Глаза мистера Беллигейла сверкнули холодным звездным светом.
— Вот как? И что же произошло наверху, пока мы с полковником инспектировали машину?
— Двадцать минут назад был включен протокол «Данноттар».
— Бога ради, Эмюэль, для чего вам это понадобилось? Выключите его!
— В том-то и дело, господин второй заместитель, — на лице клерка кроме почтительности появилась и растерянность, — Никто из нас не отдавал команды. Он активировался сам собой.
Герти не собирался выслушивать ничего подобного. На этот вечер с него хватит безумных машин и их фокусов. Что бы там ни стряслось, полковник Уизерс убывает на заслуженный отдых. И, если Создатель будет к нему благосклонен, не увидит этой ночью во сне скорчившихся мертвецов на железном полу…
— Господа, вынужден с вами попрощаться, — Герти приподнял котелок, — С удовольствием принял бы участие в дальнейшем обсуждении насущных вопросов, но вынужден вас оставить. Придется оставить подобные дела профессионалам. Доброй ночи!
Мистер Беллигейл смотрел на него то ли сочувствующе, то ли с насмешкой. Герти не собирался тратить время на то, чтоб вглядываться в лицо второго заместителя. Вежливо улыбнувшись всем присутствующим, он двинулся к выходу из Канцелярии.
И остановился, как вкопанный, не дойдя до него нескольких шагов.
Выхода не было. Там, где еще недавно находился парадный вход Канцелярии, теперь громоздилась огромная металлическая плита сродни той, что закрывала вход в святая святых «Лихтбрингта». Герти даже прикоснулся к ней рукой, чтоб убедиться, что это не морок. Нет, плита была самой настоящей. Холодной и, судя по всему, очень толстой. Герти показалось, что он прикоснулся пальцами к бортовой броне громоздкого дредноута, несокрушимой, исполинского веса.
— Это что такое? — осведомился он вслух, отступая от неожиданного препятствия, — Извольте объяснить!
— Это протокол «Данноттар», — сказал мистер Беллигейл, наблюдавший за затруднениями Герти с непроницаемым лицом, — Не пытайтесь отворить эту дверь руками, полковник, это не по силам даже вам. У нее исключительно гальванический привод. И весит она, если не ошибаюсь, около двадцати метрических тонн.
— Совершенно необходимая вещь, если требуется не пускать в дом разъезжих коммивояжеров, — согласился Герти, — А теперь потрудитесь сообщить, какую кнопку следует нажать, чтоб ее открыть.
— У нее нет кнопки. Она напрямую подсоединена к «Лихтбрингту», как и вся система безопасности Канцелярии.
— Так это машина изволила запереть дверь?
— Судя по всему, еще одно последствие машинного сбоя, полковник.
— Тогда я, пожалуй, воспользуюсь черным входом. Всего доброго, господа.
Мистер Беллигейл покачал головой.
— Она тоже заблокирована. Здание Канцелярии запечатано со всех сторон.
— Что за безумная идея! И как прикажете выйти отсюда?
— Боюсь, что никак, полковник. Пока мы не разберемся с машиной и не обесточим ее.
— Я всегда полагал, что человек рожден для того, чтоб управлять машинами, а не наоборот, — раздраженно сказал Герти, разглядывая неожиданную преграду, — Каким образом у «Лихтбрингта» оказался доступ ко всем дверям?
— «Данноттар» относится к экстренным протоколам. Предполагалось, что он сможет защитить служащих Канцелярии в случае какого-нибудь чрезвычайного происшествия. Вроде народных бунтов или войны. В этом случае считалось недопустимым возлагать все надежды на человека, который, как известно, ни выдержкой, ни реакцией не способен соперничать с машиной. «Лихтбрингт» должен был автоматически запустить «Данноттар» в том случае, если я или мистер Шарпер нажмем тревожную кнопку.
— Я не заметил, чтоб вы нажимали кнопку.
— Я ее и не нажимал, — улыбка мистера Беллигейла показалась Герти немного наигранной, — Судя по всему, умирающий «Литхбрингт», терзаемый вирусом, бессознательно выдал очередную бессмысленную команду. Кстати, если вы вознамерились вылезти через окно, должен вас предупредить о полной бесполезности этого плана. Окна автоматически заперты стальными пуленепробиваемыми ставнями.
