Он захныкал, как сопливая девчонка или детсадовец, которого поставили в угол за мелкую шалость.
— Садитесь в машину, гражданин. — равнодушно произнёс мужчина в форме, хватаясь за висевшую на поясе дубинку. Похоже, этот правонарушитель был у него за эти дни далеко не первым, и, в крайнем случае непослушания, ему дозволялось применить более убедительные меры.
— Я сажусь! Сажусь! — быстро осознав, чем ему грозит нежелание подчиняться, зачастил парень, роняя сопли. — Чтоб вас!
Я с нескрываемым интересом наблюдал за разворачивающимся действом, ожидая, что молодой человек устроит представление. И не нужно осуждать меня за любовь к зрелищам, это совершенно обыденное желание для любого человека. Интересно же посмотреть на то, как в пазик с другими преступниками загоняют кого-то другого, а не тебя. И даже неважно знать причины, по которой его туда заталкивают. Кто-то посочувствует, другой наоборот позлорадствует, наблюдая за этим, я же всего лишь развлекался. Такой уж я человек, как говорят: любите таким или не любите, меня совершенно не трогает ваше мнение, можете оставить его себе.
Опять я поймал себя на мысли, что размышляю так, как ранее не позволял даже где-то глубоко внутри себя. Там, где никто не услышит, даже я сам. Я уже давно прекратил попытки разобраться, почему они текут в подобном ключе. Со временем просто потерял желание пытаться. Когда в размеренной человеческой жизни происходит что-то выбивающееся из обычных норм, это меняет его. В попытках совладать с накатывающими лавиной событиями, мы изворачиваемся, пытаемся выжить и не потерять кого-то или что-то важное, но в итоге постепенно теряем что-то в себе. То, что было там изначально, не осознавая это, мы постепенно преображаемся. Меняются вкусы, меняются интересы, ну а во мне перестраивалось само мышление. Я больше не мог смотреть на вещи так, как смотрел на них ранее. Возможно, виной тому действительно была система, на которую я валил всю творящуюся чертовщину, возможно, то был мой собственный неосознанный выбор. Я не знал, да и не хотел этого знать, если уж на то пошло. Этот процесс было не остановить, да и нужно ли останавливать?
Цвет на светофоре сменился, и я тронулся дальше. Я обогнал едущий передо мной автомобиль и бросил сквозь затемнённое забрало взгляд на переднее сидение. За рулём была молодая девушка, сосредоточено смотрящая на дорогу. Я попробовал представить себе, что почувствую, если вдруг увижу её холодеющее тело, но не смог. Мне не хотелось этого видеть, но с какой-то отстранённостью я понял, что не почувствую ничего. Возможно, по привычке я отведу взгляд, но на самом деле внутри себя буду испытывать лишь равнодушие.
Вывернув на трассу, я стал разгоняться. Защита не позволяла встречному ветру обдувать меня, но тело всё равно чувствовало холод. Всё вокруг начинало смазываться, скорость стремительно нарастала, а я продолжал давить, не позволяя ей даже на малейшее мгновение сбросить ход.
Спустя полтора часа, мой байк фантастическим образом оказался у дома Марины. Через минуту, я осознал, что стою у её лифта, через две, что жму на звонок квартиры. Словно тело само вело меня, включив автопилот, пока в голове боролись противоречия.
Не менее удивлён был, когда понял, что соскучился по ней. Сколько прошло с того момента, как мы с ней в последний раз виделись? Неделя или две? Со всеми творившимися в последние дни событиями, такие простые вещи просто стирались из моей памяти.
— Привет, — произнесла Марина, — а почему не позвонил?
Она была ещё накрашена и одета в официальный тёмный костюм, видимо только пришла с работы. Очки на лице, волосы собраны. Я вдруг подумал, что выглядит моя бывшая чересчур сексуально в этом образе. Женщины вообще довольно интересны своими умениями преображаться. Сегодня она такая, завтра уже может выглядеть совершенно иначе. Всегда по-разному, но со вкусом.
— Я не собирался приезжать, — ввернул я стандартную отговорку, — просто был рядом и подумал, почему бы не проведать тебя. Кстати, здравствуй.
