— Не-ет, она наполовину уже убита. И до конца убьётся… Просто, ещё важно балансировать с растущим фотосинтезом… А в заливчике — не одна она, там гаврики и похуже… Но, тоже вытравим. Когда время придёт.
— Не скоро, чувствую, в ваших морях станет можно купаться.
— Лет через пятьдесят. Тьфу для терраформии. Очень скоро… Зато: дожди, реки — чистейшие! А купаться — в нашей долине два бассейна. В Нижней — ни одного, но там речка уже вполне. Холодная, правда… Но изумительный дикий лес. Если любите.
— Не очень.
— А, и ладно, — Рихтер вернулся в схему Верхней. — Терраски… Сосновая Балка… Рубикон. Три наших посёлка. Персонал в основном здесь… Я прикидочно ваше знакомство с персоналом на завтра планирую — годится?
— Да.
— А сегодня вас берут в оборот девчонки, знаете?
— Нет. Но ладно, пусть берут.
— Отлично. Айка всё объяснит… Кстати. Не называйте их целестеанками. Это так, местный жаргон… Технический, не афишируемый. И да! Главное. Ни слова про карантин!!
— Карантин?? Какой ещё карантин?
— А, вы не знаете. И правильно, что не знаете: нет никакого карантина. Это вот что было: тогда, на Целесте, ну, когда рвануло — биологическая же опасность, не шуточки! — объяви-ли карантин. Но выяснили, что вне комплекса, действительно, ничего нет. Однако деток этих продержали-таки в карантине полгода. Вдобавок ко всем прелестям… И вот, некоторые рассматривают Рианнон как продолжение их карантина. Дескать, колония, мелкая, малорентабельная, изолированная… Совершенно ответственно заявляю: карантин снят, выход открыт, если кто из девок начнёт эту бодягу — чётко им заявите: нет никакого карантина. И это без подвоха, официально.
— Ясно. Учту.
— Так… Показать… Что ещё показать?
Кейрис пожал плечами:
— Да… пожалуй, достаточно для начала. Спасибо за интродукцию. Вопросы, конечно, ещё появятся… Буду постоянно теребить вас.
Рихтер мило, по-детски, улыбнулся:
— Всегда пожалуйста.
Айка в холле встрепенулась, вскочила, заулыбалась. Вышла с Кейрисом (Рихтер остался что-то там помониторить):
— Ну, что — веду вас к вашему дому?
— Да.
— А… я вот ещё хотела спросить… Вы там подключились? Вас теперь вызвать можно? А то я пробовала, и…
— Нет. Нельзя.
— Почему-у?
Кейрис высветил на лике светскую ехидную улыбочку:
— Я намеренно отключён. Если принимаешь вызовы — сис-тема знает, где ты находишься. А инспектору положена свобода действий.
Айка удивилась:
— У вас мобик какой-то особый? Наши не отключаются…
Кейр достал свою пилотскую планшетку.
— …Ух ты, какой большой… Он что, и не гнётся?.. А, нет, гнётся… Это какой-то особый, да?
— Пилотский.
Глаза собеседницы округлились:
— Он что, в космосе передаёт?
— Местами…
— Угу… Хм… А… если дома, по визору — вас же можно звать?
— Да. Если я дома. Не сплю, не занят… Спать могу в любое время. Смена режима, понимаешь…
— Ну… понимаю, — кивнула Айка, впадая в тяжкую задумчивость.
Рассекли наискось парковую зону. Перешли по мостику речку — ранее (судя по руслу) склонная к контрастным паводкам, она явно лет десять как остепенилась.
— Как называется?
— Что?
— Река.
— Никак. Просто — речка. Она же одна. Чтоб не ассоциировалась ни с чем.
— Мудро.
По сошествии с моста Айка выплела рукой очередной экс-курсоводный жест:
— Здесь начинается Рубикон — наш посёлок. Он назван так, потому что за речкой. В древности было выражение «совершить рубикон» — что означало перейти реку… Я тоже здесь живу, кстати! Недалеко. Вам на карте должно быть отмечено, где я живу.
— Ага. Разберусь.