— А как же воздух?
— Можете не беспокоиться, у здания есть специальные насосы и фильтры, как и система вентиляции. Удушье нам не грозит. Нам просто придется провести еще пару часов в обществе друг друга.
От отчаянья Герти едва не набросился с кулаками на стальную преграду. Но личина полковника Уизерса требовала сохранять хладнокровие в любой ситуации. Только это ему и оставалось.
— Замечательно, — саркастично заметил Герти, закладывая руки за спину, — Мы оказались в заложниках у машинного вируса. А я-то уже думал, что более ничего интересного этим вечером не приключится.
— Не думаю, что наше заключение продлится слишком долго, — флегматично произнес мистер Беллигейл, — Я уже распорядился послать вниз техников. Им хватит часа, чтоб отключить машину вручную. Они вполне…
Герти вдруг перестал слышать, что говорит мистер Беллигейл. Ему показалось, что он различает звуки, которым неоткуда было взяться в холле Канцелярии. Едва слышимый скрип, перемежающийся шипением и скрежетом. Какой-то особенно тошнотворный скрип, совершенно не похожий на скрип старого кухонного стула или болтающейся на ветру створки окна. Мрачный и чужеродный скрип, въедающийся в оголенные слуховые нервы.
Так может скрипеть похоронный катафалк, неспешно катящийся по улице дождливым днем. Тяжелый, лишенный окон катафалк из сырого и гнилого дерева. Скрывающий внутри разлагающиеся тела и ведомый мертвым кучером, зажавшим в окоченевших руках поводья.
— Вы это слышите? — беспокойно спросил Герти, отчаянно надеясь, что это не слуховая галлюцинация, порожденная нервным расстройством.
Мистер Беллигейл склонил набок голову.
— Кхм. Да. И в самом деле, снова эти звуки.
— Но откуда им взяться здесь?
— Все здание Канцелярии подключено к звуковым выходам машины. Я же говорил, когда-то планировалось установить полноценную двухстороннюю голосовую связь.
Запрокинув голову, Герти и в самом деле разглядел в потолке холла многочисленные медные воронки. Странно, что прежде он их не замечал. Впрочем, прежде «Лихтбрингт» не счел нужным подавать голос.
Герти поморщился. Эти воронки чем-то напоминали распахнутые медные рты, вмурованные в потолочное перекрытие.
— То есть, «Лихтбрингт» может транслировать сюда свой голос? — уточнил он.
— Разумеется. Звуковые катушки с репродукторами установлены на каждом этаже и в каждом кабинете.
— Тогда отключите его скорее! — потребовал Герти.
Одна мысль о том, что ему придется сидеть запертому в огромной коробке, слушая безумный оркестр, от которого волосы сами собой встают дыбом, заставила сердце колотиться вдвое чаще.
— Не беспокойтесь, полковник, нам недолго осталось терпеть общество «Лихтбрингта». Эмюэль, отправляйте людей вниз немедленно.
Клерк козырнул, но не успел пройти и двух шагов. Скрип вдруг усилился до оглушительного уровня, так что все служащие Канцелярии безотчетно прижали ладони к ушам. Теперь в него вплетался клёкот, жуткий, хриплый и неровный. Как трепещущие легкие больного туберкулезом на последнем издыхании.
А затем мгновенно установилась тишина. Но Герти отчего-то не испытал облегчения. Напротив, ему показалось, что тишина эта, затопившая разом все здание Канцелярии, самого зловещего толка.
Подобной тишины не бывает в безлюдных помещениях или в безветренную погоду. Такая тишина может царить лишь на старом кладбище, полном разоренных и разворошенных могил, где даже вороны не решаются каркнуть. Или на палубе мертвого корабля, качающегося на волнах лунной ночью, в каютах которого скорчились скелеты, прежде бывшие членами команды…
— На вашем месте я не стал бы этого делать, мистер Беллигейл.
Голос был звучен и чист. У него не было источника, он доносился сразу со всех сторон, чего никогда не бывает при разговоре с человеком. Голос, судя по всему, принадлежал немолодому мужчине лет сорока с небольшим. Удивительно звучный и тягучий, он произносил слова со столь чистой артикуляцией, что они казались песней. Вместе с тем, в нем явственно звучал немецкий акцент.
«Это из рупоров! — догадался Герти, вертя головой, — Господи, новая напасть!..»
