— Прям так уж и открылся? — засомневался Петр Семеныч.
— Ну это мы, конечно, проверим, — сказал батюшка. — Со временем все встанет на свои места. И если цепочка событий выстроится как в твоем сне, будем знать, в каком направлении нам с тобой дальше работать. Таким даром грех разбрасываться! Таких специалистов в нашем отделе уже давно не было.
— А что, когда-то они были? — удивился Петр Семеныч. — Ты об этом никогда не рассказывал.
— Просто повода для этого не было, — ответил батюшка. — Но слухи о всевозможных прорицателях и предсказателях всегда тщательно проверялись. Но за последние полторы сони годков ничего достойного.
— А до этого? — полюбопытствовал Мистерчук.
— До этого два случая: гадалка из глухой деревушки… Кстати, она и в кофейной гуще словно в «Книге Судеб» читала. В семидесяти случаях из ста верно предсказывала. Но второй случай — вообще феноменальный… В тысяча восемьсот пятьдесят девятом годике, — монах погрузился в воспоминания, а Петр Семеныч его не перебивал — было интересно, — пришло в Приказ письмо от сельского священника. Вернее, пришло оно не в Приказ, а в Церковную Епархию, но там быстро смекнули, откуда ветер дует, и нам его перенаправили. А в письме том один вологодский священник о странной болезни, охватившей несколько близлежащих деревень, поведал. Мор у них приключился, что ни день — пара тройка крестьян к праотцам отправлялась. И ладно бы старики со старухами, так нет же — все больше молодые девки в самом соку, что называется кровь с молоком. Нет, и парни среди них попадались, но девок было несравнимо больше. В общем, много было странного в этой эпидемии, и приходской священник усмотрел в этом проделки нечистой силы. Ну а кто у нас главный по борьбе со всевозможной нечистью? — риторически спросил монах.
— Ты, батюшка! Кто ж кроме тебя-то?
— Некому, — притворно вздохнул Феофан. — Так вот, — продолжил он свой рассказ, — собрали мы вещички, погрузили в карету и помчались в Вологодскую губернию, разбираться. Ехали быстро, по меркам того времени: свежие лошади на каждом полустанке… Бумаги особой важности… «Слово и дело Государево»… Первым делом наведались мы к тому самому священнику, что письмо в Епархию накарябал. Едва мы из кареты возле церквушки ихней вышли, как к нам в ноги юродивый один, что на паперти милостыню собирал, в ноги кинулся. Спасители, кричит, избавители приехали! Через три дня, говорит, землю от супостата очистят. Ну, подивились мы на убогого, всерьез его вопли поначалу не приняли. А вот когда по его вышло — задумались: а может действительно знал?
— Постой, а что было-то? Ну, в деревне? Из-за чего люди помирали?
— А, — отмахнулся батюшка, — ничего особенного: упырь себе гнездовище свил. Древний был кровосос, благо, что сил не успел набрать… Рядом с деревней пещеры были, в которых этого упыря в незапамятные времена замуровали. А местный помещик решил рудник старый оловянный восстановить. Вот и разбудили кровососа — стену в его склепе порушили. Упокоили мы его быстро, на третьи сутки, как юродивый предсказал. В итоге забрали мы этого безумца с собой. Способности у него оказались феноменальные — ни разу в своих предсказаниях не ошибся! Стопроцентное попадание! Хотя в обычной жизни дурак дураком. Он как бы не от мира сего… Одновременно в нескольких измерениях существовал, по крайней мере, так казалось. Поэтому и не смог к реальности приспособиться — границ не видел… Ничего ему не нужно было, чтобы грядущее видеть, ни карты, ни кости, ни кофейная гуща. Главное правильно сформулировать, что он увидеть должен… Вот с этим, конечно, долго биться приходилось. Но зато результат превосходил любые ожидания! Мельчайшие подробности Наумка видел…
— Наумка?
— Да, Наум, так нашего юродивого звали, — ответил монах. Ох, как же мы жалели, когда он преставился, словно глаз лишились! И если у тебя такой дар открылся…
— То цены мне теперь нет! — довольно ухмыльнулся Петр Семеныч.
