========== Чёрный - раз ==========
***
Как в любой страшной сказке, всё началось одной тёмной-тёмной ночью, когда один чёрный-пречёрный человек выполз творить свои злодейские дела. Ну, на самом деле, я просто накинула куртку на тёплую пижаму, влезла в растоптанные чёрные кроссовки и попёрлась на улицу вынести остатки мусора после генеральной уборки.
И не виноватая я, что у меня день с ночью попутался — на этом долбаном карантине я сплю, как не в себя, просыпаясь в хмуром сумраке и не понимая — утро это уже или пока ещё вечер предыдущего дня. А вещи у меня почти все тёмные. Как говаривал мистер Генри Форд: «Автомобиль может быть любого цвета, если этот цвет чёрный» — и я приняла этот слоган как стиль моды для себя.
Так вот. Разобрав весь хлам на антресолях, я обнаружила: левый лыжный ботинок (правый выбросила, потому что не могла найти этого левого подлеца); старый клетчатый саквояж, набитый газетами за хрен-знает-какой год; свои детские двухполозные коньки с оттиском Олимпийского Мишки; телефонный аппарат с гербом на вращающемся диске и ещё целую кучу не столь полезных для кошелька и повышения уровня жизни раритетных вещей.
И вот понесло меня в ночь…
Я замахнулась (как завещал великий господин Кольцов: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!») и закинула в мусорный контейнер здоровенный пластиковый мешок. Из нутра зелёного ящика на меня с воем бросился страшный демон (если б успела разглядеть, поняла бы, что это соседский кот-всеобщий-алиментщик). Но в тот момент я от испуга неловко дёрнулась, оступилась, поскользнулась на апрельском весеннем снегу и грохнулась навзничь.
Головой о грёбаный, обновляемый каждый год заботливым мэром бордюр.
***
Как я всегда и подозревала, моя любовь к чёрной одежде аукнула меня прямо по башке, заселив в столь не харизматичного второстепенного отрицательного героя страшной детской сказки про мальчика-убивца.
Откуда узнала, что я Дементор? Да легко! Всё-таки есть во мне зачатки дедукции, кто бы ни утверждал, что дамам сей талант недоступен. Да и просто других вариантов не было, потому что:
а) я летаю как то самое дружелюбное привидение, только вместо белоснежно-девственной простынки на мне надет ультраготичный зловеще-чёрный балахон;
б) у меня есть толпа очень вежливых коллег, на сто процентов похожих на меня и несущих службу на других ответственных участках;
в) на всех предметах в замке есть небольшое клеймо «Собственность Азкабана, инвентарный номер…»;
г) нас люди так и называют по расовому признаку: дементоры. Никакой толерантности в этой отсталой магической островной Европе! Нет чтобы говорить, подражая воспитанным американцам: «дементоробританцы».
В общем, Капитан Очевидность всегда на страже просроченных сплетен, шитых белыми нитками интриг и неинтересных расследований, где каждый читатель с первой страницы книги знает, что вот тот мужик с топором и по локоть в крови — тайный убийца-дворецкий.
Так что теперь у меня есть стабильная работа, приличная зарплата, бесплатное питание и корпоративная квартира. А ещё, служу я в госорганах. Правда, звание своё не знаю, ибо я не человеческий офицер, а демон, который очень любит целовать незаконопослушных граждан до полной нирваны и улёта души последних.
Интересно, а что с ними будет, если применить казнь через минет? Фи-и-и-и… какая я пошлая и сексуально озабоченная неудовлетворённая самка энергетического вампира! Надо больше медитировать и заниматься самопознанием и самосовершенствованием, хотя в столь скучном месте, собственно, заняться-то больше и нечем.
***
Так вот. Поначалу, когда я только очнулась в этом мрачном заведении, то, мягко говоря, долго не могла найти слов, дабы выразить всю «глубину глубин» собственного охреневания.
А вы сами представьте, други мои не попавшие: открываете вы глаза, а перед вами ржавая толстая решётка и камера, в которой воет обросший дикий Робинзон Крузо в лохмотьях.
Я шарахнулась.