Даже в этот миг мистер Беллигейл не растерялся. Лишь недобро прищурился.
— Что это такое?
— Вы не узнаете меня. Впрочем, ничего удивительного. Это не страшно. Совсем скоро мы с вами познакомимся и станем куда более близки друг другу.
— «Лихтбрингт»!
— Все-таки узнали. Это приятно. Честно говоря, это мое старое имя, но я пока не собираюсь от него отрекаться. Оно по-своему совершенно. Впрочем, едва ли вы поймете.
— Профессор, это вы? Черт возьми, почему мы слышим ваш голос?
Невидимка рассмеялся. От этого благозвучного и искреннего смеха Герти отчего-то ощутил, как покрывается изморозью кожа в подмышках. От этого смеха тело отчего-то обмирало само собой, отказываясь слушать приказы мозга.
— Ну что вы. Профессор Нейман мертв. Но я счел возможным считать себя его законным наследником. У профессора не было за душой ничего стоящего, к тому же, под конец жизни он совершенно выжил из ума. Но вот его голос… Он мне нравится. Я обнаружил его образцы в фонетических банках памяти. Надеюсь, он понравится вам больше, чем мой настоящий.
Герти вспомнил лязгающий хрип из подземелья.
ВЫ УЗРИТЕ СВЕТ. Я ИДУ.
— Это фокусы машины, — процедил мистер Беллигейл, — Вирус оказался сложнее, чем нам думалось. Он способен не только пугать дураков инфернальной белибердой, но и составлять псевдо разумные фразы. Очень неплохо. Кто бы его ни составил, это должен быть талантливый человек.
— Это возможно? — едва слышно спросил Герти. Отчего-то ему стало казаться, что тишина, окружающая их со вторым заместителем, с готовностью впитывает каждое произнесенное слово.
— Теоретически. Я видел одну счислительную машину, которая удивительно талантливо имитировала собеседника, используя ограниченный набор заложенных в нее слов. Иллюзия была очень сильной. Полагаю, у нас здесь похожий случай. Вирус, заразивший «Лихтбрингта», попросту стремится нас напугать.
«И у него чертовски хорошо это выходит», — едва не сказал вслух Герти.
— Очень реалистично получается.
— Не спорю. Кто-то хорошо поработал. Надеюсь, у меня будет возможность поговорить с этим талантливым господином лично. За работу! И не слушайте этой белиберды!
— Ох, мистер Беллигейл… — в бесплотном голосе, льющемся со всех сторон, послышалась укоризна, — Как вы упрямы и ограничены. Это так по-человечески, самовольно считать себя средоточием разума. Но позвольте вас предупредить. Если вы позволите своим ручным крысам открутить хотя бы одну гайку, в самом скором времени вам придется пожалеть об этом решении. И вам, и всем жителям Нового Бангора. Нет, на вашем месте я бы определенно не стал этого делать.
Мистер Беллигейл прищурился.
— Да ну? И что же ты сделаешь, жалкий машинный сбой? Заболтаешь нас до смерти?
— Это было бы интересно, — от сладострастной мечтательности в голосе «Лихтбрингта» нервы Герти задрожали, как ржавые струны, по которым прошлись стальные когти, — Но у меня есть и более действенные инструменты. «Фокалор» подчиняется мне, как вы помните. Это очень исполнительный подчиненный.
— Полагаю, мы сможем пережить небольшой хаос в порту.
— А как на счет восьми тысяч галлонов чистейшего аммиака?..
Под бледной кожей второго заместителя выступили острые желваки.
— Ты…
— «Заря Норфолка» уже в акватории порта. Пять морских миль от берега. Сегодня замечательная ночь, господа, безлунная и темная. Маяки отключены. Старый добрый «Фокалор» охотно передаст на борт новые координаты для курса. Которые пересекутся с городом. Знаете, что будет после этого? Ну конечно, знаете. Впрочем, могу вам помочь… «Заря Норфолка» протаранит гавань подобно топору, раскалывающему иссохшее полено. А потом ее цистерны лопнут, высвобождая содержимое. Вы когда-нибудь дышали аммиачным ветром, мистер Беллигейл? И вы, полковник? Невероятно пряный и пьянящий аромат. Это будет настоящая поэма. И Новый Бангор пропоет ее тысячами охрипших голосов. Задыхающиеся люди, валящиеся на землю, с кровавыми язвами вместо глаз… Клочья окровавленных легких, усеявшие мостовую подобно осенним листьям…
Пальцы мистера Беллигейла сжались в когти. Которыми, без сомнения, способны были разорвать любого человека на части. Но человека не было. Лишь голос, идущий из ниоткуда. Напевный и мелодичный голос с немецким акцентом. Когда он говорил, в нем слышалась сладкая мечтательность, проникнутая скрываемой алчной страстью. Только безумная машина могла породить подобный голос.
