— Ваши дары велики, и, пусть повели Вы себя в прошлом недостойно, Вы не выдали нашего секрета, а посему Ваши требования будут выполнены, — ещё бы они не были выполнены, если всё ваше хваленое оружие оказалось бесполезным против меня. Дипломатия она такая, добрым словом и пистолетом добьешься большего, чем просто добрым словом. А вот если бы я начал убивать всех нападающих, то король мог посчитать, что гораздо достойнее будет смерть в борьбе со мной за своих подданых, чем добровольная сдача.
Ко мне привели всех членов экипажа «Сокола», на котором пытали Говарда. Тот, кто лично взял на себя ответственность и приказал ввести яд, Р’Кел был связан и немного избит, видимо, сопротивлялся.
— А вот и Вы, кто посчитал себя выше всех, посчитал, что ему всё дозволено. Скажу Вам по секрету: чтобы все было дозволено, нужно обладать силой, чтобы встретиться с последствиями. Я не буду тут рассуждать о морали — и сам не ангел, так что перейдем к наказаниям, — немного пафосно, но для сельской местности в самый раз. Вакандцы любят такие речи.
— Р’Кел. Ты взял на себя ответственность за все действия. Ты не убил моего друга, хоть и сильно пытался, а потому и я не убью тебя. Просто заставлю испытать то же самое, что ты хотел дать попробовать другим, — и он упал без сознания. Уже давно, в прошлой жизни, я изучал феномен разгона сознания. Если ввести человека в транс и отключить все его чувства, оставив только самые важные, то можно разогнать мышление почти в 10 раз. Правда, выяснился один побочный эффект — из-за полной депривации человек быстро сходил с ума. Исправить этот эффект можно «откатом» сознания к предыдущему состоянию, правда, человек всё равно будет смутно помнить, как сходил с ума, ничего не слыша, не видя и не чувствуя. Очень жестокая получается пытка — что-то вроде временной петли, в которой постоянно сходишь с ума. — Проследите, чтобы он прожил как можно дольше, — король кивнул, а мне плевать. Я уверен, что они ещё долго будут исследовать его, только продлевая агонию.
— М’Бек, Д’Дал, — вы просто исполняли приказы, пытаясь убить невиновного человека. Пусть же вас казнит ваша страна так, как посчитает нужным, а я проверю потом. Вас казнят люди, что тоже просто выполняют приказы, — Король дёрнулся, видимо, готовый на все, лишь бы я больше не приходил. — Не бойтесь, все будет, как Вы просите.
— Остальные… Хм, а где М’Нен? — спросил я.
— Она пропала без вести после той миссии, Р’Кел доложил, что она дезертировала, — сказал мне мужчина рядом с Т’Чаддом. Королевский советник, как я узнал из его мыслей.
— Скорее всего, не захотела молчать. Очистите её имя. Будет неправильно и несправедливо, если единственный честный член экипажа останется заклейменным позором. Впрочем, вернемся к остальным. Вы просто смотрели. Так будете смотреть неделю, чувствуя всё, что познал мой друг, — и я погрузил их в иллюзию, в которой они чувствовали все эмоции Старка, видели то, что видел он, и чувствовали тоже самое, но ничего не могли сделать. А когда видение заканчивалось, оно начинается сначала.
— На этом я откланяюсь. Приятно было иметь с вами дело, — я уже начал уходить, но…
— Подождите, в качестве контрибуции Вы можете унести столько вибраниума, сколько сможете унести с собой за раз. Моё слово, — не зря я его телепатически обрабатывал всё это время. Если бы это просил я — то выглядело бы наглостью и попрошайничеством, а со стороны короля это выглядит величайшей честью. И это на самом деле контрибуция в пользу Старка. Я ни грамма из этой партии металла не возьму себе. Перед моим отъездом я поинтересовался у Говарда, в чём тот нуждается из того, что может предложить Ваканда. А тот, являясь истинным изобретателем, сразу отказался от множества возможных технологий и техники в пользу одного из редчайших материалов на Земле — вибраниума. Как Старк сам выразился, приборы он создаёт сам, а вот материалов ему не хватает. Поэтому я подталкивал мысли Т’Чадда именно в этом направлении, взяв на себя обязательство хотя бы так отплатить Старку за его дружбу.
***
Дворец Короля. Приемная Т’Чадда.
— Ваше величество, там… — Нарушая множество правил этикета, чуть ли не ворвался в кабинет к королю ответственный за хранение всего вибраниума Ваканды Виал.
