В это время мой личный алхимик подожгла клок шерсти и подставив сверху стеклышко собирала на него копоть.
‑ Шерсть волколака, ‑ улыбнувшись, пояснила Настя. ‑ Твой трофей, кстати.
‑ В смысле, мой? ‑ не понял я.
‑ Сегодня утром собрала его с ежевичных кустов на месте вчерашней драки. По‑моему раньше она принадлежала Сивому, ‑ легонько толкнув меня плечом, подмигнула девушка. ‑ Закончил? Отлично! Дальше я сама!
Закончив палить шерсть, девушка взяла серебряный ножичек и соскоблила копоть в ступку. Ловко присела возле одного из шкафчиков и достала оттуда три пузырька.
‑ Гидроксид железа, глицерин и мёртвая вода.
‑ Постой, я ведь просил просто чернила, ‑ замялся я, понимая, что Настюха для этого какой‑то спец рецепт готовит.
‑ Обычные чернила можешь купить в обычном магазине. А я ‑ алхимик! ‑ беззлобно осадила она меня и продолжила колдовать над ингредиентами.
Пересыпала содержимое в реторту, добавила в неё несколько крупинок гидроксида железа, туда же отправила две пипетки глицерина и в два раза больше мёртвой воды.
Я залюбовался девушкой, которая словно средневековая ворожея колдовала над котелком с зельем. Правда, вместо медного котла у неё была стеклянная реторта, а каменный треск огня заменяла спиртовка. Но всё же…
‑ Вот! ‑ смахнув со лба прядку соломенных волос улыбнулась Настя.
‑ Я с тобой наверное никогда не расплачусь! ‑ улыбнулся я, принимая подарок.
‑ Кстати об этом, ‑ произнесла девушка и, поджав в смущении губки, приставила указательный пальчик к щеке.
Не дурак, намёк понял. Поэтому, улыбнувшись, я чмокнул девушку в щёчку. Лицо Насти тут же загорелось и она опустила глаза, точно не верила, что решилась на подобное.
Достав сумку, я хотел было перелить новые чернила в пузырек из‑под старых. Достал пенал с перьями, альбом и непосредственно сам сосуд для чернил.
‑ Тебе бы чернильницу что ли какую‑то сделать, ‑ заметила Настя.
‑ Ага, ‑ произнёс И‑чо, чей стол находился через один от рабочего места Анастасии. ‑ И поясную кобуру, для перьев, там, и карандашей. Ну, как у ремесленников. Знаешь?
Парень показал на свой ремень, на котором висела увесистая кобура с торчащими из неё портняжьими ножами, пробойниками для кожи и шилом. Он что, всё это время нас подслушивал?
‑ И че? Удобная штука, кстати! ‑ ничуть не смутившись произнес парень. ‑ Могу сделать за недорого. Эксперов за сто.
Смотри какой предприимчивый.
‑ И‑че!!! ‑ в ярости сжав свои маленькие кулачки воскликнула Настя.
‑ Подготовь эскизы, описание, материал и завтра обсудим, ‑ согласился я.
И тут дело было даже не в понтах, мол, я могу себе позволить выбросить пятьдесят тысяч на барсетку для кисточек. Дело было в удобстве. Краем глаза я заметил, как тот же И‑че не глядя выхватывает нужный ему инструмент. А при случае мои перья вполне могут сойти за оружие ближнего боя. Да, острота там не такая, что пробьет шкуру Ярого, но ведь сейчас мы говорим про перья из магазина. А если их заказать у мастеровых, да попросить Вику натаскать меня в метании…
Впрочем, размечтался конечно. Хотя мысль интересная.
‑ И че? Чернильницу делать выносную или интегрированную? ‑ ухватился за мой заказ И‑чо.
‑ Не знаю, но на бегу рисовать я точно не буду, ‑ усмехнулся я.
‑ Понял, ‑ кивнул парень. ‑ Сделаю выносную. Из зоба клекотуна с гироскопическим стабилизатором. По поводу кожи, ‑ парень потёр подбородок. ‑ Надо посмотреть, что у меня есть из личных запасов. Так что да, завтра покажу тебе эскизы и можно будет сделать первые выкройки.
‑ Попытаешься нагреть меня ‑ размотаю, ‑ добавив в голос вес, пригрозил я.
Парень обиделся.
‑ Я крафтер, а не барыга, ‑ произнес он, отвернувшись к своим делам.
