Несмотря на высокую наполненность зала, куда приземлиться, мы нашли сразу. В углу помещения молодой парень лет двенадцати как раз убирал обеденное место на четверых. Там и расположились, ожидая официанта и присматриваясь к отдыхающим в баре людям.
Большую часть посетителей составляли крепкие такие мужики, отдыхающие то ли после рейда, то ли после длительного перехода из одного города в другой. Расслышать, что именно они говорили, практически не представлялось возможным, зато меня привлек разговор за соседним столиком. Там коренастый блондин очень эмоционально объяснял своему собеседнику авантюрный план по проникновению в черную зону с целью вытащить оттуда какой-то очень ценный лут. О чем конкретно шла речь я так и не понял, мужчина старательно обходил эту тему, играя словами как жонглер, но речь, видимо, шла о больших деньгах.
Спустя несколько к нам подошел официант и любые разговоры тут же отошли на второй план. Все мое внимание полностью сосредоточилось на меню, а затем и на легких закусках, которые нам принесли, а уж когда на стол опустились две запотевшие кружки пива, я вообще забыл обо всем на свете.
— А неплохо, — Ершова оценила качество напитка, — хотя могло быть и лучше. Какие планы дальше, Макс?
Я с большим трудом заставил себя оторваться от вяленого мяса и пива, чтобы ответить девушке. Какой же это все-таки кайф, когда можно вот так вот сидеть и наслаждаться маленькими радостями жизни, однако вопрос Маша задала очень важный.
— Ты про ближайшие планы или на отдаленную перспективу? — уточнил я.
— Про все.
— Пока сидим, ждем кого можно позвать в качестве собеседника, вон тот мужик вроде между столов ходит выпить клянчит, — я указал в сторону неряшливого субъекта бомжеватый наружности, — а если говорить в целом, то долго в Перекрестке мне задерживаться нельзя.
— Думаешь Мишаня правду сказал, и Крест реально решит с тобой поквитаться?
— Да легко. Мы ведь совершенно не знаем характер Креста. Может он забьет на сбежавшего раба, а может решит, что его репутации был нанесен ощутимый урон и «чистого» необходимо прилюдно наказать, чтобы восстановить ее. Не хочу рисковать — Лесной слишком близко. Сомневаюсь, что Крест сможет что-то сделать в ближайшие дни, все же завтра ночью Обновление мира, но что произойдет спустя пару недель, я предугадывать не берусь.
— Ох эти ваши мужские заморочки, — покачала головой Ершова, — вечно вам нужно самоутвердиться, показать, кто в доме хозяин.
— Ой ли, — усмехнулся я, — помнится, кто-то недавно жаловался, что в том женском доме, где ты две недели провела, каждая вторая особа пыталась выше другой залезть и козни соседкам строила…
— Нашел чего вспомнить, — фыркнула девушка, но со скользкой темы все-же съехала.
— В общем, я постараюсь уйти из Перекрестка как можно раньше, выясню где здесь ближайшее поселение и как туда добраться. Тебе, думаю, можно и в этом городе неплохо устроиться. Крест с женщинами не воюет.
— Вот давай я сама буду решать, что мне делать и с кем идти. Я здесь тоже задерживаться не планирую. Крест, может с бабами и не воюет, но про его дружков такого никто не говорил. Нет уж, чем дальше мы окажемся от Лесного, тем лучше, так что пока наши планы совпадают.
— Рад слышать, — улыбнулся я, — ну что, тогда за будущий поход?
Поднятая кружка столкнулась с другой, отчего на стол пролилось немного пены. В этот момент к нам подошел тот самый мужичок, которого я заметил недавно.
— Господа, — произнес он хриплым голосом, — сердечно извиняюсь, но не найдется ли у вас немного монет для страждущего? Я завтра же все верну, клянусь.
— Присаживайся отец, — я кивнул на свободный стул, — расскажи, как тут у вас в Перекрестке живется, а мы тебя за это пивом угостим.
Глава 3
Мужик своему счастью, кажется, поверил не сразу, но быстро сориентировался в ситуации, представился Федором и уже спустя несколько минут жадно хлебал дешевое пиво, которое мы ему заказали.
