— А наша эволюция?
— В основном придумана, в спешке, не очень умными людьми. Поэтому попадаются нелепости, как с мамонтами, например.
— А что не так с мамонтами?
— Да ничего особенного, мы их завезли на Землю, когда там холодно было, с Курины, чтобы поохотиться. Но они быстро вымерли, некоторые животные попали глубоко в снег или лед, туши засыпало, и они потерялась. Мы не смогли их найти, и трупы попали к вашим ученым. И пришлось им, под нашим чутким руководством, придумывать убедительные теории эволюции.
— Но, вроде, неплохо получилось?
— Не особенно. Вот смотрите, по вашим теориям мамонты почему в шерсти были?
— Ну как же, — Олег почувствовал некоторую неуверенность, — холодно было, от снега они шкурой защищались!
— Правильно, а питались они чем?
— Ну… травой там всякой, листьями…
— Олег, ну вы же взрослый человек, почти разумный, — Симвила снисходительно улыбнулся, — откуда трава и листья, если все засыпано снегом? На земле же вечная мерзлота да ледники тогда были. Там за десятки лет все насквозь вымерзло. Ни травинки!
— Ну… не знаю, может елками…
— А вы попробуйте хоботом эту колючую, — Симвила торжествующе повысил тон, — очень колючую елку сначала сломать, а потом засунуть в рот. Вот сразу и поймете, отчего мамонты вымерли. Мы ведь их цивилизованно завезли, в вольеры, с кормом. А потом появились эти безумные кренинги…
— В волосатых скафандрах?
— Ну да, — Симвила снова улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, — напоминает картинки из учебников биологии?
— Первобытные люди, забивающие мамонтов…
— Правильно! Они пришли в такой восторг от мамонтов, принялись их гонять своими ритуальными копьями да дубинами… так визжали… часть животных и разбежалась. Они ведь, в сущности, у себя на планете, мирные травоядные. Как и слоны. Вот вашим ученым и достались экземпляры с не до конца переваренной травой в желудке.
— И они обосновали находку.
— Правильно, как смогли.
— Ну а развитие нашей цивилизации?
— Мы только подправляли кое-что. Вы поймите, туристы, даже в пик популярности аттракциона, управляли сознанием далеко не всех землян, и, как правило, весьма непродолжительное время. Вот, допустим, кто-то хочет стать великим полководцем, а смею вас заверить, это очень дорого стоит, и он им станет. А кто-то довольствуется ролью греческого гоплита в битве при Гавгамелах. Кто-то мечтает быть великим инженером, и появляется гений Леонардо, совершающий открытие за открытием в очень короткий промежуток времени, а потом куда-то пропадающий, не оставивший ни одного талантливого ученика. Эйнштейн, вы же знаете, вообще был сумасшедшим. Вы думаете, он хоть сам что-нибудь понял про теорию вероятности?
— И так со всеми великими учеными?
— Ну, еще были великие финансисты, мореплаватели, писатели, художники. Каждый находил то, что хотел. По деньгам и интересам. Я, например, очень много проиграл на пари Янгу, когда мы поспорили, смогут ли земляне с текущим уровнем техники достичь Луны. Я же не знал, что он возьмет отпуск и лично возьмется за дело. Но большинство туристов — небогатые бездельники, поэтому довольствуются ролью статистов в каких-нибудь массовых мероприятиях. Так что не комплексуйте, большую часть времени вы развивались сами. Просто более агрессивно, чем нормальные цивилизации, но это затем, что нам так было интереснее. К сожалению, сейчас интерес совсем угас, и проект свернулся.
— А почему? — Олег точно знал, что запоминает каждое слово, но воспринимал и анализировал сейчас далеко не все. Но на это будет время, потом, отлежится-обдумается.
— Технологический тупик. Большая война невозможна, локальные конфликты приелись. Да и кому интересно — идешь ты с автоматом по джунглям, а тебе точно на голову падает ракета. И все. А управлять ракетой тоже никакого интереса. Так что ваша встреча с кренингом — действительно трагическая случайность, сейчас мы практически не вмешиваемся в ваше развитие. И вы, как минимум, должны быть нам благодарны, как создателям, — Симвила улыбнулся, облегченно и трогательно, выдохнул, и поднялся с кровати.
