— Скоро зацветут первоцветы, — заметил мой спутник. — Возможно, мы застанем празднование по этому поводу.
Я уже имела возможность убедиться, что представления о праздниках у эльфов отличается от нашего (здесь к людям куда как ближе были гномы с их ломящимися от яств столами, льющейся рекой горной слезой, заздравными тостами, веселыми песнями, а иной раз и доброй дракой в завершении торжества), а теперь узнала, что и поводы для торжеств у наших народов расходятся. Свадьбы у эльфов игрались редко, поскольку детей рождалось мало, а связывать себя узами брака они не торопились, собственные дни рождения отмечать после первого прожитого столетия им приедалось, зато появление первого цветка или начало сбора урожая встречалось в Долине неизменно радостно.
В Эльдоране блондин показал мне в числе прочих достопримечательностей и теплицы, где хозяйствовала Моравен. Они произвели на меня впечатление скорее своими размерами, нежели произрастающими там растениями.
— Прости, никогда не любила садовничать, — оправдывалась я потом перед Келебраном. — Даже когда жила в деревне, у меня и грядки-то с зеленью не было.
— И как ты только снискала славу травницы, — вздохнул собеседник.
— Травы я собирала, — с достоинством возразила я. — А вот копаться в земле не люблю.
Келебран только хмыкнул.
Нам вообще на удивление было хорошо вдвоем. Мы могли вместе болтать, смеяться, молчать, подшучивать друг над другом. Гуляя теплыми вечерами по парку, мы делились друг с другом воспоминаниями о детских годах, об одиночестве, страхах и обидах. Келебрану, по его словам, пришлось в свое время несколько легче, нежели мне: отец всегда был рядом и поддерживал его во всем, да и мать во время нечастых встреч щедро одаряла любовью, тогда как я похвастать хорошим отношением родителей ко мне не могла. Зато моему собеседнику стоило немалых усилий понять и принять свою природу. Причудливое смешение кровей наградило его не самым легким характером и в прошлом Келебрана имелись поступки, которых он до сих пор стыдился — вроде того случая, когда он уничтожил после смерти отца не только виновных в несчастье волколаков, но и нескольких относительно мирных оборотней, на свою беду подвернувшихся ему под горячую руку.
— Я тогда не разбирался, в ком их них остались человеческие черты, — горько рассказывал он мне. — Ведомый местью, я имел только одно желание: истребить убийц отца. И не всматривался, повстречав в лесу зверя, превратился ли он окончательно в кровожадную тварь или в нем еще сохранился рассудок. Я просто убивал. А когда опомнился и пришел в себя, обнаружил, что оставшиеся в живых оборотни покинули наши края.
По какому-то молчаливому уговору мы не затрагивали тему неудачных любовных отношений. Я молчала об Артуре, а Келебран — о той девушке, которую упомянул Диего. Пока говорить об этом было не время.
Не делали мы и попыток к сближению. Самое большее, что позволяли себе — просто взяться за руки в темноте. И от ощущения сжимавшей мои пальцы сильной ладони сердце начинало биться чуточку быстрей, а душу затапливала теплая нежность. Я понимала, что нравлюсь Келебрану, и осознавала, что он стал дорог мне. Но мы не торопились.
В конце концов все произошло само собой. Вероятно, просто пришло время.
В тот вечер мы привычно уже расположились у Источника, разглядывая алмаз.
— Смотри, — произнесла я, — по-моему, искорка стала чуть-чуть ярче.
Подобно Владычице Арнэль в вечер празднования, я опустила ладонь в прохладную воду. Келебран последовал моему примеру. Пальцы его встретились с моими, сначала слегка коснулись, затем, будто осмелев, переплелись. Я повернула голову и заглянула ему в лицо. Мужчина смотрел на меня с такой нежностью и лаской, что у меня защемило сердце, а губы слегка дрогнули. Мне даже показалось, что глаза его сияют ярче, нежели звезды на небосклоне. Медленно он склонил голову и его губы накрыли мои — легко, почти невесомо. Я подалась ему навстречу, не желая разрывать поцелуй. Пальцы наших рук, вытащенных из воды, по-прежнему оставались сплетенными, другой же рукой Келебран обнял меня за плечи.
