— Мы пришли тебе на помощь! — Воскликнула Кассия.
— Как ты видишь, мама, я прекрасно знал, какая угроза мне угрожает и отлично к ней подготовился. То, что вы пришли ко мне на помощь — я ценю. Хотя, думаю, цель вашего визита совсем иная. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мнится мне, вы прибыли пытаться увезти меня отсюда, для решения своих политических и денежных интересов. А никак не помогать. Благодетели вшивые.
— Василий!
— Ярослав. Мне это нравится больше.
С этими словами он развернулся и молча удалился.
— Поговори с ним, — с мольбой попросила Кассия Пелагею, перейдя на славянский.
— О чем? Я ни слова не поняла в вашей беседе. Но Ярослав явно в ярости. Он обычно в таком резком тоне не говорит.
После чего улыбнулась. И пошла руководить сбором трофеев.
Полсотни ополченцев Гнезда под прикрытием стрелков вышли и, добивая раненых копейными ударами, начали сбор трофеев и метательных снарядов. Само собой, готовые в любой момент сорваться и спрятаться в крепости. При этом еще несколько десятков ополченцев дежурили у ворота подъемного моста и ворот, готовые в любой момент начать все закрывать.
— А мне он нравится, — после долгой паузы произнес глава отряда наемников.
— Нравится? — Удивился Лев Философ.
— Он что-то сказал не так?
— Он… сын Василевса! Он не должен так говорить!
— Он только что стоял против такой толпы, что в пять, нет, в десять раз превосходит числом его отряд. Что такое горячка боя — я знаю. И я бы на его месте после ТАКОГО тебе бы в зубы дал за такие слова.
— Но…
— Тем более, что он сын Василевса, а не простой наемник. В его праве было тебя вообще зарезать или казнить иным способом за столь неуважительное отношение. Что он тебе должен? Ты ничего не перепутал?
— Мне отчитываться перед Василевсом! И он должен…
— Но, — перебил его командир наемников, — он ведь лично тебе ничего не должен. И он ничего не должен Василевсу. Не так ли? Или я чего-то не знаю?
— Ты не понимаешь, — покачал головой Лев Математик. — То, что мы вчера и сегодня увидели… это… это…
— Чудо, — закончила за него фразу Кассия. — Ты когда-нибудь призраков видел?
— Призраков?
— Духов, давно умерших людей.
— А-а-а… нет.
— А вот он, — кивнула она на Льва, — увидел. И вот они тоже увидели, — махнула рукой Кассия на остальных предводителей делегации. — Ты ничего не слышал о древних легионах Рима?
— Слышал. Говорят, раньше были такие. И что с того?
— С того, что эти легионы были очень сильны. И они давно погибли. Василий же их воссоздал. Пока еще маленький кусочек. Но он — воссоздал. Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Подскажи, раз начала, — оскалился командир наемников. — Я по кельям древние свитки не читаю.
— А барельефы старые видел?
— Барельефы? — Переспросил он.
— Ну, такие картинки, высеченные на колоннах или старых стенах.
— Никогда их не разглядывал. Я всегда предпочитал женщин и вино. Ну и хорошую драку.
— Ясно, — покачав головой, произнесла Кассия с удрученным, несколько рассеянным видом.
— То, что сделал Василий, может все перевернуть в нашей державе. Все. Вообще все. — Пояснил Лев Философ.
— А! Понял! Вы боитесь, что он свергнет нашего Василевса?
— О Боже! — Воскликнул старший представитель дома Сарантапехос. — Ты болван!
— Я? Может быть. — Серьезно ответил глава отряда наемников. — Но я, в отличии от вас, понимаю, что вы зашли слишком далеко. Я видел, чего стоят его ребята. Я услышал его нежелании разговаривать на эту тему. И уточняю — я не нанимался защищать вас от него. Вы ясно меня услышали? По лицам вижу — ясно. Так что думайте, что говорите воину, который вышел с горсткой ребят против двух тысяч врагов. Вышел и победил. Как детей по жопе отшлепал. Поняли меня?
Тишина.
Вся делегация стояла и переваривала слова командира наемников.
— Мы заплатили тебе, — тихо произнес глава делегации дома Сарантапехос.
