Энзо любил лазанью. Поэтому, когда, едва он сел на стул, её поставили перед ним на стол, расплылся в улыбке и язвительно произнёс:
- Вы так заботливы, как будто только меня и ждали, мистер Аргайл.
Аргайл не удостоил его ответом - просто опустил глаза на тарелку с олениной и принялся отрезать от неё кусок.
Впрочем, из-за стола он Энзо тоже не прогонял, потому тот, окинув лазанью ещё одним взглядом, окликнув официантку, попросил у неё вино и тоже взял в руки нож.
Какое-то время они молча ели. Чезаре и Ольстер стояли за спинами обоих ни слова не говоря. Когда же первый голод был удовлетворён, Энзо отложил вилку и нож и поднял на Эвана глаза.
- Князь Аргайл, я должен вас поблагодарить. Мне очень жаль, что вам пришлось наблюдать то, что вы видели вчера.
Губы Аргайла брезгливо дёрнулись, и Энзо поспешил продолжить, уводя в сторону разговор.
- Я хотел спросить… что вы имели в виду… там?..
- О чём ты? – вопреки обыкновению Аргайл был полностью сосредоточен на нём.
- Помните, вы сказали, что я тоже Аргайл?
Бровь Аргайла чуть приподнялась.
- Ты серьёзно? – уточнил он.
- Да. Моя фамилия Лучини, вы, конечно, могли этого не знать…
- Конечно, я это знал! – перебил его Эван и, замолкнув, растерянно покачал головой. Затем черты его немного смягчились, и он произнес: - Я отвечу на твой вопрос. Если потом ты ответишь на мой.
- М… Хорошо, - произнёс Энзо после недолгого колебания. Он с трудом мог представить вопрос, который поставил бы его в тупик – даже если бы Аргайл поинтересовался, какого цвета у него бельё.
Аргайл вздохнул и поднял взгляд куда-то Энзо за плечо, отстраняясь от шумного зала и подбирая, по всей видимости, слова.
- Когда Земля была уничтожена, - сказал он наконец, - воцарился хаос. Никто не мог управлять народами, лишившимися своих вождей. Рознь, ненависть, предрассудки разделили людей. Кто-то должен был принимать решение, искать для нас новый дом – но на это не был способен никто. Вот тогда кланы выдвинулись вперёд. Если ты изучал историю – должен об этом знать.
- Знаю. Но…
- Клан – это семья. Так было испокон веков. Сицилийцы, корсиканцы, японцы, китайцы и мы, шотландцы, помнили об этом лучше всего. Клан – это всё. Но Сицилийцы и Корсиканцы, так же как японцы и китайцы, были поглощены собственной войной. Пока они решали, какой из кланов сильней, Аргайлы объединили свой народ почти целиком. Много позже корсиканцам это тоже почти удалось – сейчас они ненамного слабее нас. Но у них слишком много семей. Маленьких семей.
Энзо молчал, по-прежнему не понимая, при чём тут он.
- Аргайл испокон веков брали под свою защиту шотландских людей. Мы были полицейскими короны много веков. Мы знали, как объединить людей. Потребовалось меньше сотни лет, чтобы все кланы Шотландии присягнули нам, а затем и другие пошли за ними. Сейчас клан Аргайлов насчитывает более трёх десятков ветвей, каждая из которых ветвится ещё на десяток ветвей. Мы давно уже перестали требовать, чтобы те, кто просит защиты, принимали фамилию Аргайл. МакКензи, МакФерсты, МакГвайры…
- Это всё я знаю… - осторожно вклинился Энзо, - но…
- Ты всё равно не понимаешь? – Эван усмехнулся немного грустно.
Энзо покачал головой.
- Мы - семья, - жёстко сказал он. – Ты можешь не носить фамилию Аргайл и даже не иметь кельтских корней. Но ты Аргайл, если ты в системе моих людей.
Энзо сглотнул и задумчиво поковырял вилкой в пустой тарелке.
- И вы верите в это?
- Я делаю это. В этом смысл моего места в клане. Может быть, оттуда, где ты, не видно, сколько нас и каково наше значение для содружества людей… - Эван покачал головой, и ещё одна усмешка отразилась на его лице, - зачем я всё это говорю. Ты просто шлюха. Ты в самом низу. И всё, что творится здесь, на вершине, не имеет никакого отношения к тебе.
Энзо стиснул зубы, чтобы не заехать Эвану вилкой по лбу. Ему невыносимо захотелось встать и покинуть салон, но голос Аргайла заставил его оставаться на месте.
- А теперь мой вопрос, - произнёс он.
- Я вас слушаю, - Энзо сосредоточился, приготовившись к подвоху.
