Когда внизу мелькнула линия фронта, несмотря на ночь, там шли бои и стояли пожары, освещая местность, я даже танки рассмотрел, что вели огонь сходу. Часть костров это они и были. Вроде не наши, так как атаковали они со стороны позиций немцев. Так вот, как только внизу показалась передовая, я проверил, как летит самолёт, жаль, тут не было автопилота, привязал штурвал стропами, и побежал в салон. Затащил трупы в кабину, усадив их и пристегнув, после чего вызвал штаб аэродрома, куда и направлялся этот борт. Стараясь сделать голос хриплым и паникующим, я сообщил, что попал под зенитный огонь противника, машина горит, стрелок и пассажиры убиты, снаряд разоврался внутри, я ранен, пытаюсь посадить машину.
После этого обрезал и забрал стропы, мало ли улика будут, и рванул в отсек. Там подхватил и опрокинул канистру с бензином, что прихватил из угнанной машины, обливая всё, не забыв и кабину, после чего направился к своим вещам, парашют уже был на мне. Привязал к груди раму велосипеда, я открыл дверь, глянув во тьму внизу, дёрнул за кольцо гранаты, бросая «эфку» на пол к телам в салоне, оттолкнулся и прыгнул в ночь. Спустя десять секунд свободного полёта я дёрнул выпускное кольцо, а самолет, пылая и оставляя дымный хвост, полетел дальше, медленно снижаясь.
Самолёт мне уже был как-то не интересен, отыгранная партия, тем более дальше он вошёл в пике и врезался в землю, вспышку я хорошо рассмотрел. У меня же была одна проблема, совершить нормальную посадку и не поломаться. Дело это тоже непростое, мало того что не видно ничего, так ещё груз на мне, причём такой груз которым можно легко травмироваться. Вот я и подготавливался к посадке. Как мог, приготавливался.
К счастью подо мной оказался не лес и не водоём, а поле, судя по следам, сгоревшее с неснятым урожаем. Пшеница тут росла, я на неё насмотрелся, сходу узнаю. Тем более в позапрошлом мире, будучи Императором секционированием занимался. Так что разбирался. Правда, где именно я приземлился, понял уже после посадки.
В моём случае гасить скорость, поджав ноги, не получится. Я их конечно слегка согнул перед касанием, но не сильно, иначе или себя побью или велик поломаю, а ни того ни другого я не хотел. К счастью, посадка прошла нормально. Кроме длинной ссадины на ноге от педали велосипеда ничего не повредил и не поломал. Быстро скинув сбрую, я скатал парашют, невольно испачкав его в золе, убрал в парашютную сумку и, проверив, как закреплена поклажа на велосипеде, толкая его, побежал дальше. Мне нужно было уйти как можно дальше от места высадки, мало ли кто тут ночью шастает и мог рассмотреть светлое пятно парашюта в ночном небе. Да и дорогу бы найти не помешало, а то оказался я посередине поля.
Примерное своё местоположение я знал и обдумывал, как покинуть зону боевых действий и оказаться глубоко в тылу Вермахта. В данный момент я находился где-то в окрестностях Житомира, вернее между ним и Новоград-Волынском. Последние минуты полёта мне было как-то не до того чтобы осматривать окрестности, готовил самолёт к гибели от «советского зенитного снаряда». Однако думаю, я не сильно ошибусь, если предположу что нахожусь километрах в двадцати от Новоград-Волынска. Где-то тут недалеко должен быть аэродром, на котором ждали борт.
Наконец поле закончилось, я пробежал мимо двух танковых корпусов, ночь, не видно чьи они и, вскочив в седло, покатил дальше, стараясь при свете луны рассмотреть хоть что-то. Глаза немного адаптировались, так что постепенно, я стал видеть дорогу и старался с неё не сворачивать.
До рассвета я проехал ещё около двадцати километров и, найдя заросший деревьями и кустарников овраг, устроился там и спокойно уснул. Сегодня было девятое июля тысяча девятьсот сорок первого года. А самолёт я восьмого угнал, несмотря на то что всего несколько часов прошло с того момента. Сейчас наши войска ведут тяжёлые бои за Житомир.