По логике объяснений Айки, посёлок должен был бы располагаться посреди реки, а не за ней — но Кейрис знал, что названия даются по принципу «лишь бы нравилось»…
Ландшафт посёлка был представлен лесом с пятачками внезапных лужаек, путаностью дорожек и превосходной маскировкой строений — всего пару раз из пиршества светотеней глазу достались фасады (или борта?) погружённых в лесные сени построек. Столь же неожиданно вырисовалась цель похода: прогалина, на ней, если приглядеться — клумбочки-газончики, подводящие взгляд к затенённой флексованной веранде. Дверная мембрана по приближении к ней подобострастно щёлкнула.
— Вроде всё должно быть, — обнадёжила Айка. — Это гостевой коттедж… Если что нужно — скажите мне, или Людвигу…
— Угу…
За верандой следовал вполне пространный холл-студия, с рудиментом моды на барную стойку. Айка первым делом оживила визор:
— Вот, тут, я вам памятку послала. Это приглашение, сегодня, на вечеринку. Вам Рихтер, наверно, говорил…
— Да, упомянул.
Айка зачастила:
— Это вообще-то совершенно обычная вечеринка, неофициальная, тихая, мы часто так собираемся — вы просто зайдёте, посмотрите на нас, это же удобно, когда все вместе, вам же нужно с населением знакомиться?
— Да. Зайду, конечно. Нет проблем.
Выученно оглядев, напоследок, пространство, Айка правильно ретировалась:
— Ну ладно, я вас оставлю… Обустраивайтесь, отдохните. Я зайду за вами перед вечеринкой, можно? Я же ваш гид!
— Конечно.
Ну, что ж: холл, веранда, три спальни. Техника сносная. Пищевой синтезатор встроен в регенерацию — что говорило о капитальности строения — а бытовой, как водится, автономный, Кейр проверил его: заправлен по самые уши всеми элементами; синтез пачки ароматных салфеток выполнил на ура, не накосячив в запахе ни на йоту.
Кресла, столики. Сонор, светокомбик. Ваза с живыми травинками. Комплект снобистской многоразовой посуды (никто её, конечно, ни разу не использовал).
Обильная полка с баночками несинтезируемого импорта — пряности, чай… Просто море чая. Даже пара-тройка брендовых сортов, узнаваемых — возможно, легальные подделки (сканировать планшеткой этикетки, по базе, было лень).
Кейрис занёс вещи в правую спальню. Хмуро оглядел стены и потолки… Вернулся в холл, подправил настройки визора. Нарвался на список из десятка неотвеченных вызовов, сегодняшних, от неизвестных имён (два, впрочем, от Айки) — и на четыре текстовых сообщения: «НЕ ВЕРЬТЕ, ОНИ ВСЁ ВРУТ!!!!!!!» — «Кармина — дура, не связывайтесь с ней» — «11111!!!!!!!!!!!!!?» — «Здравствуйте, давайте встретимся. Есть сведения для Вас.» — последней, дуре по имени Кармина, ответил: «Готов выслушать. Время, место?»
Наконец, посвятил полчаса синтезу поддельной копии своего комбеза — приложенный темплейт оказался не совсем точен, пришлось дважды ресинтезировать, подправляя.
Ладно, до вечеринки ещё пара часов. В самый раз пообщаться с курирующим воспитателем.
Вызвал Аахена — тот отозвался сразу, лучась стариковской живостью и добротой глаз — вот именно такой же, как на фото в базе:
— Инспектор? Рад видеть, рад слышать…
— Взаимно. Зайду познакомиться. Прямо сейчас, если не возражаете.
— Конечно же, жду вас.
Жил Аахен на рубиконовой стороне речки — однако поодаль от посёлка, на господствующей высоте, с хорошим видом на другой берег: пронаблюдать и откурировать, если что, прямым человеческим взором…
Коттедж был солиден, двухэтажен, с длиннейшей лоджией под кронфлексом. Хозяин — сухонький подтянутый старичок — встретил инспектора на пороге, широким жестом направил в гостевой холл, где легко можно было бы разместить и воспитать с полсотни (если не больше) подопечных.
— О, замечательный простор… для вашего, как говорит Рихтер, безделья.
— Конечно же, — не повёл и бровью Аахен. — Располагайтесь, где нравится… Процесс отлажен. Потому и «безделье». Тем более, за учёбой и распорядком следит Людвиг. Я даю лишь то человеческое, что Людвиг не может дать.
— Значит, тишь да гладь, — Кейрис присел в кресло.
— Почти… Нет, скажем честно — социум всё ещё бурлит и развивается. Но — не то, что пять лет назад было. Сейчас уже, считайте, спокойно. А ещё через пять лет — вот совсем тишь да гладь будет. И скука…
— А что так мало парней?