— Виал, друг мой, — именно по причине неформального общения короля и главного кладовщика ему прощались такие нарушения, за которые любого другого строго бы наказали. — Успокойся и объясни мне, что случилось? Чужак уже ушёл?
— Да, ушел, проблема в том… Что он вынес весь основной склад вибраниума! — неверие на лице Виала сочеталось с праведным негодованием и страхом.
— Что? Но как? Я вроде бы разрешил ему вынести только столько, сколько он может сам. Он кого-то пригласил? Использовал грузовик? Нет, там столько металла, что понадобится целый поезд, если не два, — рассуждал вслух не менее шокированный такой новостью Т’Чадд.
— С вашего позволения, я могу показать запись с камер наблюдения внутри склада, но, если честно, я так и не понял, что он сделал, похоже на какую-то магию, — последнее он скорее пробормотал.
— Включай! — приказал король.
В огромный склад в сотни метров в длину и ширину, а высотой в десятки вошел прогулочным шагом, посвистывая какую-то мелодию, чужак в своем сером балахоне и матерчатой маске. И эта фигура напугала все население страны своей неуязвимостью и непоколебимостью — природное бедствие в лице человека. Хотя человека ли? Он пролевитировал в четыре угла и оставил в них какие-то маленькие шарики. Затем он взлетел точно по центру склада и достал большой шар, похожий на брошенные ранее, что-то прошептал, подбросил его, и тот сам завис в воздухе, вращаясь все быстрее и быстрее, пока не исчез в яркой вспышке, засветившей все камеры, а вместе с ним исчез и чужак с несколькими сотнями тонн вибраниума. Когда камеры вновь показали изображение, то внутри склада было абсолютно пусто.
— Ха-ха, как он нас сделал. Красиво, ничего не скажешь, — горько засмеялся король, даже слезы выступили на глазах.
— Мы ничего не будем с ним делать за его наглость? Мы знаем кто он и где живет, — предложил Виал, но…
— Я обещал ему и сдержу свое слово. Он сам унёс весь вибраниум, а уж при помощи устройства или магии — об этом разговора не было. Этот склад у нас хоть и основной, но существует ещё четыре, и в каждом не намного меньше. И я думаю, что он не будет его распродавать налево и направо, — сказал свое слово король. — Да и потом, ну придём мы к нему и что сделаем? Вся наша армия не оставила на нем и царапины, а ведь при этом он даже не сопротивлялся особо и не убил ни одного моего воина. Боюсь, если мы его разозлим, Ваканда превратится в мертвый город.
— Я понял, мой король. Но почему Вы думаете, что он не будет распродавать наш металл? — полюбопытствовал Виал.
— Если бы он хотел, то мог раскрыть наше местонахождение еще шесть лет назад, и нам бы не поздоровилось. Да, под щит никто бы не проник, но нас ждал бы голод — решение, которого, кстати, он же и принёс, хотя надо будет досконально проверить семена — вдруг это диверсия. Так что, если бы не его и наши ранние действия, мы могли бы даже заключить союз. Ему нужен был именно вибраниум. Иногда лучше голодного льва покормить, а не нападать на него, особенно, когда вероятность победы крайне мала, — закончил высказывать свои мысли по этому поводу правитель страны.
Комментарий к Глава Одиннадцатая. Иду на Вы.
https://pm1.narvii.com/6769/c3cdaa5a90c734d3574b0d73faf252c8f836dcfdv2_hq.jpg - Энергетический щит Ваканды.
https://1.bp.blogspot.com/-6tBuv02vqUQ/W6wF_0Kc86I/AAAAAAAAFXY/Yymh7K0t_dMAMsXRhYltEevGKYGH8SiuACEwYBhgL/s1600/14.png - Воины Ваканды с копьями.
https://avatanplus.com/files/resources/mid/58c19292c78a715ab4248d81.png - Облик ГГ (шутка)
https://avatars.mds.yandex.net/get-pdb/1043736/cf602772-e594-4449-9347-b1cef8b91e2a/s1200?webp=false - Костюм героя, только серый.
Многие скажут, что о, Марти Сью и т.д., однако я и хотел показать разницу подходов, что если раньше ему пришлось лезть, продумывая все ходы, то теперь он главный босс в этой песочнице. А значит, нужно перебраться в другую.
