— Что-то происходит, — сказал Федор.
— Времена сейчас такие, — сказал я. — Все время что-то происходит. Пошли, глянем.
Может, это Соломон передумал и за Федором вернулся, а мне каких-нибудь артефактов принес…
Но это, разумеется, был не Соломон.
Мы вышли на улицу, чтобы посмотреть на очередного гостя, и, черт побери, там было на что посмотреть.
Калитка уже была открыта настежь и он стоял сразу за ней, а в живот ему упиралась двустволка деда Егора. Гость был очень высокий, довольно толстый и немного неживой. Он носил длинный кожаный плащ, грязный и весь в прорехах, черные, испачканные в земле джинсы и ковбойские сапоги с подбитыми железом носами, и выглядел так, словно совсем недавно выкопался из-под земли.
— Слышь, отец, убери-как ты ружье, — сказал он деду Егору. — Или начинай уже спиливать мушку, к хренам. Негоже, сука, каждому, постучавшемуся в твою дверь, двустволкой в пузо тыкать.
— А ты себя в зеркало видел, страховидло? — вопросил дед Егор. — Иди к свои друзьям лучше. Они как раз корову в овраге доедают, ек-макарек.
— А нормальные, сука, люди в доме есть? — поинтересовался гость. — Хотя, какие они нормальные, к хренам, если оружие выжившим из ума пенсионерам доверяют.
Я присмотрелся к нему, все еще оставаясь в тени от дома, и, мягко говоря, пришел в некоторое недоумение. Бугай разговаривал, как человек, но был порождением Системы, о чем свидетельствовала недвусмысленная надпись над его головой.
Элитный зомби Виталик. Сорок четвертый уровень.
ГЛАВА 22
Пока не началось кровопролитие, я вышел из тени. Но на всякий случай материализовал в руке Клаву.
— О, люди, — обрадовался Виталик. — А то я, сука, стучу, стучу, а этот дед прямо как неродной.
— Мы-то люди, — сказал я. — А сам ты кто?
— А черт его, сука, знает, — сказал Виталик. — Я думал, может, как раз вы мне объясните, что за фигня у вас тут творится, к хренам.
— Может, и объясним, — сказал я. — Дед Егор, и правда, опустил бы ты ружье.
— А ну как он, ек-макарек, прыгнет?
— Если бы я хотел, сука, прыгнуть, я бы уже прыгнул, — сказал Виталик. — Я бы так, сука, прыгнул, что ты бы потом свое ружье два дня из уха выковыривал. Со всем уважением к твоим, сука, сединам.
— Он, скорее всего, прав, — подал голос Федор. — Приставка "элитный" обычно означает, что характеристики у моба куда выше, чем уровни.
— Сам ты, сука, моб, — сказал Виталик.
— Не похож он на моба, — сказал я.
— Ты надпись, ек-макарек, видишь? — спросил дед Егор.
— Вижу, — сказал я. — А чего ж ты его сразу не пристрелил?
— А я не сразу рассмотрел, — сказал дед Егор. — А когда рассмотрел, он, ек-макарек, уже разговаривать начал.
— И каким образом это тебе помешало?
— Не знаю, — сказал дед Егор. — Не по-людски как-то, ек-макарек.
— Если не по-людски, то опусти ружье-то.
— А это ничего, что я тут, сука, стою и все слышу? — поинтересовался Виталик.
— А ты мне лучше про свой сорок четвертый уровень расскажи, — попросил я. — И сколько ты народу сожрал, чтобы до него докачаться.
— Да никого я не жрал, — сказал Виталик. — С самого, сука, начала такой уровень был. Пожрать бы, кстати, не помешало.
— С помидорами тебе сегодня никто не поможет, — сказал Федор.
— Да ну их к хренам, — сказал Виталик. — Мяса нет?
— Мясо есть, — сказал я. — Но ты сначала объясни, откуда тут такой красивый нарисовался.
— Это долгая, сука, история, — сказал Виталик. — И я сам до конца в ней не разобрался.
— А ты вообще в курсе, что ты зомби?
— Ну, типа, сука, да, — сказал он. — Но если вы опасаетесь, что я, сука, мозги тут начну жрать, к хренам, то опасаетесь напрасно. Тем более, что мозгами, судя по всему, ваша компания, сука, не изобилует.
— Чот я передумал, — сказал я деду Егору. — Стреляй.
— Эй-эй, полегче, — сказал Виталик, поднимая руки. — Я, сука, пошутил.
