Если 1‑ю, балтийскую бригаду линкоров составляли однотипные корабли, то 2‑я, черноморская, бригада, не отличалась подобным единообразием. Два наиболее ранних линкора ‑ "Императрица Екатерина Великая" и "Император Александр III" ‑ внешне казались самыми маленькими ‑ всего 168 метров длины, почти на треть короче "измаилов". Впрочем, по водоизмещению эти 24 000‑тонные корабли даже превосходили более ранние линкоры‑балтийцы. Их главный калибр был такой же ‑ по двенадцать 12‑дюймовых орудий, но вспомогательный черноморцы имели посильней ‑ восемнадцать 130‑мм орудий. Покрепче была и броня черноморцев, зато скорость меньше, чем у балтийцев ‑ 21 узел. Третьим черноморским дредноутом был "Император Николай I" ‑ новопостроенный, но считающийся уже устаревшем. 27 000‑тонный "Николай" был побольше ранних дредноутов, хотя и заметно меньше "измаилов", а броня ‑ так, пожалуй, не хуже "измаильской". Вооружение, впрочем, было слабее ‑ двенадцать 305‑мм орудий главного калибра в обычных для русских линкоров четырех равноудаленно‑линейных башнях и двадцать 130‑мм пушек в бортовых казематах; ну и скорость ‑ всего 21 узел. На "Николае" держал флаг начальник 3‑й бригады линкоров контр‑адмирал Кедров. 3‑ю бригаду линкоров прикрывал дивизион черноморских эсминцев: "Дерзкий", "Беспокойный", "Гневный", "Пронзительный" и легкий крейсер "Адмирал Лазарев" типа "Светлана", также с Черного моря.
Отдельно шел трофейный немецкий линейный крейсер "Гебен", переименованный в русском флоте в "Афон". И, если артиллерийское вооружение "Афона" казалось сейчас очень скромным ‑ всего десять 280‑мм и двенадцать 130‑мм (уже русских) орудий, то по скорости (28 узлов) он далеко превосходил первые русские дредноуты и самую малость ‑ "измаилы". Немецкая броня, по крайней мере ‑ бортовая, тоже выглядела вполне достойно на фоне слабой брони русских линкоров, а его бортовая броня была даже чуть толще, чем у новейшего "Измаила". Не случайно именно на быстроходном "Афоне" разместился со своим штабом командующий эскадрой адмирал Колчак. Флагманский дредноут шел под сильным охранением, легким резервом командующего ‑ крейсер "Трапезунд", бывший немецкий "Бреслау", перевооруженный семью русскими 130‑мм орудиями, и балтийские эсминцы "Изяслав", "Автроил", "Прямислав" и "Брячислав" ‑ самые большие на русском флоте 1500‑тонные эскадренные миноносцы с мощным артиллерийским вооружением из пяти 102‑мм орудий на каждом и самой высокой скоростью ‑ 35 узлов (против 34 узлов у "орфеев" и 33 узлов "ушаковцев"). Торпедное вооружение, впрочем, у них было, как у обычных "орфеев", ‑ девять устаревших 45‑см торпед в трехтрубных аппаратах.
В арьергарде эскадры шел 2‑й отряд крейсеров. В него входили однотипные корабли с Балтийского моря: "Светлана", "Адмирал Бутаков" и "Адмирал Грейг". Перед самым выходом у крейсерского отряда сменился командир. Контр‑адмирала Пилкина из‑за внезапно открывшейся чахотки срочно списали на берег, и на "Светлане" поднял флаг перемещенный с Амурской флотилии контр‑адмирал Коломейцев. Крейсера арьергарда лидировапли тремя дивизионами эсминцев‑балтийцев: "Орфей", "Победитель", "Забияка", "Летун", "Десна", "Азард", "Самсон", "Сокол", "Лейтенант Дубасов", "Лейтенант Ильин", "Лейтенант Ломбард" и "Капитан Изыльметьев" ‑ по девять 45‑см торпед и четыре 102‑мм орудия. Уходившая в морскую даль армада перестраивалась в походный порядок ‑ три бригадные кильватерные колонны дредноутов, со всех сторон окруженные легкими крейсерами и эсминцами. Наблюдателем из Владивостока казалось, что огромный российский флот полностью заполнил собой море. Даже скрывшись за горизонт, эскадра Колчака продолжала закрывать своими дымами половину небосвода.
