- Под беззащитной Одессой, которую союзники недавно раскатали как бог черепаху или Очаковом и Кинбурном? Конечно, защищены они слабо, и взять их не составит большого труда при поддержке флота, но, что дальше? Рядом Дунайская армия, из-под Киева можно в короткий срок перебросить Южную армию и тогда наше превосходство над врагом будет огромным, - увлекшись беседой, принялся рассуждать сам Николай.
- Ну а если они ударят по Крыму? - подыграл ему Ардатов - флот наш им не помеха, да и татары не слишком хорошие верноподданные?
- Нет, что ты Мишель? Там Севастополь, Корнилов с Нахимовым не отдадут свой родной город. К тому же князь Меньшиков мне клятвенно обещал сбросить врага в море, если они высадятся в Крыму.
Лицо Ардатова покрыла тень, и царь моментально заметил эту перемену.
- Ты не согласен с моими словами Мишель? - ревностно спросил он, готовясь защищать свою любимую армию - что ты молчишь, говори, я требую!
- Видишь ли, государь - осторожно начал Ардатов - как сказал один умный человек, все генералы и маршалы всегда готовятся к войне, которая была раньше, но никогда ни готовы к войне сегодняшней.
- И кто этот гений? Надеюсь не Александр Македонский? - гневно бросил царь.
- Нет, прусский генерал Клаузевиц, которого твой брат Александр удостоил орденом святого Георгия 4 степени. Его труды сейчас очень популярны в Европе и их популярность вполне оправдана. Говорят, что перед битвой при Йене, он предлагал своим фельдмаршалам совершенно иное построение войск, которое было отвергнуто Шарнхорстом. Войска были построены так, как приказал это сделать фельдмаршал. И прусские войска были разбиты.
Когда после разгрома, доска, в качестве трофея, попала в руки Наполеона, тот, с присущей ему тогда простотой, прокомментировал план Клаузевица словами "Да, при таком построении войск я был бы разбит" и возблагодарил проведение за помощь ему.
Царь угрюмо хмыкал, слушая увлекательный рассказ Ардатова, но против гения Наполеона ничего не говорил.
- Я ни сколько не сомневаюсь, что наши генералы готовы яростно драться с дерзким супостатом. Но все свои боевые университеты они прошли в войне с Наполеоном, турками и персами, вперемешку с разгромом поляков, венгров и горцев.
- А теперь, что война другая!?
- Да. Другая, государь! Теперь многое другое и в первую очередь : винтовые корабли и нарезные ружья. Вот главный козырь противника, который может сыграть решающую роль, когда дело дойдёт до большой войны.
Если появилось новое оружие, значить должна быть новая тактика и стратегия, государь. А в умах наших генералов - стратегия войны с Наполеоном. Да, турок, персов и шведов, если придётся воевать, мы побьем. В этом я не сомневаюсь. А вот французов, англичан или, не приведи господь, австрийцев - с их нарезными штуцерами - это большой вопрос. Боюсь, государь, что многим нашим генералам такая задача не по плечу.
- Даже Паскевичу? - холодно сказал Николай.
- Паскевич - исключение из правил, государь - ответил граф, явно желая сделать приятное императору - жаль, конечно, что Иван Федорович временно выбыл из строя. Несмотря на возраст, он много пользы смог бы принести нашей армии.
- Что же, другие генералы совсем плохи? - продолжал упорствовать император.
- Извини, государь, но позволь мне сказать тебе без обиняка, угас огонь у наших генералов. Не хотят они воевать, а в глубине души желают мирной жизни со всеми её многочисленными прелестями. Ведь на войне и сражение проиграть можно и в опалу впасть, в один час растерять всё, к чему шел долгие годы службы.
- Что же ты предлагаешь? - голос царя был по-прежнему холоден. Слова Ардатова были обидно правдивы. Николаю было трудно согласиться с тем, что, так долго подготавливаемая им, война на поверку оказалась скверной авантюрой. - Разогнать генералитет или набрать новых генералов?
