Гудение турбин стало легко различимо через несколько секунд. Красный луч лазерного сканера прошелся по водителю и пассажиру. Затем заглянул через их спины в кузов. Мы старались даже не дышать. Граница сканера остановилась в нескольких сантиметрах над моей головой. Ничего подозрительного они заметить не могли. Но все равно загудела мигалка.
— Проверка транспорта. Остановитесь и прижмитесь к обочине! — донеслось из мощных динамиков.
— Конечно, офицер, — не споря, сказал водитель. Прикрыв рукой лицо, он одновременно демонстрировал пропуск. Так же поступил Терьер. Не сработало.
Десяток полицейских андроидов обступил фургон. Я слышал их металлические шаги. Не успев собрать автомат, я отложил его в сторону и переключился на пистолет. Направил его между ног прямо на дверь. Если кто-то не из своих сунется, ему прилетит несколько пуль.
— Никакой агрессии, — предупредил Терьер, будто обращаясь к водителю. Но я прекрасно понял, что фраза адресована мне. Но он мог не беспокоиться. Я выгорел, и сейчас даже новая доза адреналина не могла меня заставить выйти из себя.
— Что-то случилось, офицер? — спросил водитель у светящего налобным фонарем проверяющего. — Мы с напарником просто чистили старые стоки. Едем на следующий объект. Хотите проверить оборудование?
— Нет, — брезгливо отозвался полицейский. — Ваши бумаги в порядке.
— Здорово. Можно ехать? — чуть раздраженно спросил водитель.
Я не мог не отметить его профессионализм. Естественная реакция, когда тебя задерживают просто так. Почти идеальная. Если бы он улыбался или вел себя излишне дружелюбно, это вызвало бы больше подозрений. С другой стороны — любое раздражение ведет к большей агрессии. Особенно когда полиция «КК» на взводе. Тут главное не переборщить.
— Откуда едете? — спросил офицер. Луч его фонаря скользнул в глубь фургона, но, ничего особенного не высветив, вернулся к водителю.
— Вот наш транспортный манифест. Все отмечено, — ответил водитель, открывая голограмму пути. Полицейский погасил фонарь, чтобы лучше рассмотреть карту. Несколько секунд стоял молча, очевидно, сверяясь со своей схемой.
— Ладно. Можете ехать, — нехотя произнес он. — Маршрут совпадает с нашими данными. Но в следующий раз, прежде чем проезжать по территории «Калашникова», получите дополнительные разрешения.
— Да господи, мы полгорода обслуживаем! — возмутился водитель. — Только в прошлом году согласование убрали!
— Это в ваших же интересах. Сегодня произошло три теракта, введен режим ЧС. Не хотите потерять рейтинг? Выполняйте предписание, — сказал полицейский отходя от машины. — Дроны доведут вас до границы нашей зоны ответственности. Не лихачьте, они даже малейшие нарушения с вас спишут.
— Слушаюсь, офицер. Хорошего дежурства, — сказал водитель, поднимая стекло.
— И вам поменьше говна, — хмыкнул довольный своей шуткой полицейский «Калашникова». Мы тронулись, стоило андроидам отойти от машины. Двигатели мерно гудели, набирая скорость. Но в салоне никто не спешил подниматься. Все помнили про патрульного дрона, висящего где-то над нами.
— Лютуют, — заметил Терьер. — Могли и за превышение скорости баллы снять.
— Типун тебе на язык, — ответил водитель. — Нормально едем. Никуда не спешим. Не дергаемся. А тут такое. Надо новости включить, хоть послушаем, что произошло.
Спустя несколько секунд в кабине раздалась негромкая мелодия. Кажется, она не менялась уже сотню лет. Стук стрелок на часах, которые я слышал только в этой передаче — «Время».
«В эфире «Время московское» и я, ее ведущая Анастасия. Сразу перейдем к главным новостям. Сегодня, около трех часов дня по Сити, на крупном заводе Концерна «Калашников» произошла серия взрывов. Пресс-служба заявляла о незначительной аварии на производстве. Но независимые эксперты уже в тот момент говорили о террористической атаке. Спустя два часа похожую атаку неизвестные совершили и на другое отделение.
Этот день уже можно было бы считать худшим за несколько лет. Однако в восемь часов состоялась следующая, самая крупная атака. Сейчас вы видите кадры с места событий. Террористы использовали тяжелую армейскую технику. На этих кадрах легко различим боевой доспех-баллиста армейского образца. Он производится «КК» с начала прошлого года. Возможно, перед нами один из старых экспериментальных образцов.
