Глава 2
Глава вторая
Ничто не забыто, никто не забыт.
Рим. 19 марта 1941 года.
Это был плохой знак. Человек в военной форме. У Дарьи Васильевны сжалось сердце. Она не любила приходов этих военных, она вообще любила только одного военного, князя, которому родила уже троих детей, и кто знает, может быть, они не будут на этом останавливаться. Вот. Ему открывают. Кто же это? Не узнает. Нет, нет… И только когда военный вошел, она узнала его и тяжело осела в кресло, оказавшееся под рукой.
— Витторио! Что случилось? Что с Юнио? Что с ним? Ради Бога, нет молчите!
Капитан 2-го ранга Витторио Моккагата не был частым гостем в доме Боргезе. Он смущался. Капитан прибыл в Рим, чтобы получить назначение в 1-ю флотилию МАС вместо капитана 2-го ранга Марио Джордже, попавшего недавно в плен англичанам. И тут необходимость этой скорбной миссии.
— Княгиня! Мужайтесь. Ваш муж, князь Юнио Валерио Шипионе Боргезе, погиб в результате несчастного случая в Специи. Во время тренировочного выхода в его катере неудачно детонировал один из учебных зарядов. Князь Боргезе погиб вместе с двумя боевыми товарищами. Приношу вам свои соболезнования!
Витторио поклонился, и быстрым шагом направился прочь из гостиной, в которой установилась тягучая, напряженная тишина. Дарья-Васильевна Олсуфьева-Боргезе вышла замуж за итальянского красавца-князя в далеком тридцать первом году… Боже мой, как это было давно! Она принадлежала к старинному аристократическому роду Олсуфьевых. Ее мама принадлежала к не менее известному роду графов Шуваловых, там, среди ее предков был даже бастард Александра I, Николай Лукаш, так что она приходилась праправнучкой Александра I Бесплодного[1]. Дарье не было и десяти лет, когда мама вывезла ее из Батума в Турцию, оттуда уже в Европу, где семья соединилась с отцом, безуспешно сражавшимся с большевиками. В Италии русскую красавицу полюбил итальянский князь. Княгиня немного поправилась после рождения третьего ребенка, но былой красоты не растеряла, теперь же Елена, Паоло и Ливио-Джузеппе останутся сиротами[2]. Она так и просидела, с ровной спиной, безмолвная, застывшая, как статуя в классе Елены Железны-Шольц, у которой училась в годы своей беспечной юности. Слезы пришли уже ночью, тогда, когда никто их увидеть не мог.
Рим. 22 марта 1941 года.
Бенито Муссолини быстрым шагом ходил по кабинету, он был взвинчен, доклад начальника полиции, незаменимого Артуро Боккини[3], вывел его из состояния самодовольного равновесия. Артуро в ноябре перенес небольшой инсульт, о котором говорила только чуть ассиметричное лицо — результат паралича с правой стороны. Фанатичная преданность дуче, настойчивое преследование оппозиции, умение прибегать к самым грязным средствам делали начальника полиции в глазах дуче одним из самых доверенных лиц.
— Вы уверены, Артуро? — Бенито остановился у окна и метнул в собеседника молнию-взгляд. Старого фашиста этими взглядами было не прошибить. Он участвовал во всех самых жестких акциях режима, таких как похищение Джакомо Маттеотти, да и работа на Сицилии победителя мафии, железного префекта Чезаре Мори проходила под чутким руководством сеньора Боккини.
— Сомнения нет. Мы имеем дело с акцией британцев. Уверен, что Джордже попал в плен не случайно: за ним охотились. Потом стали устранять людей из отряда спецопераций.
Бенито недоверчиво поджал губы. Но Артуро продолжал, не обращая внимания на богатую мимику диктатора.
— 19 марта утром происходит взрыв катера с князем Юнио Боргезе. Катер электрический. Он его брал, чтобы слышать, как под водой двигаются его диверсанты. Там взрываться было нечему. Сработала бомба с химическим взрывателем, который замедлял инициацию взрыва. Бомба была заложена под днище катера. К сожалению, наши подводные диверсанты были не готовы к тому, что против них сработают такие же диверсанты. Кроме Юнио Боргезе были тяжело травмированы четыре подводных диверсанта. Их состояние остается тяжелым. Врачи считают, что, если они и выживут, работать как диверсанты-подводники не смогут. В тот же день в Специи под авто попадает инженер-майор отряда Марио Машулли, к счастью, он выжил, но в строй вступит нескоро. Утром 20-го марта на базе отряда в Боке де Серкио убиты Тезео Тезеи и Эмилио Тоски. Ночью с 19 на 20-е марта в Риме тяжело ранен Витторио Моккагата, врачи не имеют надежды на его спасение. По всей видимости, за ним установили наблюдение после посещения палаццо Боргезе. Как мы видим, работали две-три группы ликвидаторов. Так нагло и широко работают только британцы.
