Нежные объятья апокалипсиса - Арапов Олег

Олег Арапов

Нежные объятья апокалипсиса

Глава 1

В свои двадцать лет Кирилл занимался сексом один раз и ни о чем так не мечтал, как влюбиться. Кирилл дружил лишь с одной девушкой. Это было еще в школе, в десятом классе, и отношения продлились два месяца. Это была мимолетная влюбленность, что ушла быстрее, чем пришла, и дальше поцелуев дело так и не зашло.

На выпускном, когда под утро их класс покинул школу навсегда, часть пошла встречать рассвет на городскую речку. Берег был безлюден, тучи скрывали солнце, и у реки было сыро и холодно и при дыхании шел пар. Восемь пьяных выпускников и выпускниц настойчиво хотели продолжить праздник. Выпускной без секса — ну разве это выпускной? Все разбились на парочки и разошлись по кустам, что росли вдоль берега. Кирилл целовался и стягивал блузку с девушки, которая ему не особо нравилась. Кирилл знал, что и он не нравится девушке. Но девушка была стройной, привлекательной и хотела секса так же, как и он. Кирилл должен был заняться сексом впервые.

Было холодно, Кирилл и одноклассница дрожали, но продолжали целоваться и неуклюже ласкать друг друга. Трясущимися руками Кирилл натянул презерватив, и, когда вошел в девушку, все вспыхнуло в голове и Кирилл кончил.

Кирилл долго извинялся, говорил, что замерз и слишком возбудился, предлагал повторить, но девушка одернула юбку, надела блузку, ленту выпускницы и оставила Кирилла одного. Голый, Кирилл сидел на собственных брюках. Густая листва кустов закрывала обзор. Было слышно, как шуршит галька в такт шагам уходящей девушки. Были слышны шум бьющихся о берег волн и стоны более удачливых одноклассниц.

В свои двадцать лет Кирилл занимался сексом один раз, будучи пьяным и с девушкой, которая ему даже не нравилась. Опыт вызывал весьма противоречивые чувства. И, конечно, Кирилл хотел совсем не этого. Он хотел красивых романтичных отношений с девушкой, которую хотелось бы заключить в нежные объятья больше, чем затащить в постель.

На втором курсе Кирилл наконец встретил такую девушку.

О том, что ему как и всему человечеству суждено умереть, Кирилл узнал за двадцать три минуты семнадцать секунд до падения на Землю огромного астероида, метко названного телевизионщиками Иерахмиил.

Было начало октября, пятница. Солнце радовало последним теплом засыпающий на зиму мир. Кирилл полудремал-полугрезил на скучнейшей лекции по античной философии: Сократ, Платон, Аристотель — три гения, определивших современный образ мышления, и проч., проч., проч. Уф, ну и скукотища.

Ксеня была той самой девушкой. Училась она в том же университете, но Кирилл был студентом журфака, а Ксеня — худграфа. Так же как и Кирилл, осенью она перешла на второй курс. Ксеня была творческой личностью, и Кириллу нравилась ее естественность и открытость. Встречались они чуть больше месяца, но секса еще не было. Собственно, в эту пятницу они и планировали им заняться. Родители Ксени уезжали куда-то на все выходные, и Кирилл был приглашен на ужин с продолжением. Об этом вечере, или, точнее, ночи, он и грезил под усыпляющий голос лектора. Этот раз обещал быть настоящим. В груди Кирилла все трепетало от ожидания. Он наконец займется сексом с девушкой, которую любит! От одной этой мысли в голове все плыло.

С задних рядов к Кириллу за парту ловко пересел Богдан, одногруппник, коего он на дух не переносил. От Богдана несло заматерелым запахом пота, пива и дешевых сигарет. Богдан придвинулся вплотную, дыхнул убойной дозой перегара Кириллу в лицо: «Слушай», — и вставил, не церемонясь, засаленную пуговку наушника в его ухо.

— Повторяем, несколько минут назад кремлевская пресс-служба сообщила, что в сторону Земли движется астероид, массой и размером достаточный, чтобы уничтожить все живое на планете. Последние несколько недель делалось все возможное, чтобы сбить астероид или отклонить его с курса. Все оказалось напрасно. Столкновение произойдет через двадцать три минуты семнадцать секунд. Давайте послушаем обращение президента Российской Федерации: «Дорогие россияне, друзья. Скорбный час настал для всех нас. Человечество погибнет, и гибель неминуема. Остается только молиться и встретить смерть достойно…».

