Точнее, одному Гусеву, поскольку князь -- Сергей покосился на напарника -- сейчас явно не в том состоянии, чтобы беспокоиться из-за "пустяков" вроде сорванного задания. Он, если Гусев всё правильно понимает, последнюю оставшуюся Силу потратил, чтобы найти это место, и сейчас пытается хоть как-то восполнить потраченное. Н-да... Остаётся только пожалеть о том, что вокруг холма не бродя бесхозные гансы...
Затем мысли капитана перескочили на... спасённых, наверное. Или освобождённых из рабства? Сергей некоторое время размышлял об этом, потом отложил вопрос, как в настоящее время несущественный. Но о существенном думать не получалось, потому что всё, как ни обидно было в этом признаваться, зависело от Кощея. Придумает князь, как выполнить задание -- значит, оно будет выполнено. Не придумает...
Если совсем честно, будь на месте этих девчонок хоть комдив, хоть даже комкор, хоть десять раз раненные, было бы проще -- оттащили бы в ближайшее укрытие, оставили еду, медикаменты и отправились выполнять задание. Но вот с девчонками... Одной "почти семнадцать" (уточнение Кощея: "Через полгода будет"), другой "скоро четырнадцать" ("Тринадцать две луны назад стало"), и куда их прикажете оставлять? Сам себя после этого уважать перестанешь. Да и Командир...
Он, конечно, и благодарность за выполненное задание объявит, и... И всё. Руку после такого вряд ли пожмёт...
Девчонки угомонились, прижавшись друг к другу, и Пучков, зачем-то пригибаясь, перебрался поближе к Гусеву. Посмотрел на Кощея, на своих подопечных, опять на Кощея и предложил:
- Тащ капитан, вы бы поспали, а я покараулю?
Сергей покачал головой, а потом кивнул на Кощея:
- Князь покараулит.
- Но он же...
- Крас-но-ар-ме-ец Пучков! - шёпотом, чтобы не побеспокоить спящих девочек, рыкнул Гусев. - От-ставить разговоры!
- Есть отставить разговоры, - обиделся Найдёныш.
Посмотрев на его насупленное лицо, Сергей вздохнул:
- Лёш, ложись спать.
- А...
- Я тоже лягу. Только посижу ещё немного.
"Немного" растянулось до самого захода. Сначала Гусев перебирал события уже, можно сказать, минувшего дня, пытаясь понять, всё ли они сделали правильно, нет ли где ошибки. Потом опять. И опять. И каждый раз приходил к выводу, что ошибка, если она всё же есть, в самом плане операции. Просто не нужно было ставить две задачи на один выход. Но, опять же, кто же знал?
Потом Сергей попробовал придумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. И снова без толку. Если смотреть правде в глаза, им с Пучковым даже девчонок перетащить через линию фронта будет непросто -- слишком уж плотно там стоят части противника. Хотя если именно тащить...
Гусев вспомнил, как князь однажды целый день (и даже больше!) нёс на себе вырубленного, чтобы не мешал, гитлеровца, причём быстрым шагом. Вспомнил, примерил ситуацию на себя и с удивлением понял, что смог бы так же!
Ну, то есть почти так же. В смысле, не быстрым шагом, а обычным и с остановками для отдыха. Но всё равно! Это было уже что-то, с чем можно работать. То есть достать "языка", потом транспорт (можно наоборот или, если повезёт, то "языка" вместе с транспортом), довезти всех как можно ближе к линии фронта, там оставить в укрытии князя с Найдёнышем и девчонками, а самому -- ганса на плечо и к своим. А потом уже вернуться за остальными.
План, конечно, - если это можно назвать планом -- так себе, однако ничего лучшего в голову не приходило. Так что теперь осталось только договориться с Кощеем, и можно будет работать. А для начала, когда все проснутся, проехать поближе к тому населённому пункту, где расположился немецкий штаб.
Гусев покосился на князя, всё так же лежащего на склоне, повернув голову к солнцу. И хотя небо было плотно затянуто облаками, Кощея это не смущало. Сергея с недавних пор тоже не смущало. Он теперь тоже мог почувствовать солнце даже сквозь самую плотную тучу. И потому, немного подумав, он тоже лёг на склон и прикрыл глаза, ощущая, как лица касаются тёплые ласковые лучи...