— Мне дали только задаток. И обещали заплатить еще, если я в дороге буду вас защищать и помогу спасти одного аристократа, вывезя его из «медвежьего угла», где он подвергается смертельной опасности. Так ведь? Так. Мы прибыли. И что я вижу? А вот что — это он тут главная опасность. Так что вы меня с парнями обманули. Очень нехорошо получилось.
— Вот как ты заговорил. А ведь тебе давали хорошие рекомендации.
— Такова жизнь, — развел руками глава отряда наемников.
— Я немедленно велю выплатить тебе оговоренную сумму. Всю. Это изменит твое мнение?
— Пожалуй, — чуть подумав, произнес командир наемников. — Но вступать в открытый конфликт с Василием и его ребятами я не стану. Мертвеца деньги не нужны.
— Ты не справишься с ними?
— Судя по тому, что я видел — они сомнут моих парней очень быстро, если стенка на стенку. Мы сможем немного продержаться. Но не больше. О том, что ополченцы и жители местные окажутся не в восторге — отдельная речь. Они точно поддержат Василия. Или, как они говорят, Ярослава. Хотя это и будет лишнее. Нас с ребятами и дружина этого парня просто размажет в коровью лепешку. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Восемь компаний за плечами: две в Италии, три против халифата и остальные в землях франков. Я поглядел на мир, имею опыт, имею понимание, и они мне подсказывают — если вы, вдруг, увидели где-то призраков, а Василий скажет не обращать внимания, то вы должны перекреститься и не обращать внимания. Не дергайте льва за усы.
[1] У данного исторического персонажа было много эпитетов. И Лев Математик, и Лев Философ, и иные.
Глава 9
863 год, 25 сентября, Гнездо
Битва у Восточных ворот продлилась очень недолго. Клинч так и вообще меньше минуты. Однако эффект от удачно организованного стрелкового контакта сделал свое дело, как и горящие горшки со спиртом. В итоге в этом крайне непродолжительном сражении нападающие потеряли ранеными и убитыми свыше четверти личного состава. И это оказалось ударом поистине нокаутирующей силы, выбив из них боевой дух совершенно.
Чтобы как-то спасти положение Захария перешел в западный лагерь, который пока еще держался. С ним же туда перебрались и остатки восточного отряда. За ночь, внезапно, оказалось, что «пошло в кустики» и не вернулось очень много из выживших. Дезертирство выглядело настолько масштабным, что за два-три дня стояния в отдельном лагере, ополчение покоренных племен могло и вовсе раствориться в окрестных лесах.
Конечно, этот шаг привел к ускорению деморализации и разложения ополченцев западного лагеря. Но выбора у кагана особенно и не было. Этот же шаг позволял хоть как-то стабилизировать обстановку. Хотя бы на время. И что-то уже попытаться придумать.
Штурм?
О нет. Он был теперь полностью исключен.
Каган и его командиры прекрасно оценили губительность этого предприятия. Гнездо выглядело теперь в их глазах исключительно неприступным.
А ведь там, кроме дружины и ополчения еще были и ромейцы, которые в битве у Восточных ворот не участвовали. Сколько их там было? Каган затруднялся в подсчетах. Но был уверен сотню лучников и сотню копейщиков они точно выставят. Плюс, вероятно, вооружат гребцов и остальных членов команды. Что заметно усилит и без того чрезмерно сильный гарнизон крепости.
Переговорить бы с ними. Склонить к измене. Они ведь в сражении не участвовали и это не спроста. Но Захария не очень надеялся на это. Тем более, что догадывался кто прислал Ярославу людей. И родственникам нет никакого резона его предавать. Что он им предложит в качестве альтернативы?
Да-а-а-а. Ситуация.
Почему же каган лично явился под стены Гнезда? Ведь это был риск. Ну, теоретически. Вдруг что-то не сложится? Вдруг что-то пойдет не так? И тогда что? Каган виноват? Просто так уже не спихнешь на какого-нибудь виновника. Сам воинов на войну вел. Однако ситуация была намного сложнее.
Все дело в том, что IX век для Хазарии был веком тяжелым во всех отношениях. В самом начале века с востока через Волгу перешли венгры, которые к 830-ым годам заняли степи Северного Причерноморья. Венгры Волгу перешли не просто так, а под давлением печенегов, которые стали лезть через реку следом. Продолжая выдавливать венгров дальше. Поэтому к 860-ым годам оттеснили их уже за Прут и Днестр в придунайские степи. И не за горами был тот момент, когда выпрут и дальше.