Наверное меня занесло, но отдавать сотню эксперов за набедренную сумку?! Ладно, неважно. Завтра извинюсь и спрошу, ну а если нет, то и фиг с ним.
‑ Ещё раз спасибо, ‑ улыбнулся я Насте, а та в ответ присела в книксене. И куда делась её стеснительность?
Покинув производственный цех, остановился и задумался, где же найти тихий уголок. Возвращаться обратно в комнату нельзя ‑ там, под благопристойным предлогом помощи в ведении хозяйства, орудуют Алиса и Вика. Общая комната на первом этаже общежития не подходит. Сейчас уже сколько‑то минут назад закончился ужин и её наверняка уже оккупировали. И как это ни странно, несмотря на сгущающиеся сумерки, мой выбор пал на ближайшую скамью на аллее, расположившейся прямо под фонарем. Это, конечно, не моя комната с нормальной настольной лампой, но зато можно будет дорисовать Лимертиана без любопытных глаз. Бесит, когда я рисую и кто‑то заглядывает через плечо.
Разложившись на кованой скамейке, я принялся рисовать. Тушь, которую изготовила для меня Настя, была непривычной. Не густой, скорее более маслянистой что ли и благодаря этому, меньше приходилось макать перо. Уже не помню ощущения от работы с дорогими японскими чернилами, но по субъективному ощущению тушь, созданная из шерсти волколака, была ничуть не хуже.
Открыв эскиз с эльфом мне почему‑то показалось что он какой‑то ненастоящий, если, конечно, эти слова можно можно говорить в отношении рисунка. Прищурив один глаз, я присмотрелся к наброску. Да нет. Вроде бы и геометрия соблюдена и перспектива выдержана. Правда с кольцом выходит какая‑то непонятная хрень, но я уже почти смирился.
Плюнув на подозрения, я вновь взял прямое перо и начал работать над лайнингом. Маслянистая тушь ложилась аккуратными тончайшими линиями без непрокрасов и бугров неоднородности. Благодаря остро заточенному носику удалось добиться такой детализации глаз, что даже без движения они казались живыми. Будь у меня ещё более тонкий инструмент и неограниченное время, уверен, можно будет прорисовать каждую ресничку и даже попробует себя в гиперреализме, что при работе с тушью вещь почти невозможная.
Но часики тикали, заставляя меня работать быстрее и я растворился в любимом деле. Сначала тончайший, обводной лайнинг чтобы задать основные контуры И прорисовать детали лица. А затем сменить перо‑ стрелу на перо‑шарик и обвести более толстые участки одежды, дварфов, Грубо сколоченные ящики с триболлами, ворота. Это было несложно, но занимало время.
После работы с шариком из‑за разницы в линиях картинка уже приобретала объём который только усилится благодаря джи‑образному перу, варьируя нажатие и угол атаки которого можно было добиться разной толщины линий.
Несмотря на поджимающие время, я не торопился. Пока подсохла тушь на одном участке рисунка, брался за другой и играя наклоном делал портрет живым. Вот вздуваются вены на мускулах гномов‑грузщиков, вот волосы Лима обретают тончайшую прорисовку и фактуру. В них даже начинает играть свет от не яркого фонаря над моей головой. Вот я опять берусь за кольцо и…
Жирная капля срывается с кончика пера превращая тонкие пальцы эльфа в размытое нечто. Если я когда‑нибудь попаду в ад, уверен, назначенными мне пытками будет вечная рисование пальцев Лимертиана с вот таким вот окончанием каждого рисунка.
Я выругался и посмотрел на перо. Почти сухое, но даже так такая клякса не могла поместится в тонкие прорези моего инструмента. Я ещё раз в ругался и бросил взгляд по сторонам. За время моего рисования не прошло ни единого человека, Но предосторожность была не лишней. Ещё раз убедившись в том что за мной не наблюдают, я Активировал Око на груди и применил единственную способность ‑ исправление.
Тушь втянулась обратно в остриё рабочего инструмента и я продолжил, Решив, что больше не буду принимать попыток нарисовать вредную бижутерию эльфа. И стоило мне бросить потеть над этим гребаным кольцом как работа вновь пошла точно по маслу. Частые и точные удары пера колотили по толстой бумаги создавая текстуру бронзовым полосам на мировой двери. Быстрые легкие штрихи добавляли живости и старины дереву, Что оказалось ‑ проведи пальцами по бумаге ты точно поймаешь занозу.
