— Андрюха, это что сейчас было? — спросил он немного хриплым голосом, — и что ты тут по мне ползаешь, ты же знаешь, я не такой! — вот ведь человек, упал в обморок и продолжает шутить.
— Я сам ни черта не понимаю, упал на землю, думал всё, писец котёнку — отбегался. Ан нет, пришёл в себя, в голове голоса разные, — встав с земли я указал на небо, — в небесах какой-то бардак творится. Ну и как вишенка на торте, ты еще валяешься без сознания.
— Ладно, всё это лирика, — сказал Витька, вставая с земли и замер в неудобной позе уставившись перед собой. Простояв так с десяток секунд, он сел обратно на траву и подняв на меня взгляд, сказал:
— Да уж, на старости лет обзавестись персональным глюком — это сильно. — он потёр глаза кулаками, снова посмотрел на меня. — У тебя тоже в черепушке голос поселился?
— Кстати, ты как себя чувствуешь? — игнорируя его вопрос, вопросительно уставился на него.
— Знаешь, на удивление отлично, будто выспался хорошо. — бодро ответил мой товарищ.
— Ладно, я на сегодня закончил заниматься, такие кульбиты не для моего возраста, — я поднялся на ноги, — надо понять, что тут случилось. Откуда такое небо, что за туман вокруг нас, откуда взялся голос в голове.
— Согласен, — ответил Виктор, — хрень редкостная вокруг творится. — он легко вскочил на ноги, улыбнулся и сказал:
— Пошли к тебе, посидим, новости послушаем, чаи погоняем, ну и обсудим, что с нами произошло.
Согласно кивнув, я повернулся и пошагал в сторону своего дома. Но не успел сделать и трёх шагов, как дикая слабость накатила на меня, придавливая непомерным грузом прожитых лет к земле. Тело повело в сторону и я не упал, только благодаря тому что Виктор успел подхватить меня.
— Эй, эй ты чего это, старый, — удивлённо спросил он, удерживая меня в вертикальном положении.
«Временное усиление закончилось, параметры мышечной массы вернулись в исходное состояние». - проснулся персональный глюк.
— О, — воскликнул я, — голос в голове сообщил, что у меня кончилось какое-то усиление. — преодолевая слабость доплёлся до скамейки и с облегчением шлёпнулся на неё.
— Что то, Вить, поторопился я домой идти, совсем мне хреново стало…
«Инициация интерфейсов завершена. Активных носителей 37.9 % от исходного значения. Запущена процедура генерации активных и пассивных воздействий. Активирована матрица репликации сущностей…»
Глава 2
Виктор присел рядом со мной, в задумчивости почесал кончик носа и со вздохом сказал:
— Что-то не так в нашем датском королевстве, — покосился на радужное небо, снова почесал, но уже бровь, — ты как, — спросил он, — идти сможешь?
— Смогу, — ответил я, — только посижу немного.
— Лады, — сказал Виктор и достал из кармана жестяную коробочку с леденцами, — тогда начинаем думать. — с этими словами забросил одну конфетку себе в рот и протянул коробочку мне. Взяв одну конфетку, положил её в рот и, дождавшись, когда во рту разольётся приторный аромат мяты с наслаждением, зажмурив глаза, проглотил порцию сладкой слюны. Ну, вот грешен я, люблю сладкое…
«Обнаружено внешнее поступление химических элементов. Для экономии внутренних ресурсов, все поступающие вещеста переведены в энергию».
Я ошарашено уставился на Виктора, тот с таким же удивлением смотрел на меня.
— Ты слышал? — спросил он.
— Ага, — ответил я, — ты чего ни будь, понял?
— Пока только про энергию.
— Стоп, — я поднял руку ладонью вперёд, — давай с начала, что тебе говорил твой глюк?
— Э-э-э, ну, что износ организма составляет сорок процентов — при этих словах я досадливо сморщился, у меня было семьдесят, — потом про запас энергии, что она составляет сто девять процентов и про повреждение внутренних органов, что они сломаны у меня на двадцать три процента, вот. — Виктор вопросительно взглянул на меня.
— У меня всё гораздо хуже, — ответил я на его молчаливый вопрос, — износ семьдесят, повреждения шестьдесят с лишним, только энергии много, аж сто семьдесят процентов.