========== Глава Двенадцатая. Прощание. ==========
Я прогуливался, опираясь на Рейвен из-за слабости по саду Кунь-Луня, оформленному в традиционном китайском стиле с их небольшими озерцами, в которых плавают карпы и золотые рыбки, расставленными в определенном порядке камнями и клумбами с цветами. А над ажурными беседками красного цвета с загнутыми вверх, как у пагод, краями крыш медленно плыли рваные облака. Я приехал сюда, чтобы ненадолго забрать свою девушку, чтобы она проводила меня вместе с друзьями к порталу, который, возможно, отправит меня в один конец. Завещания уже написаны и в случае моей гибели или отсутствия в течении более трёх лет всё моё имущество будет распределено между Рейвен и друзьями. Старку отойдут все мои наработки и записи вместе с оборудованием. Стиву и Пегги будут перечисляться 90 процентов отчислений с моих акций Старка и ещё нескольких корпораций, которые я успел купить за все эти шесть лет. Точнее, деньги пойдут на финансирование ИКС-КОМа, но не могу же я так и написать в публичном завещании, верно? Ещё 10 процентов отойдут Эмме, чтобы моя названная младшая сестра ни в чём не нуждалась, даже в случае, если обо всех договоренностях мои, в таком случае уже бывшие, друзья забудут. И Рейвен я оставил самое дорогое — переделанный кристалл ноутбука, зачарованный мной на возможность хранения воспоминаний. В нём содержатся все мои воспоминания за исключением личных и просто лишних — не думаю, что Рей будут интересны все мои походы в туалет. А доступ к кристаллу будет иметь только она. Вот так и становятся Ситхами — сначала промывают всем мозги и пользуются телекинезом, а теперь и до голокрона дорос.
— Я боюсь, Рейвен, и мне не стыдно в этом признаться. Каждый из нас чего-то боится — травмы, боли, различных существ, непознанного, потери или просто смерти. Впервые в жизни мне так страшно, что хочется впасть в летаргический сон в надежде, что, когда я проснусь, то всё образуется само собой, — сказал я ей, открывая свои чувства, во время прогулки по дорожке, сложенной из подобранных друг к другу камней и вдыхая запах чудесных цветов.
— Ты боишься смерти? — поинтересовалась девушка, склонив голову ко мне и положив её на плечо. Запах её волос всегда нравился мне, как и ни с чем не сравнимое чувство прикосновения к моей коже. И ведь в её чувствах всё та же любовь, нежность и восхищение несмотря на то, что выгляжу я сейчас ужасно. Нам уже давно не нужны слова, чтобы говорить о своих эмоциях и телепатическая связь тут не причём. Только тот, кто ощутил близость душ, кто заканчивал предложения за другим и предсказывал желания без просьб может понять это ощущение.
— Я уже проживаю третью жизнь, Рейвен. Смерти я не боюсь, как не боюсь и боли. Я боюсь проснуться однажды и понять, что всё, что я сделал и добился, было зря, что я всё потерял. Что больше нет друзей, Эммы… Что нет тебя. А все мои достижения — не более, чем песочный замок, который разбил первый же прилив, — это было моим самым большим страхом. И именно это стало причиной моей спешки в погоне за силой. Когда отвечаешь только за себя, можно ждать, можно терпеть, потому что, даже если ты упадешь, всегда можно будет начать сначала. Но когда ты отвечаешь, волнуешься и боишься за других людей, то любая ошибка становится непростительной, второго шанса вернуть тех, кто был потерян, уже не будет. Любовь, долг и взятые на себя обязательства на деле оказались страшнее смерти.
— Ты зря беспокоишься, ведь мы не так уж и слабы. У нас сейчас нет даже достойных противников. Гидра сокрушена, и её остатки доживают последние дни, Ваканда прислала своего посла и заключила договор на обмен технологиями и ресурсами с ИКС-КОМом. Наша сеть разведки и влияния раскинулась на весь мир, и мы можем контролировать большую часть мира. Всё хорошо, Чарльз. И всё это благодаря тебе, — мне ли не знать как все достижения легко уничтожить, убрав ключевых людей. Убери Пегги и Стива или Эмму, и всё, если не развалится, то сильно потеряет в силе. Кадры решают всё, как говорил один неоднозначный политический деятель, и я в этом с ним согласен. Можно найти тысячи солдат, сотни рабочих, десятки учёных, единицы командующих, но те же Пегги, Стив и Говард совершенно незаменимы. Именно поэтому я и дал им сыворотку, чтобы их способности продолжали служить на благо. Их личное благо, благо мира и моё благо. Всё же, патриотом меня назвать нельзя. Как сын сразу двух Родин и противник зарвавшихся власть имущих я не могу сказать, кто мне нравится больше, США или СССР. А люди? Люди и там и тут есть как хорошие, так и плохие, так что моя Родина — это вся наша Матушка-Земля.
