Это все было во-первых, вы помните? Во-вторых, все женщины-астронавты, совершавшие длительные полеты на орбиту, принимали гормональные препараты, останавливающие цикл. Это не способствует здоровью, возможно, поэтому большинство из них после завершения полета не рожали. Не буду говорить почему - не могли, не хотели? Не знаю. Что касается наших, хоть их на порядок меньше, - могу гордиться соотечественницами - у кого один ребенок, у кого двое. И да, это сыграло важную роль, когда я принимала окончательное решение об участии. В теории я смогу иметь здоровых детей, а на практике - посмотрим.
Одно могу сказать - даже наши хомяки не оправдывают расхожее мнение, что они только спят, едят и сексом занимаются. Нет, есть и спать они никогда не отказываются, а вот к половому вопросу равнодушны абсолютно. Зато морских свинок пришлось рассадить. Карл бедной Кларе житья не давал. Теперь он подозрительно смотрит даже на нас с Катериной, я его кормить боюсь подходить, мало ли.
Личная жизнь у нас на борту только относительно личная. Весь модуль - это несколько отсеков, разделенных символическими перегородками, съемно-разъемными. Если не видно, так слышно, секретов ни у кого нет. Дружно делаем вид, что ничего не замечаем. И вообще, не хочешь слышать чужих вздохов - дыши сам. Жалко, из-за работы редко дышим... Но иногда только это средство спасает от... безумия.
Почти два века назад Циолковский сказал: 'Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели'. Он прав, конечно, но и не прав. Космос прекрасен, но абсолютно чужд человеку. И непостижим. Многие космонавты после возвращения на Землю рассказывали о невероятных, необъяснимых явлениях, которые они слышали и видели. Часть из них невозможно описать и подтвердить с научной точки зрения. Началось все, как и положено, с первого космонавта. Юрий Алексеевич Гагарин, побывав как-то на концерте, сказал, что уже слышал эту музыку. Не на Земле, в космосе. Американский астронавт писал, что, пролетая над территорией Тибета, он смог невооруженным взглядом рассмотреть дома и окружающие их постройки. Ученные этот эффект назвали увеличением наземных объектов, но научного объяснения возможности рассмотреть постройки с расстояния в 300 километров пока не нашли. И это даже не в близком космосе, на Луне, к примеру, а вообще на околоземной орбите.
Что все это не байки для своих, я поняла, когда в самом конце подготовки Гали прочитала нам курс по ни много, ни мало внеземной психологии. В нем описана лишь часть из собранных в течение длительного времени свидетельств о наблюдении аномальных явлений на орбите Земли из нескольких тысяч. А завершила цитатой.
- Летчик-космонавт Александр Серебров, четырежды побывавший в космосе, один из рекордсменов по длительности полета, сказал: 'Там, в глубинах Вселенной, с людьми происходит неизвестно что. Состояние физическое худо-бедно изучается, а вот изменения сознания - темный лес. Медики делают вид, что человека можно ко всему подготовить на Земле. На самом деле это абсолютно не так'.
Так вот, примите это как данность. Не праздно удивляйтесь - а подробно описывайте, смотрите на это как на часть эксперимента, договорились, коллеги?
Честно говоря, я вышла тогда из кабинета с мурашками. Спросила Игоря.
- Было, Мила. Летели над ночной стороной. И вдруг как в деревне - лай собаки. Потом стал отчетливо слышен плач ребенка, какие-то голоса. А сны какие там снились!
- Но, может, просто галлюцинации?
- Никто из тех, кто летал, не может назвать это галлюцинациями - слишком реальные ощущения.
- А наука? Что наука говорит?
- Магнитные поля. Вернее, их колебания. Американцы...
- Дай угадаю? Поток космической информации? Сигналы инопланетян?
- Почти. Предположили, что это могут быть частицы космических лучей, которые движутся с огромной скоростью.
- Знаешь, Игорь, это все околонаучно, как мне кажется. Скорее философия и эзотерика.