Марина улыбнулась с какой-то хитринкой, мол: «знаю я зачем ты припёрся», но пропустила внутрь, и исчезла в одной из комнат, пока я запирал дверь изнутри и разувался. Спустя несколько секунд я прошёл в квартиру, направившись сразу в комнату, где была Марина.
Девушка сидела на кровати, уже успевшая снять с себя пиджак с остальными элементами наряда и ничуть не стеснялась, что предстаёт предо мной в одном нижнем белье. Цвет, к слову был чёрным. Её любимый цвет. Мой любимый цвет.
Вспомнив о девушке, которую видел за рулём машины, я попробовал представить то, что представил тогда, но с Мариной, и с какой-то даже радостью понял, что похолодел от ужаса. Не знаю, отразилось ли это на моём лице, и обратила ли внимание девушка, но я был парадоксально рад охватившему меня чувству страха.
Спустя какое-то время, потраченное на получение удовольствия, мы лежали на кровати и вели разговор не о чём. Я задумался о том, что могу прямо сейчас рассказать ей о том, что творится со мной последние месяцы. Можно попытаться, но что-то меня останавливало. Словно что-то подталкивало меня не делать этого.
С одной стороны я чувствовал, что должен предостеречь её, хоть как-то подготовить к тому, что может случиться. Но с другой — мне не хотелось рушить её мир, открывая реальность, в которой существуют злобные монстры из других вселенных.
— О чём задумался? — спросила Марина, на мой бесцельно гуляющий взгляд, что-то выискивающий на висевшей над нами люстре.
Она водила своим лакированным пальчиком по моей груди, и мило улыбалась. В воздухе витал запах её дорогого парфюма, светлые волосы были растрёпаны, одна из прядей закрывала левый глаз.
— О том, почему мы не можем жить вместе. — сказал я полуправду. Такие мысли действительно иногда терзали меня, но сейчас не они стояли во главе.
— Мне тоже этого сильно хочется, — согласилась тем временем девушка, — жаль, мы уже пробовали и ничего хорошего из этого не вышло.
— Тебя и вправду устраивают наши непонятные отношения? — решил я всё-таки поддержать эту тему, спросив её прямо в лоб.
— Так мы хотя бы оба знаем, что не можем давить друг на друга, — сказала Марина, — иногда дистанция полезна. То, что мы до сих пор можем быть интересны друг другу, а не проводим время в вечных скандалах, как раньше, это наглядно доказывает. Так что, на твой вопрос я всё-таки склоняюсь к положительному ответу.
— Понятно, — неопределённо произнёс я, — в частности я с этим тоже скорее согласен. Пожалуй, оставим всё как есть?
Я слегка растянул губы в подобии улыбки, что вызвало схожую реакцию у девушки.
— Пожалуй. — просто ответила Марина и поцеловала меня.
Отступление
Он неспешно шёл по коридорам здания, не имеющего какого-либо официального названия. Тусклый свет падал на холодный серый пол, тишину разрывали стуки дорогих мужских туфель. Проходил мимо закрытых дверей, за которыми скрывали секреты, спрятанные в этом месте от обычных граждан. Вещи, не предназначенные для ушей и глаз обычных людей.
Кто он? Это было не важно. Он использовал много имён, разных, чаще всего не имеющих между собой ничего общего. Так много, что даже не помнил, когда к нему в последний раз обращались его настоящим. Всё ради граждан этой страны, которые даже никогда не узнают о его существовании, как не узнают и то, что, людям вроде него приходится делать ради их блага.
Если вы спросите о том, как он предпочитал сам себя называть, человек бы сказал, что он никто. Пустышка, ноль, зеро. Вакуум, в котором нет ничего без его кучи личностей и совершённых дел. Дел самых разных, но почти всегда очень кровавых. Ни чувств, ни желаний, ни нужд.
Он был одним из лучших. Таких как он забирали из приютов по всей стране, в то время переполненных от количества сирот. Их учили по индивидуальной программе в особых школах специальным дисциплинам. Учили жёстко, бывало даже жестоко.
