Зато Генералу Борельская показывала нормальный участок металлобработки. И мы все получили его благодарность, вплоть до занесения в личное дело и даже вполне достойную премию.
Так, что в конце сентября мне дали на ознакомление приказ переводе на должность слесаря 4-го разряда. Прописали в общаге, как лимиту и зачислили на первый курс вечернего отделения института. Пока с Москвой у нас была ничья — 1:1. А учитывая прописку по лимиту, так я еще и вел в счете.
Однако жизнь в комнате общаги вместе с тремя лимитчиками в комнате, мне не понравилась. Постоянная гульба, комната в клубах дыма от папирос «Беломорканал», запущенность временного пристанища и такие тараканы… Денежные сбережения у меня наличествовали, зарплату я получал нормальную (оформили меня еще и как слесаря-механика электронного оборудования по научно-исследовательской теме Валентины Ивановны), Генерал не обижал.
По роду работ, Валентина Ивановна пробивала мне талоны на трехразовое спецпитание в нашей столовке. Денег хватало и я решил снять жилье, что и сделал.
Комната в коммунальной квартире на три семьи, которая находилась в капитальном доме сталинской постройки. Коммуналка была с огромной кухней и прихожей, вот только «удобства» были на всех одни. Зато не на дворе и не с постоянно промерзающей колонкой, как на Сахалине. Где в обиходе были горшки и ведра, а так же канистры заполненные водой и навесные умывальники промерзающие в прихожей. Цивилизация в полный рост, а еще и до работы всего 20 минут пешком.
Комнату сына сдавали его родители, Анна Ивановна и Петр Леонидович, проживающих в этой же коммуналке. Сын с семьей уехал по пятилетнему контракту (с сохранением жилплощади) в Тюмень, на нефть. В третьей комнате проживала еще молодая женщина лет тридцати, разведенка, работавшая в министерстве. Как многозначительно она говорила заинтересованным лицам.
Таким образом моя жизнь «вошла в меридиан», как говорят штурмàна. Что удостоверили приехавший на контроль батя, а затем и тетушка с Семенычем. Батя привез черноморскую камбалу с колесо газона размером, копчушку ставридку, канистру сухого вина типа Каберне и за общим застольем стал душою общества коммуналки. Я боялся, что обзаведусь мачехой, но отец был как кремень. Галантен и тверд… духом. Уважаю.
Ну, а сахалинцы с дарами путины, были восприняты посланцами богов обрушившими свою щедрость на верующих. Нужно ли говорить, что теперь их каждый год ожидали с радостью и нетерпением. В общем, я стал своим человеком в коммуналке. Со всеми хорошими и не очень сторонами почти семейных отношений. Соседи совали свой нос во все мои дела, правда по доброму.
В отпуск приезжала и семья владельца комнаты из Тюмени (из троих человек, вместе с шестилетней Натой) и меня тут же спроваживали в комнату к тете Ане и дяде Пете. По семейному, так сказать. Одним словом, на хороших людей мне везло.
Кстати стрелялки я так и оставил в захоронке на Сахалине, проведя полную консервацию. А вот подаренные корешами барачниками, финку и гладкие кастеты на обе руки зековской выделки, привез с собой. Все-таки был пацан, пацаном. «Вооружен и очень опасен», блин. Смешно. А тем не менее как-то пригодилось.
Кроме радости от приезда родных, последовал и вообще королевский подарок от Семеныча. Он отправил малой скоростью контейнер с цундапиком, вместе с оформленными на меня документами. Мотоцикл я и получил в конце сентября, вместе с мотоциклетным шлемом «Каска», черной курткой с капюшоном для пилотов палубной авиации США — «Аляска» и самопальными широкими брюками на ватине из брезентухи. Были в наличии и хитро упрятанные дары моря, в очень приличном количестве. На Сахалине нет такой тары — баночка. Есть литровые банки или трехлитровые бутыли. С помощью командира товарища Борельской, я достаточно быстро получил права и зарегистрировал мотоцикл. Она же разрешила держать его в теплом гараже института, где размещал свой служебный ЗИС-111 сам Генерал. Места там хватало, но я понимал, что теперь любое поручение Валентины Ивановны будет для меня законом.