Верхний край солнечного диска скрылся за горизонтом, и тут же рядом прозвучало скрипуче-ехидное:
- Гусев, не притворяйся, что спишь.
Гусев не торопясь поднял веки, повернул голову к напарнику, посмотрел на его посвежевшее лицо и улыбнулся:
- Добро пожаловать в мир живых, княже!
- По... - Кощей от неожиданности поперхнулся следующей фразой, с подозрением оглядел Сергея и вдруг тоже улыбнулся: - Благодарствуй, вой племени людова, сын рода Гусева! - и склонил голову.
Потом они одновременно посмотрели туда, где за горизонтом скрылось солнце, почти одинаково вздохнули, и Кощей наконец-то перешёл к делу:
- Надумал чего?
Быстро пересказав, что он "надумал", Сергей замер в ожидании, что князь сейчас разнесёт такой красивый (потому что короткий) план по камешку. Однако Кощей начал с того, что признал план хорошим, и только потом сказал, что в нём ошибки. Главная из которых -- Гусев неверно оценил способность напарника восстанавливать силы. Об остальных можно было и не вспоминать. Вот Кощей и не вспомнил, заявив:
- Мы сделаем немного не так.
Этого "не так" в плане князя и правда было совсем немного: после взятия "языка" двигать не к фронту, а к берегу, где, как сказал Командир, можно раздобыть рыбацкую лодку или даже, если очень повезёт, шаланду контрабандистов. Ну а уж на лодке...
Единственное, на что хватило Гусева -- поинтересоваться, поместятся ли они все в эту лодку. Имея в виду, что не пришлось бы тащить с собой парочку гансов в качестве запасных аккумуляторов.
Ответив насмешливым взглядом, Кощей широко оскалился, что, по мнению Сергея, должно было означать: "А куда ж вы денетесь?.."
Вторая ошибка Серёгиного плана вылезла почти сразу после того, как перегруженный мотоцикл стронулся с места. То самое ночное зрение, которым Гусев втайне от всех ("Ага! И от Кощея! В тайне!") очень гордился, оказалось для езды по ночной степи почти непригодным. То есть со скоростью уставшего пешехода ещё можно было двигаться, а вот быстрее...
В общем, через пять минут после начала путешествия Гусев предложил сидевшему за спиной князю поменяться местами, что тот воспринял как само собой разумеющееся.
Ехали почти без остановок. За всё время князь только два раза останавливал "тарахтелку", слезал с неё и, присев на корточки и приложив руку к земле, к чему-то прислушивался. Наконец, около пяти часов утра они добрались до очередного оврага, где Кощей, снова "послушав землю", объявил, что всё. Приехали. И пока все разминали ноги, отогнал мотоцикл куда-то в сторону. Гусеву же досталась неблагодарная роль распорядителя -- нужно было указать, куда "ненадолго отойти" девочкам, куда -- мальчикам, предупредить, чтобы далеко не уходили, и собрать потом всех вместе.
Однако справился. И когда князь вынырнул из темноты, все трое найдёнышей были уже бодры и, как выразился Серёгин внутренний голос, "готовы к дальнейшим подвигам". Например, к тому, чтобы дойти до места, выбранного Кощеем для стоянки. Недалеко. Шагов двадцать до спуска в овраг и потом ещё примерно столько до небольшого пятачка, окружённого высокими, густыми даже сейчас, когда листва облетела, кустами. А там уже можно и упасть, не реагируя на протянутый бутерброд и не просыпаясь, когда тебя перекатывают с земли на расстеленный плащ...
Гусеву приснилась база группы, комната, которую занимали они с князем и в которой, несмотря на то, что Кощей никогда не спал, стояли две койки. Это были совершенно обычные койки. Не слишком длинные -- Гусев на своей едва помещался, да и то ноги частенько вылезали между прутьев спинки. И матрацы на этих койках тоже были обычные -- тонкие, жёсткие... Вот только сегодня кто-то подложил Гусеву вместо привычного матраца перину. Мягкую такую перину...
Если честно, на самом деле Гусев никогда перин не видел. Он про них только слышал. Ну, ещё читал в некоторых книгах. То есть читал, что они бывают и что очень мягкие. И вот сейчас лежал на такой и думал, что да, мягкие. Очень.
Потом Гусев моргнул, и над ним появилось заботливое лицо Командира. Иван Петрович внимательно посмотрел на Гусева и спросил:
- Ну что, Серёжа, выспался?