— Смешно, — сказал я.
— Зомби с чувством юмора, — пробормотал Федор. — Воистину, последние времена настали.
— Давайте переведем беседу в более конструктивное, сука, русло, — предложил Виталик. — И перенесем ее с улицы хоть куда-нибудь.
— А почему ты вообще именно в нашу калитку постучал? — спросил я.
— Вы единственные, у кого свет горит, — сказал Виталик.
— Я так и знал, что надо фонарь выключить, ек-макарек, — сокрушенно сказал дед Егор, все-таки убирая двустволку от пуза Виталика и вешая ее на плечо. — На свет они лезут.
— Конференция, сука, петросянов, — сказал Виталик. — Так я войду?
— А без нашего разрешения ты войти не можешь? — насторожился Федор.
— Могу, — сказал Виталик. — Но это будет, сука, невежливо.
Дед Егор посторонился, и Виталик вошел. Дед Егор закрыл за ним калитку и потушил фонарь.
— Если понадоблюсь, я у себя, — сказал он.
Нельзя же быть таким нелюбопытным, ек-макарек.
Как оказалось, можно. Дед Егор свинтил в свою сторожку, заодно обрушив на нас ответственность за принятие решений по поводу элитного зомби. Типа, сами разбирайтесь, а я утром расскажу вам, насколько вы были неправы.
А может быть, и правда устал. Пожилой человек, все-таки.
Мы вернулись в дом.
Я занял свое прежнее место, демонстративно водрузив Клаву на стол рядом с собой, Федор расселся на небольшой диванчике, а ночной гость, обозрев помещение, приземлился на высоком табурете у барной стойки и водрузил свои немытые руки на белый мрамор.
Кстати, тухлятиной от него не пахло. Нет, какой-то запах определенно был, но это был запах земли.
— Так что за фигня у вас тут, сука, творится? — спросил Виталик.
— Апокалипсис, — сказал я.
— Я так, сука, и думал, — сказал Виталик. — Страшный суд, вот это вот все. Какие только были в голову не лезут, когда тебе из-под земли выкапываться приходится.
— Давай лучше с самого начала, — предложил я. — Ты вообще кто?
— Я, сука, майор СВР Савельев Виталий Александрович, — сказал он. — Пал смертью, сука, храбрых во время совершенно секретной операции.
— Где? — спросил я.
— Да где-то, сука, здесь.
— Это что за операции у СВР могут быть в Подмосковье? — спросил я.
— Совершенно, сука, секретные, — заявил он. — Затык, сука, в том, что я и сам толком не помню. У меня частичная амнезия, видимо. Тут, сука, помню, а тут, сука, не помню. Ромашка какая-то, к хренам.
— А как умер?
— Судя по всему, довольно, сука, неприятно, — сказал Виталик.
Он встал, распахнул плащ, задрал рубашку и оказалось, что весь его немытый торс покрыт страшными шрамами, как будто его рубили в капусту мечом.
— Хватит этого эксгибиционизма, — сказал я. — Мы бы и так поверили.
— Так оно, сука, наглядней.
— И когда это произошло?
— Судя по моим внутренним ощущениям буквально вчера, — сказал он. — А как оно на самом деле, я понятия не имею. Какой сейчас, сука, год?
Я сказал.
— Значит, сука, не вчера, — сказал он.
— И где тебя похоронили? — спросил Федор. — И кто?
— Боевые, видимо, сука, товарищи, — сказал Виталик. — Надеюсь, у них сейчас тоже все не очень хорошо. И я бы не сказал, что они меня прямо похоронили. Скорее, землей засыпали и ветками закидали.
— Однако ж, дикие звери до тебя не добрались.
— Не факт, кстати, что не добрались, — сказал Виталик. — У меня на правой руке такие шрамы, как будто ее кто-то, сука, жевал. К хренам. Показать?
— Не надо, — сказал я.
— Впрочем, я их, сука, не особенно виню, — сказал Виталик. — Ситуация, видимо, была поганая, раз они меня так бросили. Так-то они нормальные ребята. Наверное.
— Прямо совсем ничего не помнишь? — спросил Федор.
— Так, обрывки какие-то, — сказал Виталик. — Вертолет, вроде бы, взрывался.
— Вертолет, — сказал Федор. — Конечно, как же без взрывающегося вертолета. Ясно-понятно. А дальше что было?