— Возможно, мы во всем виноваты, сделав ваш мозг упрощенным, но без нас, вас бы вообще не было. Зато появилось много уникальных и интересных для нас возможностей, — Симвила, похоже, увлекся, — вот ваш обычный зеленый чай, например, из-за чудовищных аллергий уничтожит любой ценирский организм. А наш лучший жаропонижающий и противовоспалительный антибиотик «Пантеон», продающийся в любой аптеке без рецепта, сделает из вас супермена! Но ненадолго, потом, перенапрягшись, организм быстро умрет.
— И вы, значит, экспериментируете?
— Олег, ну подумайте, какой соблазн попробовать новый вкус, новое ощущение, совершенно безопасно. Отдохните, подумайте. Мазь оставьте, просто чудодейственный препарат для вашего организма. Один наш гениальный медик научную карьеру на ней сделал, — Симвила направился к выходу, — в конце концов, вы же всегда возмущались нравами как в своей стране, так и за ее пределами!
— Да, но теперь у меня появилась надежда, что всем плохим мы обязаны вам! — Олег встал из кресла вычислителя, в два шага прошел свою камеру, и плюхнулся на кровать. Организму требовалось отдохнуть, а мозгу хорошенько все обдумать.
Только что Олег выяснил одну из величайших загадок человечества. И встретил богов. И даже разговаривал с ними. Для полного счастья оставалось только найти смысл жизни. Олег не знал, что боги обманули его, рассказав далеко не всю правду. Последние несколько земных лет проект не только не приносил денег, но, наоборот, требовал вложения приличных средств на предотвращение на земле глобальной атомной войны. И именно поэтому сейчас он свертывался. По подсчетам аналитиков, самостоятельно, без вмешательства в ключевых моментах, земная цивилизация просуществует менее года. Впрочем, сейчас, Олег уже не смог бы воспринять какую-либо новую информацию адекватно. Мозг просто отключился, и он немедленно заснул.
Этой ночью, здесь, ему впервые приснился сон. Олег шел по Большой Садовой — главной улице Ростова, выложенной точно так же, как и главные улицы Хабаровска, искусственным тротуарным камнем. Из-за этого он даже сначала не понял, где находится. Впереди показалась площадь, очень похожая на Хабаровскую Комсомольскую, но потом Олег рассмотрел памятник Ленину и понял, что идет все же по Садовой. И подходит к главному входу в парк Горького. Идти было неудобно, черные джинсы на ногах не вызывали нареканий, но одетый сверху черный, крупной вязки, свитер, почему-то слишком плотно обтягивал горб на спине. Впрочем, это оказался не горб, а ангельские крылья. Перья терлись и цеплялись за нити свитера, пух вылезал наружу сквозь дырки в вязке.
Справа от входа в парк, возле стендов с работами местных фотографов, крутилась группа «свидетелей Иеговы», или чего-то такого, Олег плохо разбирался в подобных вещах. Одеты они были по-разному, но их объединяло идиотски-счастливое, баранье выражение во взгляде. А поскольку именно глаза, их выражение, во многом определяют отношение к человеку, Олег не мог воспринимать их серьезно. Зато они воспринимали мир слишком серьезно, а свою миссию — слишком ответственно. И спешили поделиться со всеми своим счастьем. И поэтому приставали ко всем прохожим. Двое мужчин засекли Олега и решительно направились к нему. Одеты они были в темные костюмы с белой рубашкой и пренепременным галстуком, отчего очень походили на представителей «канадских фирм», втюхивающих на улицах втридорога залежалый товар. Впрочем, большая часть «офис-менеджеров» так и начинала. За спинами у них висели рюкзаки, а в руках — книжки с пестрыми божественными картинками в мягких глянцевых переплетах, которые они величественно, как иконы, несли лицевой стороной обложки к Олегу.
— Что Вы знаете о боге? — торжественно, без предисловий, начал старший, седой лысеющий мужчина лет пятидесяти.
— Даже и не знаю, чего бы такого, интересного, вам о нем рассказать… — Олег как раз выдернул особенно мешавшее ему, практически вылезшее сквозь свитер наружу перо. Полуобернулся… и тут «свидетели» заметили крылья. В выражении их лиц, в эту секунду, от удивления, ставших похожими на нормальные, человеческие, явственно читались смущение, недоумение. А Олег, с легкой загадочной улыбкой, медленно провел выдернутым перышком себе по щеке. Прикосновение получалось приятным, нежным, чуть-чуть щекочущим. И тут он проснулся. По щеке полз паук.