— Хм, — Виктор в задумчивости потёр подбородок, — не вдаваясь в подробности, откуда взялся голос, попробуем разобраться с самым простым, с цифрами. — он снова посмотрел на небо. — Как меня раздражает эта небесная цветомузыка. — наклонил голову, уставившись в землю, пробормотал:
— Ну, с износом тут всё понятно…
— Согласен! — перебил я его. — У меня после удаления желчного пузыря, совсем со здоровьем плохо стало, вот и получается такая цифра…
— Нет, — не согласился Виктор, — операция, это, скорее всего, повреждения, у меня операций в жизни ни одной не было, даже аппендицит не удаляли, только переломы и зубы лечил. А износ, это насколько ты ресурс своего организма исчерпал.
— Похоже на правду, — согласился я. — Кстати, тебе сообщение о регенерации было?
— Нет, — удивлённо ответил Виктор, — у меня, похоже, и регенерировать нечего.
— Похоже на то, — ответил я ему, окидывая взглядом его фигуру.
— Ладно, с двумя цифрами мы разобрались, — Виктор упёрся локтями в колени, сложил пальцы в замок и, положив на них подбородок, уставился на здание школы, просвечивающее сквозь золотисто-красное марево.
— Погоди, — воскликнул я, — если с повреждениями всё понятно, то, что тогда с износом?
— Ну Андрюха, ты прям как не инженер. — он удивлённо посмотрел на меня. — Любая динамическая система, без внешнего, поддерживающего, воздействия, подвержена износу. Ты после смерти жены как над своим телом только не издевался, хорошо, что до наркотиков дело не дошло. Вот тебе и износ, так как твой организм работал на пределе, вытаскивая тебя с того света.
— Ясно, — буркнул я, признавая правоту друга. Действительно, смерть жены сильно подкосила меня, пил я по чёрному. Если бы не дети, то совсем спился бы.
— Раз ясно, то давай разберёмся с энергией. — Виктор продолжал задумчивым взглядом сверлить стену школы. — что у нас с тобой такого разного, что цифры так сильно разнятся?
— Ну разного у нас много. — я прислушался к внутреннему состоянию. Слабость немного отступила, да и сердце перестало напоминать о своём присутствии. — На пример рост.
— Логика хромает, ты меньше меня на целую голову, а энергии больше.
— Ну, тогда сила, — предложил я.
— Те же яйца, только в профиль. — ответил Виктор.
— Ну, тогда остаётся только вес.
— Нет, вес не прокатывает. Несмотря на твоё объёмное пузо, весим мы примерно одинаково, у меня кость шире и мышц много…
— Да не вес, — перебил я его, — а жир, у меня его точно много, больше чем у тебя…
— А ведь точно, — перебил меня Виктор, — сало имеет самую высокую калорийность, скорее всего из-за этого и получаются, что у тебя такие высокие цифры.
— Всё это хорошо и красиво, — остановил я друга, — но остаётся два вопроса: кто и зачем? — задал я главный вопрос.
— А вот это правильный вопрос, друг мой, но данных для анализа у нас мало, так что ответить, пока, невозможно. — Виктор поднялся со скамейки. — Ладно, нечего тут рассиживаться, раз занятия спортом прервали таким бесцеремонным образом, то пошли к тебе, пить чай.
— По поводу зачем, я сказать ничего не могу, — ни как не отреагировав на слова Виктора, ответил я, — а вот КТО, у меня есть кое какие мысли.
— И?
— Ты новости последний месяц слушал? — вместо ответа спросил его.
— Андрей, ты же знаешь моё отношение к новостям в целом, и борзописцам в частности.
— Ну, тогда слушай. Месяц назад, — начал я, — на северном полюсе появилась аномалия, которая поглотив четырёх человек, принялась расти. Из того что я помню про внешний вид аномалии и вид сегодняшнего неба, можно сделать выводы, что это один и тот же объект, только увеличенный в миллионы раз.
Виктор задумчиво уставился на радужные разводы золотистой пелены.
— Ну как рабочую гипотезу принимаем, остаётся вопрос — зачем…
Опустив взгляд, он посмотрел на меня и сказал:
— Меня беспокоит, то, что пока мы тут с тобой сидим, мимо не прошло ни одного человека и не проехало ни одной машины. — Виктор покрутился на месте, высматривая в тумане признаки жизни.
