Вова сразу понял: со старшим что-то случилось. Он подбежал, почти силой забрал из руки шпагу.
— Что с тобой? — спросил он взволнованно.
— Я испугался! Понимаешь, до последнего момента боялся сделать шаг назад. Все ожидал ответного удара в грудь!
— Мда! Со стороны ты выглядел отъявленным душегубом и кровопийцей.
— Он умирал, глядя мне в глаза! Я сегодня напьюсь, — жалобно ответил Саша.
— Слабак! — резко ответил Вова. — Лучше прими дозу кокаина, дорога на тот свет станет короче.
— Кокаина? Какого кокаина?
— Такого, что растет в Колумбии. Здесь все аборигены жуют эти листья.
— Ты мне заговариваешь зубы? — слабо улыбнулся Саша.
— Я тебе даю ружье! Сейчас моя очередь выходить на арену славы.
Саша тяжело вздохнул, взял протянутое ружье и сел на место брата. Тем временем Вова посмотрел на окровавленную шпагу, снял пояс, отстегнул свою и прислонил к садовой скамейке. Хотел было положить и пояс, но передумал. Дуэльный кодекс позволяет держать в левой руке не только оружие. Есть много различных вариантов, в том числе «шпага и плащ». Что же, будет вариант шпага и украшенный золотом пояс. Юноша совершенно не волновался, он был уверен в быстрой победе. Асы дуэльных стычек за океан не уезжают.
Слуга уже убрали труп и даже разровняли песок, скрыв язвы свинцовой картечи. Фернандо Хуан де Солее со шпагами в обеих руках вышел на площадку одновременно с Вовой. Снова несколько традиционных шагов выверки дистанции и противники застыли, направив острие шпаг друг на друга.
— Я готов! — сказал Вова.
— Я готов! — ответил Фернандо Хуан де Солее.
И в этот же момент он сделал глубокий выпад, практически положив грудь на правое колено. Шпага со стопроцентной гарантией должна была проткнуть Вове живот. Спасло неосознанное движение левой руки. Взмах поясом, как отгоняют надоедливых мух, увел кончик шпаги в сторону. «Вот те раз, — подумал Вова, — так и погибают порядочные люди!» Тем не менее ноги на автомате сделали шаг влево и вперед. Противник не успевал выпрямиться и не мог воспользоваться шпагой в левой руке. Скрестив руки, он неизбежно потеряет равновесие. Шпага Вовы вошла под ключицу, пронзив тело врага. Фернандо Хуан де Солее болезненно вскрикнул и завалился на бок.
— Дуэль беспощадная? — Вова повернулся к стоящей в напряжении четверке.
Не дожидаясь ответа, вытащил из-за пояса поверженного противника кинжал и ударил под затылок, метя в четвертый позвонок. Это не садизм, а жалость, избавление человека от длительных мучений.
— Мы не имеем к вам никаких претензий. — Выступил вперед старший из четверки. — Позвольте откланяться.
— О нет! — хищно улыбнулся Вова. — Такой хор петь не будет! Арестовать!
— За что? Мы исполняли дворянский долг чести, всего лишь откликнулись на просьбу друзей!
Однако плотоядный оскал и резвость, с которой плантаторы начали вязать конкистадоров, убедили юношу в правильности принятого решения. По всей видимости, это была самая обычная местная братва. Вова передал окровавленную шпагу слугам и дождался выполнения своего приказа.
— Сеньор, мы их связали. — К Вове подошел седовласый пожилой мужчина. — Что прикажете с ними делать?
— Надо допросить. Выяснить, кто их послал, кто заплатил и прочее…
— Что вы, ваша милость! Это вам любой расскажет! Беспредельщики Беззубого. У него здесь недалеко, в горах де Мерида, две шахты аметистов.
— Так зачем он к вам лезет? — удивился Вова.
— Денег ему мало или власти захотел. Никому жизни нет, десятину со всех собирает.
— Только десятина слишком велика, — добавил полненький мужичонка.
— Повесить!
Приказ восприняли хриплым «ура». Бандитов дружно выволокли за пределы латифундии.