— Ой спасибо, дорогие мои, — вытирая пену с бороды, сказал мужик, — сразу видно, хорошие люди мне повстречались, а вы ведь не местные да? Не видел я вас тут раньше, с караваном каким-то приехали?
— Типа того, — кивнул я, — Федор, мы в этих краях совсем недавно, много не знаем, так что ты просвети нас насчет порядков в Перекрестке и желательно со всеми подробностями.
— Так чего рассказывать-то? Город у нас хороший, спокойный, спасибо Мэру за это, все для людей делает, все жители его очень любят…
— Федя, — перебила его Маша, — ты походу решил, что мы пришли твою лояльность властям проверить? Ты про город расскажи, сколько тут людей живет, как денег можно заработать, как часто караваны приходят и откуда они? Вот про это говори, а как сильно ты любишь Мэра, другим втирай, нам это ни разу не интересно.
— А вам зачем это все? — прищурился мужик.
— Тебе же сказали — мы здесь совсем недавно, две недели как из-за стены, вот и решили найти человека, который нас введет в курс дела.
— Серьезно? Ну тогда вы не ошиблись с выбором, я тут всех знаю, только это, — Федор поднял опустевшую наполовину кружку, — голову бы прочистить, а то соображаю туго.
— Федор, давай договоримся, — нахмурился я, — с тебя информация, с нас бухло, а пока ты на вторую кружку не заработал.
— Справедливо, — согласился мужик, горестно вздохнув.
Смакуя остатки кислого пива так, будто пил виски двадцатилетней выдержки, Федор принялся вещать. По его словам, население Перекрестка не превышало пары тысяч человек, да и то, существенная часть жителей не проводили здесь все свое время, занимаясь сопровождением караванов и добычей ништяков в Полисе. Те, кто поспокойнее, зарабатывали мелким бизнесом и обслуживали заведения города. Многие промышляли заготовкой дров, сбором трав в лесу и отстрелом мелкой живности возле Перекрестка. Как оказалось, мясо некоторых зверей было вполне пригодно в пищу и мало чем отличалось от той же курятины или свинины.
В подтверждение своих слов Федор намекнул, что те самые колбаски, которые мы с огромным удовольствием поглощали, делались из существ, еще недавно шлявшихся по зеленке и мечтавших сожрать неосторожного путника. Данная информация сюрпризом для меня не оказалась, все-таки ферм в этом мире мы не видели, и глупо было думать, что мясо здесь появляется сразу на кухнях, поэтому аппетит у нас не испортился. Вон, китайцы летучих мышей едят и ничего, а мы чем хуже? Тем более, подцепить какую-нибудь дрянь из-за плохо прожаренного стейка здесь практически невозможно.
По рассказам Федора, да и по нашим собственным наблюдениям, Перекресток не бедствовал, и главной заслугой этому было его расположение на одном из главных торговых маршрутов, соединяющем сразу несколько поселений. Эдакое золотое кольцо, по которому курсировали многочисленные караваны, нагруженные разнообразными товарами: едой, оружием, специями, а в некоторых случаях и людьми. Пусть в самом Перекрестке рабство не прижилось, но про другие города такого сказать было нельзя.
— И что, один караван успевает за месяц обойти все поселки? — спросила Маша, уплетая за обе щеки куски вареного мяса. Заказ нам принесли очень быстро и сейчас мы наслаждались сытной, но слегка необычной на вкус едой. Федор же, от закуски отказался и дул уже второй литр пива, постоянно намекая на то, что неплохо бы заказать еще один или увеличить градус пойла.
— Да нет конечно, — ответил наш собеседник, — вообще, караваны в первые две недели после перезагрузки стараются не выходить за пределы городских стен — какая-нибудь стая из синей или даже фиолетовой зоны пришкондыбает, и привет — улетят торговцы к ближайшему алтарю, а это, считай, все — минус товар и деньги, и никакая охрана тут не поможет. Так что сейчас у нас две недели затишья. Мужики расслабляться будут — пить, в карты играть, ух и веселье в городе начнется, а вот потом да — караваны уйдут в другие поселения.
— Хочешь сказать ближайшие две недели из Перекрестка никто не уходит, а потом все разом сваливают? — спросил я.
