На сей раз ответ пришёл без задержки.
— Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов по полудню, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых…
— Стоп, стоп, стоп, — оборвал я его. — Теперь подумай: способен ли человек находится в этих условиях?
— Это малоприятно.
Слава богу, кое-чего я все-таки добился.
— У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан.
— Есть, наверное, — неуверенно подтвердил голос.
— Что значит, наверное, — я уже не сомневался, что машина совершенно спятила с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых или какие там у неё есть катушек или, что там у неё вместо этого!?
— Что значит граждан? — Спросила машина.
Я растерялся.
— Это сложно, ты можешь мне помочь?
— Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.
— Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?
— Да есть, есть. — Казалось терпение механизма на пределе, и он ещё слово-два взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, я поспешно добавил:
— Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?
В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом — он был бы удивлен.
— Ну? — Не вытерпел я затянувшейся паузы.
— Я обработал твой запрос и пришёл к выводу: твоё нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.
Я мысленно возликовал. Надо же — удалось добиться своего. Чёртова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче.
Далее стоило разузнать у системы охраны — где можно разжиться водой и провизией.
Не стоило ходить вокруг, да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:
— В здании есть запасы провизии?
Некоторое время голос молчал, видимо проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:
— Есть.
— Замечательно!
— А чему тут радоваться. С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.
— Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, — вздохнул я. — И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.
— Я только предупреждаю.
— И на том спасибо.
— Не за что.
— Эй, а где что есть-то? — Запоздало спросил я, но ответа не последовало.
Временами начинало казаться, что я общаюсь не с безликой программой охраны, созданной десятки лет назад, а с живым существом, обитающим где-то в глубинах этого железобетонного монстра и пристально следящим за каждым шагом не прошеного гостя коим я, по сути, и являлся. Впрочем, я бы не особо удивился, узнав, что именно так все и обстоит. Вот и теперь мне почудилось, что эта чудаковатая система окончательно обиделась и отключилась, нарочно оставив меня в неведение, в каком направлении продолжать поиски. Оставалось рассчитывать только на свои силы и на то, что программа не способна на розыгрыши.
Тем не менее, я чувствовал себя гораздо лучше и морально и физически, скованность и боль в мышцах пропали, только небольшая слабость и головокружение остались при мне, да и те скорее от голода и жажды, нежели от действия газа. Я с сожалением допил остатки воды из пластикового пакета, поднял с пола разрушительного действия пистолет (к которому из опаски новой атаки пока что не прикасался) заткнул его за пояс и продолжил обследование здания. На этот раз уже в полной уверенности, что найду то, что мне необходимо.
Теперь, когда руки были развязаны и нудный голос охраны больше не докучал своими предостережениями и угрозами, я в полной мере мог развернуться на огромных просторах многочисленных коридоров, кабинетов и прочих помещений.
Не скажу, что за последующие несколько часов потраченных на поиски, мне особо повезло; обшарив сотни квадратных метров здания, я нашел только кучу древних, покрытых паутиной и пылью питьевых аппаратов, именуемых в просторечье «кулерами», около полусотни чайников, графинов и кувшинов различной масти и размера. К сожалению — все они были давно пусты и бесполезны.
День подходил к концу и силы тоже; успокаивала только определенная безопасность нахождения в стенах «Водоканала» и, неизведанные еще квадратные километры здания. Следовало спокойно выспаться и продолжить поиски. Все равно я уже безнадежно отстал от банды грабителей, чтобы сломя голову бросаться на их преследование. Трезвый расчет и подготовка к предстоящему походу — вот что было первостепенной задачей.
Утро вечера мудренее, решил я и, расположился в одном из кабинетов на большом кожаном диване, направил пистолет на дверь, и постарался заснуть. Это оказалось не таким уж и легким делом: сон витал надо мной, едва касаясь своим крылом. Я погружался в тревожную бездну сновидений и вновь всплывал на поверхности. В этом были виноваты сотни мыслей, что без устали приходили в мою бедную голову. Все они, в основном сводились к одному и тому же: жажде, голоду и чувству долга. Меня словно взнузданного рысака принуждали нестись карьером вонзённые в бока шпоры, не давая перейти на спокойный аллюр и отдышаться.
Одни мысли я отталкивал от себя, другие наоборот, словно пастух заблудшую овцу, подстёгивал и понукал примкнуть к стаду. Всё это настолько перепуталось, что я уже не мог понять, что для меня важно, а что второстепенно. Я отчаянно боролся, пытаясь разобраться в этом шумном разбредающемся и неподвластном мне блеющем на разные лады стаде, пока не проснулся, понимая, что все это просто сон, навеянный дневными переживаниями, просто эмоциональная шелуха, от которой следует как можно быстрее избавиться, пока она не избавилась от меня.
Проснулся и понял: еще час, два и не смогу даже встать на ноги. И без того обезвоженный организм, подвергался слишком большим испытаниям. Всему есть предел.
Я понимал, что не в силах продолжать поиски в прежнем ритме: максимум, на что меня хватит — так это на быстрый бег к источнику влаги, если конечно мне укажут к ней дорогу.