Наш первый поцелуй был лишен страсти. Это был достаточно целомудренный поцелуй, поцелуй-узнавание, в котором участвовали только губы, да и то едва-едва прикасаясь друг к другу. И когда он наконец прервался, а Келебран обнял меня покрепче, прижал к груди, нам не нужны были слова. И без того мы все друг о друге знали. Как знали и то, что уже второй наш поцелуй будет совсем иным — и теперь мы замерли, словно набираясь сил, как будто перед прыжком с закрытыми глазами в глубокий омут.
Глубокий вдох и медленный выдох. Моя рука медленно скользнула от локтя мужчины к его плечу, затем еще выше, обвила шею, притягивая к себе. Я подняла лицо, вновь встречая его губы, на сей раз жадные, требовательные. Если наш первый поцелуй был узнаванием друг друга, то второй — уже изучением, исследованием. Язык Келебрана скользнул мне рот, руки гладили спину, плечи, поднимались к шее, спускались к ягодицам. Я слегка выгнулась, теснее прижимаясь к нему, запустила пальцы в пряди его волос на затылке и закрыла глаза, наслаждаясь. Мужские губы наконец оторвались от моих, легко скользнули по скуле к уху, язык обвел раковину, зубы слегка прикусили мочку. И обжигающие прикосновения спустились ниже, дорожкой по шее к ямке между ключицами. Я тихо всхлипнула и прильнула еще сильнее — пусть это и казалось уже невозможным. Губы обжигали, оставляя следы, руки стискивали мое тело сильно, почти до синяков, но мне это нравилось.
— Риона, — Келебран поднял голову и взглянул мне в лицо потемневшими золотыми глазами. — Мы могли бы пожениться прямо здесь, у Источника, по эльфийскому обряду, если ты захочешь.
Голова у меня кружилась, так что смысл его слов я уловила не сразу. А когда поняла, что именно он предлагает, то спросила только:
— Сейчас?
К моему удивлению, мужчина расхохотался.
— Риона, ты удивительная женщина. И это единственный вопрос, который ты пожелала мне задать?
— А какие еще должны быть вопросы? — в свою очередь заинтересовалась я.
— Например, где и как мы будем жить после свадьбы. Насколько большое у меня состояние. Люблю ли я тебя.
— А вот это любопытный вопрос. Даже странно, как это он не пришел мне в голову, — не удержалась и съязвила я. — Так ты меня любишь?
— Люблю, конечно, — Келебран поцеловал меня в висок. — Иначе не предлагал бы стать моей женой.
— Я так и думала, — удовлетворенно вздохнула я.
Блондин посмотрел на меня с подозрением.
— А ты ничего не хочешь мне сказать, Риона?
— А что ты хочешь услышать? — удивилась я.
— Ну, например, — Келобран слегка повернул меня и теперь я сидела у него на коленях, прижавшись спиной к его груди и устроив голову у него на плече, — мне хотелось бы услышать, как именно ты ко мне относишься.
— Я к тебе отношусь очень хорошо, — кусая губы, чтобы не рассмеяться, сообщила я.
— Хорошо — и только?
— Нет, разумеется, — я повернула голову и слегка прикоснулась кончиком языка к его шее, отчего мой мужчина дернулся, а руки его сильнее сжались на моей талии. — Я тебя тоже люблю, конечно.
— Это обнадеживает, — рука Келебрана переместилась выше и накрыла мою грудь, а сам он шепнул мне на ухо, — так что ты ответишь на мое предложение?
— А разве я ничего не ответила? Мне показалось, что я даже поинтересовалась датой свадьбы.
— Значит, это был ответ?
— Притом положительный, — выдохнула я с трудом, поскольку его ладонь сжала мою грудь чуть сильнее. — Да, вот так…
Но Келебран внезапно отстранился и внимательно посмотрел на меня.
— Риона, я хочу, чтобы ты отдавала себе отчет в том, с кем собралась связать свою жизнь. Мне не нужно согласие, данное под влиянием страсти.
— Хорошо, — я пересела на ближайший камень. — Давай поговорим. Почему ты сомневаешься во мне?
— Я не сомневаюсь, — Келебран взял мою ладонь и прижался к ней щекой. — Просто я полагаю, что лучше все обсудить заранее, дабы потом между нами не возникали недоразумения.