Днем на палубах выстроили всех свободных от вахт для оглашения приказа командующего эскадрой: "Прошло пятнадцать лет, как русская эскадра, совершив славные подвиги, погибла в здешних водах. Ныне наш флот, возрожденный на радость скорбевшего отечества, готов отомстить жестокому врагу, смыть позор Цусимского поражения! Не посрамим же славу героев Синопа, Наварина и Чесмы! Пусть над водами Японского моря взовьется победно Андреевский флаг, как реет он ныне над Царьградом и Корольградом! Мы русские, с нами Бог!" После был отслужен краткий молебен. Священники торопливо благословили офицеров и матросов, окропили смертносные орудие. Повсюду звучали возбужденные, нервные голоса. Кто‑то из офицеров, по возможности уединившись, черкали в блокнотах, надписывая вырванные листки просьбой передать близким в случае гибели. Колчак после молебна тоже сел, было, за стол, взял из бювюара два чистых листка бумаги, подумал ...и положил обратно.
Вечером, на траверсе Сейсина в голубоватых летних сумерках русские корабли почти в течение часа терпеливо пересчитывал в свой перископ командир подводной лодки S‑15 капитан 2‑го ранга Такаги Такео. Построенная французами "Пятнадцатая" была первой мореходной подлодкой Японии. В последний год японский флот получила сразу десять современных субмарин (включая трофеи из Германии), но освоенная экипажем S‑15 оставалась по‑существу единственной боеспособной. Сейчас подлодка занимала идеальную позицию, и Такео с трудом сдерживался от соблазна атаковать любую их таких соблазнительных целей. Однако приказ командования недвусмысленно запрещал любое нападение на эскадру противника, если она идет в море. И Такео признавал справедливость такого запрета. Предположим, ему удалось бы потолпить один из "измаилов". Но остальные одиннадцать дредноутов Колчака, спугнутые этой атакой, повернут назад, во Владивосток. А задачей японского флота было уничтожение ВСЕХ русских кораблей. Ночью S‑15 поднялась на поверхность, с собранной на палубе антенны ушло короткое радиосообшение: "44. 136. В 20.30‑21.30 наблюдал эскадру противника. Пеленг на зюйд‑зюйд‑ост. 4 линейных крейсера типа "Измаил". Линейный крейсер типа "Мольтке". 7 линкоров типа "Севастополь". 8 легких крейсеров типа "Светлана". Легкий крейсер типа "Магдебург". Легкий крейсер типа "Пилау". Более 30 эсминцев типа "Новик".
Командующий нервно расхаживал по мостику, выкуривая одну папироску за другой.
‑ Эх, вот бы нам такой флот в пятом году! ‑ попытался завязать беседу командир "Афона" капитан 1‑го ранга Кетлинский. ‑ Мы бы тогда не только японцам, вполне могли и британцам жара задать!
‑ Не скажите, не скажите, Казимир Филиппыч! ‑ рассеянно отозвался Колчак. ‑ Ваш нынешний дредноут, в бытность его "Гебеном", старые черноморские броненосцы вполне спокойно себе побивали, подлавливали вчетвером на одного. Так что не думаю... Сейчас понятия военной хитрости подчас важнее чистой силы. Противники ловят друг друга на внезапности, неожиданности и тому подобному. Боюсь, что в плане хитрости и коварства за японцами нам не угнаться. Я лично, кажется, принял все меры предупреждения случайностей и дальше отношусь уже по возможности с равнодушием. Чего не можешь сделать, все равно не сделаешь... Однако, странно, что нет никаких сообщений.
Третье утро похода эскадра встречала в самом центре Японского моря, северо‑восточнее острова Дажелет. Корабли нарезали форштевнями мили по пустынному морю, попусту выпуская в воздух черным дымом через топки и трубы тонны сучанского угля. Прямо в море с линкоров перекачивали нефть на успевшие опустошить свои топливные ямы эсминцы. Их дивизионы заправлялись по очереди, чтобы противник не застал загружающуюся жидким топливом эскадру врасплох. Но всё прошло спокойно. Противник до сих пор замечен не был. Колчак опасался, что японский отряд может пройти незамеченным мимо и напасть на старые крейсера . Однако вчера отряд Старка благополучно вышел к точке рандеву. "Рюрик", "Россия", "Громобой", "Варяг", "Аскольд" прошли, как победители, мимо замедлившей ход линейной дивизии. "Россия", "Громобой", "Аскольд" и "Варяг" были отпущены во Владивосток. "Рюрик", способный держать эскадренную скорость, Колчак решил оставить с собой, предложив контр‑адмирала Старка перенести флаг на другой свой крейсер. Адмирал начал обдумывать запасные варианты, надо было сделать что‑то такое, чтобы выход всем флотом не казался в Петрограде совсем напрасным. Имитировать высадку десанта в Гензане? Провести демонстрацию у западных Японских берегов? Или подойти к Цусиме, создать угрозу вражеским коммуникациям? Но слишком большой риск нарваться на главные японские силы...