— Я знаю, любимая. Но страху не нужны логичные причины, чтобы разъедать изнутри как кислота, мешая адекватно мыслить. Я постоянно спрашиваю себя, а всё ли я сделал? Имею ли я право оставить вас сейчас? Ты же слышала Древнюю, Шанс у меня один, и либо я сгорю в адском пламени звездной короны, либо возрожусь фениксом, что после очищения огнем становится сильнее, — я оставлял этот вариант до последнего, слишком уж он опасный. Если количество энергии превзойдет мою скорость поглощения, я не успею даже подумать, как тут же исчезну. Если же скорость поглощения энергии будет слишком низкая, то резерв иссушит меня до смерти, прежде чем сможет заполниться. Именно поэтому я ждал, чтобы попытаться исправить проблему ближайшим испытанием атомной бомбы. Благо, выяснить ИКС-КОМу такую информацию труда не составило.
— Чарльз, что с тобой? Ты всегда был уверенным, шёл к цели несмотря на риск и моральные терзания, а сейчас я тебя не узнаю. С чего ты так раскис? — спросила она меня с беспокойством, когда мы подошли к беседке и сели на лавочку. Я и правда в последнее время стал гораздо эмоциональнее. И связано это, скорее всего, с моей развившейся эмпатией. Трудно оставаться хладнокровным, когда все люди, с которыми я общаюсь, чувствуют ко мне привязанность, уважение или любовь.
— Я… Я не знаю, Рей. Просто в последнее время я начал сомневаться. А правильным ли я путем иду? — и главное, нужно ли мне все это? Может стоило остановиться и просто наслаждаться жизнью? Эх, если бы не знание возможного будущего, что висит надо мной дамокловым мечом, я был бы гораздо счастливее и не гнался так за силой. Что спасло бы меня от такой ситуации. Но это проходит, когда я вспоминаю обо всех, кого встретил и с кем создал связи за последнее время, а это не вышло бы без данных знаний. А вместе столь тяжёлый груз становится легче.
— Чарльз, я уверена в тебе. Кем бы ты не стал, что бы ты не сделал, я всегда буду с тобой и поддержу. Даже если ты будешь тираном или злодеем, мне все равно. Если ты не веришь в себя, тогда поверь в мою веру в тебя, — вот именно за это я Рейвен и полюбил. Я не промывал ей мозги, не ставил закладки, но она все равно искренне любит именно меня. Для такого эмпата как я это сильнее, чем доза для наркомана. Именно эмпатия стала одной из причин моего неприятия пыток и телепатической обработки на ближний круг. Если убийства ещё можно сделать мгновенными, то пытки и закладки делают неприятно мне самому, так и психом стать недолго.
— Ты права, пошло все к черту! Сделаю, что должно и будь что будет! — и я впился поцелуем в такие манящие губы моей девушки. Жаль, что для чего-то большего я в последнее время бесполезен, что доставляет неприятные чувства. Это как каждый день видеть магазинчик, где выпекают самые вкусные булочки в мире, чувствовать их запах, но врач запретил тебе есть всё мучное.
— И всё же, прости, — сказал я, когда воздуха в легких стало не хватать, и я разорвал поцелуй. Все же, я сейчас слишком слаб даже для такого знака близости.
— За что? — удивилась она, впрочем, не отпуская меня из объятий.
— За всё, что ты переживаешь из-за меня. За волнение за меня, за то, что тебе пришлось обучаться на Железного Кулака, чтобы спасти меня, дурака. За то, что не уделял достаточно вниман… — мне не дали договорить, заставив замолчать, прижимая палец к моим губам.
— Тссс, Чарльз, дорогой. Тебе не за что извиняться — я всё понимаю. И даже если бы ты предложил мне провести со мной время в ущерб твоим делам, я бы отказалась. А насчет Кунь-Луня — я сама рада обучаться настолько сильному, возможно, что сильнейшему боевому искусству в мире. Ты сам говорил, что у меня огромный талант к рукопашному бою и отказываться от такого шанса станет только последний глупец. Если бы ты не пострадал, я бы сама к ним напросилась на обучение. Хотя… Если ты всё же чувствуешь за собой вину и хочешь отплатить мне, то пообещай, что, когда вернёшься, то женишься на мне, — после чего лукаво, как хитрая лиса, улыбнулась. Будто я против.