Эксцесс с братками Беззубого требовал логического завершения. Уничтожить одну «бригаду» и спокойно уехать значило поставить плантаторов под ответный удар. Близнецы чувствовали симпатию со стороны собравшихся владельцев латифундий и хотели оказать им максимальную пользу и поддержку. Саше и Вове было невдомек, что симпатия вызвана их поведением. Бывшие испанские крестьяне привыкли к пренебрежительно-высокомерному отношению со стороны господ. А тут герцоги, сам губернатор с братом общаются с ними на равных! Если для братьев подобный стиль общения был привычным, обычным для людей XXI века, то бывшие землепашцы видели в этом признание их нового статуса.
— Что будем делать с этим Беззубым? — перед сном спросил Вова.
— Что-что, вешать надо. Он же отомстит им за гибель своих людей.
— Вчетвером пойдем на штурм с криком: «Выгляни в окошко, я пошлю тебе пулю в лоб»?
— Надо что-то придумать. Провести расследование, вызвать на допрос, осудить.
— Размечтался! Так он и приедет, да еще привезет с собой веревку.
— Непростая ситуация. Ты что там делаешь? — Саша услышал звон монет.
— Деньги считаю.
— Зачем? Побежишь в магазин за лимонадом?
— Ага. Значит так, слушай сюда! Премия за голову конкистадора — двадцать золотых рублей, премия за голову его бандюка — пять рублей серебром.
— Интересная мысль! А не мало?
— Платить придется завтра-послезавтра, а у нас с собой не очень много денег.
Спонтанное решение принесло феноменальный результат. К вечеру второго дня к ногам губернатора бросили целый мешок отрезанных голов. Более того, «сарафанное радио» быстро разнесло решение губернатора. В округе началась настоящая охота за конкистадорами, причем аборигены приняли активное участие в «охоте за головами». Оставалось надеяться, что убивают только «неправильных» колонистов.
Картахена встретила губернатора, как и подобает: почетный караул, салют крепостных пушек и радостные приветствия горожан. Казалось бы, смена власти произошла совсем недавно, а какие разительные изменения. Люди почувствовали твердую руку закона, ушли в прошлое наезды беспредельщиков, поборы и «понятия». Основная торговля ушла с рынка, на площадях и улицах открылись магазины, ювелиры выставили напоказ свои украшения. Сразу бросились в глаза вывески казино, кабаре и ресторанов. Ресторатор из Тулузы Никола Сульт сумел быстро развернуть прибыльный и полезный бизнес. Как и в Нассау, ближе к причалам открылись простенькие забегаловки с дешевым пойлом. В порту всегда стояло не менее пяти пиратских кораблей. Впрочем, это для испанцев они пираты, а здесь Россия, о чем недвусмысленно напоминала городская стража. Любая попытка нарушить покой горожан немедленно пресекалась и заканчивалась в подвале городских казарм. А так как штраф налагался на капитана корабля, то буйство пиратов быстро тонуло в стакане или цепном ящике стоящего на рейде парусника.
Братьям понравилась инициатива дона Джулино ди Аррабаль. А из нового губернаторского дворца открывался прекрасный вид на порт и центральную площадь. Удобные комнаты с открытыми переходами традиционного испано-арабского стиля. Канцелярия и управление делами находились в соседнем здании, не мешали частной жизни и не смущали посетителей непосредственным присутствием «шефа». Ну а дом мэра перешел в руки нового градоправителя, коим назначили бывшего начальника городской стражи.
— Ну какой из меня чиновник? — пытался сопротивляться дон Хуан де Энарес.
— Самый что ни есть обычный, — улыбнулся Саша. — Кто, кроме вас, знает Картахену?
— Так сколько осталось торговцев! Они умеют дела проворачивать, я самый обычный дворянин, всю жизнь со шпагой в руке.
— Вы правильно заметили, что торговцы «проворачивают дела». Городом нужно управлять, заботиться о жителях.
— Я не умею заботься, — неожиданно всхлипнул бравый начальник городской стражи. — У родителей было только четыре крестьянских семьи.
— Это поправимо, — сказал Вова бодро. — Мы же рядом, всегда поможем.
Поможем! Юноша кисло улыбнулся брату. Сами-то кто? С корабля на бал с годичным опытом руководства в роли сержанта.
— Как мэр вы имеете право выбрать для себя любую шахту изумрудов. — Саша решил выступить в роли соблазнителя.