— Исполнителей взяли? Хоть кого-то? Мне нужны организаторы. Артуро, ты слышишь?
— Да, дуче, еще один факт, который представляется интересным. В комнате Юнио Боргезе было найдено письмо, так и не распечатанное князем. Там была записка на русском языке «За Севастополь»[4].
— Странно. Итальянцы не участвовали в Крымской войне[5]. Сардинцы — да, но Сардиния — это не Италия. Королевства Сардиния нет. Есть только Италия. И советы нам не враги. Во всяком случае, сейчас. Это действительно русский след, или нас старательно хотят поссорить с большевиками?
— Я уверен, что нас наводят на ложный след: были обнаружены и идентифицированы следы взрывчатки. Однозначно — английская. Это письмо — грубая провокация.
— Вы уверены в своих экспертах? — Муссолини стал барабанить по поверхности подоконника костяшками пальцев.
— Абсолютно. И еще, наши немецкие коллеги по секрету поделились предположениями, что без помощи Ватикана тут не обошлось. Перед происшествием отмечены активные контакты агентов предположительно МИ-6 с агентами папского престола.
— Артуро! Все данные засекретить. Результаты следствия мне на стол каждый день. Я жду от вас результатов!
Диктатор уставился на преданного соратника, который стал собирать бумаги со стола. После инсульта Боккини сильно и резко похудел, круглые очки с толстыми стеклами как-то жалко смотрелись на его похудевшем лице, обвисшие щеки делали физиономию полицейского похожей на морду английского бульдога, да и рыхлое тело двигалось как-то без былой энергии. Бенито даже задумался над тем, кого поставить на место старого соратника.
Сразу после ухода Боккини в кабинет диктатора вошел граф Чиано, зять и министр иностранных дел Итальянского королевства. Бенито набросился на зятя с упреками:
— Вы чертовски плохо работаете! — но это было только первое сотрясение воздуха. Далее речь диктатора полилась непрерывным потоком.
— Почему я от нашей полиции узнаю о том, что англичане изо всех сил хотят поссорить нас с Советами? Мы получаем из России стратегическое сырье и бакинскую нефть. Наши союзники утверждают, что Британия готовится нанести удар по месторождениям нефти в Грозном и Баку. А это ставит все наши усилия на Балканах под большой вопрос. Скажите, большевики в Греции как-то пытаются нам помешать?
— Нет, дуче, они только оговаривали свои интересы в Югославии и Болгарии, причем упор делался все-таки на Югославию…
— Думаю, мы сможем отомстить на провокации англичан и за гибель наших подводников. Что русские хотели от нас?
— Поставки химического оборудования. Правда, мы согласовывали с Германией, что это оборудование…
— Немедленно отправляйте все, что они хотят. Взамен — золото и нефть. И нефти постарайтесь договориться больше! Флот прикроет переброску нефти от греческих и английских кораблей. И еще, граф, меня беспокоит Артуро.
— Да, дуче, у него неважный вид. Было бы неплохо дать ему отдохнуть.
— Надо найти ему замену. И Муссолини замолчал, уставившись в окно. Что он там видел, история умалчивает.
Второго апреля Артуро Боккини скончался от повторного инсульта. Следствие закончилось пшиком, что еще больше уверило диктатора Муссолини в том, что к покушениям приложили руку спецслужбы папского престола. Только паписты могли так надежно спрятать следы. Разгромленных коммунистов Бенито с расчета сбрасывал. И зря. Боевая группа Сикейроса, которой удалось поставить точку в деле Троцкого более двух месяцев трудилась в Италии, прибегнув к помощи нескольких самых преданных итальянских коммунистов, ушедших в подполье. Операция началась, когда в специи появилась группа Ивана Васильевича Прохватилова. В распоряжении группы были акваланги конструкции Кусто, впрочем, автора аквалангов никто не знал. Они были сделаны на базе ЭПРОНа по чертежам, полученным из недр разведки. Так, подразделение диверсантов-подводников появилось у СССР намного раньше августа сорок первого года.
[1] В весьма неудачном браке с австрийской принцессой, у Александра родились две девочки, которые очень быстро умерли, наличие бастардов некоторыми историками отрицается, они же выдвигали версию бесплодности императора, который кроме прижизненного прозвища Благословенный получил еще и это, очень злое: Бесплодный.