- Нет, конечно, такое не под силу ни тебе, ни кому-либо. Да и нет в этом необходимости. Сейчас надо делать ставку на молодых поручиков и капитанов, страстно желающих стать полковниками и на энергичных полковников, мечтающих стать генералами и фельдмаршалами. "Влить молодую кровь в старые меха", одним словом. Но только делать это надо не по донесениям и рапортам, а желательно прямо на поле боя, отмечая радивых и толковых, поощряя их действия чинами и наградами.
- Кого же ты предлагаешь сделать оком государевым на поле боя - спросил Николай, быстро оценив идею Ардатова. - Себя? Как повар, хочешь сам испробовать блюдо, к созданию которого приложил столь много усилий?
- Да государь, если на то будет твоё соизволение.
- Браво Мишель, годы не властны над тобой, по-прежнему всё смело берешь на себя. Хорошо. Я согласен с тобой, но вот только твой чин - генерал-майор. Для многих командиров будет зазорным подчиняться человеку такого звания. Что ж, следует повысить тебя в звании.
- Полно, государь, не ради чинов откликнулся я на твоё приглашение. Гораздо лучше всяких чинов для меня будет звание личного представителя императора с особыми полномочиями и правом личного доклада государя. Такое звание сделает меня выше любого генерала и ни с кем не продеться сильно препираться.
- Да, Мишель, против такого чина и сам Нессельроде спасует - усмехнулся монарх. - Значит Горчакова в Берлин, а тебя в действующую армию. Куда собираешься поехать, на юг?
- На юг, к Севастополю, там по моим расчетам будет главное действие. Англичане, непременно, захотят уничтожить наш флот, что бы никто кроме них, не смел, господствовать на море. Так они делали с французским флотом в Тулоне в 1793 году, так они поступили с датчанами в 1801, теперь наша очередь.
- Ну, а если они ударят со стороны Балтики и высадят десант в Прибалтике? - пытливо спросил царь - что тогда.
- Нагадить англичане могут, спору нет. Могут атаковать Свеаборг или Кронштадт, не исключаю, но с большой натяжкой, что даже смогут нанести удар по Петербургу, но вот высадить десант, это вряд ли. Все их силы сосредоточены в так называемой "восточной" армии, чтобы создать вторую такую же армию потребуется много сил и времени, а у противника его нет.
Услышав эти слова, император сразу повеселел и впервые за долгие месяцы, груз бремени и тревог стал медленно сползать с его усталых плеч.
- Ты еще, что нибудь хочешь предложить?
- Да, государь. У англичан самое уязвимое место это Индия и возможность нашего удара по ней с севера, страшно пугает их. Надо как следует всколыхнуть их кошмар, начав демонстративные приготовления к индийскому походу, как это в своё время твой отец, император Павел. Прикажи Василию Алексеевичу Перовскому совместно с оренбургскими казачками начать собирать войско, чтобы черев Коканд и Бухару выйти к границам Индии. После взятия Ак-Мечети, это вполне логичный ход. Но только всё этот должно выглядеть правдиво.
- Сегодня же отпишу Перовскому о его новых задачах и укажу предположительные сроки выступления - азартно пообещал царь - что ещё!?
Ардатов замялся с ответом, и Николай поспешил подбодрить его:
- Говори, я тебя внимательно слушаю.
- Есть несколько предложений, но они связаны с денежными расходами, государь.
- Ради победы над такими врагами не грех казну растрясти.
Услышав слова императора, граф улыбнулся и стал излагать свои соображения по неотложным мероприятиям.
- Прикажи нашим тайным людям скупить несколько парижских и лондонских газет, которые должны будут вести пропаганду среди европейцев в нашу пользу. Во всех европейских странах нас изображают дикими варварами, на которых надо надеть смирительную рубашку. Пусть господа журналисты за наше золото, расскажут своим читателям о зверстве благородных союзников, расстрелявших мирный русский порт Одессу.
И пусть не скупятся в красочных картинах, европейцы очень любят ужасные истории, так пускай узнают о зверстве их соотечественников. Свобода прессы, пусть даже продажной это у них превыше всего.