— Не совсем, кто-то раньше, кто-то позже, некоторые торговцы вообще приходят в Перекресток на двадцатый день, а на двадцать второй уже уходят. По-разному.
— Людей с собой они берут?
— Берут конечно, но не бесплатно, и не все. Некоторые караванщики сектантов боятся.
— Кого?
— Сектанты. Они каким-то выдуманным богам поклоняются, очень любят рейдеров ловить и караваны грабить, причем в таких местах, чтобы после смерти люди возрождались в тех белых зонах, которые эти сектанты облюбовали.
— На кой им это? — удивилась Маша, — выкуп что ли требуют?
— Не, больные они. Выдумали себе какого-то божка злобного и пытаются всех в свою веру переманить, и ладно бы уговорами там или проповедями действовали, так ведь пытают людей, сволочи! Пытают, пока мозги набекрень у бедолаги не поедут, а если не получается, то обнуляют пленника и все. Главный жрец у них — отбитый наглухо псих, его пытались уже поймать, да без толку, он, зараза, под себя уже несколько мелких деревень подмял, и сейчас в тех краях лютует.
— Только сектантов нам тут не хватало, — выругалась Ершова.
— Они за пределы своей территории не выходят, да и охрана караванов все опасные места уже наизусть знает, так что не переживайте.
— А если караван не приходит в назначенный срок, что делают? — я откинулся на стуле, — есть какая-то связь между поселениями? Радио там или проводная линия? У местных охранников вроде бы есть способ связаться друг с другом по телефону.
— Ну да, здесь кабель телефонный проложен под землей. Он почти все здания административные соединяет, а вот между поселками прямой связи нет, только если письма вместе с торговцами отправлять. Пытались тут когда-то давно умельцы радио настроить, так одни помехи и поймали, будто глушит кто сигнал, а проволоку между городами не проложишь — сами должны понимать, пройдет перезагрузка, и все труды насмарку.
— Понятно, — удовлетворенно кивнул я.
Вопрос Федору был задан прежде всего с целью убедиться — из Лесного весточку в Перекресток никто передать не сможет, по крайне мере дистанционно.
— Получается, — Маша отложила в сторону вилку, — ближайшие две недели нам придется торчать в городе, и чем тут можно себя занять, кроме как шляться по барам и бухать?
— Если хотите, можете по округе пошататься. После перезагрузки, считай, мелочевки зеленой вокруг навалом, поубиваете нескольких — копейка в карман. А вообще, сходите лучше в забегаловку «Дикий кот», она тут рядом, можно сказать, в двух шагах. Там любой официант подскажет с кем за работу перетереть можно. У нас ведь тут целые отряды собираются, чтобы зоны вокруг города чистить, к тому же, рестораны неплохо за мясо платят, а на некоторых редких тварях можно вообще поднять кучу бабла, они, правда, в синих зонах все обитают, но кто-то рискует. Печень рогатого мечехвоста стоит почти пять сотен, представляете?
— И как понять, какую живность на мясо пускать, а какой рога отпиливать?
— Так купите этот, как его, — Федор задумался, не переставая при этом прикладываться к кружке с пивом, — о, глоссарий. Рейдеры, правда, чаще всего красной книгой его называют, ну да не суть, там как раз вся живность зон описана. Хорошая штука, глянешь на какую-нибудь кракозябру, и понимаешь сразу, что с ней делать — на мясо пустить, железу какую-нибудь вырезать, ну или просто превратить в экспы напрямую. Только, конечно, в синюю зону сразу после перезагрузки очень опасно идти, оружие надо хорошее купить или в отряд сильный вступить.
— Кстати про оружие, — вспомнил я, — почему огнестрел стоит так дешево?
— Так это, на окраине Полиса есть несколько военных складов, и находятся они в зеленой зоне. Патронов там, только, нет, но остального добра навалом. Вот и возят оттуда всякое.
— Мы в ГУМе видели ножи, — сказала Маша, — которые стоили почти десять тысяч монет, откуда такие цены?
— Ну… они поди с кристаллическими лезвиями…, - задумался Федор, — а, вы, ведь не знаете, наверное. В зонах видели такие линии разноцветные? Они еще сквозь стены и землю проходят, как паутина, или плесень на сыре.