Когда работа была закончена и остался лишь маленький незакрашенной квадратик тени, я остановился окидывая взглядом работу целиком. Вот ещё бы часов восемь и у меня удалось бы превратить этот и без того живой рисунок в гипер реалистичный шедевр. Хоть на конкурс отправляй! Но увы. Через несколько минут этот рисунок и в самом деле станет живым, воплотившись в нашем мире, а потом навсегда исчезнет, Оставив после себя лишь кипельно белый лист дорогой бумаги.
Чтобы превратить рисунок в одноразовый артефакт призыва оставалось лишь закрасить пятнышко на плаще Лимертиана, но делать это на аллее я не рискнул. Поэтому, подхватив весь свой скарб, я легкой трусцой преодолел пару сотен метров пока не нашёл прореху в живой изгороди.
Укромное место было прямо создано для тайных свиданий. Над головой вишнёвый сад, слева трёхметровый каменный забор, а справа колючие кусты ежевики, что укрывали влюблённые парочки от лишних глаз. Впрочем, для моей встречи со старым другом это место подходило ничуть не меньше.
Прикрыв глаза, я активировал Око. Татуировка на груди дернулась, на моих пальцах тут же проступили глифы, а сам я почувствовал, как руки слегка заболели. На самом деле болели не мышцы или кости, болели медианы.
У игроков, часто использующих свои способности, они хорошо натренированы. Мои же из‑за постоянной надобности скрывать дар атрофируются и усыхают, а когда я вновь становлюсь способен творить магию, то происходит подобное.
Этим, кстати, тоже нужно озаботиться. Хоть я и учусь в академии без году неделя, но уроки по спецанатомии не прошли даром, и я узнал что и медианы, и узлы, и само ядро одарённого можно и нужно тренировать. Вот только как и когда этим заняться без опаски быть раскрытым, я пока не придумал.
Внов достав перо и чернильницу, я сложил ноги по‑турецки и подсвечивая себе фонариком смарта приступил к завершению рисунка. На этот раз подошла "лопата" плакатного пера. широкий стальной наконечник окунулся в банку и одним штрихом я закрыл темноту тени от врат.
Стряхнул лишние чернила и воспользовавшись длиной "лопаты", уточнил геометрию ящиков, которых оказалась больше сотни. И перо прикоснулась к каждой грани деревянных коробок, подправляя геометрию рисунка от руки. Прикусив губу ещё раз оценил работу. Конечно, не то, что у меня получилось вовремя первого воплощения Лима,но тоже недурственно.
Целый кусок плаща который я оставил на потом зиял белым пятном. Не знаю зачем, всё равно это было избыточно, Но я вновь вооружился стрелой и принялся заштриховать пробел стараюсь передать фактуру шерстяной ткани. Готово!
Закрасив в последние фрагменты, я слегка подул на бумагу и перед глазами выскочило долгожданное сообщение:
Вы закончили рисунок. Получено опыта: 117 эксперов
Мелаете воплотить "Лимертиан Чаротворец и врата в непридуманый мир"?
Стоимость: 120 маны
Время призыва: час 32 минуты
Опачки! Я замер, не уверенный, стоит ли воплощать рисунок, и причин этому было сразу несколько. Во‑первых, количество опыта, что в нашем мире был тверже золотовалютного резерва страны. Я конечно подозревал, что чернила Насти ‑ это не китайская тушь которая продаётся в любом ларьке печати, но чтобы настолько!
Да этот рисунок и в четверть не так хорош, как тот, что я нарисовал в свой первый день учёбы. И дело тут совсем не в золотой фольге. Тогда мне удалось нарисовать практически фотографический портрет эльфа, но получил я тогда жалкие двадцать семь единиц опыта. А теперь этот, больше карандашный нежели чернильный, принёс вчетверо больше!
Вот и ещё странность: время на воплощение в нашем мире, в отличие от награды, наоборот, уменьшилось сразу в восемь раз, оставляя Лимертиану жалкие полчаса. Хотя, может быть это из‑за размеров воплощаемового объекта и моего крайне ограниченного запаса маны. Но, увы, пока изменить объём своего магического бензобака выше моих сил.
Так, стоп. Отвлекаясь на мелочи, я совсем упускаю главное! Каким‑то необъяснимым мне способом чернильные линии на куске плотной бумаги изменились. Причём изменились настолько, что я больше не мог узнать в воплощенном артефакте свой рисунок! Рука, до этого твёрдо державшая дорогое японское перо разжалась, роняя инструмент на палую листву.