Мой скепсис разбился об опыт довольно скоро. На сорок шестой день полета я проснулась от того, что услышала звук приближающегося поезда. Вот как будто стояла на переезде и пропускала состав. Гудок, стук колес, лязг. Шум сначала усиливался, приближаясь, потом стал удаляться и затихать. Где-то вдали опять прозвучал гудок и все стихло. Это было настолько реалистично, что на мне майка с шортами стали мокрыми от пота. С трудом расстегнула фиксаторы, поплыла к перегородке, вытащила запасной комплект, переоделась. Заставила себя посмотреть в иллюминатор. Как ожидалось, вокзал не приехал. Мы по-прежнему висели в черноте и до нас не было никакого дела далеким равнодушным звездам.
Вернулась в 'спальню' - мы с Игорем спали в лаборатории, с фонариком с трудом открепила ремни от настенного спальника и 'принайтовалась' к Игорю.
- Мила, что? - сонно пробормотал командир, пока я возилась.
- Ничего, спи, - прижалась к нему, он обнял меня, не просыпаясь, как обнимают женщин миллионы мужчин. Никак не могла уснуть, пока, наконец, не открыла глаза и не поняла, что уже пищит будильник.
Чем дальше мы улетали от Солнца, тем красочней и фантастичней явления нас посещали. Мы слышали музыку, прекрасную, неземную, слышали все четверо, и даже попытались записать. При воспроизведении закономерно услышали тишину, и я разочарованно протянула руку, чтобы удалить файл. Наш штатный физик меня вовремя остановил.
- Оставь. Вернемся на землю, отдадим в лабораторию. Пусть изучают. И давайте договоримся - все коллективные галлюцинации фиксируем.
- А индивидуальные? - удивилась я. - Частная собственность?
- Диагноз, - отозвалась из своего угла Катя.
Опытным путем за несколько недель установили, где именно лучше не спасть. В смысле, там видения ярче и реалистичнее, что ли. В носовой части корабля - там вообще аквариум - иллюминаторы огромные, висишь в космосе практически. По левому борту - по нему проходят силовые кабели. Места, где совсем отсутствуют приборы, на корабле нет. Самое козырное место - кладовка, мы с Игорем туда из лаборатории переехали, и Катин медотсек. Мы предложили меняться, в смысле спать в кладовке по очереди, но Катя нам свою вотчину не доверила. Подозреваю, из-за кушетки. Нам с Игорем роскошь заниматься любовью хотя бы на таком подобии кровати не доступна. Мы все камасутру изобретаем. И что мне на Земле спокойно не лежалось, все экзотику искала? Пожалуйста, Люда, кушайте ее ситечком!
Глава 7. Полет нормальный?
- Катя, где твой справочник по психиатрии?
- Тебе зачем? - наш доктор закономерно подозрительна.
- Хочу посмотреть - если видишь одну и ту же галлюцинацию два дня подряд - это паранойя или шизофрения?
- А какие еще симптомы наблюдаете, больная?
- Что именно ты видишь, Мила?
Вопросы прозвучали в унисон. Ответила, конечно, командиру - надо же субординацию соблюдать.
- Я вижу, как встречным курсом летит метеороид. Размер - сантиметров пятнадцать в поперечнике, может, чуть больше. Вращается вокруг оси, неровный, похож на кусок камня, но блестит на Солнце, возможно ахондрит или железный. В приборы ничего не видно, запись на камере смотрела - ничего похожего. А я вижу невооруженным глазом, хоть в носовой иллюминатор не смотри. Катя, так ты меня лечить будешь или сразу ... усыпите? Во избежание?
- Мила, Артем, в рубку. Мила, опиши как можно подробнее, что ты видишь, в каком секторе. Телескоп захватывает? Артем, обработай запись с камеры и фото с телескопа. Попробуй рассмотреть.
Артем, не споря, запустил программу, почти бесшумно застучал по клавиатуре. Я молчать не стала.
- Игорь, мне льстит, конечно, что ты за меня. Приятно. Но мы оба знаем, что рассмотреть камень размером с кулак, летящий на скорости несколько десятков километров в секунду - если он из солнечной системы, залетные-то развивают скорость на порядок больше - невозможно. Мы бы даже не узнали, прилети в нас что-то - прошил бы корабль насквозь, как пуля, и здравствуй, разгерметизация. И благословенный взрыв, что б долго не мучились.
- Оптимистка, - похвалила меня подошедшая Катерина.