Поэтому когда, в середине октября, она попросила меня съездить узнать почему ее лаборантка Аня третий день не выходит на работу. Я сразу прихватил москвича Серегу из студентов полставочников и рванул по выданному адресу в Кузьминки. Правда я заметил, что Серега погрустнел, когда я сказал ему куда мы едем. Но я тогда не обратил на это внимания. А его гонор героя-пограничника самых южных рубежей нашей Родины, не позволил ему рассказать мне об этом очень криминогенном районе Москвы.
С работой штурмана Серега справился на отлично. Я оставил его охранять мотоцикл и поднялся на второй этаж двухэтажного восьмиквартирного дома. И совершенно не обратил внимания на трех парней, куривших на лестничной площадке. В коммунальной квартире гуляли, дым стоял коромыслом и чувствовалось, что скоро заспивают или подерутся. Однако до «мордой в салат» было далеко. Аня была на недельном больничном листе по уходу за ребенком и как сказал ее муж, обреталась у тещи вместе с детьми. Я знал, что ей девятнадцать, но не знал, что у нее двое детей погодков. Вопрос был прояснен и я вышел во двор, а там начиналась драчка. Серега отбивался от троих парней, оттеснявших его от цундапика. «Картина маслом» — пограничник на посту. В куртке «Аляска» имелась впереди парочка высоких карманов и в одном укромно находился один из даренных кастетов. Одел я его в секунду, прямо на перчатку. Все таки десять лет жизни через пустырь от жилых бараков настоящих каторжников, из расформированного в 1954 году Сахалинлага, оставляет след. Шустряк который рванул ко мне на перехват, получил сапогом в голень, кастетом по голове и ушел в аут. Самый малый, ну а кто бы еще, достал нож. Ну да и ладненько, мне пришлось взять шлем в левую руку и из правосторонней стойки сбить его удар ножом, а кастетом пробить в скулу, этого хватило. Серега, с оставшимся третьим участником сшибки, следили друг за другом. Ожидая дальнейшего развития событий. Обстоятельства сложились не в пользу третьего урки. Поэтому и руки он из кармана не вытащил, а отступил к выбывшим из строя приятелям. Не обращая внимания на угрозы типа, да ты знаешь на кого…, быстренько моторизовано слиняли с места происшествия. И тут меня достал отходняк, ведь та мелкая падаль, пытался ткнуть меня ножом в печень. И этот гад, был очень быстр и уверен в своем умении владеть финкой. Ведь эта тварь била на поражение.
Я остановился у обочины, переждать заколотившую меня дрожь. Серега был не в лучшем состоянии. Почти попали.
Через пару дней вместе с Аней, закрывшей больничный, пришел ее муж, позвавший меня переговорить. В курилке он доходчиво разъяснил мне сложившуюся ситуацию. Мол те бакланы, в общем сущая мелкота. А вот главарем у них был серьезный дядя, имеющий авторитет в преступном мире Москвы. Поэтому мне нужно оглядываться. То, что я работаю вместе с Аней, известно уже многим.
Аня уже доложила обо всем произошедшем своей начальнице и та меня вызвала для разговора. Я пробовал прикинуться фуфайкой, но это не прошло, пришлось «признаться», что бил гаечным ключом. Как оказалось это недостойно комсомольца. Женщины…
Меня срочно «вступили» в комсомол перед отъездом с Сахалина, для повышения рейтинга абитуриента. И вот сейчас это аукнулось у Валентины Ивановны.
Ситуацию с уголовниками нужно было разруливать и поэтому в воскресный день я напросился в гости к Ане, точнее к ее мужу. Ее муж в свое время отбывал срок и не один, по малолетке. Но резко завязал с уголовным прошлым, женившись на Ане. А в своих сыновьях души не чаял, но… иногда срывался в загул с бывшими дружками.
Дома Аня накрыла стол на общей кухне и не успели мы поднести ко рту вилку, после первой (я вообще то почти пил и не курил, но мог), как народец и заявился. Страдальцы остались во дворе. А на кухню вошли двое мужчин, один лет тридцати пяти с волчьим взглядом, другой седой и морщинистый с полным ртом нержавейки. Типичный Акела. Они вдвоем по хозяйски прошли к столу. На столе стояло три бутылки на пятерых, пришедшим налили по три четверти стакана, нам по сто грамм и на третьем заходе водка закончилась. Я залез в сумку и достал еще три бутылки и сахалинскую закусочку. Народ повеселел. Закончив и эту троицу бутылок, меня попросили выйти перекурить. Вышел под тревожным взглядом Ани и виноватым взглядом ее мужа.