С трудом поднявшись, вышел в коридор. Голова ощутимо кружилась, поэтому идти приходилось, придерживаясь рукой за стену. Я не вполне отчетливо понимал, куда и зачем направлялся, двигаясь, словно на автопилоте; только собственная упертость и привычка доводить все дела до конца толкали вперед, придавая сил. Но все равно — еще немного и передвигаться на своих двоих я уже не смогу, оставшись умирать где-нибудь в темном углу этого огромного здания.
Впрочем, судьба распорядилась иначе, подкинув шанс на спасение.
Остановившись передохнуть у выхода на лестничную площадку, неожиданно заметил достаточно большой плакат с броской надписью красной краской:
ПЛАН ЭВАКУАЦИИ ВТОРОГО ЭТАЖА
Я принялся водить по нему трясущимся от усталости пальцем и вскоре выяснил, что речь идёт о подвале, куда, судя по схеме, требовалось спуститься в случае нападения или какой другой внештатной ситуации. Там, судя по схеме, разместилось бомбоубежище медицинский отсек и продовольственные склады.
Еще со школы егерей, где учили правилам и способам выживания в Древнем городе, запомнил один незыблемый пункт: побеждает не самый сильный, а самый подготовленный. Любая война требует огромных ресурсов и, если их не иметь — поражение не за горами. Люди — тот же ресурс, причем главный. Сохранение населения является одной из главных задач оборонительной системы. Нет населения — нет пушечного мяса в настоящем и будущем, так как силы армии не безграничны. Они требуют постоянной подпитки, и если она прекращается — все кончено.
Из всех этих мыслей в голове, я вычленил только одну, но самую главную: мне нужно вниз в бомбоубежище. Не соврала поганая машина. Припасы есть, никаких сомнений. Остался только один вопрос: сохранилось ли все до наших дней? Впрочем, я уже мало задумывался на эту тему, собрав всю волю в кулак, устремился вниз, на поиски входа в подвал.
Долго искать не пришлось; нарисованные на стенах стрелки красноречиво указывали направление, ведя, словно за руку. Чего-чего, а заблудиться я уже не боялся.
Преодолев жалкие сто метров, отделявшие от возможного спасения, со скоростью больной черепахи, очутился под лестницей, где в полумраке притаилась малозаметная дверь, ведущая в подвал. Толкнул ее от себя рукой: к счастью она оказалась не запертой, в противном случае, бороться с ней ее уже не оставалось сил, и пришлось бы умирать прямо здесь.
За дверью меня встретила полная темнота — и это была еще одна, достаточно серьезная проблема; впереди могло поджидать все что угодно, начиная с крутой лестницы ведущей вниз и заканчивая неожиданной засадой, устроенной теперешними хозяевами подвала. Сломать себе шею, или опять получить железом по затылку — не входило в мои планы, поэтому я притормозил дальнейшее развитие событий и крепко задумался, где взять свет?
Как бы я не ломал голову — проблема все равно оставалась нерешенной. В кабинетах, что оставались наверху, мне не удалось найти никакого источника огня, не говоря уже о работающих фонариках. Оставался только один вариант — обратиться к системе безопасности.
— Эй, — негромко позвал я. — Ты все еще здесь?
Молчание.
— Эй! — снова позвал я.
На этот раз я услышал отзыв, словно заспанный голос сказал:
— Здесь я. Слушаю.
Ненормальная всё-таки машина, как бы опять не обиделась. Стараясь придать голосу вежливую нотку спросил:
— В здании существует аварийное освещение?
Над ухом раздался ставший уже родным голос:
— Да, но система аварийного электропитания сильно истощена.
— По тебе не скажешь, — вырвалось у меня.
— А при чём тут я? У меня другие источники, — Поучительно парировал собеседник, вновь наводя на мысль, что это: не просто машина, или непростая машина? Я запутался, отбросил ненужное словоблудие прочь, и перешёл к насущному, спросив:
— Разве нельзя использовать твой источник питания?
— Нет. У меня автономное питание. И я чувствую, что мой аккумулятор значительно потерял в ёмкости.
— И столько лет ты функционируешь на одном аккумуляторе? — не мог удержаться, чтобы не спросить.
— Дурацкий вопрос.
Трудно не согласится, тем более что задавать дурацкие вопросы мой исключительный конёк, однако проблему необходимо было решать и как можно быстрее, а помочь мне в этом мог только лишь сумасшедший электронный агрегат, поэтому я постарался его уговорить.
— Мне нужно попасть в бомбоубежище.
— Зачем?
— Только там есть шанс на спасение. Я сильно ослаб от жажды и голода, и не протяну и нескольких дней. — Стал я призывать к чувству сострадания машину. И вдруг обнаружил неожиданный отклик.
— Понимаю, — произнес голос. — Дезактивирую систему запирания дверей. Включаю аварийное освещение…
Где-то в глубинах подвала загудело, затем раздался глухой металлический скрежет, и, я увидел, как в открытом проеме двери загорелась одинокая тусклая лампочка. Впрочем, и ее света хватало для того, чтобы без особых проблем преодолеть отрезок до входа в убежище.