Аргумент неожиданно сработал, город получил строгого и порядочного мэра. Только дон Хуан де Энарес захотел взять близлежащую сахарную плантацию. Картахена стремительно менялась, быстрыми темпами строились новые жилые дома и магазины. Центральная площадь представляла собой сплошь конторы русских, голландских и испанских торговых компаний. Забавные вывески на русском языке сообщали об оптовой покупке-продаже всяких разностей. Конечно же, русский язык знало всего несколько человек, но вывески с кириллицей стали модными.
Визит к отцам-наставникам привел к новой встрече с Менфреном. Египтянин и Филофей с Филаретом увлеченно обсуждали какую-то тему.
— О! — воскликнул Вова. — Откуда здесь взялся обитатель долины пирамид?
— Я все время был с вами, — смущенно ответил Менфрен.
— Как это с нами? Мы тебя не видели.
— Мы, это, как его, а! Не мозолили вам глаза!
— «Мы» — это кто? — уточнил Саша.
— Как кто? — искренне удивился Менфрен. — Иван Сусанин, Максимка и я.
Ни фига себе! Эта троица все время была рядом, а они их в упор не видели! Близнецы переглянулись, вывод один — надо быть внимательнее к окружающим их людям.
— Кстати, на каком языке вы разговаривали? — Саша вспомнил услышанный обрывок беседы.
— На греческом, — пожал плечами Менфрен. — Ваши наставники отлично знают этот язык.
Саша с Вовой как-то сразу почувствовали свою ущербность, необразованность. Какие у них знания? Да никакие! Включить-выключить «лентяйкой» телевизор, да профессиональные знания на уровне филиппинца. Они развернулись, дабы выйти, но Филофей остановил вопросом:
— Зачем приходили?
— Через неделю двенадцать флейт будут готовы к плаванию в Белое море.
— Это хорошо! Добавь два корабля, загрузим дарами патриарху да игумену Соловецкого монастыря.
— Не вопрос, дадим, сколько надо.
— Кораблей много не надо, монастырю нужны пушки да зелье.
— Зачем? С кем это Соловки собрались воевать?
Филофей с Филаретом аж подпрыгнули и готовы были осыпать близнецов бранью, а то и побить. Затем тяжело вздохнули и сели.
— Неучи вы и безбожники, — огорченно промолвил отец Филарет, — прописных истин не знаете.
— Пушек нам не жалко, — осторожно вставил Саша, — вы только назовите количество.
— Считай каждый год Соловецкий монастырь подвергается испытанию. То шведы, то тевтонцы, то мурманы.
— Пятьсот пушек хватит? — решительно спросил Вова.
— Хватит и Валааму, и Олонцу. Всем монастырям севера будет спасение.
— А тевтонцам зачем Соловецкий монастырь? — поинтересовался Саша. — Там же север, ничего нет.
Филофей только отмахнулся.
— По-вашему, все богатство в золоте? — фыркнул отец Филарет. — Там же бьют морского зверя!
— Ну и что? Мясо несъедобно, с моржового уса много денег не получишь.
— Ох, грехи наши тяжкие! — вздохнул отец Филофей. — Шкура морского зверя не промокает, за моржовую юфть в Новгороде золотом платят.
— Топленым жиром один раз сапоги смажь, год не промокнут, — добавил отец Филарет.
— Есть еще много просто очень дорогих компонентов, — начал говорить отец Филофей, но, глянув на коллегу, закончил: — Вам этого не понять.
— Как раз понять я смогу, — пожал плечами Саша, — только как тевтонцы доберутся до Соловецких островов?
— Вы где родились? — усмехаясь, спросил отец Филарет.
— В Выборге, — почти хором ответили братья.
— Ну и?
Юноши переглянулись.
— У нас крепость.
— А зачем? — продолжил допрос отец Филарет.
— Чтоб русских на Балтику не пускать.
— Это как? — искренне изумился священник. — Не вижу связи между Выборгом и выходом в море.
— Они не знают о запрете Ганзы, — вставил отец Филофей.
— Каком запрете? Сел на корабль и вышел в море, — вздернул подбородок Вова.
— А дальше? — священники смотрели на братьев, не скрывая улыбок.
— Что дальше? — не унимался Вова. — Плыви, куда тебе надо.
— Вот-вот. — Оба наставника весело захохотали. — А приплывешь, корабль заберут, тебя — в темницу, и вся недолга.