Кирилл выдернул наушник и глянул на Богдана:

— Это что шутка такая?

Богдан никак не среагировал, а вновь зашептал, дыша перегаром:

— За последние пять минут сообщение прокрутили уже три раза. На всех радиостанциях одно и тоже. Может и шутка, только не я над тобой шучу.

И Кирилл поверил. В голове стало пусто, он смотрел на Богдана и ничего не понимал. Почему-то казалось, что Богдан сейчас рассмеется и закричит, тыкая пальцем: «Обманули! обманули! обманули!». Но Богдан не смеялся.

— Думаешь, и вправду конец? — спросил одногруппник.

Кирилл молчал. В голове было пусто. Во рту пересохло, и Кирилл все силился сглотнуть, но никак не получалось.

— А, была не была. Всегда хотел это сделать! — Богдан расплылся в улыбке, подмигнул Кириллу и полез из-за парты, с ехидным прищуром глядя на Алексея Филиппыча, преподавателя философии.

— Сядьте на место, молодой человек! Пара еще не закончилась. Или вам не терпится избавиться от лишнего пива в мочевом пузыре?

Богдан уверенным шагом шел к преподавателю.

— Трепливый говнюк! Хрен очкастый! Бородатый мозгогреб! — громко и мощно с каждым шагом говорил Богдан. Последний метр он одолел одним прыжком и ударил преподавателя в челюсть. Тот пошатнулся. Богдан не стал терять время, схватил Алексея Филиппыча за голову и с размаху ударил его лицом о стол. Алексей Филиппыч осел на пол. Богдан встал над ним, спустил джинсы и начал мочиться.

Пара секунд, и, со словами «Чистоплюи гребаные», Богдан повернулся и направил струю на одногруппников.

Кто-то дал сигнал об эвакуации.

И пара тысяч студентов ринулась из аудиторий, по коридорам, на улицу.

Это было странное и завораживающее чувство: быть частью бездумно несущегося потока. Кирилл был зажат среди других людей. Запахи пота, духов, косметики накладывались друг на друга. Он бежал вместе со всеми. Его толкали, пихали локтями в бок. В тесноте, зажатый между людьми, он оступался, хватался за кого-нибудь, восстанавливал равновесие и двигался дальше.

Вот и холл. Двери на улицу были распахнуты настежь. Возле них был затор. И люди шли к дверному проему и через него мелкими шагами, еще сильнее толкая друг друга.

Поток у дверей был намного плотнее. Со всех сторон к Кириллу прижимались люди. Слева кто-то с каждым шагом пихал его коленом в бедро. Справа — к нему словно прилип полный, с раскрасневшимся и несколько сконфуженным лицом парень. Кирилл чувствовал, как горячее, мягкое и потное тело обтекает его по правому боку. Сам Кирилл был прижат к еще одной девушке. Если он поворачивал голову вперед, то зарывался лицом в ее волосы. Они были мягкими и щекотали лицо. Волосы приятно и сладко пахли. Чтобы хоть что-то видеть, Кирилл поворачивал голову вправо и натыкался на раскрасневшееся, блестящее от пота лицо полного парня. Парень был сосредоточен и тяжело дышал, и когда Кирилл смотрел на него, он либо смотрел в ответ, либо поворачивал лицо в другую сторону.

Пик давки приходился на дверной проем, но длился всего пару секунд. Как только Кирилл оказался на улице, давление людей исчезло. Людской поток распадался и растекался от университетского крыльца в разные стороны.

Главное здание университета было обращено фасадом на реку, и от воды его отделали лишь проезжая часть, узенькая полоса студенческого сквера и скромненькая, серого камня набережная. Противоположный берег реки был мало заселен и представлял собой промышленный район. Несколько заводов и фабрик ютились бок о бок и давали городу подавляющее число рабочих мест.

Людской поток распадался и стекал со ступенек к проезжей части. Автомобили ехали по дороге медленно и рвано. Воздух гудел от почти непрерывного воя клаксонов. Студенты рывками перебегали между машин и, оказавшись на той стороне шоссе, исчезали в осенних красках студенческого сквера.

Кирилл спускался к проезжей части и высматривал в толпе Ксеню. Кирилл абсолютно не представлял, что ему делать. Ехать домой? Добираться полчаса, не меньше. Да и нет там никого. И мама, и папа — оба на работе. К ним на работу? На тот берег еще дольше добираться, почти час.