Проснулся я, когда начало основательно припекать. Так-то я навес сделал из плащ-палатки, но одна моя босая нога выглядывала из-под неё и получала солнечный ожёг. Выбравшись из импровизированной палатки, спросонья щурясь, я, осмотрелся и зевнул. Судя по наручным часам время было два часа дня. А по солнцу двенадцать. Послушав я определил, что те стоят, попытался завести и обнаружил, что колёсико крутиться свободно. Видимо пружинка лопнула. Вздохнув, я снял их и закинул в кусты. Ничего, немцев тут приличное количество шастает, у кого-нибудь затрофею.
Быстро поднявшись по склону оврага, я внимательно осмотрелся, на дороге было двое путников, крестьяне, отец и похоже малолетний сын, да вдали ещё один крестьянин длинными вилами забрасывал кипы свежескошенной травы на телегу. Убрав, бинокль я скатился вниз и, попив воды, стал делать разминку. Потом позавтракал всухомятку, у меня был узел с пирогами, купленными в одной из столовых Москвы и, попив холодного подслащённого чая из фляжки, собрался, вывел велосипед из оврага и покатил дальше.
Так на виду при мне кроме велосипеда был сидор за плечами, почти полный, но не туго набитый, котомка и всё, больше ничего не было. В принципе обычный набор и я не привлекал внимание внешним видом. Обогнав тех двоих крестьян, отца и сына, я покатил дальше. Через пару километров я вдруг обнаружил большое количество немцев и самолётные обломки, у которых возились маленькие из-за расстояния человечки. Похоже, я проезжал мимо места падения транспортника. Так вот значит, куда он улетел, далеко.
Немцы что стояли в оцеплении, на меня не обратили внимания, так что с интересом поглядывая на обломки, я надавил на педали и скоро оставил это место позади. Так с трёх часов дня я и катил по оккупированным территориям до самой темноты, лишь один раз останавливаясь на ужин, но потом снова продолжил путь. Как раз Ровно по правому плечу оставлял, всё хорошо. Однажды моим имуществом заинтересовались двое полицаев, но они этого не пережили. А вообще полицаи были странные, в красноармейской форме без знаков различия с «мосинскими» винтовками, и с белыми повязками на рукавах. Ещё у них документы были, я их обыскал, когда тела прятал. Место глухое было, свидетелей не имелось, думаю, поэтому эти двое и остановили меня. Так что отработал их и покатил дальше, оставив телегу и коня в кустарнике. Трофеи были, но немного. Вот, у лётчиков хоть денег набрал, настоящие рейхсмарки, а не те оккупационные фантики, что они в Польше толкают и на других оккупированных территориях.
Путь мой лежал в Польшу, переберусь через границу, а там определюсь на местности. Мне нужна была железная дорога. На велосипеде катиться до Берлина слишком долго и муторно… но незаметно. А так если попробую воспользоваться другим транспортом могу попасть и в поле зрения полиции. Наверняка им дали моё описание. Лично я так думаю. Ладно, по ходу дела посмотрим и решим, как двигаться дальше.
***
Прислонив велосипед рамой к правому бедру, я достал бинокль и присмотрелся. Да, вдали были окраины Берлина. Доехал. Удивляясь самому себе, но я доехал до оплота нацизма. На велосипеде, не используя никаких дополнительных транспортных средств, кроме паромов через реки. Это дважды было. Две недели и я на месте. Проезжал в среднем по восемьдесят-сто километров, сперва тяжело было, а потом ничего, втянулся, тем более и до этого у меня обширная практика была. Я, конечно, поизносился, поэтому пересекая Польшу и часть Германии, купил всё что нужно, включая камеры и шины для велосипеда, а так же запчасти. Мой железный конь вполне неплохо перенёс дорогу, но тоже поизносился. Сколько раз я с ним переправлялся через реки, делая плотики из кустарника или других подручных средств. Под дожди попадали, один раз даже под бомбёжку. Встал лагерем недалеко от польского города, а ночью проснулся от бомбёжки. Парочка бомб, видимо случайно, ухнула метрах в трёхстах от моего убежища. Зря я расположился в паре километров от железнодорожной станции, но место уж больно удобным было, да ещё с отличным источником воды, родником, к которому местные жители протоптали тропинку.
