Этот талантливый специалист и боец спецназа любил повторять, что в любой схеме, главное, чтобы работал стабилитрон. На вопрос зачем? Он всегда с серьезным лицом отвечал: "Для стабилизации напряжения". С тех пор за ним закрепился псевдоним "Стаб", которую ФСБ решило не менять в новом отряде "Нулевой дивизион". Это было связано и с тем, что в его 26 лет, этот светловолосый весельчак стал уже легендой в Федеральной Службе Безопасности и про него рассказывали десяток веселых рассказов и небылиц.
Коль скоро мы познакомились с отчаянными и лучшими бойцами ФСБ, читателю предстоит коротко узнать вторую половину новой секретной группы, которой предстояло заниматься и научно контролировать аномальные явления и иные необычайные события на Земле, тое есть с научным персоналом "Нулевого дивизиона":
1. Представительница прекрасного пола, получила отрядный псевдоним "Луна". Внешне взглянув на ее совершенную фигуру 90-60-90, невольно приходила мысль о ее призвании - быть манекенщицей. Однако, в 24 года, она была самым перспективным научным работником Академии Наук по астрофизике и специализировалась в научных кругах, по всем аномалиям возникающим в космическом пространстве. Было бы неполным к описанию ее внешности не добавить длинные, стройные ноги и густую копну каштановых волос, падающих на плечи. Ее нежный овал лица со слегка вздернутым носом и голубыми глазами мог запасть в душу тому, кто мимолетно встретился с ее глазами. Короткое мини, которое она неизменно одевала на себя, был важный штрих на солнце, который заставил кадровиков Управления ФСБ поспорить о ее кандидатуре. Но генерал ФСБ Верник, заглядывая в какие-то одному ему известные глубины человеческого мироздания и будущих операций, утвердил ее кандидатуру, глубоким росчерком пера с резолюцией "Включить, красота не портит человека!".
2. Молодое дарование 23-х лет отроду, которое получило псевдоним "Крак". Мало кому могло придти в голову, что молодому худому и высокому парню, выпускнику механико-математического факультета МГУ, предложат работу в ФСБ уже через два месяца после получения им диплома. Однако следует учесть, что молодое дарование - Крак уже успел приложить свою руку к разработке несколько вирусных программ, являлся отцом-основателем математических комбинаций по взлому самых сложнейших и засекреченных баз данных, включая взлом колыбели безопасности Пентагона, сверх защищенного и направленного на борьбу с хакерами - Центра Кибер-командования США. У ФСБ не было прямых улик против талантливого и предусмотрительного Крака, настолько хорошо он скрывал свое нахождение в Интернет сети, используя ряд анонимных серверов на оффшорах, а так же выставляя специальные маршрутизаторы-кодировщики, которые сбивали ищеек с пути следования, выдавая несуществующие Интернет Ай-Пи адреса. Тем не менее, ФСБ не будь лучшей в мире службой безопасности, если бы она, хоть и без прямых доказательств, но вычислила это талантливое дарование. ФСБ не нашла лучшего способа обезопасить общество от компьютерного гения, как предоставить ему другое занятие во благо общества, пригласив научным сотрудником в отряд "Нулевой дивизион". Следует отметить, что резолюция на его анкете была поставлена, ни больше не меньше - "Мозги набекрень, но после доработки - сгодятся!".
3. Третья участница научной половины отряда получила псевдоним "Жара". Многие из экспертов по кадрам в Управлении ФСБ чувствовали учащенное сердцебиение, когда просматривали несколько любительских съемок спортивного телосложения блондинки. За не имением другого, оперативная съемка была сделана на пляже, что давало зрителям полностью насладится ее формами и грацией. Ослепительная улыбка на загорелом с правильными чертами лице, предназначалась всем и ни кому. Один из сотрудников во время просмотра утер испарину со лба и непроизвольно произнес: "Ух, жара!". Кругом рассмеялись и все согласились с ее новым именем "Жара". Не уповая на свою великолепную внешность, в 24 года, она была весьма талантливый микробиолог и биоинженером, врачом и химиком. Она могла лечить любого от мигрени и усталости лишь одним прикосновением руки. У больного при этом вспыхивали чувства, которые были сильнее всех болезней.