— Гордыня — смертный грех! — наставительно произнес батюшка. — Цены тебе и до этого не было — твой некромагический дар необычайно силен. А вот с предвидением будем работать. Ты бы, кстати, и деда своего бы подключил, — предложил Феофан. — Его мнение в этом вопросе нам бы не помешало.
— А то как же, обязательно подключу — скучает ведь старик без дела, — пообещал Министр. — Как только к нему выберусь, так и озадачу.
— Добре, Петруша, — одобряюще произнес старец. — А теперь давай по порядку про свои видения. И подробности, любую мелочь… Все может сгодиться.
— Хорошо, я постараюсь, — пообещал Петр Семеныч. — Едва я заснул, оказался в гостях у деда. Встречу с ним я пропущу — ничего интересного в ней не было, — пояснил он. — Так, посидели, отметили мое выздоровление. Затем я покинул мир Кемийоке. Думал, что сразу провалюсь в обычный сон… Но не тут-то было! Я очнулся на вершине какой-то сопки… В дальневосточной тайге… Летом…
— А с чего ты решил, что это именно дальневосточная тайга? — уточнил монах.
— Обижаете, батюшка! Мне ли не знать? Я ж с Владика! Да и поохотиться не дурак… Родные места завсегда узнаю.
— Хорошо, продолжай, раз уж так уверен в своей непогрешимости, — буркнул старик.
— Да и вовсе я не безгрешен, — сказал Петр Семеныч, — сам поначалу сомневался. Но все-таки оказался прав. Скоро сами поймете. — Он поправил сбившуюся подушку, устраиваясь на кровати поудобнее. — Сначала я подумал, что это дед… Ну, Кемийоке, прикалывается. Позвал его — нет ответа. Попытался переместиться в хижину — нифига! Не работает. А у него в гостях я мог такие штуки вытворять. Лес вокруг как настоящий, но меня-то этим не пронять, такого я деда с лихвой насмотрелся. Решил проверить реальный ли это мир или иллюзорный, тонкий.
— И как, проверил?
— А то! — самодовольно ухмыльнулся некромаг. — Наколдовал себе пачку сигарет и понял — я до сих пор в одном из тонких миров… Но это не дедовский мир, а какой-то другой. И как я сюда попал — не известно.
— И что ты предпринял? — спросил монах.
— А ничего, просто пошел, куда глаза глядят, полагаясь только на интуицию, ну, может быть еще на долю везения…
— И как, получилось?
— Получилось. Я, наверное, везунчик, — ответил Министр. — Через некоторое время я выскочил к небольшому озерцу, на берегу которого стоял заброшенный омшаник… И вот в чем штука, я узнал это место — я оказался в егерских угодьях Вольфыча.
— Ох-ты! — пораженно воскликнул батюшка. — Там же…
— Да-да, — кивнул Петр Семеныч, — переходной портал.
— И ты…
— А что мне оставалось делать? Я пошел на разведку. К порталу.
— И тебя никто не заметил?
— Батюшка, это тонкий мир. Как говорит дед, знающий человек может заточить такой мир под себя. Вплоть до изменения физический законов… Хотя, какие там законы? Одним словом я задал установку невидимости, неслышимости и так далее.
— Сработало?
— Еще бы! Ни одна тварь поначалу меня не учуяла…
— Поначалу?
— Поначалу, — не стал скрывать. — Слишком уж с неординарными личностями мне пришлось встретиться.
— Я догадываюсь с кем. Наша неразлучная троица, пережитки минувшей войны: Хильшер, Зиверс и Виллигут?
— Они, — подтвердил догадку монаха Петр Семеныч. — Но давай лучше по порядку.
— Давай, Петруша, давай, — согласился батюшка.
— Незамеченным я добрался до полянки с порталом. Только полянка совсем уже не та, какой я её помню. Фрицы развернули там настоящий военный городок.
— Ну, швабы всегда отличались основательностью. Видимо рассчитывали надолго окопаться.
— Отгрохали там железку, депо, казармы… Солидная инфраструктура — средств не жалели. Из разговоров вояк я понял, что попал в наше недалекое будущее — конец августа… Тридцатое…
— Постой-ка! — воскликнул батюшка. — Как это из разговора? Ты ж не шпрехаешь по-немецки? Кроме «хэнде хох», «Гитлер капут» и «нихт ферштейн» ничего не знаешь!