На нём больше не было массивных двустворчатых ворот, величественного эльфа и груженных ящиками гномов, что, несмотря на трижильность, роняют капли пота от тяжести чеснока. Теперь на рисунке была изображена резная эльфийская дверь и какой‑то дряхлый старик с котомкой за плечами, но никак не вечный хозяин Грозовой башни.
‑ Что за дела? ‑ одними губами прошептал я, вглядываясь в рисунок, но не узнавая свою работу.
И в этот момент рисунок начал двигаться. Лицо дряхлого эльфа повернулось и теперь у меня не оставалось сомнений ‑ это Лимертиан!
Глава 28
Ещё несколько минут меня гложили сомнения, стоит ли воплощать искаженный рисунок. Хотя... Зачем я спрашиваю? Несмотря на ощущение приближающейся беды, нужно обязательно разобраться, что происходит с моими рисунками. И Лимертиан поможет это сделать.
Смочив слюной уголки рисунка, я приклеил его на стену и начал воплощение. Рисунок начал увеличиваться и сползать с листа, перетекая на камень, затем линии приобрели объем и серый гранит под чернилами начал преобразовываться в высокую резную дверь.
Кольцо двери качнулось, сама она подалась вперёд и в проеме показался Лимертиан. Сгорбленный, с растрепанными волосами и иссиня‑черные мешками под глазами. Ещё вчера величественный высший эльф, теперь казался своей дряхлой тенью, но сомнений не возникало ‑ это был он.
‑ Что произошло? ‑ кинулся я к другу.
‑ И я рад тебя видеть, Магнус, ‑ скрипучим старческим голосом произнес эльфийский маг. ‑ Не думал, правда, что ты признаешь меня в таком виде, но…
‑ Ты можешь внятно объяснить, что с тобой случилось? ‑ чуть повысил голос я.
Но не от злости, нет. От тревоги за друга, что ещё вчера усмирял бури и рассказывал молниями горы, а сейчас…
‑ Ничего страшного, мальчик. Я просто потерял силы.
Я аж задохнулся от эмоций. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить как дышать и говорить, а после произнес:
‑ Это все из‑за кольца, да?
‑ Оно было средоточием моей силы и моего бессмертия. Глупо было отдавать его незнакомцу… Я был уверен, что ты сможешь нарисовать его вновь, но ошибся, ‑ грустно улыбнулся он.
‑ Я старался, Лим, ‑ дрожащими от накатывающих слёз губами начал оправдываться я. ‑ Я правда…
‑ Я знаю, ‑ грустно улыбнулся эльф. ‑ Но вернуть мне артефакт больше не в твоих силах. И это радует.
‑ Радует?
‑ Конечно, ‑ продолжал улыбаться Лим. ‑ То, что ты больше не можешь изменять наш мир по своему желанию доказывает, что мы не плод твоего воображения. Мы настоящие! Или, вернее, становимся ими. Не обижайся конечно, но мне всегда было немножко обидно осознавать, что родной мне мир ненастоящий. Понимаешь?
Сжав зубы, я кивнул. Дорогой мне человек хотел помочь, но в итоге потерял всё. И за что? За жалкие четыре миллиона!? Во сколько можно оценить жизнь старика который стал для тебя третьим дедушкой? Во сколько можно оценить жизнь друга, что переживал о твоём свидании больше тебя самого? Всё верно ‑ его жизнь бесценна! И каково сейчас слышать что по глупой случайности и частично из‑за тебя бессмертный эльф вдруг потерял всё...
‑ Я всё исправлю! ‑ твердо заявил я. ‑ Я придумаю, как вернуть тебе силы! Найду способ, нарисую и…
‑ Надеюсь у тебя ничего не получится, ‑ продолжал улыбаться эльф. ‑ Ведь это докажет ошибочность моей теории. Ладно, хватит о грустном, ‑ произнес Лим, хлопнув себя по тощим коленкам. ‑ Я ведь здесь совсем не из‑за этого.
Эльф выпрямился и скинул плащ, под которым я увидел эльфийскую сумку. Перекинутая через плечо, она больше напоминала кольцо из ткани с утолщением на одной половине. И никаких ручек, замков, молнии или тесемок.
‑ Сначала я думал привезти чеснок в повозках, но потом подумал, что три десятка крикливых гномов могут внести сумятицу. Поэтому…