— Кто-то меня куда-то тащил, к хренам, — сказал Виталик. — А дальше я, видимо, кровью истек и ласты, сука, склеил.
Здоровые у него были боевые товарищи, подумал я. Такую тушу по лесам таскать это вам не мелочь по карманам тырить. Притомишься уже буквально минут через пять.
— Мне больше интересно, что потом было, — сказал я. — После, так сказать, смерти.
— Ну, я попал в клевое, сука, место, — сказал Виталик. — Там вокруг были пушистые, сука, облака, все ходили в белом, пили сок, много разговаривали и смеялись и предавались всяческим удовольствиям, и еще там был какой-то мужик с бородой. И знаете, что я, сука, думаю?
— И что же ты думаешь? — повелся Федор.
— Нифига это был не сок, — сказал Виталик и расхохотался. — Ладно, шучу. Не было ничего. Я, типа, заснул, а потом открыл глаза, оказалось, что вокруг темно, а на меня давит земля. В башке, сука, туман и какие-то цифры все время перед глазами. А еще… — он замялся.
— Ну? — спросил я.
— Пока я откапывался, у меня было непреодолимое практически желание кого-нибудь убить, — сказал Виталик. — Причем, не просто убить, я, сука, убивать-то уже убивал, по долгу службы и характеру основного вида деятельности, так сказать, а непременно голыми руками. Рвать на части и жрать сырое мясо. Странное, сука, желание, не находите?
— Находим, — сказал я. — Сейчас прошло?
— Прошло, — заверил меня Виталик.
— А вот, кстати, любопытно, почему оно прошло, — сказал Федор.
А я подумал, что я, наверное, дурак и неправильно себя, сука, веду.
Пришел среди ночи какой-то незнакомый немытый чувак, и я пустил его в дом, и теперь сижу в одном помещении с элитным зомби сорок четвертого уровня и разговоры с ним веду, чуть ли не чаи гоняю. А ведь напади он на нас прямо сейчас, и как от него отбиваться, в замкнутом-то пространстве? Кто знает, что в его дохлую голову в следующую минуту придет. Может быть, это будет мысль, что неплохо и перекусить чем-нибудь свеженьким.
Однако, было в Виталике что-то располагающее к себе, пусть сразу и не поймешь, что именно. Но мои темные инстинкты на него не срабатывали, и это был хороший знак.
Наверное.
— Потом просто туман в башке был и воспоминания какими-то кусками, — продолжал Виталик. — Вот я несколько дней бродил по лесам, что твой, сука, призрак коммунизма по Европе, а потом на вашу деревеньку набрел. И, как я уже говорил, свет только у вас горел, вот я и постучался в вашу калитку, к хренам.
— Ладно, — я открыл холодильник. — Стейк будешь?
— Буду, — сказал Виталик.
— Тебе жарить или сырым сожрешь?
— Я тебе что, сука, животное? — спросил Виталик. — Медиум велл, пожалуйста.
— Постараюсь, — я поставил сковородку на индукционную панель и бросил на нее несколько кусков мяса.
— Теперь я бы вашу историю послушал, — сказал Виталик. — О том, что у вас тут, сука, происходит.
— Ну, слушай, — сказал Федор и зачитал ему самое первое системное сообщение, с которого все и началось.
— Ага, — сказал Виталик. — То есть, не я один эти циферки перед глазами постоянно вижу?
— Если ты об игровом интерфейсе, то да, не ты один, — сказал Федор. — Все видят.
— Ну и хвала летающему макаронному монстру, — сказал Виталик. — А то я уж думал, это у меня посмертные глюки такие, к хренам. Значит это, сука, игра такая?
— Угу, типа того. Так выглядит, по крайней мере.
— А по сути?
— Инопланетное вторжение, — сказал я.
— С какими же, сука, целями?
— Кто бы знал.
— А у тебя инвентарь есть? — спросил Федор. Кто о чем, а Федор про артефакты.
— А я знаю? — сказал Виталик. — У меня тут все меню, сука, не по-русски.
— Так ты поищи.
Виталик погрузился в интерфейс, а я — в приготовление пищи.
В принципе, не было ничего удивительного в том, что у него интерфейс не по-русски, он же не игрок и Система не должна заботиться о его комфорте. Возможно, если бы он был нормальным мобом, он вы на интуитивном уровне все делал, но что-то явно пошло не так.
Потому что я не думаю, что нормальные элитные зомби стали бы стейки средней прожарки заказывать.