4. Четвертый участник научной группы получил псевдоним - "Грач". Историк, археолог, этнограф, лингвист и антрополог... - лишь краткий перечень его научных изысканий и познаний. Языкознание Грача охватывало 12 языков, в которые входили сложные арабско-персидские языковые группы, а также индийский, латинский, древнегреческий, итальянский, португальский. Он был в его 29 лет холост и больше походил на отшельника. Вряд ли можно было найти равного ему эксперта, без опыта которого научный состав группы был бы полон, однако, некоторые его недостатки вызвали возражения у ряда кадровых специалистов ФСБ. Не взирая на его научные наклонности и прагматизм, он слыл великим авантюристом и был причастен к смертельным трюкам по покорению московских высоток в ночное время. Многократно за ним устраивались гонки, но он, имевший за своей спиной пароплан или управляемый парашют и маску на лице, успешно уходил от сотрудников милиции. Хорошо подобранная роза ветров, позволяла ему уходить с высотки МГУ за Москву-реку или с высоткина Котельнической набережной, многократно петляя над рекой, приземляться среди посольских домов, оставляя каждый раз милицию с носом. ФСБ не имела проблем с ним, так как это не была прерогатива ее ведомства, но в какой-то мере это влияло на имидж секретного "Нулевого дивизиона". Несмотря на ведомственный скептицизм, на его анкете стояла четкая резолюция - "Взять в отряд - неба всем хватит!".
Пожалуй, в то время пока новый секретный Дивизион будет проходить подготовку и обкатку, читателю нужно забыть на некоторое время 2004 год и вернуться во времена Гражданской войны, великих потрясений народов и людских судеб.
Глава 5 "Вашскобродь, подойдите ближе к стенке"
Комиссар ВЧК Балкин преследовал группу белых офицеров по улицам ночного города. Ночная изморозь прихватила брусчатку улиц первым ледком, отчего копыта лошади иногда соскальзывали, и седло под седоком съезжало на круп.
- Стой, белая гадина, все равно достану, - кричал Балкин, размахивая маузером над головой. - Все равно пристрелю, будете помнить революцию и товарища Ленина.
Белогвардейцев было около семи человек. Они уходили от комиссара, пустив лошадей в галоп по пустынным улицам города, освещенных бледным светом луны и ночных звезд. Неожиданно перед ними метнулась тень волка. Худое и костлявее тело хищника было покрыто клочковатой шерстью. Лошади испугались волка и встали на дыбы, сотрясая воздух ржаньем.
Комиссар Балкин воспользовался заминкой и настиг беглецов. Встав на их пути Балкин приблизил к их лицам маузер.
- А, ну, все слазь с коней. Кончилась ваша песня! Революция и Красная армия непобедимы! Давай, белые гадины, становись к стенке...
Комиссар построил белогвардейцев к кирпичной стене завода. Какое-то время чекист колебался, но тут он вспомнил артиллерийского офицера Крапивина на минном заградителе "Амур". Однажды как-то во время похода, матрос Балкин немного перебрал, приложившись не в меру к большой мутной бутылке с самогонкой. Это случилось, когда матросы выставляли минные заграждения на Японском море. Крапивин отхлестал своими перчатками пьяного матроса по лицу. Вихри революций и гражданской войны разметали матроса и артиллерийского офицера по России, но ненависть к офицерскому сословию осталась у Балкина навсегда.
- Молитесь, господа хорошие, сейчас вам отправка на тот свет будет!
- Стреляй, красноперый большевик, все равно вам всем крышка придет!