- Выспался, товарищ полковник, - улыбнулся в ответ Гусев.
- Ну, тогда вставай, - тоже улыбнулся Командир и куда-то исчез.
Гусев полежал ещё совсем-совсем чуть-чуть и открыл глаза...
Князь сидел немного в стороне от всех, скрестив ноги, положив на колени руки ладонями вверх и прикрыв глаза. На пробуждение напарника он никак не отреагировал. Внешне. Но когда Сергей, как ему казалось, бесшумно подошёл и опустился рядом, не меняя позы негромко спросил:
- Отдохнул?
- Отдохнул, - согласился Гусев, а потом вдруг сказал: - Сон снился. Странный. Как будто на базе, ну, на нынешней, кто-то на мою койку вместо матраца перину положил. И лежать на ней было мягко-мягко!.. - он немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: - А когда я тут глаза открыл, всё равно лежал, как на той перине...
- А сейчас? - спросил Кощей через минуту, не дождавшись продолжения.
- А сейчас, - задумчиво пробормотал капитан, - сижу, как на обычной земле.
Около минуты они молчали, потом князь посоветовал:
- Оглядись, - и тут же добавил: - Только глаза прикрой. Силой гляди.
Гусев хмыкнул: упражнение было знакомое. Правда, получалось через раз, а то и реже, однако князь считал, что при Серёгином неверии во всё, что не вписывается в материалистическую картину мира, этот результат не просто хороший, а даже очень хороший. А если так...
Сергей прикрыл глаза, расслабился и...
- Княже, а что это? - по пятачку, переливаясь всеми цветами радуги, подчиняясь какому-то непонятному закону, летали небольшие вихри.
- Сила, - хмыкнул князь.
- А почему... так?
- Потому что источник. Родник, если так понятнее.
- А-а-а... - протянул Сергей, а потом с подозрением спросил: - А откуда ты узнал, что он здесь?
- А я не знал, - весело хмыкнул Кощей и скомандовал: - Поднимай найдёнышей! Пора!
Гусев опустил бинокль и повернулся к лежавшему слева напарнику:
- Таратайка, маленькая, открытая, без сопровождения. В ней трое, причём один явно какой-то начальник. Будем брать?
- А надо? - Кощей, пользуясь тем, что его непосредственного участия не требовалось, занимался привычным делом -- грелся на солнышке. И сейчас, отвечая на вопрос капитана, не только голову не повернул, но даже не открыл глаза. - Без охраны большие начальники не ездят. Значит, какой-то мелкий.
- Помнишь того майора? - хмыкнул Сергей. - Ну, того, которого ты на себе пёр? Связиста?
- Уболтал, - проворчал князь и, старчески покряхтывая, перевернулся со спины на живот. - Дорога чистая?
Прежде чем ответить, Гусев бросил быстрые взгляды в обе стороны и только потом сообщил:
- За таратайкой вроде бы колонна идёт, но далековато. Минут пять у нас будет. Не меньше.
Кощей вздохнул:
- Гусев, ты в предчувствия веришь?
- Вера в предчувствия не совместима с материалистической теорией строения мира! - выпалил капитан на одном дыхании, за что был удостоен уважительно-насмешливого взгляда и ехидного вопроса:
- Так я ведь тоже не совместим с этой теорией, и что?
- Ты совместим. Но находишься за её рамками!
Разговор складывался очень даже интересный, особенно если учесть, что Серёге редко когда удавалось поддеть напарника, но цель приближалась, время утекало, и потому, когда князь сменил тему, капитан возражать не стал. Князь же спросил, не боится ли Гусев высоты. А потом, глядя в непонимающие глаза Сергея, объяснил, что вот сейчас внизу проедет таратайка и надо будет в неё прыгнуть. Когда Кощей скажет. Тут, конечно, не так уж и высоко, каких-то метров пять, это не с самолёта сигать, однако и парашютов с оберегами тоже не предусмотрено.
С сомнением посмотрев с обрыва вниз, Сергей на всякий случай поинтересовался, а как же Сила, услышал в ответ, что её мало и пока придётся обходиться так. Своими, так сказать, силами...