Нападение завершилось подрывом корпоративного жилого комплекса. Количество жертв исчисляется сотнями. Несмотря на отказ пресс-службы «Калашникова» от комментариев, по свидетельствам очевидцев здание сильно пострадало в результате мощного подземного взрыва. Взрыв также задел коммуникации нескольких жилых районов. Стоимость акций компании уже просела на двадцать пять пунктов и продолжает снижаться. В данный момент ни одна из известных террористических организаций не взяла на себя ответственность…»
— Ушли, — сказал изменившимся голосом Терьер. — Все молодцы. Можете подниматься. Не верьте этим пропагандонам. Никто из гражданских во время операции не пострадал. Только корпораты. В основном из охраны. Вы сам видели, какое дерьмо они там творили. Армейская артиллерия в городе!
— Пока все не уляжется, никаких операций не будет, — заметил водитель.
— Это решать не нам. Но да, слишком опасно, — согласился Терьер. — Прикажут, выполним. Не прикажут, будем сидеть ровно. Верно, Бешеные?
— Ага, — ответило несколько голосов вразнобой. Видно, не только я сегодня выгорел.
До самых туннелей мы ехали молча. Все устали. Хотелось оказаться в безопасности и расслабиться. Я нашел в себе силы дочистить автомат и собрать его, но магазин прицеплять не стал. Как и включать электронику. Только отметил, что мы давно покинули район «КК», но в «Атом» так и не въехали.
Судя по состоянию автомагистрали, мы находились ближе к окраинам. На территории старой Московской области. Конечно, ни лесов, ни указателей здесь давно не было. Зачем вешать физический знак, если каждый, кто включит интерфейс, и так его увидит? Экономия. Хорошо хоть, изредка встречались работающие фонари.
Но даже когда мы съехали в туннели, петляли еще около получаса. Последнее было, на мой взгляд, излишним. Зная, где вход, можно пустить свору дронов, а уж они рано или поздно найдут настоящую базу. Хотя, конечно, сколько-то времени это выиграет. Несущественное количество.
— Нас встречают. С почетом, — усмехнулся водитель. Выглянув через лобовое стекло, я увидел горящие прожекторы и турели. — Готовимся к полному досмотру. Папа решил, что у нас есть что-то лишнее.
— Или кто-то, — мрачно заметил Терьер. — Оружие оставить в машине. Поверьте, так будет лучше.
— Надеюсь, хоть не с поднятыми руками выходить? — попытался пошутить я. Никто не ответил. Машина медленно подъехала ко входу. Двери распахнулись, и на нас уставилось с десяток стволов. Никто не сопротивлялся. Выходили по одному, держа ладони на виду.
Группу встречи явно собрали в несколько раз больше, чем во время моего прибытия. Я заметил даже пару джаггернаутов с автопушками. Но никаких дронов или ботов.
Странная приверженность чисто человеческому контингенту. Необъяснимая.
— Встать на колени. Снять шлемы, — приказал уже знакомый хриплый голос полковника. — Любая агрессия будет воспринята как попытка атаки. Никаких исключений!
— А я так хотел повыпендриваться, — устало хмыкнул я, выполняя приказ.
Прожекторы ослепляли, но смотреть было не на что. Разве что на стволы, глядящие прямо в лица. Но это посредственное удовольствие я уже испытывал. Позади раздались механические щелчки. Это отряд досмотра забрал из кузова личное оружие. Недолго повозившись, они достали и контейнер с рельсовой пушкой.
— Экранирование? — спросил полковник.
— Полное, — ответил невидимый из-за засветки Николай. — Ни один сигнал не проходит. Гарантирую.
— Хорошо, — вздохнул Аид. — Вы, должно быть, догадываетесь, в чем проблема. Во время выполнения операции мы зафиксировали передачу пакета данных противнику.
Стоило ему произнести эту фразу, как меня пробил холодный пот. Где я мог проколоться? Ведь даже в Сеть не выходил. Маяк? Они не могли его быстро зафиксировать или обнаружить шифровку. Я уходил последним. Данные с брони? Тоже нет. Я все сделал как следует. Может, он про маяк для саперов? Тогда без вариантов. Попробовать оправдаться, пока обвинения не сделали все в разы хуже?