— Что люди или машины, — ответил я, — вспомни, что твориться, рано утром, летом, на улице? От чириканья воробьёв оглохнуть можно было, а теперь прислушайся! — мы замерли, вслушиваясь в тишину, пытаясь различить хоть какой-то признак жизни. На город будто опустили купол, тишина ощущалась, чуть ли не на физическом уровне.
— Что-то сыкотно мне, Андрюха. — Виктор тряхнул головой, почесал бровь и сказал: — Вот что, заканчивай высиживать свои яйца, отрывай задницу от седушки и потопали к тебе домой.
Последовав его совету, я торопливо вскочил на ноги и поспешил в сторону дома. Но, не пройдя и половины расстояния до моего жилища, мы наткнулись на труп женщины. Женщина, скорее всего даже девушка, была совсем молодая, лет двадцати пяти. Худенькая, невысокого роста, одетая в джинсы и замшевую курточку, она лежала на асфальте, глядя в радужное небо, и выглядела совсем живой. Казалась, она сейчас моргнёт, своими зелёными глазами, встанет с пыльного асфальта, отряхнувшись, поправит свои рыжие волосы и, улыбнувшись, пойдёт дальше, по своим делам.
Но чуда не случилось. Мёртвая девушка, всё так же, ярким пятном, лежала на сером асфальте тротуара.
— Похоже, то что меня чуть не убило, её не пощадило, — сказал я, глядя как Виктор пытается нащупать пульс у погибшей.
— Вопрос, — сказал Виктор, вставая и отряхивая колени спортивных штанов, — почему мы, два старых пердуна выжили, а она, совсем молодая — умерла?
— Ну, Вить, сложив два и два, пять не получишь. Мы же с тобой этот вопрос разобрали. У тебя и у меня, сколько энергии? Больше сотни. А сколько у такой пигалицы могло быть энергии в теле? Вот и не выдержала.
Виктор побледнел, посмотрел на меня затравленным взглядом и сказал:
— Дюха, это, что же получается, все старики и дети, того, вот так, он указал рукой на мёртвую девушку, — сейчас лежат? Все мертвы?
Я почувствовал, как в груди заворочался каменный валун, прижимая сердце к рёбрам. «Артёмка, как он там, а что с сыном?» — заметались мысли. В панике, принялся искать по карманам телефон. Вспомнил, что не стал его брать с собой на пробежку и оставил его в прихожей на тумбочке.
— Витька, — бросился я к другу, — дай телефон, позвонить надо, быстрей!
Виктор, молча, вытащил из кармана сотовый и так же молча, протянул мне. Трясущимися пальцами, с трудом, по памяти, набрал номер внука… В тревожном ожидании вслушивался в гудки. Не отвечает. Еще больше нервничая, набрал телефон сына. Еще минута ожидания, опять ни к чему не привела. Мне ни кто не ответил.
— Витя, — растерянно сказал я, — как же так, Артём, он не отвечает. И сын молчит. Надо что-то делать. — я нервно сжал трубку в кулаке. — У тебя же есть машина, надо срочно ехать к ним…
— Тихо, — прервал меня Виктор взмахом руки, — слышишь?
Я невольно прислушался, дальше по улице, терявшейся в золотисто-багровом тумане, послышался детский плач. Не сговариваясь, мы рванули на голос плачущего ребёнка. Виктор, как всегда опередил меня. Добежав до, склонившегося над очередной жертвой непонятного явления Виктора, я застал следующую картину. Мой товарищ, склонился над женщиной, одетой в цветастое платье и пытался нащупать, на её шее, пульс. Рядом с упавшей, сидела девочка, лет семи, одетая в джинсовый костюмчик, и рыдала, прижимая к груди безвольную руку матери.
Виктор, всё так же на корточках, переместился к девчушке и, погладив её по головке, сказал успокаивающем тоном:
— Ну, тихо, тихо моя хорошая. Жива твоя мамка. Просто она устала. Сейчас она встанет, и вы дальше пойдёте.
Будто услышав слова Виктора, женщина со стоном открыла глаза и попыталась встать. От увиденной картины, ребёнок ещё громче зарыдал и, оттолкнув, сидевшего рядом деда, принялась помогать матери. Глядя на эту картину, я потихоньку наливался злобой. Какой урод учинил всё это. Кому понадобилось вносить в наш, и так не спокойный мир, такие дикие вещи.
— Андрюха, помоги. — прервал моё самокопание Виктор. Вдвоем мы помогли женщине подняться и усадили её на скамейку.