Самих же печенегов с востока давили огузы, а тех половцы.
Хазары же, опираясь на сеть укреплений по Дону пытались сдерживать это давление. В том числе с помощью печенегов. Но получалось у них плохо. Они держались. Пока держались. Но каганат явно трещал по швам и контроль над степями Северного Причерноморья утекал из их рук. А сам каган неуклонно терял светскую власть, стремительно уступая ее военным вождям, трансформируясь в лидера духовного. Что и обусловило его личное участие в походе. Может быть и странном, но важном.
В чем была суть этой военной операции?
С одной стороны, Захария стремился восстановить контроль за Днепровским торговым путем, который приносил хазарам очень важные и крайне нужные ресурсы для этой перманентной Приволжской войны.
С другой стороны, каганат стремился к стабилизации обстановки в Византии. Потому что опасался халифата. Каганату и так было очень несладко из-за непрерывного давления с востока. И если бы на этот праздник жизни заглянули еще и войска халифата он бы совсем не обрадовался. По сути, это был бы конец. Финиш. Полное и окончательное фиаско. А сильная Византия могла нависать потенциальной угрозой над мусульманским миром.
С третьей стороны, хазары стремились поживиться. Ведь по слухам в Гнезде их ждали большие трофеи и потенциально богатый выкуп. Особенно после того, как в город проскочили три византийских корабля, которые привезли явно уважаемых и состоятельных людей.
Ну и главная причина выглядела еще более тривиальной. Собрать ТАКОЕ количество ополчения с данников и покоренных племен без личного участия кагана было не реально. О богатстве Гнезда уже по всей округе ходили легенды. Однако легенды ходили и о воинском мастерстве Ярослава. Поэтому требовался серьезный авторитет, дабы люди решились и не разбежались по пути.
Так или иначе, но выбора по сути у Захарии не было.
Да, такой поход нес определенные риски. Однако его все вокруг убеждали — у Ярослава нету шансов против ТАКОЙ армии[1]. Поэтому он чувствовали себя очень спокойно и комфортно. Чувствовал. До битвы у Восточных ворот.
— Ярослав! Ярослав! — Забежал в юрту кагана приближенный.
— Что? — Напряженным голосом спросил Захария.
— Он вновь выходит и строится. В этот раз у западных ворот…
Лев Философ, обескураженный отношением к нему Василия, стоял на северо-западной башне и думал над словами, что тот в запале ему сказал. Думал и наблюдал. Отсюда открывался отличный вид на возможное поле боя. И он не хотел ничего пропускать.
Рядом стояла Кассия, Пелагея, командир отряда наемников и вообще — практически все уважаемые люди византийской делегации, плюс — кое-кто из старейшин. Собственно, башня была забита нонкомбатантами и не могло в случае чего выполнять свои прямые функции. Но об этом никто не думал. Все наблюдали за тем, что происходило там — на поле боя.
Вот Ярослав построил своих ребята также, как и вчера. Дабы спровоцировать хазар на атаку. Однако ничего не вышло.
Те, вместо атаки начали строиться в стену щитов — единственное построение, которое им было доступно. Его особенность была в том, что оно совершенно расстраивалась при движении и держалось только стоя. Да и выстроиться было не так-то просто для людей, которые никогда не видели в своей жизни строевой подготовки.
Конунг немного за этим понаблюдал да как заржет.
— Что с ним? — Поинтересовался Лев Философов.
— Он понял, что хазары его боятся, — ответила Пелагея. Отчего вся делегация византийцев уставилась на нее, а дама ойкнула и смущенно улыбнулась.
Она ведь вчера говорила, что ничего не понимает по-гречески. А тут не только поняла, но и ответила. Да, с заметным акцентом. Но ответила. Причем на высоком греческом. На койне. Она ведь эти три года прислушивалась и присматривалась. Спрашивала. И запоминала, запоминала, запоминала, запоминала…. А потом по вечерам, когда никто не слышал, они практиковались с Ярославом. Ему понравилась эта игра. Дескать, что Пелагея не знает греческого, а значит при ней можно беседовать на нем без опаски. И вот она проговорилась… неловко вышло… выражение же лица Кассии, которая все поняла, оказалось ни с чем не сравнимо. Она ведь столько ненужных для ушей этой женщины вещей говорила при ней…
— Его так порадовал страх? — После долгой паузы спросил Лев Философ, в этот раз обращаясь уже целенаправленно к Пелагее.