— Мы позволили этому случиться, чтобы обнаружить крота, — продолжил полковник. — Нет вещи хуже, чем предательство. Даже ваша смерть не смоет этого позора. Мы приняли вас в свою семью. Вылечили. Обогрели. Вернули смысл жизни. И один из вас расплатился за это черной монетой.
— Все обыскали, никаких жучков, — едва донеслась до меня фраза проверяющего. — Кто бы это ни был — он не идиот.
— Командир, вы знаете о моих проблемах, — крикнул я. — Хотите, чтобы сидел дальше смирно, закуйте в наручники. Я скоро закиплю!
— Что, не усидишь даже для сохранения жизни? — насмешливо спросил Аид. Я зарычал, но сдержался. — Ладно, нужно выполнять такие просьбы. В наручники его.
— Есть, — тут же отозвался один из джаггернаутов. Заведя руки за спину, я ждал, пока на запястьях сомкнуться жесткие пластиковые браслеты. Закончив, титан похлопал меня по плечу. — Сиди смирно, не провоцируй. Все на нервах.
— Николай, действуй, — приказал полковник. Серфер на мгновение появился в свете прожекторов. А затем растворился в темноте. Обойдя нас сзади, он начал вставлять каждому в дата-джеки коннекторы. Дойдя до меня, он вздрогнул, напоровшись на близкий к бешенству взгляд. Но все же сделал свое дело.
— Готово, — нервно отчитался серфер.
— Хорошо. Начинай сканирование, — кивнул полковник. — Держать всех на мушке. Кто дернется — стрелять без предупреждения.
Гормоны стресса били через край. Криво извлеченный имплант бил по мозгу. Ярость уже начала туманить мой разум, я едва сдерживался. Чтобы хоть как-то выместить ее, я вцепился ногтями в раненую ногу. Боль заставила бешенство отступить. Но лишь ненадолго. Я покачивался взад-вперед, пытаясь держать себя в руках. Спокойно? Как, блин, можно оставаться спокойным, когда тебя собираются линчевать?
Я сам свел возможности к сопротивлению к минимуму. Остался без оружия, со скованными за спиной руками. В такой ситуации дергаться — самоубийство. Но разум потихоньку отказывал из-за накатывающих волн агрессии. Из глотки помимо воли вырывался животный рык.
— Сегодня мы провели три сложнейших операции, — начал говорить Аид, и я постарался сосредоточиться на этом скрипучем голосе.
Он дает информацию. Бесценные сведения. Они могут привести меня к истинной цели. Обозначить предателя в отделе. Или раскрыть на месте. Это работа. Я должен это пережить.
— Уничтожение хранилища баллист сильно ослабит рыночную капитализацию Концерна. Надеюсь, это послужит возможностью для покупки государством большей доли. Но эта безусловно важная часть была не главной, — заметил полковник. — В это же время другие группы атаковали банк данных исследовательского центра. Как мы и предполагали, там нашлось множество сведений. Пусть я и не верю в везение, сегодняшний день оказался удачным. Николай, закончил?
— Да, почти, — ответил задумчиво серфер. — Есть! Этот!
Я не видел, куда указывает Эльза. Сердце сжалось, а в следующую секунду к нам бросились охранники.
— Живьем брать! — приказал Аид. Я взревел, поднимаясь. В готовности рвать зубами, если придется. Но меня лишь оттолкнули в сторону, заехав для порядка по челюсти локтем. Дергаясь в путах, я видел, как вскочил штурмовик. Он дернул себя за рукав, и из ладони вылетело несколько ракет.
Ближайший джаггернаут вздрогнул от попаданий, но продолжил движение вперед. Мощным хватом он опустил руку штурмовика вниз. Тот не растерялся, отстегнув помятый имплант. Отпрыгнул в сторону, и тонкая, почти прозрачная нить хлестнула по броне великанов. В то же мгновение в него ударило несколько пуль. Штурмовик заискрился, как новогодняя елка. Запах гари и озона ударил в ноздри.
Даже упав, он пытался отбиваться. Но когда все конечности зафиксировали, резко дернул головой. Дата-джек выдал сноп искр почище бенгальского огня. Пламя вырывалось на несколько сантиметров. Матерясь, Николай отошел в сторону.
— Я сказал, живьем брать, придурки! — выкрикнул Аид. — Дьявол! Всем собираться! Немедленная эвакуация базы.
— Что? Зачем? — не понял я, постепенно приходя в себя.