[2] В РИ у четы Боргезе было четверо детей, но Андреа-Ширэ должен был появиться на свет в 42-м году. Дарья Олсуфьева-Боргезе была предана мужу, постоянно навещала его во время заключения, вплоть до амнистии. Погибла в автомобильной аварии в 1963-м году. Известный искусствовед, автор двух книг. Князь Боргезе после смерти супруги установил премию ее имени за лучшую книгу о Риме.
[3] Артуро Боккини (Боччини) в РИ умер после инсульта в ноябре 1940 года. Тут пожил чуть больше.
[4] В Севастополе в 1942-м году князь Боргезе и его ребята уничтожили один транспорт, один тральщик и две субмарины. На рейде Севастополя в 1955 году взорвался линкор «Новороссийск», возможно, это стало результатом действия тех же ребят князя Боргезе.
[5] В осаде Севастополя в ходе Крымской войны принимали участие корпус сардинцев примерно в 17 тыс. человек.
Глава 3
Глава третья
Три вещи, необходимые для войны[1]
Остров Робинзона Крузо. 24 января 1941 года.
Чилийский патрульный катер с гордым именем «Адмирал Кокрейн» неспешно приближался. На острове царил управляемый хаос. Более месяца там шли съемки фильма «Робинзон Крузо», которые осуществляла голливудская кинокомпания «Юниверсал фильм пикчерз». В бухте стояла хорошая имитация парусной шхуны, сделанная киношными умельцами, на возвышении был виден выстроенный ими же домик Робинзона, а сборный павильон, в котором проводились съемки, вырос в отдалении, утонув в лесной чаще. Сегодня море волновалось, было ветрено, что для этих островов архипелага Хуан-Фернандес вполне обыденное явление. Этот остров был когда-то выбран Дефо прообразом для своей книги про потерпевшего кораблекрушение моряка. Так что кинематографисты работали практически в аутентичных условиях.
Катер подошел к небольшому причалу, из него на берег сошел молодой лейтенант. Причал был хлипким, а лейтенант худым, высоким, с массивным лбом и роскошными усами, которые плавно перетекали в густые бакенбарды. Рауль Мария Виктор де Кассар был из рода старых переселенцев, которые осваивали негостеприимные просторы Чили. Лейтенант был зол, еще со вчерашнего разговора с мама, которая нашла ему подходящую, по ее меркам, невесту. Представительница еще одного старого аристократического рода была сущей уродиной, под стать самому лейтенанту, но это если смотреть со стороны. Сам Рауль считал себя красавцем, а потому и жену себе хотел посимпатичнее. Но его семья испытывала серьезные финансовые проблемы, а женитьба могла их поправить. Так что за уродину, так за уродину!
На берегу лейтенанта уже встречали. Возглавлял группу торжественного приветствия представитель кинокомпании, толстенький симпатичный боливиец, которому удалось хорошо пригреться в США. Лейтенант уже бывал на острове, когда съемки только начинались, и перемены на острове ему не понравились.
— Добрый день, сеньор Рауль! Как добрались? Что вас привело к нам на этот раз.
— Генерал прислал меня посмотреть, какова обстановка на острове.
— Инспекция? Экскурсия? Великолепно! Мы все вам покажем.
В сопровождении двух матросов из катера и целой толпы сотрудников кинокомпании Теодоро Б. Кастро (представитель кинокомпании) и лейтенант де Кассар (пограничная стража) пошли прямо на съемочную площадку.
— Здесь сейчас будет сниматься эпизод с приездом дикарей. Наша главная звезда, великолепный Монтгомери Клифт, поехал расслабиться в Сантьяго, основные эпизоды с его участием уже отсняты. Вернется послезавтра. Вот тут гримируют актера, который играет Пятницу. Знаете, была идея сделать Пятницу женщиной, но, по зрелому размышлению, компания от этой мысли отказалась. Это домик режиссера, его сейчас трогать нельзя, он готовится к съемкам. А если режиссер будет раздражен — весь график полетит в тартарары. Тут домик самого Робинзона. Как вы видите, мы тут не тронули ни одного дерева, как и договаривались, все реквизиты мы привезли с собой.
— Проводите меня в ваш павильон. — приказал лейтенант. Делегация поплелась к павильону, к которому идти надо было минут двадцать, не более того. В павильоне было достаточно много народу — шла перемена декораций. Собирались, по-видимому, снимать сцену в трюме корабля.