Как и большинство студентов, Кирилл шел в сквер. Сам факт того, что через каких-то двадцать минут будет конец света, в голове совсем не укладывался. Как вообще все произойдет? И что сейчас делать?

Кирилл перебежал дорогу и перепрыгнул через невысокий кованый забор, отделяющий сквер от шоссе. За спиной кто-то вскрикнул. Женский голос. Кирилл обернулся. Один из водителей слишком резко дал газу и наехал на девушку. Студентка сидела на асфальте и недоуменно смотрела на сбивший ее универсал, еще не осознав, что собственно произошло. Какой-то парень подскочил к девушке и помог ей подняться. Девушка встала без всяких признаков боли. Она была в короткой юбке. Ткань юбки порвалась, и в разрыве были видны белые кружева трусиков. На бедре у девушки расплывалось большее синее пятно, но видно это было единственное ее повреждение. Водитель универсала высунулся из окна и извинялся. Еще два парня, по виду спортсмены, подошли сначала к девушке, потом к машине. Не долго думая, они вытащили водителя прямо через открытое окно. Один из студентов уверенно сделал подсечку и, когда водитель оказался на асфальте, они вдвоем стали его пинать. Из универсала вылезла полная женщина, видимо, жена водителя и стала защищать своего мужа, оттолкнув студентов и не давая им его бить. С заднего сиденья автомобиля слышался детский плач.

Кирилл перевел взгляд на поток студентов, стекающий от дверей университета. Поискал глазами. Ксени там не было. Он развернулся и пошел искать ее в сквер. Оставалось чуть больше пятнадцати минут.

Осень была в самом разгаре. Жара стояла невыносимая, однако ночи уже были холодные и сезон дождей был не за горами.

Бензопила в руках Кирилла вгрызалась в сухой ствол березы. Кирилл, Аркадий и Захарка с самого утра готовили дрова в лесу неподалеку от стоянки их общины. Аркадий вроде как главный среди них. Ему 25, и он старше Кирилла на два года, а Захарки на три. Они спиливали сухие березы, обрубали ветки, распиливали стволы на части и относили это все на опушку. Возле грузовика скопилось уже порядочное количество березовых стволов и веток.

Вот дерево, что Кирилл спиливал, закряхтело, стало крениться, все ускоряя падение, и бухнуло в прогалину между деревьев. Аркадий и Захарка стали обрубать ветки, Кирилл собирал их и складывал в кучу.

До заката и ночной прохлады оставалось больше двух часов. Горячий воздух был сух и горек от запаха полевых трав и сухостоя и опьянял тяжелым ароматом полыни. Кирилл словно плыл в этом горьком, сухом, горячем дурмане.

Третий месяц их община ездила по Южному Уралу в поисках нового дома. На поиски оставалось совсем немного времени. Уже через пару-тройку недель наступит сезон дождей: резко похолодает, польют непрерывные дожди, и будут лить месяца четыре, пять, может, полгода.

Их община разбила лагерь в нескольких километрах от поселка Валдай. Вчера утром трое человек отправилось в поселок на разведку. Теперь лагерь ждал их возвращения, чтобы узнать, будет ли этот поселок их новым домом.

Наконец ствол березы был очищен. Ствол был хороший, метров восемь длиной и абсолютно сухой на срезе. Теперь его надо куска на три, а лучше четыре разделить.

Кирилл взял бензопилу, завел. Поплыли клубы бензиновых выхлопов. Пила визжала и вибрировала в руках, вгрызаясь в ствол. Капля пота скатилась по лбу и скользнула в глаз Кириллу. Резкая и жгучая боль словно пронзила глаз. Кирилл стал тереть веко рукой. Бензопила, потеряв давление на центральную ручку, подпрыгнула вверх. Кирилл отпустил курок и мотор затих. Пила не долетела добрых сантиметров двадцать до лица Кирилла и под собственной тяжестью стала падать вниз. Аркадий уже был рядом и подхватил ее. Кирилл тер глаз. Боль и не думала стихать.

— Осторожней! Убить себя хочешь? — Аркадий поставил бензопилу на землю.

— Уже два года только об этом и мечтаю, — сказал Кирилл. Но Аркаша даже не усмехнулся.