Предотвратив первое, рефлекторное, желание прихлопнуть, Олег аккуратно сбросил существо себе на грудь. В детстве он не рос жестоким мальчиком, но любил возиться с муравьями. Ему нравилась высокая организация их жизни сложный и сбалансированный механизм существования муравейника, в который он постоянно вносил элементы стихийных бедствий. То забивал отдельные выходы на поверхность камнями и наблюдал, как прямо на глазах появлялись обходные пути. То заливал эти ходы водой, но муравьи справлялись и с подобной неожиданностью, спасая в первую очередь яйца, затем запасы пищи. Бывало, он отлавливал большие группы муравьев из одного муравейника, подбрасывал их в другой, и перед его взором разворачивались локальные битвы. Позднее, прочитав «Гиперболоид инженера Гарина», даже жег муравьев мини-лазером из увеличительного стекла. Дети жестоки, намного больше, чем средний взрослый, даже не понимая этого. Сейчас, в обычной жизни, он старался без причины не задавить и букашку. Если какой-нибудь муравей заползал ему на ногу, он просто сдувал его за землю, даже не касаясь руками. И, уж конечно, не наступал на муравейники, десятки которых разрушил в детстве.
Существо, сидевшее сейчас у него на груди, выглядело достаточно крупным, на восьми лапах, и удивительно напоминало мохнатика в миниатюре. Обычный паук, ничем не отличающийся от земного, на взгляд неспециалиста. Сначала он замер, Олег тоже не шевелился и тогда, осмелев, шустро перебирая всеми ногами, паучок немного приблизился к лицу Олега, как бы рассматривая его. Олег осторожно, плавно, набрал в легкие немного воздуха, и выдохнул на паучка. Примерно сантиметров пять тот пролетел в воздухе, а затем, приземлившись, на предельной скорости умчался прочь, куда-то под кровать.
Рука совершенно не болела, порез почти затянулся, все тело наполняла энергия, казалось, требующая немедленного выхода. Мазь показала себя как лучшее лекарство, которое он только мог себе представить. Тем разительнее чувствовался контраст между телом, жаждущим жизни и движения, и полной пустотой, серостью и депрессией в голове. За ночь вновь приобретенные знания устоялись и, удивительное дело, уже не вызывали отторжения. Олег даже не злился на ценирцев — в конце концов, дело творца — как использовать созданные им объекты. Даже, если у объектов есть душа. Хотя… есть ли у них душа? Есть ли для них жизнь после смерти? Кажется, у него появилась уникальная возможность точно это узнать.
— Здравствуйте, творец, — язвительным полупоклоном приветствовал Олег зашедшего к нему утром, как обычно, Симвилу.
— Я вижу, сегодня ваше настроение почти пришло в обычную норму, да и здоровье в порядке.
— Да, благодаря вашей мази. Но я хотел спросить вас о другом.
— Может не стоит? И, по поводу вчерашнего, знаете, Олег, — Симвила, сидящий, как и вчера, на краю постели Олега, даже опустил глаза к полу, — мы ведь и не представляли, к чему приведет, в итоге, наш проект. Никто так далеко ничего не просчитывал. Была относительно близко расположенная планета, пригодная для жизни, с разумными животными. И для превращения ее в центр развлечений требовалось приложить минимум усилий и затрат.
— Ну а что, собственно, произошло? Если бы я сюда случайно не попал, вам бы даже и не пришлось перед кем-то извиняться.
— А я и не извиняюсь, просто хочу, чтобы вы нас поняли.
— Ладно, проехали. Мне не давал спокойно спать другой вопрос. После того, как я узнал, что нас создал не бог, осталось только прояснить есть ли у меня душа, и что ждет меня после смерти.
— Душа… — Симвила, казалось, намеренно взял паузу, — понимаете, Олег, мы ведь создавали не биороботов. И большую часть жизни вы проживаете, руководствуясь собственными соображениями, принципами и желаниями. Поэтому, не знаю, можно ли это считать душою в том смысле, которое вы вкладываете в это слово, но остаточный информационный носитель у вас присутствует. Как и у нас, между прочим.