- Не совсем понятно, но сделаю, как ты просишь, хотя Нессельроде это будет явно не по вкусу. Недавно он сделал выговор "Петербургскому вестнику" за статью, обличающую английскую бомбардировку Одессы.
- Впервые слышу об этом государь, но если дело обстоит именно так, то сразу возникает вопрос о том, что подразумевает господин канцлер под словом патриотизм. Но да бог с ним. Слышал, что генерал Евдокимов делает славное дело, перекупает за золото наибов Шамиля и не стоит за ценой. Многие горе патриоты рвут на себе волосы от подобных действий, ну а я горячо одобряю деяния Николай Ивановича. Шамиль - фанатик, он слепо идёт на поводе у англичан, бросившись по их приказу разорять наши тылы. Чем больше воинов сможет оторвать от него Евдокимов, тем больше русских жизней он сохранит тебе государь, а своих солдат я ценю дороже звонкого металла. Поэтому прошу тебя, дай Евдокимову столько денег, сколько он попросит. Что же касается подозрений некоторых доброхотов, что Николай Иванович способен положить часть их себе в карман, то смею заверить тебя, он честный человек и в казнокрадстве замечен не был за всё время несения службы на Кавказе.
- Да у меня и в мыслях того не было, Мишель, а твоему слову я полностью верю и охотно выполню эту просьбу.
- Ещё одно пожелание государь, но оно не так легко разрешимо как все остальные, даже для тебя.
- Даже для меня? Интересно будет услышать - усмехнулся Николай.
- Увы, государь, даже для тебя. Это одна из наших главных бед, как говорит писатель Гоголь. Перед встречей с тобой я кое-что просмотрел и с ужасом для себя выяснил, что Севастополь и Крым полностью лишены хороших дорог. Случись высадка десанта под нашей главной базой на Черном море и переброска дополнительных войск и средств растянется на долгие месяцы.
Самый лучший выход из этого скверного положения, это постройка железной дороги через станцию Лозовую на Севастополь. Но этот, в лучшем случае, данный вариант может быть реализован только через несколько лет, а враг ждать не станет. Обязательно ударит с юга.
- Что же ты предлагаешь делать? Мои губернаторы не слишком скоры на руку, даже в условиях войны - молвил царь.
- Вот как раз война, в определенном смысле, и сыграет нам на руку. Прикажи объявить содержание дорог от Москвы до Севастополя в надлежащем состоянии государственной задачей. За выполнение ты будешь спрашивать с господ губернаторов по условиям военного времени. Дров, конечно, они как всегда наломают изрядно, да и наворуют хорошо, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Глядишь, и станут военные грузы побыстрее перебрасывать. А если враг вторгнется на наши земли, то любой день будет на вес золота. Ну и одновременно с этим всё же надо строить железную дорогу. Надо, государь.
Слушая Ардатова, Николай быстро писал что-то в своем блокноте мелким бисерным почерком, видимо делая наброски для своих будущих указов. Было видно, что разговор с графом благотворно сказался на императоре. Впервые за всё время от начала войны перед ним забрезжила уверенность в благополучном противостоянии сильному и опасному противнику.
- Ты очень добрый человек, Михаил. Ты явился ко мне по первому моему зову, позабыв все наши прежние разногласия. Хотя мог бы отказаться, как некоторые другие персоны, сославшись на плохое здоровье - сказал Николай, закончив писать - и, как всегда, явился не с пустыми руками и утешениями, а с конкретным планом действий. Это, брат, дорогого стоит.
Голос императора предательски дрогнул, но в это время Ардатов чуть заметно усмехнулся
- Ты улыбаешься, Михаил? - удивленно спросил царь.
- Прошу тебя, государь, никогда не говори о том, что я добр, моим внукам. Они не поверят тебе, поскольку для них - я - есть олицетворение жуткой домашней тирании и муштры.
- Хорошо, обещаю тебе - заверил Николай, так же усмехнувшись, вспомнив своего внука Александра.
- Скажи, Мишель, как ты видишь весь план нашей компании против Наполеона? Предполагаешь ли ты активные действия наших войск против союзной коалиции?