— В Выборге — Сайменский канал, по нему можно плыть в Финляндию. — Саше было неприятно обвинение в невежестве.
— Вашей Финляндии я не знаю, — строго ответил отец Филарет. — Только от Выборга прямая лодейная дорога на Кемь. А там до монастыря рукой подать.
— По этой причине новгородцы и бьются за Выборг, — добавил отец Филофей. — Хотят перекрыть отступникам путь.
— Почему вы назвали их отступниками? — заинтересовался Вова.
— По канонам Ватикана, рыцарские ордена не должны иметь имущества и постоянных доходов.
— Их обязанность в миссионерстве и помощи инквизиции, — скривился отец Филарет.
— Разве? — удивился Вова. — Я думал иначе.
— Думал. — Улыбнулся наставник. — Чтобы думать, для начала надо хоть что-то знать.
— Вы совсем нас за дураков держите! — обиделся Саша.
— Вы и есть неучи, — отрезал отец Филарет. — Мы вот с Менфреном говорили об Антонии Великом. Не хотите рассказать о его деяниях?
— Был в Риме такой император, — бодро ответил Вова.
Теперь уже смеялись и Менфрен, и служки.
— Ты хотел сказать о Марке Антонии, муже греческой царицы Клеопатры Птоломей, — утирая слезы, сказал священник.
— Антоний Великий, — отец Филофей назидательно поднял палец, — основатель монашества. Его подвигом в третьем веке в Египте созданы первые монастыри.
— Нас не учили церковным премудростям! — с вызовом ответил Вова.
— Вот и молчи, неуч! А теперь марш отсюда! Да не забудьте про корабли и пушки!
— Спасибо за шоколад! — крикнул вдогонку отец Филарет.
Близнецы пристыженно вышли, не виноваты они в своем незнании. Они люди другого времени, других ценностей.
— Что там с шоколадом? — спросил Саша.
— Я просил Николу Сульт поэкспериментировать с какао-порошком, молоком и сахаром.
— Каков результат?
— Батюшка доволен, сам же слышал.
— Я тут думаю об обмолвке священника, — задумчиво сказал Саша.
Братья остановились возле фонтана, где детвора кормила гекконов. Крупные ящерицы под визг детворы проворно гонялись за кусочками хлеба. Ну прям привычные городские голуби!
— Почему он не договорил о полезных свойствах тюленей?
— Он же объяснил, — пожал плечами Вова, — мы олухи и неучи.
— Нечего обижаться, мы действительно узнали всего чуть-чуть.
— Пошли в офис торгового дома.
— Зачем?
— Спросим. На нас работают настоящие дельцы, профи шестнадцатого века, они должны знать.
— Или узнают, — вздохнул Саша.
Идти всего ничего, каких-то сорок шагов. Навстречу выскочил один из письмоводителей и с поклоном повел хозяев в кабинет управляющего. Жилистый сорокалетний мужчина по имени Ханс Коппель встретил своих работодателей без угодливого низкопоклонства.
— Не угодно ли кофе с шоколадом? Ваш рецепт пользуется в городе большой популярностью.
— Конечно же, все хвалят, а мы еще не попробовали, — ответил Вова.
Вскоре принесли дымящийся кофейник и две вазочки шоколада, больше похожего на густой кисель. Аромат! Вкус! Настоящий черный шоколад! Братья зажмурились от удовольствия.
— Жидковат, конечно, но вкусно! — довольно мурлыкнул Вова.
— Поправимо, изобрети молочный порошок и холодильник, — ехидно ответил брат.
Управляющий Ханс Коппель с улыбкой наблюдал за юношами и заговорил, когда ложки застучали по донышку:
— С шоколадом возникла одна заминка. После отжима какао-бобов остается много масла, а что с ним делать, никто не знает.
— В парфюмерию, — облизывая ложку, ответил Саша.
— Откуда знаешь? — встрепенулся Вова.
— Ну ты даешь! Мы же каждый рейс возили рефконтейнеры с какао-маслом.
— И что? В наши обязанности входил контроль температуры.
— Вот я и расспросил старпома, когда относил листочки с температурой.
— Хочешь сказать, что Филиппок рассказал тебе рецепт тонального крема?
— Господин Коппель, — Саша проигнорировал реплику брата, — какао-масло является основой многих косметических препаратов.