тогда отдохнем, - с улыбкой, но с внутренней готовностью к неожиданному повороту дела ответил атаман.
- Тогда, господа, объясните мне, что-то от вас костерком попахивает с ног до головы, как будто вы не из Московского ВЧК, а из Орловских лесов к нам нагрянули.
В зале с огромными сводчатыми потолками эхом загрохотали последние отрывистые слова комиссара Балкина и повисла тяжелая тишина. Атаман опустил голову и время словно замедлилось для всех в этом зале, пока комиссар Балкин доставал из-за спины свой Маузер и не навел мушку на атамана Раковского.
- Вашскобродь, подойдите ближе к стенке...
Балкин едва успел заметить как метнулся в сторону атаман, а остальные военные схватились за кобуры, доставая револьверы системы "наган". Комиссар ВЧК нажал на курок..., но вместо выстрела раздался сухой щелчок осечки. Не сработавший патрон не вылетел из патронника, а закрыл доступ другим патронам. Комиссару Балкину не хватило еще двух секунд, что бы передернуть затвор Маузера, выбросив из ствола испорченный патрон. Револьвер системы "наган", в отличие от Маузера, не имел подобных неприятностей, позволяя стрелку потратить лишь на одну долю секунды больше, дослав нажатием на курок следующий патрон для выстрела в скользящем барабане.
Несколько пуль вошли в грудь комиссара Балкина, унося его грешную душу и трогательную любовь к студентке Милевской и белой крысе Дуське. Однако, он, возможно, где-то там на небесах еще успеет пересечься со зверски убитой пять минут назад своею любимой студенткой и растоптанной сапогом крысой, которая ни как не хотела отдавать розовый бриллиант размером в 5 карат.
Около двадцати верст длилась погодя красноармейского конного отряда за бандой атамана Раковского. Сильные казацкие кони белых наметом неслись по проселочным дорогам и перелескам, пока наконец они не достигли Ольшанских озер, переходящих в непроходимые топи...
Лишь только отважный отряд красной конницы попробовал пройти по топкой тропе, как их настигла пулеметная очередь. Словно подкошенные, валились убитые ездоки и лошади в трясину, забирая жизни красных бойцов. Пока, наконец, кавалерийский рожок не затрубил отбой, отдавая приказ на возврат красной конницы обратно в Орел.
4
Сразу за топкими болотами начинался березовый лог. Словно всесильная рука Всевышнего вздыбила здесь земляные пласты в крутые пригорки и глубокие овраги. Пожелтевшие березы в осенней прохладце бросали свои листья на поблекшую, но еще зеленую траву. В низине оврагов крутился и бежал прозрачный ручей. Среди оврагов и деревьев были построены землянки и шалаши, где и нашли себе приют остатки Белой Гвардии.
- Поквитались с красными, пустили им кровушку большевицкую? - встретил атамана Раковского полковник Рохлин из конного корпуса генерала Шкуро.
- Не обошлось без этого... Один комиссар носом учуял, что мы с дымком костровым к ним приехали, - ответил атаман и внимательно пригляделся к полковнику. "Пора уходить от вас господа в другой мир, там где люди живут без войны...".
- Хитрости у красных тоже хватает. Поднаучились крестьяне и мужики наукам и военным приемам, - махнул рукой Рохлин и взъерошил свои поседевшие волосы. - Рано или поздно они нас тут в капкан захлопнут. Обойдут Ольшанские озера с тылу, а за болотами пулеметы поставят... И все! Возьмут нас в оборот.
Атаман махнул своим жандармским головорезам и казачьему Императорскому конвою, что бы те шли в самую глухую балку, где росли дубы и был сложен в сруб дом атамана и длинные амбары, где и жила его казачья охрана. Сам же Раковский присел к костру, где сидело на бревнах еще несколько корниловских офицеров, о чем-то думая с тоскою и грустью. Один из них неспешно перебирал аккорды на гитаре, выводя старинный русский романс. Встретившись взглядом с Раковским, поручик запел:
- Утро туманное, утро седое,
- Нивы печальные, снегом покрытые...
- Нехотя вспомнишь и время былое,
- Вспомнишь и лица, давно позабытые.
- Вспомнишь обильные, страстные речи,
- Взгляды, так жадно и нежно ловимые,
- Первая встреча, последняя встреча,
- Тихого голоса звуки любимые.
- Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
- Многое вспомнишь родное, далёкое,
- Слушая говор колёс непрестанный,
- Глядя задумчиво в небо широкое.
Какие-то давнишние воспоминания и боль об утраченном, безвозвратном нахлынула и на атамана, и он вместе со всеми молчал, глядя в огонь.
- Выпьете, атаман? Все вас пуля не берет, - протянул большую бутылку с самогоном Рохлин.
- Что там, давайте пригублю, - снял с себя папаху Раковский и расстегнул френч. - Видно, нет еще пули у красных для меня. Али Бог заговорил, но вот коня подо мной нынче подбили, пришлось вдвоем скакать с урядником, хорошо еще кони добрые и крепкие...
- Так это еще Императорские, они и на плац-параде на Соборной площади поди ходили.
- Что было, то было, - поддержал стоявший за спиной казачий подъесаул, охранявший Раковского, с большой черной бородой и угрюмым видом. - Конной каруселью мы забавляли Императора, любил он посмотреть на наши кавалерийские выезды с выносами регалий, да на пехотные разводы и военные приемы...
- Ну, что господа отдохнули вы, я вижу сполна. Не пора ли красным напомнить, что их время пришло?
- Вы, что атаман хотите мужиков отлучить от винтовки и нагана, да обратно к плугу? - засмеялся безудержно и дико один из корниловцев. - Да ни в жисть, они сначала нас перебьют, а потом, как волки озверелые друг-другу кровь начнут пускать.