- Врешь, Вашскобродь, подойдите ближе к стенке... Именем революции, всем белым гадам выноситься смертный приговор! - прокричал Балкин не слезая с коня, и он сделал свой первый выстрел в самого рослого и старшего белого офицера.
Лишь только щелчок раздался из пистолета "Маузер", вместо выстрела. Попробовав еще раз выстрелить, комиссар Балкин вдруг понял, что его оружие по какой-то причине не сможет убить ни одного беляка, а значит - они его убьют. Матросский бушлат прилип к взмокшей от пота спине, и ужас сжал сердце и горло железной хваткой. Неожиданно, белый офицер полез в свою кобуру и достал револьвер. Комиссар понял, что из-за какой-то роковой ошибки, его сейчас убьют, и ни кто не узнает, как он был решителен и смел.
Неожиданно его кто-то затряс за плечо и весь мокрый, находясь в бреду, комиссар Балкин открыл глаза. В свете горящей свечи, он увидел небольшую комнату, покрытую сиреневыми обоями, широкую кровать с мягкими подушками и перинным одеялом. Рядом с ним сидела в ночном балахоне испуганная студентка Милевская.
- Вадик, что с тобой? Ты так кричал во сне, так кричал, - она прижала свои руки к груди и вот-вот собиралась заплакать. - Ты даже свою крысу Дуську испугал. Глянь-ка она вон под шкаф удрала.
- Ох, моя душа, моя единственная, мне и во сне покоя нет, с контрреволюцией и беляками воюю все, - утер вспотевший лоб комиссар. - Господи, жизнь моя горемычная, меня чуть не убил один офицер. Так я его лицо запомнил, он весь такой сытый и благородный, с усами и волосы у него ежиком. Ух, ненавижу белое офицерье, встречу его - убью без суда и следствия!
Балкин тяжело вздохнул и про себя поблагодарил Всевышнего, что это был только сон. Он огляделся вокруг себя и в полумраке комнаты разглядел свою одежду и его военный спутник - Маузер. "Надо проверить патроны, а то попадешь в переплет", - решил бывший матрос.
- Чей-то зазябла я, мой котик, подбрось-ка поленцев в буржуйку.
- Ох, моя Александра, сколько раз тебе говорил, что нынче уже не буржуйка, а пролетарка.
Снизу с первого этажа Доходного дома "Горчичный мед" послышался шум армейских сапог по дощатому полу многокомнатного барака-гостиницы, где и снимал себе номер комиссар Балкин со своей возлюбленной Сашей Милевской.
- Ктой-то там внизу, аль послышалось, - раздалось из коридора. В этом доме скрывались от большевиков и комиссаров много господ из бывших, а также тех, кто по какой-то причине отстал от Армии Деникина.
Вскоре стук сапог по дощатому полу начал нарастать. Комиссар Балкин сжался, натянув на себя с головой одеяло. "Наверное пройдут мимо, - решил он. - Вон сколько в доходном доме контрреволюции прячется". Но люди за дверью не прошли, а остановились и постучали к ним.
Саша Милевская начала креститься и что-то нашептывать себе под нос из Библии. Бывший матрос, а ныне комиссар Балкин, испытал плохое предчувствие и вспомнил слова Уполномоченного по городу Орлу Главного Комиссара ВЧК Зурич по поводу его анархического прошлого. Вот ведь, гад, сдал его столичному ВЧК. Расстреляют теперь без суда и следствия, где-нибудь на проселочной дороге, так как он это делал сам с теми, кто сильно походил на беляков или умел изъясняться, как благородный.
- Эй, граждане хорошие, просыпайтесь, уж шесть часов на дворе, а вы все милуетесь там, - чей-то сильный бас говорил уверенно и без агрессии.
- А чего ж вам так приспичило? - попробовал придать Балкин своему голосу уверенность и начальственность. - Поди не знаете к кому в дом пожаловали?