- Мила, я знаю только, что ничего не знаю. Сюда только спутники до нас долетали, и то не все. Космическую радиацию тоже нельзя увидеть, не считая северного сияния, только приборы регистрируют. А на орбите десятки людей говорят про вспышки в глазах во время полета, и что одновременно фотодетекторы импульсов фиксируют излучение. Нужно рассчитать, есть ли действительно опасность столкновения, и необходим ли маневр уклонения. Артем?
- Командир, пока чисто. Программу на уклонение запускать не буду, пока первую задачу не закончу - зависнет, объем большой. Идите, работайте, а? Что вам, делать нечего, над душой стоять?
Айтишники везде одинаковые, вы заметили?
- На разойтись, я, кстати, сразу согласился. И разошелся. И расходился! - немузыкально пропела я, удаляясь.
- Мила, - нахмурил брови любимый. - Вчера надо было сказать.
- Что сказать, Игорь? Если в каждой фигне, что нам мерещится, искать рациональное зерно..! Даром мы с Катей уже половину иллюминаторов шторками позакрывали?!
- Мила. Все равно - рассказывай.
- Ладно, только ты первый. Подай пример.
- Попозже. Слышишь таймер?
Красиво свинтил. Сразу видно - опыт.
***
На стол вице-премьера легла красная папка с грифом 'Совершенно секретно'. На одиноком листе с заголовком 'Докладная' коротко и четко значилось: связь с МЭК 'Гагарин' утеряна, все попытки восстановить ее в течение суток успеха не имели.
- Владимир Петрович, - едва дождавшись ответа, проговорил в трубку прямой связи Горелов. - О потери связи в прессу и родственникам не сообщать. Продолжить выпускать ежедневный пресс-релиз с дежурной информацией. Попытки наладить связь продолжить до получения результата. Мне докладывать каждые шесть часов. И ночью! Знаю. Знаю! Не рассказывай мне про шансы! Делай, я сказал.
Посидел, достал из бара бутылку, налил в тяжелый стакан янтарный коньяк и выпил, первый раз за последние десять лет.
***
- Командир, есть результат, - обыкновению негромко и спокойно доложил Артем. Мы с Катей переглянулись через отсек и остались на месте, работать. У нее целый комплекс очень интересных опытов по биотехнологии и сейчас она как раз программировала на печать 3D-принтер. Запустится он ночью, потому что благодаря условиям невесомости используется не аддитивный метод печати с нанесением слоя за слоем, а формативный, когда объект создают одновременно с разных сторон по типу лепки снежка. Катя 'напечатала' уже хомячьи печень, почки и сердце, сегодня собирается печатать легкие, и, как мы смеемся, если научится печатать мозг, может собрать из запчастей целого. А я контролировала работу детекторов галактической радиации. Солнечную мы тоже ловили, но ее и на РКС не дефицит, так что мы по космической специализируемся. Это жутко интересно, я вам скажу. Источником галактической радиации являются события в Галактике, связанные с высоким выделением энергии на порядки превышающие энергию спокойного свечения звезд - прежде всего взрывы сверхновых... Так, пора прерваться, пока это не переросло в лекцию. Что там наш главный по компьютерам высчитал-то?
- Опасное сближение, желтый уровень, 28 часов.
Знаю, звучит страшновато. Но расскажу поподробнее. Вокруг МЭК существует 'защитный периметр' в форме коробки для пиццы размером в четыре километра в высоту (по два километра вверх и вниз от станции), и двадцать пять километров в длину и ширину. Компьютер следит за всем, что попадает внутрь этой 'коробки', и рассчитывает вероятность столкновения для каждого из отслеживаемых объектов. Объекты с шансом столкновения от 1/10000 до 1/100000 получают 'желтый' уровень. Красный уровень опасности объявляется для любого объекта, вероятность столкновения с которым составляет от 1 (100%) до 1/10000. Для таких случаев и предусмотрена возможность включения маневровых двигателей - отклонение от курса. Потом, как вы понимаете, опять надо двигатели включать и возвращаться на курс. А поскольку АЗС на этой трассе еще не построили, командиру предстоит принять решение - стоит ли жечь горючку или обойдется? А то так пару раз повиляешь по космосу и полетишь по траектории куда-нибудь... к Юпитеру. Или вообще - были межпланетной экспедицией, а станем межзвездной. Тут, правда звездный путь - он же последний.