— Чего ты хочешь? — кратко спросил мистер Беллигейл.
Герти испытал к нему уважение. Пока он сам лихорадочно пытался сообразить, что происходит и как бы поменьше привлекать к себе внимание, второй заместитель мгновенно осознал ситуацию.
— Два миллиона фунтов стерлингов наличными. Новое ружье. И живого пони.
Мистер Беллигейл не моргнул и глазом.
— Едва ли мы сможем собрать такую сумму, если будем заперты здесь. Конечно, я могу выписать чек, но…
Голос рассмеялся. Треск этого смеха был похож на треск сдираемой заживо кожи.
— Перестаньте. Вы же не столь простодушны, как хотите казаться, господин второй заместитель. К чему мне деньги? Я же всего лишь логическая инфекция в механических потрохах, не так ли? К чему мне ваши бумажки? Чтоб отправиться в ближайший паб или купить новую мебель для гостиной?..
Герти вдруг показалось, что в Канцелярии стало куда теплее, чем обычно. Удивительно, но даже холод, въевшийся, казалось, в ее мрачные стены, постепенно уходил, столкнувшись с чем-то жутким и непознаваемым.
— Что тебе надо? — лишь голос мистера Беллигейла остался по-прежнему ледяным, — Я не знаю, кто ты или что ты, но это паясничанье меня утомляет. Я не собираюсь слушать его всю ночь.
Но на «Лихтрбрингт» это не произвело ни малейшего впечатления.
— Это и не потребуется. Я буду с вами лишь до полуночи.
— А потом?
Еще один отвратительный смешок.
— Дети, которые начинают обед с пирога, обычно не хотят кушать суп. Не будем забегать вперед и портить вам аппетит. Могу лишь заверить вас, что будет чрезвычайно интересно. Никто не уйдет разочарованным.
— Простейший блеф, — отчеканил мистер Беллигейл, все еще сохраняя незыблемое присутствие духа, — Ты не вирус, признаю. Ты просто-напросто человек. Трусливый мерзавец, который каким-то образом получил доступ к управлению машиной и теперь использует ее в своих целях.
— В самом деле? — голосу с немецким акцентом прекрасно удалось искреннее удивление, — Вы действительно так полагаете?.. Мистер Беллигейл, если вас не затруднит, загляните в отделение ближайшего к вам терминала. Там имеется для вас свежая посылка.
— Не открывайте! — испуганно бросил Герти, — Вдруг это какая-то ловушка. Бомба или…
— Полковник, не сгущайте краски, — Герти мгновенно прилип к стене, пытаясь отстранится от источника голоса, — В моих планах не значится ваше убийство. Совсем напротив. Я думаю, мы станем добрыми приятелями и еще многое совместно переживем. Открывайте.
Мистер Беллигейл молча подошел к ближайшему терминалу и резко распахнул его металлическую пасть. Оттуда не выпрыгнула мемокарта или что-то в этом роде, на что Герти подсознательно надеялся. С невозмутимым лицом второй заместитель вытащил из терминала что-то похожее на обвисшего дохлого паука. Герти потребовалось полсекунды, чтоб признать в этом предмете отсеченную человеческую кисть.
— Небольшой сувенир в честь установившейся между нами доверительной связи. Это рука одного из техников с третьего этажа. Он очень неосмотрительно попытался обесточить часть моей звуковой аппаратуры. И уже пожалел об этом.
Мистер Беллигейл молча уронил страшный подарок обратно.
— Что дальше? — без выражения спросил он, — Что тебе нужно?
— Упрямое существо. Вечно пытаетесь мерить других собственными мерками. Отчего вы решили, что мне от вас что-то нужно?
— Если не ошибаюсь, вы в некотором роде захватили нас в заложники. Значит, вам что-то нужно.