— Ладно. Итак, в тебе течет кровь оборотней и эльфов, но ты наполовину человек. У тебя не самый легкий характер, ты можешь быть вспыльчивым и гневливым, но старательно держишь себя в руках. Ты тяжело сходишься с людьми, но однажды назвав кого-то другом, останешься верным до конца. Ты часто бываешь молчалив и задумчив, ни с кем не желаешь делиться своими мыслями. Но ты добр и заботлив, в чем я уже имела возможность убедиться лично. Я все перечислила или осталось что-то еще? Ревнивые бывшие любовницы? Внебрачные дети?
— Вовсе нет, — блондин улыбнулся. — Но ты действительно готова мириться с моими недостатками?
Я пожала плечами.
— Ты ведь готов мириться с моими, разве нет?
— Я еще хотел предупредить тебя, — тут Келебран отвел глаза, — что мне не по душе придворная суматоха. У меня есть особняк в столице — я не продал его после смерти отца и иногда даже останавливаюсь в нем на несколько дней. Но в поместье бываю куда чаще.
На сей раз я посмотрела на него с удивлением.
— Разве я хоть когда-нибудь упоминала о желании стать придворной дамой?
— Возможно, ты хотела занять место, положенное тебе при рождении…
— Вот уж нет, — фыркнула я, перебив его. — К тому же мне прекрасно известно, что ты — вечный странник. Если захочешь, я буду сопровождать тебя всегда и везде, нет — буду ждать дома, у теплого очага и за накрытым столом.
Келебран сгреб меня в охапку и замер на мгновение, прижавшись губами к моим волосам.
— Вечные странствия тоже могут наскучить, Риона. И даже странникам свойственно мечтать о домашнем уюте.
— Хорошо, — я не стала возражать. — Но если кровь твоей бабки вновь поманит тебя в путь, знай, что я всегда буду готова идти рядом с тобой.
— Значит, да?
— Конечно, да, — подтвердила я и первая потянулась за поцелуем.
Довольно продолжительное время нам было не до разговоров — не считать же за оные бессвязный лепет и отрывистые ласковые слова. Когда же я, наконец, опять уютно устроилась в кольце рук Келебрана, мы все-таки вернулись к обсуждению свадьбы.
— Согласно эльфийским законам мы с тобой могли бы принести друг другу клятвы прямо сейчас у Источника и считались бы мужем и женой, — пояснил мне мой уже жених. — Эльфам для бракосочетания даже свидетели не нужны — раз уж их слова услышали звезды и сам Источник Жизни. Но я все же предлагаю поставить в известность Диего, он ведь наш друг и ему будет неприятно, если мы поженимся втайне от него.
— Еще Моравен, — напомнила я. — Полагаю, матери тоже хотелось бы присутствовать на бракосочетании сына. И не знаю, насколько это здесь приемлемо, но я хотела бы сообщить Владыкам, раз уж мы у них гостим.
— Диего, моя мать с супругом и Владыки — у нас будет очень скромная свадьба, Риона. Возможно, ты хотела пышное торжество, а я тебя лишаю такой возможности?
Я только грустно улыбнулась.
— Пышное торжество, такое, чтобы полюбоваться на мой роскошный наряд сбежалось все предместье, а столы ломились от снеди и выпивки, я хотела когда-то давно, но вместо свадьбы мне пришлось бежать из родного дома. Теперь я хочу чувствовать себя одним целым с тобой, а уж как именно пройдет обряд и сколько будет гостей меня совсем не волнует, равно как и платье, закуски, вино и гуляния. Это все неважно. Да и близких друзей, сам знаешь, у меня теперь нет. В деревне остались люди, с которыми я была в приятельских отношениях, кое-кто из них, например, тот же лавочник, даже привязались ко мне, но я сама старалась никого не подпускать к себе слишком близко. Мне даже весть о предстоящем замужестве послать некому. Сомневаюсь, что моих родителей заинтересовали бы новости о давно пропавшей дочери, а у Литы теперь своя жизнь и напоминание о сбежавшей невесте Карла ее, вполне возможно, вовсе не порадует. Разве что только Ним был бы рад весточке от меня.
— Теперь у тебя есть я, — Келебран обнял меня покрепче. — И ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой. А теперь пойдем, разбудим Диего и сообщим ему новость.