— Как вы себя чувствуете? — уча̒стливо спросил Виктор.
— Всё, хорошо, — ответила женщина, доставая из сумочки носовой платок, — просто, как-то, неожиданно голова закружилась, и я упала. — прижав платок к разбитому носу она прогундосила, обращаясь к девочке:
— Всё хорошо, моя хорошая, всё хорошо. Мама просто запнулась и упала.
Ребёнок, глядя мокрыми глазами на мать, гладил её по коленке и продолжал всхлипывать, не обращая внимания на происходящее вокруг.
— Может вам скорую вызвать? — спросил я.
— Нет, нет спасибо, со мной всё хорошо. — ответила женщина.
— Давайте мы вас до дома проводим, — предложил Виктор, — а то неровен час вдруг снова плохо станет.
— Спасибо, — из-под платка ответила пострадавшая, — но мне уже хорошо. И мы с Лидочкой, сами доберёмся до дома.
С этими словами женщина поднялась с лавки и взяв девочку за руку зашагала в сторону восходящего солнца, всё так же прижимая к лицу носовой платок. Проводив, удаляющуюся парочку, взглядами, мы переглянулись и я, вздохнув, сказал:
— Надо вернуться к телу той несчастной и вызвать полицию. Не дело человека оставлять лежать на улице. — развернувшись, отправился назад, к найденному телу. Виктор последовал за мной, невнятно что-то бормоча себе под нос.
— Вить, давай все-таки смотаемся к моим родным. Сердце за них болит.
— Не надо ни куда ехать, — неожиданно ответил друг, — с ними всё в порядке.
— Объяснись! — вскинулся я.
— Исходных данных всё ещё мало, но выводы уже можно сделать. — он остановился перед трупом и достав телефон, принялся набирать номер полиции, попутно продолжая говорить.
— Мы с тобой встретили троих человек. И один из троих погиб. Думаю, причина, почему погибла эта девушка, и упала вторая — одна и та же. — он сбросил вызов, видимо на том конце ни кто не ответил. — Это голос в голове или последствия от его появления. У нас, с тобой, наблюдалась потеря сознания и сообщение об износе организма. Если проводить параллели, то у этой жертвы голоса, — он ткнул пальцем в труп, — какие-то внутренние болячки, из-за которых она не смогла выжить, так как, не хватило энергии.
Виктор снова набрал номер полиции. Послушав длинные гудки, он продолжил:
— Так как объём энергии определяется внутренними запасами, как жировыми, так и мышечными, то конкретно у этой девушки, шансов выжить не было.
— Всё это интересно, но почему нам ехать никуда не нужно? — спросил я.
— Я думаю, что с твоими всё в порядке, — он в задумчивости почесал бровь, — что твой сын, что внук, что золовка не страдают худобой, поэтому шанс выжить у них, очень большой. Причём, на детей, голос не повлиял совсем, или повлиял слабо. Тут еще анализировать нужно.
— Почему тогда мои не отвечают на звоноки? — спросил я.
— Ой, Дюха, не пыли, — отмахнулся Виктор, — причин тысячи. Просто попробуй позвонить еще раз. — с этими слова он протянул мне телефон.
От волнения пальцы промахивались по нарисованным кнопкам. С трудом набрав номер, прижал трубку к уху, с замиранием сердца ожидая ответа.
— Алло. — раздался долгожданный голос внука.
— Артёмка! — закричал я в трубку, едва не подпрыгивая от волнения. — Как там у вас дела, всё нормально?
— Деда! — закричал в ответ Артём. — Тут такая хрень творится, что просто пипец. Отец с маман с ума сходят, у меня тоже голоса в голове. Прямо компьютерная игра, а голос как гид по миру…
Дальше внук начал вываливать на меня новости, о том, что сосед, дядя Федя, с утра ломился к ним в дверь, а потом, когда ему открыли, упал на пороге и умер. Что полицию вызвать не смогли, а скорая не отвечала… Весь этот информационный поток был выплеснут на меня в течение одной минут. Но из всего этого я вычленил самое главное, все живы и здоровы, а голос в голове добрался не только до нашего городка.
Неожиданно, телефон, в моей руке нагрелся, связь прервалась, а когда я посмотрел на аппарат, то он задымился и вспыхнул дымным, не ярким, пламенем. Матюгнувшись, я отбросил телефон в сторону и затряс обожженной рукой.