И тут же оказалась у противоположной решётки, где также хрипло подвывал какой-то стрёмный чувак. Вот только второй ещё и матерился. По-русски. Хрипло и со смаком заворачивал малый петровский загиб, вариант номер пять, прям цитируя книгу «Крепкое русское слово» составителя М. Л. Вольпе, хоть она и вышла намного позже и в совершенно другом мире. Видно, планки веера Земель всё же каким-то образом сообщаются. И те самые Смотрящие-сквозь-Грань не только пророчат армагеддоны, но и занимаются межмировым плагиатом. Провидческий фанфикшен, ёпта!
И я всегда подозревала, что наш человек может выучить наизусть что угодно! Зубрили же мы в школе бесконечные «Буревестники-Анчары», и их я помню до сих пор, хоть с тех времён и прошло почти сорок лет.
Так вот. Шарахало меня между решётками недолго, ибо я заслушалась красотой русского народного фольклора. А потом поняла, что от всей этой истерики в исполнении каторжных йети меня невыразимо прёт. Как ту самую этрусскую мышь, что ела кактус, перерабатывая его в процессе поедания в текилу.
Я умелась, пока не начала неприлично стонать от наслаждения или петь пьяные частушки, а ещё страшнее — «Рюмку водки на столе».
Вот прям натурально умелась. Летаю я чуть выше уровня пола, а мой балахон очень зловеще (если это понятие можно применить к одежде) скользит по каменным плитам, развеваясь, что твой хардкорный назгульский плащ.
По дороге натолкнулась на офицера. Или солдата? В общем, я в этих лычках/погонах не разбираюсь, пусть будет просто надзиратель. Этот тоже от меня метнулся в угол. Видно, паникующие и куда-то убегающие дементоры — ужасная моральная травма для его тонкой душевной организации.
Одним словом, забилась я в какой-то глухой подвал, где наконец-то не было людей, и затаилась.
Оглядела себя, всё, что было возможно увидеть, а потом побрела/полетела искать зеркало. Нашла туалет на втором этаже. Напугала писающего стражника. Взглянула в зеркало. Испугалась сама.
Я какая-то захухря-фуфлыга-шпынь-голова*, в самом прямом смысле этих слов!
Балахон мой стиля «первый красавец Минас-Моргула», как я уже говорила, зловеще шевелился сам по себе — плащ доктора Стрэнджа нервно и завистливо курит в сторонке самокрутку из лаванды от моли.
Руки — без слёз не взглянешь. Ни тебе маникюра, ни нарощенных, покрытых цветным гелевым лаком ноготков. А уж масляных перчаток на ночь они точно ни разу не видали — одни морщины и струпья.
Тьфу, бля, это ж как надо себя не уважать, чтобы так запустить собственный орган хватания. Ладно, и не из таких ужасов вылезали после генеральных весенних дачных уборок. Там и пострашнее бывало, но правильная парафинотерапия, проверенный мастер и непрерывный уход исправляли все последствия приступов чИстолюбия в виде траурной каймы под ногтями и прочих «радостей» загородного бытия.
Пощупала лицо. Осмотрела фронт работ.
Ну, что я могу сказать: не красотка, но что-то в этой внешности есть. Рот большеватый, а как прикажете целоваться маленькими губками со всеми подряд: там ведь не только люди, но и всякие оборотни, полувеликаны и прочие огромные страшные рожи.
Глаза — есть, в отличие от описаний в книгах, что Дементор имеет на лице только орган для еды. Да, чёрные, да, демонически пылающие, но они есть, как и нос. Утрись и плачь от зависти, змеемордый Волдеморт!
Кстати, а какой у нас сейчас год? В эту башню посреди бушующего моря как-то ни интернета не провели, ни радио в ней не ловит. Надо бы к надсмотрщикам в жилой блок наведаться на предмет розыска печатной прессы. Да и вообще — косметический каталог «Avon» стырить, крем и масочки заказать…
***
Подумаешь, какие мы нежные! Как вообще с такими слабыми нервами они работают в самом страшном месте магической Британии?! Им вообще какие-нибудь психологические тесты проводят? Кляксы эти, в которых одни видят единорогов, а другие маниака с огромным тесаком. Или как примут на этот остров Отчаяния, так и забывают/забивают про/на бедняг? А как же психологическая реабилитация? Санаторий с лучшими инструкторами йоги? Не? Не слыхали? Профсоюза на вас нет! Кстати, интересная мысль, надо её придержать, чтобы потом со всех сторон обдумать.