— Угу, — кивнул я, вспоминая пробежку через Полис.
— Ну вот, в некоторых местах этих прожилок становится очень много, там будто какой-то паук гнездо себе сплел. Я сам, правда, не видел, но говорят, что все именно так и выглядит. Много ниток друг с другом переплетены, а в сердцевине можно отыскать кристалл, причем в каждой зоне кристаллы своего цвета, синие, фиолетовые или самые дорогие — черные.
— Зеленые тоже есть? — спросила Маша.
— Есть, но их очень редко можно найти, да и то, зеленка — фуфло бесполезное, их даже продать нельзя.
— А остальные, значит, полезные?
— Конечно. Один синий кристалл, может несколько тысяч стоить! Фиолетовый до десяти, а черные вообще за сотню уходят! С помощью них делают самое лучшее оружие, как-то там их размалывают, смешивают и добавляют в расплавленное железо. Я точно не знаю весь процесс, но главное ведь результат, а фиолетовым кристаллическим мечом ты можешь даже сколопендре хитин пробить!
Воспоминания о мече Мишани, оставленном в Полисе, вновь заставили уснувшую было жабу напомнить, что ценным барахлом разбрасываться не стоит. Впрочем, о сделанном я не слишком жалел, как знать, к чему бы привела неуемная жадность.
— Или можно наконечники для стрел делать, — продолжил Федор, — они из этой стали получаются такие, что любой броник навылет шьют! А еще, кристаллы — единственная вещь, которую можно на алтаре продать.
— Объясни, — заинтересовался я.
— Ну смотрите, у вас, например, есть тысяча монет, вы идете к алтарю, прикладываете пурс и тратите эти деньги на развитие. Быков в банке видели? Вот, можно такими же стать, денег правда придется влить — я столько в жизни не видел. Линии на руке, тоже можно купить, если тысяч двадцать есть лишних. Некоторые у нас специально ходят, полосками светят — смотрите, типа, какой я богатый. Позеры, чтоб их. — Федор скривился, глянув куда-то в сторону. — Вот, а если человек хочет, например, продать линию и экспы за это получить, что ему делать? Куда бежать? Правильно — в банк, и там у него полоску купят всего за пятнадцать тысяч. Жлобы! Натурально жлобы!
— С кристаллами-то чего? — не выдержала Маша.
— С кристаллами? — мужик, казалось, забыл, о чем говорил, — А ну да, так вот, приходишь к алтарю с ними, прикладываешь пурс и все, денежки на счет падают, но выгоднее такую добычу людям продавать — любой кузнец с руками оторвет…
Громкий возглас за соседним столом заставил нас прекратить разговор. Блондин, объясняющий что-то своему собеседнику, видимо вышел из себя:
— Да ты подумай, это же хорошие деньги!
— Жизнь дороже, — громко ответил ему мужчина и поднялся из-за стола.
Блондин после неудачных переговоров со злобой ударил по деревянной поверхности, от чего посуда на ней ощутимо подпрыгнула.
— Что за кекс? — с интересом спросила Маша, глядя на Федора.
— Антоха это, — ответил он, — нормальный мужик, но авантюрист — прям клейма ставить негде. У него вечно какие-то планы, мутки и верняковые темы, иногда и правда в плюс выходит, а иногда и в ноль сливается. Полгода назад он с группой молодых идиотов решил провернуть какое-то шибко прибыльное дельце, но что-то у них там не срослось — вернулись в Перекресток с голыми жопами. С тех пор с Антохой дел никто вести не хочет, тем более он тут собрался в черную зону идти, походу совсем с катушек съехал. Деньги, конечно, неплохие предлагает, но дураков среди нас нет. Вы ведь про черные-то зоны знаете?
— Типа, там окончательно умирают с любым количеством полосок? — спросила Маша.
— Вроде того, но не совсем, тела после смерти исчезают как обычно, вот только человек не возрождается возле алтаря. Некоторые говорят, что где-то на севере есть зона, где такие вот неудачники маринуются, как огурцы в банке. Почти как девятый круг ада у Данте — люди вроде и живые, а ни пошевелиться, ни умереть не могут. Никто оттуда не выбирался.