Игорь долго сидел над анализом и объявил решение ровно за сутки до предполагаемого сближения.
- Маневр совершать не будем. Через двенадцать часов повторим расчеты, примем окончательное решение. Девушки, вы работаете по расписанию, потом отбой. Артем, дежуришь первым, через три часа сменю.
Поражаюсь этому человеку. Железный просто. Титановый. Уснул и спит себе спокойно, я ходила проверить. Свет приглушила, перегородку закрыла. Не могу не сказать, что спокойствие командира действует на экипаж как снотворное. Через три часа перехватила его у закутка душевой, еще голого по пояс, майка в руках.
- Игорь, - прижалась, поцеловала пониже ключицы. Потрогала серебряный медальон - свой подарок на наш первый новый год. Тоже Игорь.
- Боишься, моя хорошая? - стиснул, поцеловал в макушку.
- На сто грамм больше, чем обычно, - вздохнула я. - В пределах статистической погрешности. Больше себя боюсь. Что это было?
- Возможно, просто счастливое совпадение, Мил. Или проявление чего-то такого, что мы пока не в силах понять. Иди, отдыхай. Постарайся уснуть.
- Ладно, - согласилась я, не двигаясь. Он чуть отодвинулся, растрепал мне косу, поцеловал - совсем не утешительно. Я даже начала прикидывать, поместимся ли мы в кабинке вдвоем и сможем ли мы там пошевелиться, если поместимся, или дверь снесем. Но на этой волнующей ноте Игорь меня отпустил и ушел, а я осталась с чувством легкого разочарования. Зато страх ушел. Пусть трюк банальный, но ведь, главное, проверенный и действенный? Вот и я так думаю.
Сутки прошли спокойно, каменюка пролетела на довольно близком, но совершенно безопасном для нас расстоянии - около сотни километров. Оказалось, зря боялись. Эту каменюку. В нас попала следующая, незамеченная - меньше грецкого ореха, через два дня. Для корпуса совершенно не опасная, а вот антенну дальней связи срезало, как тонкую ветку садовым ножом.
- Есть два решения, - открыл 'командный совет' Игорь. - Сидеть без связи до конца экспедиции или выйти в открытый космос и развернуть резервную антенну.
Как вы думаете, как я голосовала?
- Игорь, я против.
- Доводы?
- Без дальней связи нашей жизнедеятельности ничего не угрожает.
- Катя?
- Ни к чему рисковать.
- Понятно. Артем?
- Технологическую схему я распечатал, оборудование подготовлю.
- На мне расконсервация скафандра, шлюз и прожектора.
Спрашивается, зачем спрашивали? Истерику мы с Катей закатывать не стали. Даже внутренне. Подготовка к выходу займет три недели, успеем еще. Катя всяко больше меня переживает - в открытый космос Артем выходит, связь это его специфика. Коллективно посмотрели план работ на это время, перераспределили задания и пошли работать. Я все внутренне пережевывала аргументы и пришла к выводу, что объективно профессионалы правы. Совершают же они выходы в открытый космос на орбите? При том, что станция движется со скоростью более двадцати семи тысяч километров в час, а мы летим со скоростью в шесть раз меньше. Кроме того, на земной орбите болтается множество обломков. Вообще-то 'болтается' слово не подходящее, если учесть, что они двигаются со скоростью семь километров в секунду. И температура колеблется от -120 в тени до +140 на Солнце. Или наоборот? А, неважно. Кстати, надо бы Артему сводку погоды посмотреть на ближайший месяц... Так, -270 по Цельсию, ясно, осадков не ожидается.
Не знаю, как на Земле прошли эти три недели без связи с нами. У нас штатно. Повторюсь, только работы у всех прибавилось, посему сократили время отдыха, и так небольшое. Зато на день выхода все дела отложили. Игорь будет контролировать действия Артема из рубки, а мы наблюдать в мониторы и частично в иллюминаторы. В открытом космосе Солнце никогда не заходит, поэтому в принципе все равно, когда работать, но мы живем по московскому времени. Утром после подъема и завтрака экипировка, шлюзование и сам выход, он продлится шесть часов, не больше, на столько рассчитан запас кислорода.