- Почему ты не займёшься чем-нибудь ещё?
- Что?.. – в лицо Энзо как будто плеснули ледяной водой.
- Ты слышал. Ты умный, образованный парень. Характер у тебя вроде бы боевой. Почему не займёшься чем-нибудь ещё? Почему надо торговать собой?
Энзо стиснул зубы и секунду упрямо смотрел на Аргайла.
- Моя сестра, - медленно заговорил он. – Работала на упаковке плация. Согласитесь, работа ничего?
Эван кивнул.
- Четырнадцать часов в день она ссыпала перемолотый порошок на поднос, чтобы затем заматывать его в целлофан. Я видел, как её руки стали красными и опухли. Лицо же, наоборот, почти всё время было бледным, как мел. Она, я, отец – все мы знали, что плациус постепенно собирается в теле человека, который работает с ним каждый день. Уверен, ваш друг МакКензи тоже всегда это знал – а может, и нет, - Энзо облизнул губы и торопливо продолжил, опасаясь, что Эван его перебьёт, - у таких людей обычно в какой-то момент начинаются колики. Это ерунда. Всего лишь первый симптом, когда с фабрики нужно бежать со всех ног. Затем над зубами появляется голубая полоса – но это тоже ещё ничего. Следующая стадия – паралич запястий рук. Жалобы на головную боль. Ещё через какое-то время - слепота. Всё. Смерть наступает через три дня.
Энзо растянул губы в улыбке, заметив, как меняется лицо Аргайла.
- Она просто отпросилась с работы как-то раз. Уже не видела ничего. Её даже проводили домой, - улыбка Энзо погасла, и в глазах появилась злость, - на четвёртый день она умерла.
Он замолк. На ответ Энзо не рассчитывал, просто выжидал, когда кровь перестанет биться в висках.
- Я твёрдо уверен, князь Аргайл, что моя работа - далеко не самое плохое из того, что могло случиться со мной. И не собираюсь её менять.
Аргайл открыл было рот, чтобы спросить что-то ещё, но звонок телефона перебил его.
- Да, - Энзо поднёс мобильный к уху и нажал приём.
- Рафаэль, ты где?
- Я же говорил… ходил по мастерским и потом гулять.
- Немедленно возвращайся в клуб.
Энзо встал и, кивнув на прощание Эвану, который всё ещё смотрел на него, направился к выходу, поманив Чезаре за собой.
- Что там? – спросил он, уже оказавшись на улице и поднимая руку, чтобы начать голосовать.
- Очень важный клиент. Губернатор за него просил.
- Больше нету никого?..
- Он хочет тебя.
========== Часть 12 ==========
Уже оказавшись в такси, Энзо вдруг обнаружил, что им не удалось договорить.
В обычных ситуациях он моралистов не любил. Все они делились на тех, кто пытался отыскать в нём второе дно, несчастного мальчика, которого насильно продали в дом утех, и на тех, кто был твёрдо уверен в его порочной натуре и пытался вернуть его к свету.
Сам Энзо не видел в себе ни то, ни то. Вообще, если бы его спросили, кто он и чем зарабатывает на жизнь, он бы задумался надолго. Возможно, решил бы соврать и рассказать про флот, но через некоторое время передумал бы и сказал слово… к примеру, эскорт. Пожалуй, это больше всего было похоже на то, как он видел себя со стороны.
«Я составляю компанию респектабельным джентльменам», – сказал бы он, и это не было бы враньём, потому что за одну лишь только возможность вставить в него член никто не стал бы платить золотом в двойном размере.
Любой, кто хотел его общества, для начала должен был вступить в Клуб – а это мог позволить себе далеко не каждый, даже если имел деньги.
Другой возможностью было заинтересовать кого-то из основателей – губернатора, например.
Но ни в том, ни в другом случае «гость» или «участник» клуба ещё не получал право делать с ним, что хотел. Расположение таких мальчиков, как Энзо или Ливи нужно было завоевать – лаской или подарками - всё равно. Положа руку на сердце, Энзо сказал бы, что подарки куда лучше действуют на него, но и сам «клиент» тоже значение имел.
Энзо мог смириться с отсутствием красоты, на которую не был падок никогда. Но он никогда не подпустил бы к себе человека грубого или неухоженного.
Впрочем, и этим условием не описывалось всё. Сложно было сказать, за кем оставалось последнее слово – за ним или за теми, кто его нанял, но значение имело и то, и то. И в конечном итоге отказать тем, за кого «очень просил» мистер МакКензи, он всё равно не мог.
Естественно, клиентов, предложенных МакКензи, не любил никто. А Энзо на них последнее время особенно везло.