Одним словом я двигался по территориям, контролируемым противником только своим ходом. На велосипеде, игнорируя дороги, мосты и крупные населённые пункты. В те, что поменьше, в городки, я заходил, купить провизии на несколько дней или какую-нибудь деталь одежды. Конечно же без эксцессов не обошлось, попадал я в поле зрения разнообразных жандармов, полицейских и других немецких прислужников. Причём практически всех пришлось убрать. Да и что там, всего двенадцать человек было. Так что путь у меня был интересен хоть и не безопасен, но одно я понял точно, я могу в любой стране проехать от одного края до другого практически без проблем. Велик отличная вещь, на велосипедистов мало кто обращает внимания.
Убрав бинокль в сумку, я оттолкнулся и покатил дальше. Зато время, что я двигался по Германии, не только сменил одежду, но и котомку и сидор. Теперь у меня был неплохой рюкзак охотника, да большая сумка для вещей. Правда от сидора и котомки я не избавился. Сложил и убрал внутрь рюкзака. Только велосипед оставался тем, каким и был. От местных он не сильно отличался, да и сделан был в Польше, судя по штампику, так что на него тоже не обращали внимания.
Тропинка что вилась под колёсами велосипеда, привела меня к дороге покрытой укатанной и утрамбованной щебёнкой. С разгона поднявшись по небольшому склону на дорогу, я покатил по обочине дальше, решив объехать и зайти в Берлин с другой стороны. Время было обеденное, я успел перекусить и теперь лениво крутил педали, поглядывая вокруг. Вполне обычная на первый взгляд страна, на полях работали люди, кто чем занимался, велосипедистов в достаточном количестве встречалось. Разве что мне трижды попались зенитные батареи в стороне от дороги, включённые в общую ПВО Берлина. А его ведь бомбят вроде как. Наши или нет, не знаю, но точно бомбят.
Сейчас я не особо прятался и ехал по дороге, ну а когда впереди мелькнули воды реки, широко улыбнулся и свернул на тропинку, что вела к реке. Когда я ещё помою ноги в Одере?
Прислонив велосипед к стволу ивы, росшему на берегу, я быстро стянул с себя пропахшую потом одежду и обувь, решив заодно постираться, отчего вытащив всё из карманов, бросил бельё в воду. После чего сам рыбкой нырнул в теплые воды реки. Хотя нет, прохладные, реки в России потеплее будет.
Наплававшись, я постирал одежду, выжал её и повесил сушиться. Потом почистил обувь, постиранные носки висели на раме велосипеда и сохли, вернулся в воду и стал беситься, тратя энергию. У меня её, кстати, в последнее время всё больше и больше становилось. Несмотря на тяжёлую дорогу, постоянные тренировки по утрам и вечерам, я старался привести своё тело к совершенству, у меня всё равно оставалась лишняя энергия. Один раз я её потратил, с одной полькой в стогу сена. Там вообще смешная история произошла. Переночевать в стогу решил, а тут молодая полька с корзиной шла, то ли она меня издалека рассмотрела, то ли шуршание сухой травы услышала, но подошла и заговорила. А когда узнала что я настоящий чистокровный немец из Франкфурта, да ещё совершаю велосипедное путешествие по Генерал-Губернаторству, как немцы Польшу называли, то растаяла. Инициатива с её стороны была, видно хотелось ей с немцем переспать. Я не отказался, так что до утра мы в стогу шебуршили. Я потом весь день на ходу зевал, а следующую ночь проспал как убитый, хотя в полночь и проснулся от бомбардировки, об этом я уже рассказывал, и лёг спать дальше. Ну а польке я отдарился. Не знаю, почему я столько с собой тот парашют вёз, но отдал ей весь купол.
Выбравшись на берег, я лёг на траву и подставил своё загорелое тело под лучи солнца. Так как я полпути проехал раздетым до трусов, то понятно, что тело у меня было загоревшим до стояния бронзы. Хорошо прожарился, одним словом.
Посмотрев на часы, трофей, снятый с одного немецкого офицера, швейцарские, между прочим, я определил, что время было шестой час. Пора двигаться в Берлин. По реке и так катера и лодки ходили, даже баржа прошла, потом буксир протарахтел дизелем мимо, в общем, не пустая река, однако время поджимало и стоило до темноты заехать на территорию столицы. Правда, я сомневался, что стоит это делать, в окрестных населённых пунктах, по моему мнению, контроль был слабее, и комендантского часа не было. Правда был ли он в Берлине я не знал, может быть был, может и нет, но работать из предместье мне было удобнее. Представлюсь так же Адольфом из Франкфурта. Тем более в этом городе я был и пару улиц с костёлом запомнил. Специально для этого и заезжал.