— Местоположение раскрыто, — объяснил Терьер, помогая мне подняться. Сняв наручники, он подставил плечо. — Теперь только вопрос времени, когда нас накроют. Придется консервировать бункер. Пойдем, может, успеем твою ногу подлечить.
— А потом куда? — не став спорить, спросил я. — Это же сотни человек. Семьи. Такое не скрыть и, тем более, не перевезти безболезненно.
— Ничего. У нас есть несколько площадок. Уверен, в Эдеме или Оазисе с готовностью примут новых граждан, — усмехнулся Терьер. — Ты сегодня себя отлично показал. Лез на рожон, конечно. Этого не отнять. Но парней спас. По крайней мере, двоих. Я об этом доложу, даже не сомневайся.
— Хех. Значит, это ты — Цербер, — криво усмехнулся я. — И как раньше не догадался?
— Потому что Цербер — это не я, — улыбнулся Терьер. — Это мы. Три головы. Одна сегодня погибла. Придется искать этому придурку замену.
— Что-то мне подсказывает, что я не лучшая кандидатура, — морщась от боли в ноге, заметил я.
— Даже не сомневайся, — рассмеялся провожатый. — Тебя парни не знают. Может, если выживешь еще по крайней мере в паре операций. Все. Дальше сам. Медкабинет прямо по коридору, не потеряешься. А у меня доклад, по факту.
— Понял, — кивнул я. Стараясь не нагружать раненую ногу, доковылял до госпиталя. Там даже не думали собираться. На койках лежало больше десятка пациентов. — Мне бы подлататься.
— Раздевайся, — сказал врач, даже не глядя в мою сторону. — Вначале санобработка, потом на стол. И в темпе. На тебя не больше пятнадцати минут.
— Понял, — кивнул я, направившись в душ.
Сбросив с себя кирасу и начав стягивать форму, я взвыл от боли. Все это время броня удерживала ногу в жестком каркасе. Вколотые обезболивающие позволяли держаться на волевых. Теперь же я даже штаны снять не мог.
— Доктор. Они не отлипают, — смирив гордость, позвал я врача. Тот только заглянул в душевую и выругался.
— На стол его. Попробуем спасти то, что осталось от ноги, — быстро сказал он. — Чертовы Бешеные. Я сделаю все что смогу, парень. Но, боюсь, придется менять ее на протез. Тебе выбирать, какой. А пока — терпи.
Глава 10
— А-а. Ля! — матерился я, когда доктор начал отрезать ногу. Наркоз не успел подействовать полностью. Врач, не обращая внимания на мои завывания, пережал конечность, и сотни крохотных рук начали соединять сосуды.
— Что происходит? Какого черта делаете операцию во время всеобщей передислокации? — возмущенно спросил полковник, заглянув в кабинет.
— Если промедлим дольше — есть риск смерти от тромбов и попадания в вену частиц, — ответил, не отвлекаясь от работы врач. — Его ногу размололо в труху, даже если соберем, заживать будет больше трех недель. Если обратиться в «БиоМед», его легко вычислят. Хотите ускорить процесс — могу просто ввести летальную дозу наркоза.
— Нет. Говорят, он хорошо проявил себя, — нехотя сказал Аид. — Проводите по минимуму. Соединяйте окончания и ставьте стандартный протез. С остальным разберется на месте развертывания.
— Принял. Сделаю, — кивнул доктор. — Скальпель на девять мс.
Я увидел, как из блестящей металлической конечности вырывается красный луч. Он проник сквозь плоть и врезался в кость. Меня затрясло от боли. Удерживающие ремни затрещали, но выдержали. Разум окончательно помутился. И я впал в беспамятство.
— Доброе утро, — хмыкнул знакомый голос. Обернувшись, я увидел сидящего рядом Терьера. Но не в форме — а гражданской одежде. Фургон был уже знакомым, но, кроме нас двоих, никого не было. Даже водителя. Снаружи проносились фонари.
— Что происходит? Где все? — спросил я, попробовав встать. Соратник надавил на плечо, покачав головой.
— Тебе пока не стоит подниматься. Приказ командования — разделиться и продолжить действовать в малых группах, — улыбнулся Терьер. — Все агенты в полной изоляции до дальнейших распоряжений. Группы расформированы и передислоцированы. Не бойся, я за вами присмотрю. Я тебе кое-что вкусненькое припрятал.