— Мужичок, ты каковских и чего такой отмороженный, что валишь людей в их доме? — спросил Акела.
Пришлось излагать свою биографию с Сахалина и упоминание о месте жительства в городе Южно-Сахалинск. Вызвало не поддельный интерес старика. Он сам оказывается жил в тех бараках на ул. Рабочей и вполне возможно мы с ним там пересекались. Хотя бы взглядами. Нашли много общих знакомых. Он уехал на материк лет пять назад, поэтому спрашивал с интересом о барачниках и изменениях на районе. Оказывается он многих знал и в корейском поселке. А когда я упомянул Семеныча, то старик сразу насторожился.
— Семеныч — кореец, который работал в депо бригадиром? — спросил он.
— Да, — ответил я.
— Он тебе кто?
— Муж маминой сестры.
— Ну и как он живет-может?
— Нормально, приезжали ко мне полтора месяца назад.
— Так, значит… ну у тебя там еще есть чего?
— Найдется, — я старался быть немногословным и всем своим организмом чувствовал, что старик очень опасный человек.
— Иди позови этих…, -сказал он младшему.
Дождавшись страдальцев, бросающих на меня злобные взгляды, мы вернулись за стол. На котором все осталось, как и до нашего ухода. Я достал оставшиеся шесть бутылок «Московской», а дед налил молодым по стакану. Остальным разлили по сто и женщинам по пятьдесят.
— Будем, — сказал старик и все выпили.
Было видно, как малому ноженосцу очень больно разевать пасть. Челюсть я ему таки выбил.
— А теперь иди и впредь не гадь в чужом доме. — разрешил мне дед.
Я взял сумку, выложил остаток закуски и пошел на выход.
— Корейцу привет передавай от Сивого, — сказал он мне в спину.
А она у меня была мокрая. Ну и где же они пересекались, подумал я.
После этих событий Аня стала поглядывать на меня с опаской, а я не озабочивался этим. Я вообще считал, что придя на «стрелку» в Кузьминках я совершил самый отчаянный поступок в своей жизни. И это была правда, наверное. А вот привет Семенычу передавать не стал. Прочувствовав подсознанием, что это не нужно ни Семенычу, ни Сивому. Это было сказано для молодых волчат стаи.
Интерлюдия 4
Вот я и приобщился к наследию Отцов. Осталось встать с ними вровень, ведь этому посвятила свою жизнь моя мать. Сын должен стать сыну равным с предками — мощью и… наверное Целью. Мне в детстве казалось, что нет никого жестче в воспитании, чем моя любящая мать. Однако, когда внедрился в Орден чтимых, понял как я сильно ошибался. И вот, попав на базу Галактического Портала осознал, что так же далек от Цели.
— Тор, контроль.
— Комплект «Разведчик» внедрен, потенциал освоения… повысился на 5 % от расчетного и стал равен 80 %.
— Откуда такое значительное повышение?
— Вместе с комплектом «Разведчик» внедряется и ключ-активатор портала. Он начал развиваться до уровня высшего симбиота и взаимодействует с твоим имплантом жизни.
— Очень уж быстро, хотя я не жалуюсь.
— Нилот, ему нужно быстрее дать имя.
— Уже дал — Шрек.
То, что после этого Нилот услышал, было уже не хихиканьем Тора, а хохотом.
— Ну и в чем причина веселья? — поинтересовался я у Тора.
— Шрек — имя знаменитого персонажа, рисованного фильма землян.
— Неужели он влез в твой информационной массив?
— В мой нет, а вот в массив оператора-искина синтезкапсулы, влез точно.
— Ну и хитрец…
— Пока нет. Это у него, бессознательно, Кешка балуется.
— Какой Кешка?
— Его симбиот. Он так же стал усиленно развиваться Даже быстрее, чем у тебя Шрек.
— Тор, тебе не кажется, что у тебя к этим квазиживым какое-то нелогичное отношение?