— Батюшка, это же тонкий! — вновь напомнил старцу Министр. — Установки задаю я. Так что фрицев понимал в тот момент без труда.
— Прости, Петруша, забылся.
— Да ничего, я и сам по-первости поверить не мог. Так вот из разговоров я узнал, что остатки армии оккупантов сопротивляются из последних сил на самых подступах к переходному порталу!
— Если то, что ты видел, действительно сбудется, — батюшка по-старчески собрал губы в жемок, — это не может не радовать! Три недели и мы вышибем их нашей территории…
— Я тоже на это надеюсь, — согласился Петр Семеныч. — Три недели до конца войны… Очень заманчиво! Очень!
— Ладно, давай не будем говорить «гоп»… Пока не будем, — через мгновение добавил батюшка.
— Да самое главное, — неожиданно опомнился Петр Семеныч, — фрицы напоследок готовят нам сюрприз…
— Очередное «Оружие возмездия»? — предположил батюшка. — Они просто не могут без этого! Что на этот раз?
— Обряд под названием «Круг Богини Смерти» говорит тебе о чем-нибудь?
— Еще бы, — ответил батюшка. — Этот обряд был в свое время навязчивой идеей бригаденфюрера Виллигута. Видимо, он до сих пор сохранил свои пристрастия, не смотря на почтенный возраст. Он заразил своей идеей даже Шикльгрубера, превратив его в маниакального собирателя хрустальных черепов…
— Хрустальные черепа?
— Да, а почему ты так удивлен? — спросил батюшка.
— Во сне я видел множество хрустальных черепов. В основном они сконцентрированы в двух местах.
— Теперь постарайся не упустить никаких подробностей. Где ты видел черепа? В каком порядке они располагались? Меня очень интересуют особенности их расположения…
— Черепа я видел в двух местах, — сказал Мистерчук, — на полянке, где собственно и открывается портал, еще в ангаре…
— Давай сначала про полянку, — попросил батюшка.
— Есть листок с ручкой? — спросил Петр Семеныч. — Я лучше нарисую примерную схему… Нечто подобное я уже видел.
Батюшка вынул из прикроватной тумбочки ученическую тетрадь в клеточку и шариковую ручку.
— Примерно так, — сказал Петр Семеныч, изобразив на листке бумаги некое подобие спирали, в которую он хаотично вписал кривые окружности, — эти кружочки — черепа…
— Я догадался, — кивнул монах.
— Точно так же располагались камни в тот день, когда фрицы сбежали из нашего мира. Помнишь, я рассказывал?
— Помню, — батюшка задумчиво потер лысину. — Это — лабиринт. Такие лабиринты не редкость, наши предки широко использовали их… Считалось, что с помощью таких вот конструкций можно путешествовать между миров. Однако я ни разу не слышал, чтобы вместо камней использовали хрустальные черепа. Видимо, их применение увеличивает пропускную способность портала, — предположил он. — А что с черепами в ангаре?
Петр Семеныч, покусывая пересохшие губы, принялся по памяти восстанавливать «Круг Богини».
— Круг. В нем двенадцать одинаковых секторов с колоннами, — комментировал он свои каракули. — На каждой колонне — черепушка, шарами направленная в центр. Там тринадцатая колонна. Но череп расположен на макушке, шарами в потолок. Круг исписан какими-то иероглифами, рунами… Одним словом всякой дребеденью! Не могу их воспроизвести, — помучившись пару минут, отложил ручку Петр Семеныч. — Ты уж не серчай на меня, батюшка, — расстроено произнес он, — я ж не Штирлиц какой, чтобы с одного взгляда все запомнить.
— Не расстраивайся, Петруша! Есть у нас спецы… Они из тебя эту инфу вытащат.
— Как?
— Простой гипноз, — пояснил батюшка. — Ты как, не против?
— Давай, зови своих яйцеголовых, — решился Петр Семеныч. — Времени у нас не так уж и много. Нужно разобраться, чего эти уроды задумали.
К вечеру того же дня подробные чертежи, выполненные Мистерчуком под гипнозом, легли на стол главе 16 отдела. Решив пока не беспокоить слабого после болезни Петра Семеныча, генерал пригласил в свой кабинет лишь майора Сидоренко. Вольф с Петером в расчет не брались, так как являлись всего лишь силовиками, не смотря на вампирскую сущность Незнанского. В магических обрядах бывшие Псы не разбирались, поэтому общаться батюшка предпочел с подготовленным человеком. Раскурив традиционные трубки, контрразведчики минут пять сосредоточенно вдыхали дым душистого зелья.