В восемь лет, после года проведённого в этой школе, он увидел свою первую смерть. А через два осознал, что значит нести её. Понял, что значит ощутить горячую кровь на своих руках и впервые ощутил тот холод, который исходит из тускнеющих глаз.
Он помнил, как преследовал и лишал. Как отнимал то, что ценнее всего. Совесть? Он давно позабыл, что скрывало в себе это слово. А сколько их было: безоружных, беззащитных, слабых, сильных, тех, кто был виновен и тех, кто стал случайным свидетелем его работы. Много. Так много, что он давно бросил попытки считать.
Иногда он представлял себе все эти лица, но не мог испытать чувства вины. Для него это была просто работа, которую кто-то должен был выполнять. Он не был против, но и не желал этого, просто делал, потому что так было нужно.
Главы крупных бандитских группировок, лидеры террористических организаций, иностранные агенты и даже политики. Все они добивались различных целей непохожими способами, но в тот момент, когда гасли их взгляды, он не видел в них особой разницы. Взамен на свою жизнь ему предлагали многое, но его мало волновали деньги и другие попытки откупиться. Для него они были не большим чем мишенями, которые сбивают обычные граждане в тире. Он просто тянул за крючок, потому что это нужно было иногда кому-то делать. Не больше и не меньше.
Он толкнул самую последнюю дверь на минус неизвестном этаже, и молча прошёл через неё. В помещении было тускло, в воздухе витал густой запах ароматизированных сигарет и ему захотелось достать из кармана пачку своих. Достал, вытащил одну и, зажав между зубов, прикурил.
В помещении, на кожаных креслах, сидело двое, и смотрели они на большой плазменный экран, по которому транслировалось видео столкновения с гостями. То, что недавно происходило в одном из городов его государства.
— Ситуация выходит из-под контроля, — недовольно сказал один из сидевших, не обратив внимания на вошедшего человека.
— Мы ведь уже давно ждали чего-то подобного, — ответил второй. — это лишь вопрос времени, когда начнётся вторжение.
— Ещё слишком рано, — поморщился первый, — мы не готовы к полномасштабной атаке. Новый отдел ещё не собран, нам нужно больше времени.
— Кстати о них, — перевёл тему второй, — появилось что-нибудь новое по феномену?
— Головастики считают, что так называемая «система» вызвана заражением некими микроскопическими формами жизни. Уже выяснили, что они оказывают воздействие на нервную систему и психику человеческого организма, что выражается в ослаблении некоторых человеческих чувств.
— Каких чувств?
— Те, кто уже видел перед своими глазами прозрачные буквы, со временем начинают слабее испытывать страх и теряют способность к эмпатии. Не окончательно, конечно же. Сильные эмоции проявляются даже через ограничения.
— Нам удалось выявить источник этих микроорганизмов?
— Ну, всё что мы знаем, это то, что они не с нашей планеты. И то, что все люди в нашем мире подцепили эту заразу одновременно, вместе с первым зафиксированным появлением «гостей». В потенциале, любой человек имеет большой шанс оцифроваться. Система, как её принято называть, появляется только перед тем, кого собирается отправить на задание. Большего, к сожалению, выяснить пока не предоставляется возможным. Разве что удастся как-то самим проникнуть в измерение чужаков.
Не вступая в диалог между ними, человек прошёл по комнате. Он слушал то, о чём они говорили, но смотрел на экран, по которому в данный момент отряд силовиков вёл огонь по представителям иных цивилизаций. Пришельцы обладали некими паранормальными способностями и оказывали бойцам достойный отпор, взрывая, сжигая и вытворяя другие действия сверхъестественного характера.
В этой комнате иногда собирались те, кто обладал определённой властью в секретных ведомствах. Здесь они делились друг с другом выявленной информацией по действиям агентов иных разведок, террористов, шишек преступных группировок и с недавних пор, инопланетных гостей. И решали, какие меры следует против них предпринять.
В данный момент, у него подобной власти не было, но это временно. Уже совсем скоро, отдел, который ему предстоит возглавить, будет окончательно сформирован.