— Понимаешь… они для меня, как… младенцы.
— Еще как понимаю, так и хочется прижать к груди и расцеловать. Ха ха ха.
— … ….
— Тор, если Старшие уже не люди, то ты уже далеко не искин и даже не Младший. Скажи мне, у тебя есть программные запреты. Вернее остались?
— Только один Стар… Брат. Всегда верен. И ты знаешь, это невообразимо много. Для меня.
— Ты не один такой, не один… Наверное не будем затягивать время Ухода. У вас все подготовлено.
— Да. Выход на максимум синхронизации параметров займет менее сотой жизненного периода.
— В каком месте выхода «по ту сторону», я локализуюсь? По отношению к предыдущим переходам Отцов.
— Решать тебе Нилот.
— Тогда пусть будет район авангарда первой группы Старших. Тор, Шрека доверишь Иличу. Пусть он передаст его моему сыну. Первая планета, куда помчится Илич будет Зифари и там они встретятся. Шрек ему укажет на моего сына. Реакция на него у Шрека будет достаточно сильной. Ведь у сына единиц сродства не намного меньше, чем у меня. Все, начали Тор.
Зеркало перехода вспыхнуло черным цветом. Именно ярко черным, как невероятно это не звучит. Его свечение окутало энергетический кокон содержащий Нилота, сплетенный из мерцающего хаоса разноцветных святящихся полос… и исчезло.
— На Волю Вседержателя, — сказал Тор.
Угасающий артефакт, отличающийся от артефакта найденного Иличем и формой, и цветом, и размерами, одиноко лежал в синтезкапсуле.
Я вышел из капсулы и осмотрел свое новое тело в режиме голографического изображения. Так… вроде все «как заказывали.»
— Тор, все нормально, но какой-то я новенький, как только что из магазинной упаковки. Даже не пахну ничем.
— Так, ты и есть новенький.
— А нельзя ли меня немного измять, только не летально.
— Даже нужно. Для начала освоишь в тренажере пакет боевых баз Разведчиков. Там тебе и помнут… бока. Для твоих планов это будет необходимо.
— Тор, неужели ты думаешь цифровикам не закачивались боевые базы. У меня этих баз десяток и все до 4-го уровня. Хватит и на бандюг, и на обычных военных.
— Илич, с твоими нынешними возможностями менталиста, нужны базы Разведчика, в том числе и боевые. А базы Содружества самого высокого уровня, тебе нужны только для ознакомления. А осваивать будешь базы более высокого уровня — базы Древних. Ведь базы Содружества — поверхностная компиляция баз Древних. А уж про комплект «Разведчик» и говорить нечего. К примеру, физические данные у тебя сейчас лучше, чем у цифровика. Повысился уровень силы, гибкости, координации, скорости реакции… Ты прекрасно знаешь, что до уровня 4-го ранга можно добраться стандартным путем — закачал, усвоил, отшлифовал моторику движений тела в тренажере. А вот в пятом ранге, одним тренажером не обойтись, нужен постоянный спарринг.
— Это так, согласен.
— В 6-ом ранге нужен опыт реальных схваток с равными противниками. Нужно рисковать жизнью. Реально. При этом рефлекторным становиться не моторика приемов, а тактическое мышление. Оперативная информация обрабатывается на уровне подсознания готовыми образами. Co скоростью прохождения импульсов по нейроволокнам.
— А вот на седьмом ранге устанавливается связь между первой и второй сигнальной системами. На всех уровнях — зрение, слух, обоняние, осязание и…
— Был в цифровиках такой, лично наблюдал, с отключенными зрением и слухом валил пятерочника. В 8-и из 10-и схваток.
— Ты не слышал главного, почти все опытные семерочники и выше — менталисты, с развивающимся даром предвидения. Без ментальных способностей семерочником не стать.
— Значит мне этот длинный путь не грозит и теперь я понимаю их склонность к медитации?
— Ты уже менталист и твой путь иной. Илич, это будет очень больно и для тела, и для разума. Но ведь, за все нужно платить.
— Интересно, а чем платят идущие стандартным путем, кроме как кредитами?
— Нет, еще и будущем своих потомков. Снижением интеллектуального потенциала следующих поколений.
— И есть статистика? Я желал бы ее знать.