Аахен посерьёзнел миной:
— Вы знаете, что многие из них — из старших, конечно — точно так же погибли в комплексе на Целесте?.. Но, не только это. Большинство рекрутируют в Десантную Академию — вы, кстати, сами же оттуда?
— Нет. Я пилот, но не десантник.
— А. Ну, ладно… Так вот: такие, как они — идеальный материал для Академии. Академия становится отцом, матерью, домом родным — всем.
— Да, можно понять.
— Опять же: самые мелкие всё ещё живут по семьям, в Террасках. В наших посёлках — лет с десяти-двенадцати… Старшие с младшими. Самостоятельно… Собственно, здесь уже нет никого младше семи лет… Ну, посчитайте: пять лет после аварии; самых маленьких адаптировали ещё до нас: с ними проще…
— Понятно… Так. Ладно, дайте чёткие инструкции: что их травмирует, что — нет.
— А ничего не травмирует. Всё прошло уже. Формальность… Но, хотите инструкции — извольте: не расспрашивать их о Целесте, родителях, аварии. Если сами заговорят — не пугаться, поддерживать беседу. Но и не докапываться. Достаточно чётко?
— Да.
— Ну и славненько… Вообще, сама тема травмы их порой обижает — не травмирует, заметьте, обижает! — ибо наши не-весты не желают числить себя какими-то ущербными. Что правильно.
— Угу… И сколько у вас этих невест выходит? Сотня?
— Ну, буквально годных-то в невесты поменьше будет… Кстати! Хочу сразу предупредить: секс-туризм категорически не приветствуется!
— И отлично! Тем идилличней атмосфера. Право, я уже проникся… Так. А теперь скажите: что мне у вас найти?
Аахен озвучил правильное удивление:
— Вы у меня спрашиваете?
— Да. Мне всё равно: найти, не найти… Дудку, например. Если типичное.
— Ну, ищите… — воспитатель развёл руками.
— Я почему спрашиваю. Дудка — минимальное нарушение. Легко завезти, легко засечь… Она ведь даже в моче отслеживается.
— Химическим способом…
— Да.
— …То есть, с расходом сертифицированных тест-капсул! — поднял палец Аахен. — А такие игрушки нам не по карману. Так что, найдёте — спасибо скажем. Устраним.
(Что ж, по всему видно: дудка есть. Как не быть! Персонал скучной колонии пользует дудку себе в утеху, на это принято закрывать глаза. Правда, с появлением юного поколения режим могли бы ужесточить — но не сделали этого; молодцы, симпатяги…)
— Решено, дудки чураться не буду. А если… Что там ещё типично в терраценозах… Рогалики?
— Рогалики??.. Ах, рогалики… Понятно. Ну, рогалики — это уже серьёзно. Кое-кому влетит. Не мне, конечно.
— Да. И опять же, зависит от количеств… Ну так что? Поискать? Найти? Не найти?
— Право слово, как знаете! Это совершенно не в моём ведении!
— Ясно. Действую по собственному усмотрению… Не обессудьте, — Кейрис встал, намереваясь прощаться. Спохватился: — А, чуть не забыл! У вас кураторский вход в учебную базу…
— Да.
— Давайте-ка, я уполномочен поставить апдейт. Лучше сделаю это от вас.
— Пожалуйста. Вот мой терминал.
— Угу… Отлично… Есть… Лекарство пользуете?
Аахен выразил благородное недоумение:
— Как можно?!
— Ну, как хотите… Но давайте же, поставлю и лекарство! С моего ключа… Вы — ни при чём… Ну неужели вам нужен честный, глухой апдейт?
Аахен всплеснул руками — выдавая выверенный градус возмущённого негодования:
— Нет, ну такого ещё не было! Инспектором шлют отдыхающего пилота, который даже не связан с конторой, кажется… И он же ставит нелегальное лекарство в апдейт — согласен, оно у всех стоит, но не настолько же в лоб! Что, совсем уж плохи дела в Центре — бардак одолел всё?.. Либо — вы меня дурачите: вы — супер-спец; но тогда я уж и не знаю, чем мы так провинились… Ну, расследуйте — скажете, что за страшенные дела тут у нас творятся, самому уж интересно!
Кейрис игриво хмыкнул.