— Недурственный табачок! — с наслаждением выпустив из легких сизый дым, произнес майор.
— Другого не держим! — В табачном деле батюшка считал себя гурманом.
— Ну что, Сереженька, давай-ка мы с тобой раскинем мозгами, чего же нам фрицы напоследок приготовили.
— Да уж, подкинул нам Семеныч ребус, — потирая покрытый трехдневной щетиной подбородок, пронес Сидоренко. Затем он взял со стола чертеж и принялся крутить его в руках. — Каша какая-то, — наконец высказался он.
— О чем это ты? — спросил монах.
— Я о надписях. Вот сам посмотри, — Сергей Валентинович развернул листок с чертежом к батюшке, — чудовищная смесь… Это, я так понимаю, руны, — он ткнул пальцем в угловатые значки, это — египетское письмо, здесь вообще латынь, ближе к центру то ли ацтекское письмо, то ли майя… Бред какой-то!
— Смесь действительно гремучая, — согласился Феофан. — Однако, это не бредятина, как ты только что выразился. Здесь прослеживается четкая логика. Нужно просто свести все эти письмена воедино. Открою тебе маленький секрет, наш отдел уже занимался хрустальными черепами. Как раз накануне Второй Мировой. Когда наши агенты донесли, с каким рвением главный мистик рейха Виллигут охотится за ними… Ну, ты понимаешь, Сергей Валентинович, мы должны были просчитать их ходы. Ситуация в мире накалилась до предела… Пришлось перелопатить массу древних рукописей, и сложить кое-какую картинку. Вот как мне все это видится: в обряде одновременно участвует тринадцать жрецов — по числу хрустальных черепов в круге. Возле каждого черепа написано тайное орденское имя адепта. СС — приверженцы арийской традиции, поэтому имена жрецов начертаны рунами. За это предположение говорят руны возле тринадцатого, центрального черепа композиции.
— И правда, я сразу и не приметил, — произнес Сидоренко.
— Итак, — подытожил батюшка, — двенадцать жрецов посредством черепов концентрируют энергию в центральный, где она преломляется, преобразуется и поглощается тринадцатым жрецом. Который использует её для вызова пресловутой богини. Нечто подобное практиковали жрецы майя и ацтеков. Только круг у них был побольше — несколько десятков километров в диаметре, а то и поболе. Родственность обрядов сомнению не подлежит, отсюда и изобилие ацтекский мотивов.
— А при чем тогда здесь латынь? И остальное…
— Точно не знаю, но могу предположить, — после нескольких глубоких затяжек отозвался Феофан. — И латынь, и египетское письмо, и руны — всего лишь попытка реконструировать древний обряд коренных американцев с помощью подручных средств. Они просто заполнили пробелы в заклинаниях майя, похожими по эффекту, только принадлежащими другой этнической группе.
— А разве так можно? — удивился майор.
— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил монах. — Например, в чай можно положить и сахар, и мед и варенье. А полученный от этой процедуры эффект, за исключением некоторых нюансов, можно охарактеризовать одним словом — «сладко».
— Так-то оно так, но мы-то с вами знаем, что в нашем деле подчас эти самые «некоторые нюансы» могут оказаться весьма и весьма неожиданными и неприятными… Даже опасными! — возразил Сергей Валентинович.
— Вот за что я тебя уважаю, Сереженька, так это за то, что ты прежде, чем бросаться с головой в какую-либо авантюру, десять раз подумаешь… Не то, что некоторые! Но, я думаю, что наши противники не переживают за последствия от этих самых нюансов. Я уверен, что в обряде не будут участвовать сколько-нибудь значимые фигуры, а остальными можно легко пожертвовать.
— Почему вы так решили? — поинтересовался Сидоренко. — Почему в обряде не будут принимать участие Хильшер, Зиверс и Виллигут? Ведь по заверению Семеныча именно они заварили эту кашу.
— Я не вижу здесь их орденских имен, — пояснил свою уверенность старец.
— А вы знаете их орденские имена?