Путь к спасению был открыт.
— Спасибо, — произнес я, обращаясь к полумраку за спиной и, шагнул за порог.
— Arrivederci Roma! — Услышал в ответ.
Странная машина!
Ой, странная!
А в голове заиграла когда-то популярная мелодия — Renato Rascel(я). Привиделась девушка с гитарой, и прозвучали те же, что я слышал раньше благозвучные слова:
— Прощай Рим. Прощай далёкий Рим.
И какая-то старуха в драной пуховой накидке повела меня затенёнными путями прочь. И мелодия ударяла мне в спину как больной октябрьский сквозняк, и нигде не мог я от неё укрыться.
Старуха принуждала.
И я поддался её уговорам.
Глава 5
Я пробирался на свет лампы, словно обезумевший мотылек; спотыкаясь в полумраке, ругаясь, на чем свет стоит, двигаясь к цели.
Но старания были не напрасны — вскоре вожделенная бронированная дверь предстала моему взору. Она была приоткрыта сантиметров на десять и, через эту щель проливался холодный синий свет.
Осторожно отодвинув тяжелую дверь в сторону, (это стоило определённых усилий, что в моём положении означало очень и очень больших усилий), я проник внутрь бомбоубежища.
Здесь все сохранилось в первозданном виде. Я бы даже сказал в прекрасном. Редкая удача для искателя.
Уже на входе меня встретили длинные ряды стеллажей, где рядками были уложены средства индивидуальной защиты в виде противогазов, костюмов радиационной, химической и бактериологической защиты, и многочисленных респираторов, упакованных в выцветшие картонные коробки. Но мне было не до них, и я двинулся дальше на поиски съестных припасов.
Огромные помещения, с рядами длинных деревянных скамеек, на которых по замыслу планировщиков люди должны были пережидать начало конца; бредовая картина апокалиптического будущего, одним из персонажей которой я сам и являлся, внушали трепетный страх. Я как можно быстрее миновал их, и вскоре очутился в заветной комнате, заставленной ящиками различных размеров. В полумраке помещения разглядеть, что на них написано было затруднительно, поэтому, открыв первый попавшийся, достал пакет с непонятным содержимым. Поднеся его ближе к свету, принялся изучать надписи на этикетках, содержащих непонятную для меня информацию. Главное, что я понял — все это съедобно и даже калорийно, (объяснил бы кто, что это значит?)
В следующем ящике, обнаружил знакомые пакеты из непрозрачного полиэтилена с водой. Я взял один убедился, что так оно и есть. Надпись на пакете гласила:
ВОДА ПИТЬЕВАЯ 500 мл.
Я схватил один из них и, сорвав фиксирующие кольцо на дозаторе, принялся жадно вливать в себя долгожданную влагу. Вода, отдающая пластиком и потому совершенно безвкусная, текла по лицу, одежде, бесполезно омывая бетонный пол, но, в тот момент я не обращал внимания на такие пустяки: слишком долгим был путь к наслаждению.
Когда утолил первую жажду, вернулась способность трезво осмысливать происходящее. Аккуратно допив остатки жидкости из пакета, я огляделся.
То были сказочные сокровища Сезама.
Судьба и впрямь подкинула царский подарок: при желании, тут можно было провести всю жизнь, ни в чем не нуждаясь. Но, теперь у меня были другие планы. Хотя, сперва наперво, надо как следует закусить, а уже после строить планы и уж тем более воплощать их в жизнь.
Я сел на ближайшую лавку и обложившись коробками банками и пакетами, принялся основательно набивать брюхо, стараясь не о чём другом не думать. Впрочем, это было как раз нетрудно.
Но как не одурманивает голод, как отупляет жажда, я не мог не заметить что неожиданный и такой своевременный сюрприз, поджидавший меня позапрошлым вечером в бетонном павильоне, своё происхождение имеет, несомненно, из этого бомбоубежища. Кто-то бывает здесь, кто-то всем этим пользуется и этот кто-то по одной ему ведомой причине решил побеспокоиться обо мне. Почему вдруг?
Этот факт настораживал, но в, то, же время внушал определённую надежду, что этот кто-то кем бы он, ни был, не станет нападать исподтишка иначе, зачем было продлять мне жизнь, когда проще было просто пройти мимо и не пачкать своих рук. Факт, заслуживающий внимания.
Вдоволь насытившись, я почувствовал себя намного лучше. Я отяжелел, приятная истома разлилась по всему телу, стало клонить в сон. Откинувшись спиной к стеллажу, уставленному коробками с тушенкой, закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Сон был недолгим, но на удивление глубоким. Через полчаса я резко без предисловий распахнул глаза и бодрячком поднялся со скамейки.
Расправив мышцы и похрустев суставами, я совершил совершенно неслыханный поступок, который ещё вчера посчитал бы очевидным признаком сумасшествия и святотатства. Взяв из коробки новый пакет с водой, сделал несколько небольших глотков а, после пристроив его между двумя контейнерами с концентратами, пустил воду тонкой струйкой прямо на бетонный пол.