Комиссар Балкин распахнул дверь и увидел перед собой рослых военных с шашками и кобурами. Они были одеты в иностранные американские и английские френчи с кожаными фуражками и с красными бантами на голове. В дни революционных преобразований и начале Гражданской Войны военная форма на солдатах Красной армии, в том числе ВЧК, была самая разнообразная. Оставшаяся армейская от Царской России и кавалерии, до формы иностранных армий шла в ход в экипировке Красной Армии и ВЧК. Главное отличие красных от белых состояло иногда лишь в красной повязке на рукаве или на папахе и красным бантом на груди.
- Не вы ли будете комиссар Балкин?
- Так точно, товарищи красные военные, перед вами Владислав Балкин, бывший матрос, сражавшийся с японскими военными кораблями, в 1917 году штурмовавший Зимний Дворец, а теперь революционный комиссар ВЧК, - комиссар не успел договорить, как военные быстро вошли к нему в номер и закрыли за собой дверь. Только сейчас, когда Милевская накинула на себя длинную шаль и зажгла еще несколько свечей, Балкин рассмотрел их получше. Незнакомцев было пять человек, все они были высокие с сильными руками и по-жандармски закрученными вверх усами. Военные уверенно смотрели ему прямо в глаза, и не зная почему, но Балкин испытал страх, словно сон пришел к нему наяву.
- Мы, товарищ комиссар, из Московского ВЧК, по поводу срочной отправки драгоценностей в столицу для Управделами Совнаркома. Слыхали поди про депешу?
- Так точно, товарищи военные, так вы стало быть из Особого Отдела ВЧК? - спросил ненароком Балкин и покосился на метающийся в тени свечей шкаф. Из-под него предательски высовывалась белая крыса со сверкающим на ее шее крупным бриллиантом.
- Товарищи, у вас и мандат имеется?
Хмурые военные, видно уставшие с дороги, не ответили сразу, а решили подождать, что скажет их старший. С кавалерийскими усиками и в красной атласной рубахе под военным френчем, он встретился взглядом с крысой и невольно с удалью и по-военному беззаботно рассмеялся.
- Мандат, говоришь, ну дела Балкин, я еще такого не видел, что бы крыса и...,- так и не договорив до конца фразу, старший чекист передал бумагу комиссару Балкину.
Тот с отсутствующим видом взял чуть желтоватую и жесткую бумагу и уперся в нее взглядом, бездумно читая, а сам думая о драгоценностях, с которыми ему предстоит расстаться: Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с конт-революцией, спекуляцией и преступлением по должности при Совете Народных Комиссаров. 30 октября 1919 года. N 54624. Москва, Бол. Лубянка, 11. тел. 5-25-07. Мандат. Настоящим поручается комиссару ВЧК тов. Бережному забрать все реквизированные драгоценности и золото из Наркомата города Орла. Всем оказывать содействие в скором выполнении приказа. Подписи: Комиссар, Секретарь. Печать.
- Хорошо, товарищи, - кивнул головой Балкин и сам того не желая спросил: - Как там в Москве?
Матрос-чекист встретился взглядом со старшим группы ВЧК и пожалел, что спросил. На глазах чекиста стала нарастать ненависть, причину которой так и не мог понять Балкин.
- Слушай, ты - мля орловская, ты что же думаешь, что нас сюда товарищ Дзержинский разговоры с тобой балакать направил? Одну минуту на сборы, и вперед с нами в Наркомат!
Балкин решил больше не испытывать судьбу, понимая, что как бы они не торопились, а найдут время и сверят драгоценности с описью. Вот тогда, без разговоров поставят его к стенке из-за недостачи. Однако, было в этих военных и нечто странное, то что сразу бросалось в глаза. "Не буду больше перчить, а то как убьют меня и будут правы с таким мандатом", - решил орловский комиссар и быстро собрался, повесив на пояс кобуру с Маузером.