Впрочем, даже, если противник не будет встречен, поход уже сыграл важную роль по укреплению эскадры. В море определенно удалось навести дисциплину. А матросы были ненадежны. Особенно на балтийских дредноутах, команды которых просидели всю прошлую войну в Гельсингфорсе, так и не понюхав пороху. А на новых, самых современных линкорах, для большинства команд поход на Дальний Восток был первым в их жизни плаванием. Новобранцы необучены, а старослужащие устали от второй уже подряд войны. Для многих матросов мирная жизнь между демобилизацией и новым призывом продолжалась меньше года, другие так и тянули лямку службы уже шестой или седьмой год без перерыва. Не случайно, наверно, Моргенштаб поспешил отправить весь флот на Тихий океан. Лучше уж матросский бунт случится в далеком Владивостоке, чем рядом со столицей. В Германии вот до сих пор не могут совладать с революцией, начавшейся с восстания на дредноутах, которые кайзер послал было в самоубийственный рейд на Петроград, чтобы остановить русское наступление на фронте. Вместо того, чтобы идти сквозь минные поля Финского залива, германские матросы, как известно, пошли тогда на Берлин...
Так что, сводить флот на морскую прогулку ‑ в любом случае на пользу. Хотя три дня ожидания до предела издергали нервы. Матросы, да и многие офицеры, похоже, уже не верят во встречу с противником. "Испугался японец!" ‑ слышилось всё чаще и в кубоиках, и в кают‑компаниях. Сначала с гордостью, потом с разочарованием. В чистое на третий день уже не переождеваются, нет прежнего воодушевления.
Командующий отдал ставшее традиционным для полдня распоряжение об отправлении воздушной разведки. Пора было в очередной раз определить ‑ что происходит на полтораста миль вокруг
Колчак не взял в поход авиаматки. Со своим 15‑узловым ходом они сковывали бы линкоры. Однако у эскадры всё же была своя авиация. Следуя новейшим веяниям, линейные корабли сами несли несколько гидросамолетов для разведки и, возможно, корректировки огня. В отличие от англичан и американцев самолеты русских дредноутов не стартовали на ходу с катапульт, а осторожно спускались стрелой на воду после остановки корабля. Это, конечно, для моряков было не очень удобно. Авиаторы готовились отправиться в полет на новых аэропланах "морской лебедь" (ЛМ‑1). Поплавковые бипланы, разработанные как дальние морские разведчики, могли держаться в воздухе шесть часов ‑ в три раза больше, чем прежние русские гидросамолеты
Самолет лейтенантов Ивановича (пилот) и Коршунова (летчик‑наблюдатель) шел высоко над морем, обследуя южный сектор. Медленно тянулись часы полета, воздушная машина совершала пятидесятимильные галсы над бесконечными морщинами волн. Единственным событием были показавшиеся вдали темными точками скалы Лианкура. Потом опять одно уходящее за горизонт пустынное море, даже ни одного рыбачьего паруса. Летчики немного робели в этом первом для них вылете. Полеты над морем сами по себе опасны, а тут еще надо возвращаться не на стационарную базу, а на подвижный корабль, который за время полета далеко уйдет от места взлета. Будет не просто найти его в морском просторе, исчисляя собственный и судовой курс.
Пилот Иванович сдвинул на лоб очки, в разводах от брызжущего из мотора маслом, и приподнялся из кабины, щурясь от набегающего потока воздуха. Впереди на горизонте стояли не грозовые тучи, а целая стена пароходных дымов. Эскадра! Вот они ‑ японцы! Еще через десять минут полета можно было уверенно различать суда. Они шли по‑походному, тремя колоннами. В левой ‑ три очень больших широких корабля, за ними два ‑ лишь чуть поменьше и, наконец, еще три, заметно более узких, что‑то вроде броненосных крейсеров. Впереди, в охранении, три легких крейсера, по сторонам мелочь, эсминцы. А позади всех авиаматка со стоящими на стрелах самолетами.
‑ Колька! Подлети поближе! Ни хрена не разобрать! ‑ проорал Коршунов в переговорный рукав.