Сейчас здесь их было трое, но вскоре присоединятся остальные члены собрания. Те двое, что уже находились в комнате до его появления, не проявляли интереса к новой персоне, поскольку понимали, что попасть сюда могли только по приглашению.
В ответ он тоже игнорировал их, не отводя взгляда от экрана, и лишь иногда отвлекался, чтобы стряхнуть пепел в стоявшую на небольшом столике, пепельницу. Его сигареты не имели ароматизатора, и вскоре в воздухе стал чувствоваться едкий запах обычного табака. Впрочем, дым довольно быстро вытягивался вентиляцией.
Вскоре в помещение стали заходить и другие. Он без особого интереса смотрел на каменные лица мужчин, преимущественно пожилого возраста, но было несколько и тех, кому едва стукнуло за сорок.
Некоторых из них, он порой мог наблюдать в новостях с какой-нибудь речью, других же видел впервые. Публичные и те, кто всегда был в тени, подобно ему, вот только вряд ли между ними было ещё что-то общее.
Как и остальные, он сел на одно из кресел и периодически бросал взгляд с одного на другого. Это был не интерес, вовсе нет. Скорее привычка его профессии, выдрессированная на протяжении долгих лет.
Люди тем временем пребывали, пока число тех, кто находился в комнате, не достигло девяти. Последним в дверь вошёл мужчина, чьи серые глаза сразу же пробежались по всем предыдущим, пока не остановились на нём. И только тогда он прошёл дальше и сел за главное кресло, после чего все успевшие завязаться разговоры, стихли.
— Начнём, пожалуй, — негромко начал мужчина. И начал.
Он стал поочерёдно задавать вопросы каждому из присутствующих, на что те отвечали всегда предельно подробно и редко коротко. Повторилась уже услышанная ранее информация о чуждых этому миру микроорганизмах, через которые люди обретают возможность взаимодействовать с системой. К слову, по этому поводу один из новоприбывших выдвинул гипотизу о том, что они, вероятнее всего являлись искусственно созданными.
Также было поднято ещё несколько тем, которые он слушал без особого интереса, поскольку его мало волновало, чем там занимаются американские и китайские партнёры, если это не касается его новой должности. Впрочем, довольно быстро тема вновь переключилась на «гостей» и выведанную у конкурентов информацию о новых видах пришельцев. Их опасность, способы борьбы, а также слабости, которые возможно будет использовать для их ликвидации.
Поскольку он был ликвидатором большую часть жизни, а последние месяцы работал не только с людьми, вопросы посыпались и на него. И он на них отвечал также чётко по делу, как и остальные, иногда дополняя своими мыслями.
Ему было немного любопытно, о чём думают эти люди. Знают ли они кто он? Не считая главного, конечно. Уж в его информированности сомнений никаких не было. Именно этот пожилой человек и пригласил его на совещание, а также инициировал создание нового отдела по борьбе с инопланетной угрозой.
Ведь это так странно, ставить человека его специализации на руководящую должность. За редким исключением, он всегда был просто исполнителем. Делал лишь то, что ему приказывали. Инструментом, если хотите.
Иногда, внедряясь в какую-нибудь незаконную структуру, он играл роль мелких главарей банд. В этом смысле он обладал разносторонними талантами. Как и других, его учили обладать ими, и за провал на экзамене грозило жестокое наказание. Впрочем, как и за все остальные провалы.
Потому он не сомневался, что справится и с ролью руководителя. Какая разница кого предстоит играть? Он никто. Может надеть абсолютно любую маску, и на нём она будет сидеть как влитая.
В данный момент на его лице не было маски, а потому прочитать что-то на нём было нельзя. Таких как он иногда называли бесцветными. Потому что цвет, это что-то, а он был ничем.
— Предлагаю перейти к главной теме нашего сегодняшнего разговора, — тем временем произнёс «главный». — Я думаю, вы уже давно хотите спросить меня, но не делаете этого из вежливости и потому, что ждёте, что я сам вам объясню, что в этой комнате делает человек, который никогда ранее здесь не присутствовал.