— Не думаю. Но смотрите сами… — сказала она, махнув рукой в сторону Ярослава.
А там все развивалось очень быстро.
Оценив диспозицию, наш герой скомандовал лучникам выходить в поле, за ним расчетам обоих онагров, выкатывая последние. А всадникам садиться верхом и выезжать.
Поэтому хазары еще толком не завершили строить «стену щитов», а вся дружины конунга оказалась в поле и развернувшись в боевой порядок, пошла вперед. Долбя в барабаны, дудя в буцины и распевая ту самую песню, с которой они выходили из леса.
— LEGIO! AETERNA! AETERNA! VITRIX!
— U-u-u-u-u!
Мечники и копейщики были разделены на два равных отряда. И развернуты крыльями — слева и справа с заметным проходом в центре. Там стояли лучники. За ними катились онагры. За онаграми шли ребята с векселем, аквилой и прочие, а также двигалась конница во главе с самим Ярославом.
Медленно. Спокойно. И уверенно.
Со стороны это выглядело очень необычно. Такой маленький отряд, которые насчитывал порядка трех сотен человек, надвигался на массив из более чем двух тысяч. Рыча и демонстрируя агрессию. В то время как сам племенное ополчение данников явно дергалось и нервничало от приближения дружины Ярослава.
— А это кто такие? — Спросил Лев Философ, указав на странных людей, выходящих с северной дороги.
— А, — махнула рукой Пелагея. — Это Бьёрн со своими людьми.
— Бьёрн? Норманн?
— Да. Друг Ярослава. На помощь, видимо пришел.
— Очень своевременно, — заметил командир наемников. — Он не может предать?
— Дочка? — Вопросительно посмотрела на Пелагею Кассия. — Бьёрн может предать? Я смотрю — тут сотни две или три северян. Это крупный отряд. И опасный. Ты уверена, что он пришел на помощь?
— Я не знаю. — Чуть помедлив ответила Пелагея, напрягшись.
Командир наемников отреагировал мгновенно.
Он выбежал из башни и секунд тридцать спустя уже повел своих людей «на улицу». Но не к Ярославу на соединение, а стараясь встать так, чтобы заблокировать северян. В его распоряжении было полторы сотни копейщиков и сотня лучников. Отряд сопоставимый числом. Но все его копейщики были в шлемах и в ламеллярных кирасах. Что делало их довольно грозной силой.
— Интересно, — произнес Рагнар Лодброк, наблюдая за всем этим цирком. — Ты говорил, что твоего друга совсем зажали. Но что я вижу?
— Ярослав он такой, — хохотнув, заметил Бьёрн.
— Ярослав… — тихо произнес Рагнар, рассматривая ромейцев, что выбежали из крепости и прикрыли фланг отряда конунга от их возможной атаки. Не самые приятные противники. Явно опытные наемники, судя по снаряжению. Что они тут делали? Рагнар в удивлении покачал головой. Когда они встретились с Бьёрном и тот рассказал о предсказании, он сам только-только узнал, что во главе Нортумбрии встал король Элла. Ярослав же о том знать не мог. Так что Рагнар очень сильно напрягся и задумался. Умирать в яме со змеями он не хотел. Лучше уже в бою. Поэтому решил отправиться на помощь человеку, что предупредил его от позорной гибели. И сложить голову, как и положено уважаемому викингу, в бою. Но что он увидел тут?
Тем временем Ярослав выдвинулся на дистанцию в двести шагов и начал обстреливать «стену щитов» хазар из онагров. Керамическими горшками с древесным спиртом.
Рассеивание было довольно приличным. Однако попадать и не требовалось. То здесь, то там в землю ударялись горшки, расплескивая свое содержимое. А фитили его поджигали. Что самым деморализующим образом действовало на племенное ополчение.
И тут от леса зазвучали рожки. Это начало выходить ополчение восточных кривичей, подкрепленное дружиной Ладоги. Ладога находилась в вассальном положение к нему и охотно отозвалась на призыв о помощи. Тем более, что время кампании было примерно определено.