- Хм, что вы предлагаете поручик? Уже через месяц морозы ударят, болота замерзнут, и нас тут на снегу, как зайцев переловят, - подал голос Рохлин, выпив самогону. - Надо ударить по красным большевикам, этого они от нас не ожидают!
- Правильно говорите, полковник. Имеется ли у вас план? - спросил атаман Раковский и невольно посмотрел на всех сидящих около костра офицеров, как на покойников. Он знал, что красные со дня на день придут сюда. Уж больно он их разозлил, отобрав столько драгоценностей. Некоторые крупные алмазы были из каталогов богатых родовых фамилий дворянских особ из Москвы и Питера. Да, видно, Революция и Гражданская война внесли коррективы в их местонахождении. "Пора уходить в будущее, пока калитка не закрылась", - говорил про себя атаман и ожидал слова старшего здесь по званию полковника.
- План имеется, но пока держится в секрете, - ответил Рохлин и оглядел всех офицеров и казацкого подъесаула, стоящего за спинами. - Вот помню как в 1915 году пришлось мне с генералом Шкуро совершить несколько успешных рейдов в германский тыл. Во время одного из рейдов наш конный отряд разгромил германской штаб и захватили в плен германского генерала...
- Много хороших дел совершил Шкуро, один только прошлый год. Вот, помню как на Кубань он прискакал с тридцатью казаками, а через месяц под ним уже 500 сабель казацких стояло. А потом они на Ставрополь двинули, вот где большевиков много порубали... Герой, да и только, - подхватил подошедший к костру штабс-капитан Ухальский.
- Что было, то было, - кивнул головой Рохлин. - Плохо приходилось комиссарам, которые попадали в руки Шкуро, но раненных он не трогал. Вот в Кисловодске три тысячи красных он пощадил в госпитале.
- Слыхал как он Воронеж брал два месяца назад. Красные бежали, только услышав его имя, - вставил корниловский офицер, смоливший трубку с крепким табаком. Он выпускал белесые кольца сквозь усы к небу и неровный шрам на лицу говорил о его неспокойном прошлом.
- Выбили красные его из Воронежа, месяц как выбили, - сквозь зубы процедил полковник Рохлин. - Говорят сейчас где-то под Касторным его красные теснят, перестали бояться красные громких имен... Своих уже героев прославляют.
- Господа офицеры, Касторное - верст 250 отсюда, так может разовьем флаги и на коней к генералу Шкуро? - клацнув шашкой, подал голос корниловский ротмистр.
- Пока по тылам красным будем пробираться Шкуро уйдет со своим отрядом в Таганрог, а нас из пушек и пулеметов посекут, - махнул рукой Рохлин. - Здесь им надо кровь большевицкую пустить, пусть знают, что белое движение еще не иссякло и мы везде будем бить красных. Вот мне, господа офицеры, говорил один поручик генерала Дроздовского, что орудия на бронепоезде "Грозный", что стоит под Змиевкой около Орла, исправны и если мы его захватим, то можно густо полить кровушку комиссарскую.
- Сколько поручик из корпуса Дроздовского сможет набрать артиллеристов? - спросил полковника атаман Роковский.
- Да с десяток офицеров и солдат наберется из конно-горной бригады, а машиниста на паровоз подберем в городе. Не всем по душе власть Советов...
- Думаете одним ударом их одолеть? - спросил атаман, все больше размышляя как лучше оторваться от своих и уйти под чистую из этого мира, где только начала набирать силу и укрепляться рабоче-крестьянская власть, туда где все, как будто успокоилось, и было забыто про классовых врагов. - Красных с тысячу в городе наберется, вот и отряд унтер-офицера Семенова в Орел на днях вступил. А это, господа, три сотни опытных красных конника, слыхал, что они самого Мамонтова потеснили...
- Так, что предлагаете? Каков ваш план? - чуть отведя в сторону от костра атамана Раковского, спросил Рохлин. На его разгоряченном лице заиграли желваки, было видно, как он ждал того дня, когда снова поведет своих людей на красные Советы.
- План таков, - негромко ответил атаман и постарался поглубже заглянуть в душу этого преданного Царской России опытного и отважного полковника. - Я со своим отрядом отвлекаю красных на себя из города, а вы с основными силами в пятьсот сабель наносите удар по Змиевке, где будет тоже несколько сот красных. Разбиваете их и вместе с бронепоездом прямиком в город. В часов пять-шесть уложитесь. В Орел к тому времени вернется эскадрон, посланный в погоню за нами. Ну а мы захлопнем отход красным из города.
- Атаман, думаете соберем пять сотен?
- Думаю больше даже наберем, гонцов зашлем в станицы и по лесам... В Орле и Мценске сотни две офицеров прячутся. Ну а как возьмем оружейный Арсенал в Мценске ночным налетом, тогда будет чем воевать, готовьтесь полковник, людей настройте. Когда еще придется с красными повоевать, а то все больше бегаем по лесам.
Неожиданно к атаману быстро подошел жандармский урядник Забродов. Он нервно мял в руках нагайку, так и оставшуюся у него со времен разгона студенческих беспорядков и народных митингов, и переминаясь с ноги на ногу собирался, что-то сообщить.
- Что у тебя, любезный, аль потеряли то, что не нашли? - пошутил атаман, намекая, что два жандарма так и не смогли найти драгоценности у студентки.
- Извиняйте, Вашескобродие, тут все в порядке, хоть и кусалась она как белка, но все возвернула, - спрятав улыбку в свои большие и лихо закрученные усы, ответил рослый жандармский урядник Забродов. - Да и крыса не ушла...