Аэроплан облетал эскадру по кругу, начиная с крайней колонны, так близко, что едва не зацепился крыльями за верхушки мачт, а в кабине чувствовали жар из топок кораблей‑ гигантов. Были хорошо видно, как бегали фигурки на палубах и мостиках, как стали разворачиваться вслед самолету короткоствольные зенитки на мостиках. Но сильнее всего лейтенантов, конечно, впечатляло зрелище тяжелых орудийных башен на оконечностях и по бортам каждого следующего корабля.
‑ Да, сила! ‑ пробормотал про себя Коршунов. ‑ "Сетцу", "Аки", "Сацума". А во второй колонне, никак, "Касима" с "Катори". В третьей ‑ "Ибука", "Курама" и "Икома". Летнаб поднаторел в классификации вражеских кораблей и мог сразу сделать вывод. Японская эскадра, хоть и большая, оказалась не особенно сильной. Все корабли в ней были устаревшие. Линкор‑дредноут только один "Сетцу" с двенадцатью 305‑мм орудиями в шести башнях. Но бортовой залп у него всего из восьми стволов, да и пушки разной системы. Остальные линкоры японской эскадры ‑ броненосцы‑додредноуты. Самые большие "Аки" и "Сацума" не уступают в размерах "Сетцу", но вооружены еще слабее, бортовые башни не главного, а промежуточного калибра. Всего по четыре 305‑мм и по двенадцати 254‑мм орудий на каждом броненосце. Еще слабее "Касима" и "Катори" ‑ по четыре 305‑мм и четыре 254‑мм ствола. Ну и, наконец, самые слабые "Ибуки", "Курама" и "Икома". Из‑за тонкой брони их относят к броненосным крейсерам, хотя водоизмещение в 15 000 тонн и четыре 12‑дюймовый орудия соответствуют броненосцам. У самого старого "Икомы" крупный калибр этим и ограничивался, а у более поздних "Ибуки" и "Курамы" есть еще по восемь 203‑мм орудий.
Из легких крейсеров Коршунов распознал "Читозе", ветерана прошлой русско‑японской войны, и чуть более нового "Тоне". Оба бронепалубных крейсера с паровыми машинами когда‑то считались быстроходными, но сейчас их 22‑23 узлами особо никого не впечатлишь. Основное вооружение ‑ по десять 120‑мм орудий по бортам. На носу и корме ‑ более серьезные орудия: у "Тоне" две 152‑мм, у "Читозе" ‑ 203‑мм пушки. С третьим легким крейсером у летнаба вышла задержка, такого трехтрубного корабля в японском флоте он вспомнить не мог. Наконец сообразил ‑ под ним шел бывший германский "Аугсбург", доставшийся японцам по репарации. Вот это гораздо более современный крейсер: паровые турбины, 27‑узловая скорость и сбалансированное вооружение из шести 152‑мм орудий. Правда, броневой пояс отсутствует. И, наконец, дюжина устаревших эскадренных миноносцев 3‑го класса типа "Асакадзе". Тихоходные, неустойчивые, со слабой малокалиберной артиллерией.
‑ Этих наши потопят! ‑ крикнул Коршунов в переговорник пилоту. ‑ Давай дальше, в восточный сектор. Может, там еще что есть.
‑ Что тебе, мало? Все корабли на месте, о которых "Кашалот" передал.
‑ Так ведь "Кашалот" сразу потопили. Вдруг он не всех углядел! ‑ не унимался Коршунов, пытаясь перекричать свистящий в расчалках ветер.
‑ Топлива не хватит! ‑ покачал головой пилот. ‑ Только‑только вернуться, если по прямой, без резерва. А если не вернемся, радиопередатчик слабый, на эскадре передачу могут не поймать.
Японские линкоры открыли огонь из трехдюймовых зенитных орудий (по четыре на "Сетцу", "Аки" и "Сацуме"), однако русский аэроплан после первого близкого пролета над кораблями уже не приближался, и пушистые шрапнельные разрывы расплывались в небе вдали от него. Авиатранспорт "Вакамия", остановив ход, спускала на воду два гидросамолета "авро". Но для их запуска требовалось дополнительное время, а русские едва ли бы стали специально дожидаться японских истребителей. Однако старый авиатранспорт, помимо грузовых стрел для спуска на воду, совсем недавно оборудовали и специальным настилом, для отработки взлета и посадки колесных самолетов непосредственно на корабль.