— Мы будем снимать одну из первых сцен фильма, в которой корабль Робинзона попадает в шторм. Отрываются бочки, перекатываются, даже пушка срывается с привязи, разносит все вокруг, калечит людей. Это будет фантастическая сцена! — лицо боливийца светилось непередаваемым энтузиазмом.
— Сеньор Кастро, а что у вас в этих бочках и почему они такие… грязные? — лейтенант обратил внимание на дюжину бочек, стоявших посреди трюма.
— О! В них золото, сеньор лейтенант! И еще они не старые и грязные — их состарили и запачкали, чтобы они больше походили на бочки с сокровищами. Прошу вас.
Лейтенант напрягся, подойдя к бочкам, открыл одну из них, вторую, третью. В бочках действительно валялись золотые монеты, но слишком уж блестящие, настолько красивые, что опытный в этих делах пограничник сразу определил фальшивку. Запустив руку в одну из бочек, он стал перебирать эти фальшивые побрякушки, пока его рука не натолкнулась на деревянную крышку, вздрогнул и тут же задал вопрос:
— Что тут под крышкой? — в голосе чилийца явственно звучала подозрительность и напряжённость.
— Эй! Откройте! — подал команду представитель кинокомпании. Пока рабочие вываливали из бочки имитации золотых монет, выбивали промежуточную крышку, под которой оказался песок, рассыпавшийся по земляному полу, лейтенант решил, что его собеседник не столько боливиец, сколько бразильский или уругвайский еврей. Оставалось только пнуть песок носком сапога, вот только его собеседник решил взять инициативу в свои руки.
— Сеньор лейтенант, пройдемте в мой маленький кабинет, я хочу показать вам кое-что из отснятого материала, вам, несомненно, будет интересно.
Эта небольшая комнатка находилась тут же, в павильоне. Как только чилийский военный сел в плетеное кресло, представитель кинокомпании вытащил из ящика стола какой-то конверт и передал его лейтенанту.
— Передайте сеньору генералу, что мы всегда выполняем взятые на себя обязательства. И еще, прошу вас, сеньор лейтенант, примите в знак моей благодарности за ваше огромное участие в нашем скромном деле.
В руки лейтенанта перекочевала стопка серо-зеленых бумажек с очень симпатичными портретами президентов одной северной страны. Она заняла свое законное место у выписанного на предъявителя чека, который должны были обналичить в одном солидном банке Сантьяго. Настроение лейтенанта стало намного лучше. Одно дело, когда ты выполняешь приказы старого генерала, который тут всех держит за яйца, так что ни вправо, ни влево, а тут и дело делаешь, и тебе что-то прилетает в карман. Так служить намного приятнее! И какой симпатичный парагваец, этот сеньор Кастро, и какое имеет значение, что по прихоти кинокомпании с острова временно отселили всех полтора десятка жителей, они ведь получили приличные компенсации! Хорошо иметь дело с представителями гринго, особенно когда те не жалеют денег для достижения своих целей.
Григулевич взглядом проводил быстро шуршащий от острова чилийский патрульный катер. В принципе, съемки можно было сворачивать, сняты были все эпизоды, но надо было дождаться транспорт для эвакуации золота, выкопанного из земли гостеприимного острова. Оставалось вытащить из земли около сорока бочонков с золотом, которых, по данным разведки, должно было быть около шести сотен. В 1715 году отчаянный испанский авантюрист Хуан Эстебан Эччивериа зарыл на одном из островов архипелага Хуан-Фернандес сокровища, состоящие из золота инков, которые испанец награбил в Чили. Через какое-то время, примерно в 1760 году, Корнелиус Уэбб, английский пират и истинный джентльмен, нашел этот клад и перепрятал. Шхуну вместе с командой, которая помогала прятать клад, взорвал. И вот только теперь золото в монетах, статуэтки, драгоценные камни были найдены в бочонках на глубине от 20 до 35 метров, закопанные в грунте острова. Английский джентльмен был истинным представителем пиратского сообщества. Всю команду помощников он не взорвал: четверо пиратов были превращены в вечные охранники клада, их скелеты лежали строго на северной, южной, восточной и западной стороне захоронения. Раскопки производились из павильона, вход в штольню раскопки был скрыт фальшивым остовом корабля, в котором типа проводились съемки. Сокровища переписывались и загружались на борт корабля, имитирующего старинную шхуну. Оттуда раз в несколько дней партии золота перегружались ночью в открытом море на транспортный корабль «Уэлен», построенный в 1913 году в Британии на верфи William Doxford & Sons в Сандерленде. Еще неделя, максимум, десять дней, и команда кинематографистов покинет гостеприимный остров Робинзона Крузо.