— О, сука, нашел, — выдал Виталик, и на лице его расплылась довольная улыбка. — Вот она, моя роднулечка.
С этими словами он выложил на белый мрамор барной стойки здоровенный дробовик. За дробовиком последовал боевой нож, два здоровенных пистолета, шесть обычных гранат и две противотанковые.
— Богато, — оценил я выставленный перед нашими глазами арсенал.
— Зомби с огнестрельным оружием, — пробормотал Федор с вытянувшимся лицом. Видимо, уже успел пожалеть, что про инвентарь Виталику рассказал.
— Элитный, хочу заметить, зомби, — поправил его Виталик. — Странно, почему "калаша" нету?
— А должен быть? — спросил я.
— Ну, по логике, — сказал Виталик. — Ладно, будет работать с тем, что есть. У вас какие планы, пацаны?
— Качаться надо, — сказал я.
— Это, сука, понятно, — сказал он. — А дальше?
— А дальше — по ситуации.
— Великолепный, сука, план, — сказал Виталик. — А какие-то глобальные цели вы перед собой ставите?
— Вот он, — я показал на Федора. — Хочет прокачаться до полубога и всех нагнуть.
— А ты?
— А он хочет найти виноватых и наказать, кого попало, — сказал Федор.
— Месть, значит, — сказал Виталик. — Уважаю. А знаешь, где искать?
— В других мирах, — сказал я.
— Много других миров-то?
— Тысячи их, — сказал я.
— Понятно, — сказал Виталик. — А дед с ружьем?
— А деда с ружьем мы пока не спрашивали, — сказал я.
— Нормальный старикан, мне понравился. Кем он вам приходится-то?
— Сторожем, — сказал я.
Виталик покрутил носом.
— Пахнет приятно, — сказал не. — Не против, если я схожу руки помыть?
— Даже настаиваем на этом, — сказал я. — Ванная прямо по коридору.
— Спасибо, — он утопал, оставив арсенал на стойке.
Доверие свое показывает, видимо.
— И что думаешь? — спросил Федор.
— Нормальный чувак, — сказал я.
— Но он же зомби.
— Ну и что? Ты вообще поджигатель, но я же без претензий.
— А если его перемкнет и он на нас набросится?
— Отобьемся, — сказал я.
— Ой ли, — сказал Федор.
— Времена сейчас такие, — сказал я. — Кто-то маг, кто-то зомби, кто-то вообще помер. Я считаю, что разбрасываться такими кадрами глупо. Ты, в конце концов, сам хотел в высокоуровневой компании прокачиваться.
— Но он же зомби!
— Да что ты заладил, — сказал я. — Зомби, не зомби, какая разница? Главное, чтобы человек приличный. И потом, надо же разобраться, почему он зомби, а ведет себя, как человек.
— Возможно, какой-то системный сбой, — пожал плечами Федор. — Память сохранилась и подтянула за собой все остальное, подавляя новоприобретенные инстинкты. Но не хотел бы я оказаться рядом, когда его пофиксят.
— В этом могут крыться какие-то возможности, — сказал я.
— Какие? Помимо возможности быть разорванным на куски и сожранным.
— Да я сам пока точно не знаю, — сказал я. — Но чуйка меня редко подводит.
— Сколько у тебя баллов в интуиции?
— У меня и параметра-то такого нет.
Виталик вернулся из ванной и продемонстрировал нам свои отмытые руки. Цвета они были… ну, почти нормального.
— Секите, как я могу, — сказал Виталик, выставляя правую руку вперед. Ногти его стали расти и уплотняться, превратившись в самые натуральные когти сантиметров по десять длиной. — Я, сука, Росомаха. Между прочим, выдают повышенный в четыре раза урон по… э… вам.
— Прикольная абилка, — сказал Федор.
Мясо дожарилось до нужной кондиции, и я разложил его по тарелкам. Виталик, втянув свои когти обратно, принялся довольно ловко орудовать ножом и вилкой. Координация движений, видимо, у него не пострадала.
— Пиво будешь? — спросил я.
— О, пиво! — воскликнул он. — За пиво я, сука, готов кого-нибудь… Впрочем, просто давай его сюда.
Некоторое время мы ели и пили в молчании. Ситуация, конечно, была странная, но не страннее многого другого, что творилось в последнее время.
Апокалипсис, пришелец из другого мира, грядущее инопланетное вторжение… Думаю, мой лимит удивления исчерпан лет на триста пятьдесят вперед, если не больше.