Несмотря на позднее (или раннее, это уж как посмотреть) время, Диего не спал. И сразу все понял, стоило ему лишь взглянуть на нас. Впрочем, его догадливости я не удивилась: мы с Келебраном держались за руки, крепко переплетя пальцы, взгляд блондина был несколько расфокусирован, на лице то и дело появлялась улыбка, а сама я явственно чувствовала, как пылают мои щеки и покалывают и горят губы, должно быть, порядком припухшие от поцелуев.
— Ну что, — насмешливым тоном спросил дел Арьянте, — вас можно наконец-то поздравить?
Он разлил по стаканам золотистое вино, взял свой и отсалютовал нам.
— А я уж было начал сомневаться в том, что вы решитесь переговорить друг с другом, — продолжил он, отхлебнув разом едва ли не полстакана. — Присоединяйтесь.
Келебран, сев в кресло, притянул меня к себе на колени. Я зарделась еще сильнее, ожидая от Диего подшучиваний по этому поводу, но он молча подал мне стакан.
— Мы решили пожениться здесь, в Долине, — сообщил Келебран. — Особых приготовлений не потребуется, так что свадьбу можно назначить на завтра. Или на послезавтра, как решит Риона.
— А в столице могли бы отгулять с размахом, — заметил Диего.
— Зачем? Ни мне, ни Рионе шумное празднование не нужно, нас устроит и скромное торжество.
— Как знаете, — Диего покачал головой и долил себе еще вина. — Пожалуй, досадно, что я упустил такую женщину: и на переговорах пригодиться может, и многого не потребует. Зато я понял, почему ты так настаивал в свое время на том, чтобы мы взяли в поход прорицательницу. Интуиция, говоришь? Ну-ну, сделаю вид, что поверил.
Я не вмешивалась в разговор приятелей, понимая, что подколки дел Арьянте беззлобны. Более того, меня даже не тревожил предстоящий разговор с Моравен, которая должна была в самом скором времени стать моей свекровью. Мой дар молчал, но и без него я знала, что опасаться матери Келебрана мне не стоит.
Так оно и оказалось. Выслушав известие о скорой свадьбе, Моравен обняла сначала сына, потом меня и вызвалась помочь с приготовлениями.
Я, разумеется, согласилась, хотя никак не могла представить, какие именно приготовления требуются. Арнэль пообещала, что позаботится об угощении, а что нужно для самой церемонии, я даже не представляла. Оказалось, что Моравен подразумевала помощь с нарядом и прической. И уже под вечер следующего дня я, в новом платье, расшитом по подолу цветами и с венком на голове стояла с бешено колотящимся сердцем на знакомой поляне. Как-то внезапно пришло осознание, что вот сейчас, в эти самые мгновения должна была измениться вся моя жизнь — окончательно и бесповоротно. Я больше не была одиночкой и не несла ответственность только лишь за себя, как давно уже привыкла. Но вместе с тем в жизни моей появились и иные, непривычные мне до той поры ощущения заботы и поддержки. Я посмотрела в глаза будущему супругу и поняла, что нет больше отдельно меня и его, зато есть мы. И вместе мы сможем преодолеть многое.
Дальнейшее помнилось мне словно в туманной дымке. Простые слова о верности и любви, звучавшие для меня торжественно и сладостно. Кубок с эльфийским напитком, из которого мы пили вдвоем. И прохладная вода Источника, которой мы поили друг друга из ладоней.
— Я люблю тебя, жена моя, — сказал Келебран, глядя мне в глаза. — Отныне и навсегда.
— И я люблю тебя, муж мой, — откликнулась я. — Отныне и навсегда.
Вспыхнуло мгновенной болью запястье и замысловатой вязью проступили на нем эльфийские руны — символ связавших нас уз.
А потом была ночь. Наша ночь. И я задыхалась, сходила с ума от блаженного восторга и понимала, что раньше даже не представляла, что такое настоящая любовь, истинная близость, способная сделать тебя одним целым с возлюбленным. Все, что доводилось пережить мне ранее, было лишь бледной тенью, слабым подобием того наслаждения, что дарили мы с мужем друг другу. Да и было ли оно, это ранее? Все ушло, все забылось и остались лишь мы вдвоем да призрачный звездный свет из распахнутого в ночь окна. И слова любви, звучащие музыкой для наших сердец…