— Пойду к грузовику схожу, глаз промою, — сказал Кирилл. — Сильно жжет, голова разболелась. Заодно таблетку выпью.

Растирая рукой глаз, Кирилл шел к грузовику. Захарка и Аркадий смотрели ему вслед. До грузовика было идти метров сто, за день они хорошо углубились в лес. Когда Кирилл вышел на опушку, за спиной уже во всю приглушенно жужжала бензопила.

Вера принесла обед из лагеря. Да так и осталась вместе с ними. Пока они разливали густой гороховый суп, Вера расстелила в тени покрывало, скинула майку, шорты и легла загорать. При жизни в городе Кирилл не знал Веру, и вроде даже и не видел ни разу. После отъезда, за те девять недель дороги, Кириллу если и удалось поболтать с ней, то не больше пары раз. Вера была красивой девушкой: темный густой волос, милая улыбка, ладная фигура. Было приятно наблюдать за ней, смотреть, как глаза двигались по строчкам книги, как периодически она подцепляла краешек листка и переворачивала страницу.

Услышав его шаги, Вера повернула голову, кинула взгляд на Кирилла и через секунду вернулась к чтению. Кирилл прошел к грузовику. Достал из кабины бутылку воды, промыл глаз. Жечь перестало, но легкая боль еще немного пульсировала в глазу. Голову отпустило, так что таблетку Кирилл пить не стал. Просто выпил воды, закрутил крышку и убрал бутылку обратно в грузовик.

На пассажирском сиденье со сложенным прикладом лежал автомат Калашникова. Утром и днем он был в тени, но сейчас солнце забралось в кабину. Кирилл потрогал металл автомата. Горячий. Кирилл опустил автомат под сиденье, в тень. Подумал и накрыл его полотенцем.

Дверь грузовика с металлическим лязгом захлопнулась. Кирилл развернулся и пошел к Вере.

— Ты что-то хотел? — спросила Вера, не отрывая глаз от книги.

— Да, — сказал Кирилл и замолчал.

Вера повернулась к нему.

— Не сочти за труд. Мне в глаз что-то попало, болит жутко. Я промыл. Все равно болит. Посмотри, нет там в глазу чего?

— Наклонись, я отсюда не вижу.

Кирилл сел на колени. Вера приподнялась, взяла его голову в руки и внимательно рассматривала левый глаз, поворачивая лицо то в одну сторону, то в другую. Чувствовалось идущее от Веры тепло. Ощущался ее аромат. Легкий запах пота и чего-то мягкого, сладкого, то ли дезодоранта, то ли крема для загара, то ли духов.

— Ничего не вижу. Сильно болит?

— М-м-м? Только жжется. Я думал, может, мушка какая, или опилки попали. Но видно просто пот.

— Ну он у тебя красный, сильно красный, и набух весь, — Вера, видимо, поняла двусмысленность произнесенной фразы, и Кирилл почувствовал, как напряглись ее руки, но убирать их она не стала.

— Ну глаз я растер сильно, — сказал Кирилл. — Ладно, пройдет. Спасибо. Уже легче. У тебя нежные руки.

Кирилл улыбнулся.

— Да не за что, — Вера улыбнулась в ответ.

На секунду они замолчали. Кирилл голый по пояс, в одних шортах. Вера в весьма открытом купальнике. Воздух даже в тени был обжигающе горяч. Тяжелый запах полыни дурманил голову. Близко друг к другу, они очень близко друг к другу, так близко, что чувствовалось горячее дыхание другого. Руки Веры у него в волосах. Кирилл смотрел ей в глаза. Вера не отводила взгляд и не убирала рук с его головы. Кирилл положил руки Вере на талию и притянул ее к себе. Ее грудь прижалась к его груди. Их губы встретились.

— Кирюха! Как голова, как глаз? — голос Аркаши прозвучал совсем близко.

Вера оттолкнула Кирилла. Аркаша появился на опушке, в одной руке бензопила, в другой противовесом два топора.

— Мы то дерево допили…

Вера осматривала глаз. Пару раз повернула голову Кирилла в одну и другую сторону.

— Ну я ничего не вижу, видно просто пот, — сказала Вера.

— Спасибо. Я был уверен, что это так, но перестраховаться никогда не мешает, — прозвучало глупо, тут любой поймет, что к чему. Вера убрала руки с его головы, и Кирилл поднялся.