Команда "Пошёл!" прозвучала без всяких предупреждений вроде "Приготовиться!", "Готовсь!", "Товсь!" и так далее. И выполнил её Гусев не задумываясь. Просто вот он стоял на краю обрыва, а вот уже летит вниз, с отстранённым интересом следя, как к месту его приземления подъезжает "Кюбельваген" (им такие показывали на полигоне во время тактических занятий) со снятым, несмотря на не очень-то и тёплую погоду, брезентовым верхом. Затем так же отстранённо смотрит, как его тело, в растянувшемся времени, сначала подгибает ноги, чтобы пропустить ветровое стекло "Кюбеля", а потом резко распрямляет, нанося удар в голову и плечо сидящего рядом с водителем лейтенанта.
Вообще-то по всем законам науки физики теперь ноги должны были уехать дальше, а тело Гусева -- рухнуть в лучшем случае на заднее сиденье, а в худшем -- на багажник. Однако то ли ноги не уехали, то ли тело двинулось вперёд за ними, но обрушилось оно на того же лейтенанта. А потом сидевший рядом с лейтенантом водитель вдруг взвился в воздух и куда-то исчез, и Гусев понял, что надо перехватывать управление машиной. Изо всех сил стараясь двигаться побыстрее, Сергей перебрался за руль и нажал на тормоз.
Сзади что-то басовито загудело, и капитан, обернувшись, увидел напарника, как-то слишком уж медленно шевелящего губами. Непонятное гудение исходило от него.
Гусев замотал головой (ох, как медленно и неохотно она двигалась!) и попытался сказать, что не понимает, но тоже получилось странное гудение. И тогда рука князя рванулась вперёд...
Поблизости кто-то с кем-то шептался, и Гусев, прислушавшись, мысленно хмыкнул: девчонки обсуждали своих спасителей. Не подозревая, что и князь, присутствие которого Сергей ощутил, и сам капитан их прекрасно слышат. Найдёныш... Найдёныша рядом не было. Он шагах в... пятнадцати... скучал. Рядом с ним обнаружились ещё двое живых. Похоже, пленные. Во всяком случае ощущались они замороженными. Ну или больными столбняком, как Кощей тогда сказал...
Значит... Значит, захват был, удался и... И какого тогда, спрашивается, хрена он лежит тут, когда вокруг жизнь, можно сказать, ключом...
- Гусев, не дёргайся!
Сказано было негромко, однако тело, начавшее было вставать, тут же отказалось повиноваться, и всё, что Сергею удалось, так это открыть глаза. Осмотревшись, насколько позволяло неподвижное тело, и никого не увидев, Гусев попытался выругаться, но смог только прохрипеть что-то совсем невнятное. Рядом хмыкнули, и в поле зрения появилось лицо Кощея.
Князь дал Сергею попить какого-то настоя, против ожидания, не слишком на вкус гадкого, выслушал вялую Серёгину ругань, покивал -- то ли соглашаясь с напарником, то ли каким-то своим мыслям -- и начал приставать со всякими глупостями. То ему руку подними, то ногу, то согни, то разогни...
Потом Гусеву разрешили сесть. Потом встать. Потом, страхуя -- князь поддерживал за плечо -- пройтись по пятачку...
Потом одна из девчонок, которая "скоро четырнадцать", глядя на капитана квадратными глазами, спросила Кощея:
- Товарищ командир, а что с ним?
- Жилы чуть не порвал, - буркнул князь, внимательно следя за напарником.
- Ну так не порвал же, - хмыкнул Сергей и тут же получил буквально истекающее ядом предложение пробежаться хотя бы по пятачку. Пришлось скрепя сердце признавать правоту Кощея.
Правильно поняв молчание капитана, князь попросил девчонок приготовить что-нибудь перекусить из имеющихся запасов, пообещал, что им в этом поможет "красноармеец Пучков", который сейчас подойдёт, а потом вдруг взвалил опять ставшее непослушным тело Гусева на плечо и потопал туда, где Сергей до этого ощутил Найдёныша и "языков".
Стоя прямо, развернув плечи, выпятив грудь и приподняв подбородок, Кощей, князь ночной, торжественным голосом вещал:
- Капитан осназа НКВД Гусев! Ежели ты ещё когда скажешь мне, что вера в предчувствие есть... - Кощей запнулся, подыскивая слово, - мракобесие и что она не совместима с какой-то там теорией... - князь вздохнул и закончил уже без всякого пафоса: - Я тебя прокляну.