Одевшись, я покинул берег реки и, вернувшись на дорогу, покатил к столице. В километре от его окраины была крохотная деревушка на шесть домов, вот там я и решил остановиться. Въехав на улицу, я подъехал к колонке и, нажав на рычаг, стал пить ледяную до ломоты в зубах воду.
Заметив на улице дородную женщину в платье ниже колен, улыбнулся и поздоровался, вытирая рукавом лицо:
— Доброго вечера, фрау. Не подскажите где тут можно переночевать? Я могу заплатить.
— Ты не местный? — спросила она у меня.
— О, нет, фрау, я из Франкфурта. Мои родители работают в Польше, они инженеры, а я жил у бабушки. Вот я испросил у неё разрешения и поехал в Берлин. Долго ехал неделю и наконец, приехал. Завтра я поеду осматривать все достопримечательности. У меня есть четыре дня, потом нужно ехать обратно, родители вернуться из командировки.
— Ты смелый мальчик, — с большим интересом слушавшая мой рассказ, закивала женщина. — В город уже ехать поздно, вот-вот стемнеет, ты прав, поэтому думаю, тебе будет удобно у нас на сеновале.
— Благодарю, фрау, — искренне поблагодарил я.
— Иди, устраивайся, а я тебе пока что-нибудь покушать принесу. Сейчас мой муж со старшим сыном с поля вернуться, на всех хватит.
Ещё раз поблагодарив её, мы дошли вместе до их дома, сама она от соседки шла. Звали её Марта Вранзель, я же представился Адольфом Шикльгрубером. Марта показала мне сеновал, вещи я поднял наверх, а велосипед оставил внизу у пустого стойла. Ещё засветло я успел покушать, хотя и был в принципе сыт, пирожков поел, которые в одной деревне купил. Потом было знакомство с хозяином дома, оно прошло нормально, договорились, что я эти четыре дня буду жить у них на сеновале и столоваться тут же. Взяли всего двадцать марок. По-божески практически.
Утром, когда я проснулся, мужчины уже ушли в поле, поэтому Марта, когда я закончил водные процедуры, которые она горячо одобрила, её сына нужно заставить хотя бы за день умыться, пригласила меня в дом. Там она меня покормила.
После довольно плотного завтрака, я впервые попробовал яблочный пудинг, и мне понравилось, собравшись, оставив вещи на сеновале, закопав их в сене, я покатил в сторону Берлина. Тут до ближайших домов действительно около километра было, так что я через двадцать минут доехал до центра столицы. Меня даже никто не остановил. Тут ужас летящий на велосипеде среди дня прибыл, а меня даже без оркестра встречают. Обидно.
Первый день я просто изучал город, мимо резиденции Гитлера несколько раз проехал, да и вообще изучал столицу. На это у меня ушло весь день, даже карту города купил, однако я стал более-менее ориентироваться в нём. Обедал я в летнем кафе, а ужинать уже приехал к семейству Вранзелей.
Следующие дни так и прошли, изучение жизни трёх разных зданий, где находились госструктуры, а так же разработка плана изъятия двух офицеров, что работали в разведке. Правда, планы пришлось изменить. Я вчера рядового перехватил, личного водителя одного генерала и допросил его, стараясь не оставлять следов. Тот дал мне интересно информацию, после чего умер, приём я положил его на ступеньках собственного дома так, что казалось, что он споткнулся и сломал себе шею. Любой патологоанатом это подтвердит. Смещение позвонков в связи с падением с небольшой высоты.
Интересная информация заключалась в том, что Гитлер вернулся из своего вояжа по Польше и сейчас пребывал в Берлине. Но через три дня он собирался в Австрию. Откуда эту информацию получил водитель, было ясно, от шефа, слышал его разговор с подчиненным, когда их возил. Меня эта информация заинтересовала, а так как я уже изучил дом, где проживал Гитлер во время пребывания в Берлине, то у меня появилась интересная идейка.