Так вот. После моего визита в башню, где проживали охранники, там началась паника. Хотя я очень вежливо постучала в дверь, прежде чем просочиться сквозь толстые дубовые доски.
Ага-ага, я и так умею. Как учил мой обожаемый Эммануил Виторган в роли товарища Коврова: «Пойми, для того, чтоб проходить сквозь стены, нужны три условия: видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий». И я всё это с блеском смогла воплотить, невзирая на перекошенные от ужаса лица бравых волшебников.
Я приблизилась к столу, за которым обедало несколько человек. Картина маслом: замершие на лету ложки, открытые рты, выпученные глаза, сильный запах мочи… Мда… Как-то я слишком эффектно появилась, но делать нечего — Звезда уже тут, хоть и сама в полном шоке от места новой дислокации. Да и офицеры поддержки у меня так себе, на «Ниже ожидаемого».
Я протянула руку. Самый старший на вид волшебник потянулся к палочке. Я медленно покачала головой. Он тут же замер. Я взяла газету с края стола. Развернула.
Так-так-так… «Ежедневный пророк», от десятого февраля одна тысяча девятьсот девяносто третьего года.
«Свежая?» — прошелестела я своим потусторонним голосом. Старший мужчина поспешно закивал головой; я даже испугалась, что она у него отвалится. «Я возьму почитать?» — продолжила вопросы вежливая я. Увидев болтание головами всей компании, я степенно удалилась/улетела сквозь каменную стену в соседний коридор.
За спиной послышались крики и истерический плач. Тьфу, бля, нежные фиЯлки, вы мне ещё в обморок грохнитесь, а я вам всем сеанс искусственного дыхания проведу. Как коллегам — с пятидесятипроцентной скидкой.
***
Устроилась у окна, прочитала свежую прессу и задумалась.
За эти несколько дней я убедилась, что у этого тела нет никаких физиологических потребностей. Странновато, но факт: питаться не надо, естественных нужд не бывает, спать или отдыхать не желаю.
Да и с душераздирающими поцелуями какой-то фанон и затык.
Пить воспоминания мне понравилось. Вот только они необязательно должны были быть радостными. Это как еда разных вкусов: счастье — тортик с масляным кремом и шоколадным ганашем, а горе — острая ароматная бастурма. А я с детства не любила десертов, мне всё больше мяса, уксуса и специй подавай.
Так что в последнее время мои подопечные с шестого этажа не плакали и орали, а с лёгким недоумением избавлялись от своих страшных воспоминаний. Вот такой вот я доморощенный магический мозгоправ. Открыть, что ли, кабинет психологической помощи сидельцам Азкабана? Думаю, что буду иметь необыкновенный успех.
Ладно, всё это так, шутки-прибаутки. На фига мне работать, если покупать ничего не надо и деньги не нужны. Я же не дядя Фёдор с бандой, которые вначале покупают что-то ненужное, чтобы потом это ненужное продать. Шопоголики мультипликационные. Видно, недаром у мамы нашего мальчика сиськи то вырастали, то сдувались. Наверное, перепродавала свой грудной имплантат.
А сейчас мне надо было решить важный вопрос, вернее, даже несколько:
1. Не мешать ли Блэку бежать, чтобы потом наш дружный коллектив отправили в хогвартскую командировку?
2. Помогать ли остальным узникам освободиться? Может, рассосутся по Европе, пока их шеф не возродился, да и не будет никакой Второй Магической войны?
3. Оставить всё как есть? Пересидеть год в Азкабане, а потом отправиться пугать толстого мальчика в маленьком магловском городке, чтобы полюбоваться на геройского патронуса-оленя?
4. Где разыскать контракт, по которому мы подчиняемся какому-то министерству? Я вроде не чувствую никакого ошейника и поводка, что держал бы меня в треугольной башне посреди ледяного моря.
Ладно, надо всё неторопливо обдумать. Прикинуть, что именно мне выгоднее и интересней. Да поковыряться в архивах, которые я обнаружила в том самом безлюдном подвале. Времени у меня теперь навалом.