— И что с ним происходит после смерти физического тела?
— Это сложный теологический вопрос, тут мы с вами можем долго рассуждать… В настоящее время, в глобальном смысле, мы разработали две концепции мироздания, и, в общем-то, ни в одной из них не остается места ни для бога, ни для загробной жизни.
— Любопытно.
— Смотрите, ваши ученые сейчас тоже пришли к пониманию, что вселенная расширяется из первоначальной точки. Как вы думаете, что будет, когда она закончит расширение?
— Не знаю, сужаться, наверное, начнет.
— Правильно, и до какого состояния?
— Ну, наверное, снова до точки.
— Снова правильно! Как вы думаете, после того, как она сузится до точки, жизнь в ней все еще будет существовать?
— Не знаю.
— Нет, с точки зрения физики это невозможно. Сами подумайте — сближение материи, звезды, расположенные все ближе друг к другу… Чудовищные излучения, температуры, давление! Всякое живое существо умрет еще задолго до того, как вселенная уменьшится до размеров точки. А теперь подумайте, уменьшившись до размеров точки, вселенная снова станет расширяться. Возникнет ли в ней жизнь снова?
— Не знаю, — Олег сидел немного ошарашенный полученными сведениями. Все сказанное Симвилой он знал и раньше, но как-то не объединял это в систему.
— Вот и мы не знаем, но ученые разработали два возможных сценария и теперь спорят между собой. По первому все повторится в точности, то есть где-то существует генетическая что ли, не знаю, как правильно ее назвать, информация о развитии вселенной. И тогда все повторится абсолютно в точности — те же звезды, созвездия, Ценира, мы с вами, ведущие этот разговор, каждый раз, в очередном цикле развития вселенной.
— Как-то маловероятно.
— Ну почему же, — Симвила улыбнулся, — в эту систему хорошо укладываются различные предсказания будущего, дежа вю, и прочие феномены. Тогда — это просто генетическая память того, что уже происходило. И произойдет еще не раз. В этой системе поклонение богу не имеет смысла.
— Почему? — хотя, кажется, Олег уже сам начинал понимать.
— Потому, что от него ничего не зависит. И вообще, что это тогда за бог, который, получается, ничего не создал. Стоит ли ему поклоняться?
— Ну а вторая концепция?
— По ней получается, что в следующий раз вселенная будет развиваться по другим законам. Не будет ни Цениры, ни нас с вами. Будут, возможно, осьминоги с восемью щупальцами и двумя хоботами. И тогда, получается, для нас с вами существует только вот эта жизнь, которую мы с вами и проживаем. В этой концепции бог может быть всемогущим, каждый раз создавая новые вселенные, возможно, по собственной воле.
— Тогда, возможно, нам стоит воскуривать ему благовония и строить идолов?
— Возможно, но для нас, в общем-то, это ничего не изменит. Следующая вселенная будет другой. И даже если для наших душ существует загробный мир, то он не вечен, а только до тех пор, пока существует наша вселенная.
Вот теперь Олег почувствовал, что новые сведения следует хорошенько обдумать. Вернее новых сведений, в чистом виде, он действительно не услышал, но никогда не задумывался о таких глобальных вещах и не пытался выстраивать из них систему.
— Ладно, я простой милиционер, лучше я пойду читать электродинамику. Я как раз сейчас остановился на интересном месте, где диполь попал в ловушку коварного электростатического поля, а его друзья — плотность тока и интеграл по поверхности, спасают его.
— Вот и славно, я зайду, как обычно, вечером. И Симвила поспешно удалился.
На самом деле Олег соврал, сегодня он втайне начал изучать курс управления местными транспортными средствами. Но и боги, точнее, получалось, не боги, а так, творцы местечкового масштаба, соврали во второй раз — Земля, как проект, требовала большого количества финансовых и технических средств, и они не могли позволить пропадать хоть чему-нибудь из получаемых ресурсов. Поэтому почти сразу на Луне был установлен поглотитель высвобождаемых остаточных информационных носителей, которые затем передавались ретранслятором в хранилище на Ценире. Мозг землян специально упростили и конструировали для подобной возможности.