— А почему бы не наоборот? Центр уже не нуждается в жестоких инспекциях, одёргиваниях, подзатыльниках — они-то как раз свидетельствуют о не слишком отлаженной власти. Наоборот: теперь всё управляется мягко и гладенько. Может быть, мой визит — аккуратный сигнал кому-то, чтоб тот без лишнего шума перестал творить фигню, и быстренько внял генеральной линии… А генеральная линия — это нечто тонкое, релятивное; её фибрами души чувствовать надо…
— Н-да. Быть вам генералом, — сухо отозвался воспитатель. — Вы — не пилот, вы — искушённый политик.
— Нет, я именно пилот. В нашей службе, знаете, своеобычны многосуточные зависания в тесном кругу — ждёшь, когда орбиты лягут, например… И приводит это к длиннейшим прениям на философские темы. Сочинить с потолка, для поддержания беседы, политический тренд — это наше, пилотское.
Аахен осклабился, принимая вновь дружелюбие. Взялся объяснить:
— Откуда моё брюзжание. На Рианноне ваша — первая инспекция на моей памяти. И сразу — вот именно такая, раздолбайская, да не оскорбит вас это слово… На Тетрисе, где я раньше служил, часто проверяли. Совершенно иной коленкор… Вот и думаешь: то ли Рианнон — настолько тихое место, то ли отношение к инспекциям изменилось.
— Скорее — первое. Хотя, не берусь судить… Я в роли инспектора впервые, — Кейрис поднялся, — Что ж. Я к вам ещё наведаюсь. А может, нет. Пойду, пораздолбайствую… Я, действительно, отдыхать приехал.
Лучезарнейше улыбнулись друг другу.
На пороге, уже провожая, Аахен вспомнил:
— Да… Вот ещё что. У гостей в первый день бывают странные вызовы: молчат, спрашивают ерунду всякую, грубят даже… Это определённый сорт девушек, определённый момент развития… На второй день, что характерно, проходит. Одноразовый стресс такой.
— Забавно, я как раз с ходу отключил вызовы.
— Завтра уже можете включить. Проверено.
— Спасибо.
— Ну, успехов!
Что ж, Аахен поживей Рихтера. Но тоже скучноват. И бесполезен… Людвига, что ль, помучить?.. И девок. Конечно, девок! Так, до вечеринки полтора часа…
Возвращаясь к себе, решил пройти окольными путями. Миновал несколько отлично замаскированных коттеджей (можно было б посмотреть карту, да ещё и выяснить, кто там живёт — но копаться в планшетке было лень)… Один из домов, чей тыл как-то уж слишком внезапно возник во рассмотрение, заинтересовал симпатичным цветничком: древовидные травы, как бы лес в миниатюре — и шокирующими гигантами цветы выше их крон, редко-меткие, лиловых оттенков — мистическая близость с примесью пепельной сиреневы… Налюбовавшись игрой масштабов, инспектор прошёл по тропинке вдоль стены — и здесь, за витриной бифлекса, отгораживающей входную терраску, узрел Мерисценту: одна коленка вверх; недвижимая, в общест-ве забытой кружки и упавшей подушки; глядит куда-то в фасадную потустороннюю траву — но на самом деле внутрь себя, ничего не видя…
Было в Мерисценте нечто странное. Вот что: она выглядела как человек, которому только что злоумышленники сообщили, что он должен передать им совершенно неподъёмную сумму, а иначе —… (подставляем сообразное сюжету и жанру). Вот человек и сидит в оторопи, с жизнью прощается; ни единой мысли, как быть, что делать… Понятно, преувеличение — но было в Мерисцентином состоянии нечто именно от этого.
Ситуация требовала расследования. Несомненно, требовала… Кейрис поднял руку, обозначил себя:
— Привет, Мерисцента! Не помешал?.. Как дела?
Мерисцента встрепенулась. Узрела инспектора. Смертельно застыла взглядом, как будто Кейрис — именно тот человек, который пришёл за неподъёмной суммой…
Новопосвящённый вымогатель попытался разрядить обстановку:
— Прошу прощения. Я зашёл, вероятно, не вовремя… Я полный олух, в ваших порядках. Видимо, я бестактен.
— Н-нет! Вы… всё хорошо!
Кейрис осторожно высветил дипломатическую полуулыбку:
— Давай так. Если что не хорошо — так и говори, иначе ведь я не пойму… Здесь принято иногда заходить в гости? Или…
— Да, принято, конечно!.. Всё нормально, вот… дверь открыта!