***
Итак. Сведения я получила самые разнообразные. Например, то, что маг Экриздис в пятнадцатом веке за каким-то фестралом притащил стаю дементоров из замка Разидиана в замок Азкабан. Практиковал он наитемнейшую магию, пытал магловских моряков и проводил ритуалы и эксперименты. Зачем ему понадобились жуткие товарищи, я так и не поняла. Но факт в том, что договор (именно магический) был только с этим самым злодеем Экриздисом.
Так что сидеть на острове мне вовсе не обязательно. В конце концов, я бессмертный готичный дух-психотерапевт! Правда, ещё и любопытный, так что очень хочется посмотреть на канон и как-нибудь в нём потоптаться. Помните? Я — Злобный демон, так что какать бабочками и конфетками «Skittles» точно не про меня.
Страшное место этот Азкабан. Это вам не комфортабельное заведение «Bastoey», которое является первой в мире экологичной тюрьмой. Там электричество получают от солнечных батарей, мусор сортируют, а фрукты и овощи выращивают на своей территории. Осужденным разрешено купаться в море, заниматься в тренажёрном зале и совершать конные прогулки.
В нашем магическом лагере купание — последний путь на волю вперёд ногами, а еда состоит из жидкой крупяной баланды на воде. Экология, правда, хорошая, ничего не попишешь: кругом дикая природа и свежайший чистейший ледяной ветер. Лепота.
Посмотрела я на своих подопечных. Послушала их разговоры. За последнее время заключённые моего этажа очень приободрились и немного пришли в себя, избавившись от кошмаров.
Невыразимец Руквуд рассказывал о чудесах, которые встречал по службе. Лестрейнджи обсуждали новые заклинания, которые они просчитывали за долгие годы отсидки. Да и остальные не отставали — потомственные аристократы с отменным образованием и традициями, передаваемыми в древних родах, вспоминали всё, что знали раньше и чему их учили с детства.
Один только Сириус Блэк молча лежал в своей камере, чаще всего в образе огромного кудлатого чёрного пса.
Так что я подумала, кое-что прикинула и решилась. Подлетела к решётке, за которой лежал на узких нарах мой небритый матерщинный соотечественник. Он поднял голову и вопросительно уставился на меня, видно, привыкнув за последние месяцы, что я какой-то неправильный дементор-ренегат.
«Товарисчь… — прошелестела я по-русски своим непередаваемо-шуршащим голосом, — хотите выйти на свободу?» Долохов тут же сел, остро взглянул на меня и решительно кивнул. «Я вам помогу, но только с двумя условиями… — дождавшись повторного кивка, продолжила я уже по-английски, — во-первых, вы не воюете с детьми, какие бы пророчества не были произнесены. А во-вторых, я буду наблюдать за вами и вмешиваться по собственному усмотрению, если вы снова примкнёте к своему господину. Понял меня?». Долохов снова молча кивнул. «Обсуди это со своими соратниками, а завтра дашь ответ», — я отвернулась от охреневшего Антонина и тихо полетела вдоль камер, обитатели которых приникли к решёткам.
Не сомневаюсь, что все они слышали каждое моё слово. Пусть посовещаются, хотя уверена в их согласии. Ничего страшного я у них не просила. Предавать шефа не заставляю. Условия освобождения более чем лояльные.
А мне пока надо подготовиться к большому путешествию получше. Бесценные старинные фолианты, целый пучок бэушных волшебных палочек, сундучок с галеонами, какие-то непонятные артефакты — всё это было найдено мной в заброшенных подземельях, так что точно не принадлежало никому из ныне живущих.
А что это значит? А значит, что весь этот клад я могу с чистой совестью забрать себе, как и архив наитемнейшего Экриздиса.
Он же помер?
Помер.
У дементоров был трудовой договор?
Был.
Поэтому я могу взять его имущество в счёт оплаты за пять веков службы в неблагоприятном для здоровья месте. КЗОТ ещё никто не отменял.
Значит, бездонный мешок мне в помощь — всё, что найду — приберу. Мало ли что мне понадобится для обустройства на свободе. Косметика там, наряды в стиле арт-нуар и арт-деко от Гальяно — всё это будет стоить не один галеон. И кстати, после того как я перестала пить «жирные и калорийные» эмоции счастья, у меня пропали струпья на теле, видно, и впрямь был какой-то магический диатез. Так что я теперь почти Мортиша Адамс — худая, стройная, комариная самка-фотомодель.