- Честно говоря, государь, я совершенно не вижу никакого смысла в проведении вообще какого-либо наступления, в настоящий момент. Наша главная задача сейчас - отбить нападение врага на наши земли, при этом постараться, хорошенько дать ему по зубам. Чем сильнее мы его стукнем, тем быстрее развалится вся союзная коалиция, а она обязательно развалится - заверил царя Ардатов.
- Ты так сильно уверен в этом?
- Конечно. Посуди сам, государь. Сейчас англичане умело используют желание Наполеона отомстить тебе за прежнюю обиду с телеграммой, посланную тобой в Париж после его прихода к власти. Кроме этого, французскому императору нужна быстрая победоносная война для поднятия своего престижа внутри страны. Больше их ничего общего не связывает, и связывать не может, уж слишком много старых счетов и обид между этими двумя великими державами.
Поэтому, если мы ввяжем их в длительную и затяжную компанию, с изматыванием живой силы противника и без перспективы на окончательную победу, то можно сказать, что мы сделали большое дело к развалу вражеской коалиции.
Главная наша задача - выстоять год, максимум два, стойко отбивая все натиски врага на нашу землю. При этом надо обязательно обратиться за помощью к простому народу. Объяви запись добровольцев, желающих помочь Родине в трудную минуту. У армии, конечно, хватит сил и без них, но сегодня у нас должен быть твердый тыл, без которого победа над врагом невозможна.
- Благодарю тебя Мишель, теперь я уверен, что мы одержим победу и над Наполеоном и над Викторией. - Николай порывисто встал и обнял своего старого товарища, - иди, дорогой, отдыхай. А к шести часам мы с Александрой Федоровной ждём тебя. Она уже мне все уши прожужжала, когда приедет Мишель, когда он появится.
- Передай моей покровительнице, государь, низкий поклон. Я обязательно буду в назначенное тобой время.
Ардатов склонил голову в знак уважения и неторопливой походкой покинул царский кабинет. Только в коридоре, миновав несколько анфилад, порядком удалившись от царских покоев, граф ощутил, как взмокла его спина. При всей своей внешней невозмутимости и спокойствии, Михаил Павлович сильно волновался во время аудиенции у царя. Ты можешь иметь блестящий ум и обладать прозорливостью, но вместе с тем находиться в почетной отставке, под негласным надзором местного урядника, благодаря чиновничьему умению ловко играть на человеческих слабостях государя императора. Как бы ни был Ардатов, высоко ценим царем Николаем и любим императрицей, но юркий и льстивый Нессельроде сумел так отодвинуть его от государственных дел руками самого императора, что только бедственное положение страны позволило графу вновь вынырнуть из политического небытия.
Крепко, ох крепко законопатил на прозябание в подмосковном имении своего дальновидного оппонента канцлер Карл Васильевич. И сидеть бы Ардатову в нем до скончания веков, если бы не стечение ряда обстоятельств, главным из которых была императрица Александра Федоровна. Её с Ардатовым связывало не просто дружеские отношения. Между этими двумя людьми было некое чувство, которому сложно было найти название.
Была ли это любовь или какое-то другое душевное свойство было трудно сказать. Просто императрица знала, что кроме мужа, она могла твердо рассчитывать ещё на одного мужчину, который был готов исполнить любое её желание, не раздумывая ни секунды. При этом сделал бы это не ради почестей и наград, а только ради того, что бы услужить ей, именно ей, горячо любимой женщине. Осознание этой власти над таким неординарным человеком как Ардатов, очень льстило императрице, и она всегда протежировала графу, приберегая его как самое крайнее, но очень действенное средство.
Причина, породившая и связавшая молодую императрицу и малоизвестного русского дворянина, в столь непростые отношения, возникла почти тридцать лет назад, во время бунта декабристов. Тогда, казалось, что сама судьба была против того, что бы Николай занял русский престол, опустевший после смерти его брата Александра. Имея на руках официально подписанную бумагу с объявлением его императором в обход Константина, Николай встретил резкое противостояние части высшего света империи во главе с генералом Милорадовичем, за спиной которого стояла его собственная мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.