Энзо вздохнул, и мысли его снова вернулись к Аргайлу, который остался сидеть за столом, когда он ушёл. Вопреки обыкновению, Энзо почему-то хотел, чтобы этот человек понял, что творится внутри него.
Энзо не был уверен, что это вообще возможно для человека, рождённого с серебряной ложкой во рту, но презрение Аргайла - как ничьё другое - причиняло ему боль. И если бы у него было время, чтобы продолжить разговор, он рассказал бы тому, что никто не приходит на эту работу от любви к ней – разве что полный идиот. Что очень редко случается то, что случилось с Констансом – когда мальчика попросту продают. Может, где-нибудь в дешёвых домах на улице роз – но точно не там, где работал он.
Что большинство из них - обычные мальчики двадцати–двадцати пяти лет, ничем не лучше и не хуже других. Образ, манеры, этикет – всё это давал им Клуб. В каком-то смысле они были актёрами – только большинство их спектаклей заканчивалось голышом. В остальном всё было так же – цветы, золотые украшения и даже что-то похожее на аплодисменты, благодарный взгляд из-под ресниц, когда у мужчины всё хорошо.
Большинство из них были детьми рабочих или мелких торговцев – таких, как его отец. Средней руки рантье, хозяев небольших магазинчиков, лавочек и забегаловок, которые с каждым годом всё меньше приносили доход. Все они - или почти все - приехали когда-то в Манахату в надежде, что здесь найдут успех. Что плациус – зелёное золото, как называли его тогда – сделает их богачами.
В девяти случаев из десяти этого так и не произошло. Они умирали, добывая растущий на речных камнях мох, который потом другие высушивали за них, превращая в элитарный наркотик и топливо для кораблей – два в одном, в зависимости от того, как обработать это вещество.
Кому-то из них повезло – на планетах-плантациях для них не хватало мест, тем более что у плантаторов давно уже пошли в ход аборигены, превращённые в рабов. Им не надо было платить, и они не претендовали на доход. Кое-кто предлагал ввести машинное производство, но дело не пошло: оказалось, что делать комбайны дороже, чем «нанимать» людей.
Такими – удачливыми или не очень – город был заполнен до краёв. На каждое место в самой захудалой забегаловке претендовало трое – а место, как правило, доставалось купленному на помосте аборигену, либо же тому или той, кого хозяин тоже мог использовать «два в одном».
Дети первого поколения поселенцев ещё могли найти доход. Тем же, кто родился в последние тридцать лет, оставалось только мечтать о том, чтобы выбраться отсюда – бросив родных и друзей. И тогда единственной возможностью становился флот.
Энзо вздохнул и качнул головой.
- Ну их к чёрту… - пробормотал он. Ему вдруг напрочь расхотелось что-то объяснять. Он уставился за окно и тут же заметил, что здание Клуба уже маячит за окном. – Меня никто не заставлял, - так же тихо произнёс он, - и я никому не должен ничего.
Рой уже ждал его в его комнате на третьем этаже. Он стоял и, ничуть не стесняясь, перебирал сумки, брошенные Чезаре на пол.
- Эти джемперы тебе не пойдут, - сказал он, вытягивая одну из покупок.
- Это не для меня, это для него.
Рой нахмурился, но ничего не сказал.
- Он не может сопровождать меня по городу чёрти в чём! – предупредил Энзо его вопрос, но Рой только махнул рукой.
- Валентин придёт через полчаса. В душ бегом. И подготовь себя – он не станет делать ничего.
Энзо поморщился и повёл плечом: обсуждать такие вопросы он не любил, тем более что сделал бы всё и так – чтобы не рисковать.
На ходу он расстегнул и скинул пиджак, который тут же упал в подставленные руки Чезаре, затем скинул на пол сорочку и позволил себе короткий глубокий вдох, наклонился, чтобы избавиться от штанов.
- Я подберу тебе костюм, - сказал Рой, отворачиваясь и не обращая никакого внимания на то, что происходит у него за спиной.
Не больше пятнадцати минут понадобилось Энзо, чтобы освежиться, и когда он уже намеревался выйти из ванной, на ходу заворачиваясь в белоснежное пушистое полотенце, Рой ткнул пальцем ему в лобок.
- Это сбрей.
Не говоря ни слова, Энзо вернулся в ванную и выполнил распоряжение – хотя оно немного и удивило его.
Когда он снова появился в комнате, Рой уже протягивал ему костюм, состоящий из белой накрахмаленной сорочки и коричневой пары с простыми пуговицами с эмблемой Итенского колледжа. До него наконец дошло. Впрочем, сказать он ничего не успел, потому что в дверь постучали, и на пороге с щипцами в руках появился Валентин.