Гости словно этого и ждали — зашептались, зазвенели посудой.
— Как это понимать? — недоуменно спросил Иван у вернувшегося на свое место начальника полиции.
— Настоящее чудо, — ответил тот. — Императорская Кошка выразила соболезнование соседке…
«Оказывается, и в мире, где магия — повседневность, существует то, что люди считают чудесами», — подумал Иван.
— Императорская Кошка возвратилась в свою резиденцию!!! — обрадовано сообщил голос из-за кустов.
После визита императорской кошки гости помаленьку стали рассасываться. Каждый считал нужным засвидетельствовать почтение леди Лилиан: подходил, говорил что-то приличествующее случаю. Девушка кивала, сохраняя на бледном лице маску вежливого внимания.
Она последней встала из-за стола.
Иван, который, как и его спутник, давно крутился на краю поляны, провожая гостей взглядами, понял, что тянуть не стоит:
— О, господин Томот! — шепотом сказал Турин. — Очень удачный момент! Представьте меня хозяйке!
— Пойдемте!
Господин Томот подвел Турина к госпоже Суволли.
— Леди Лилиан! — обратился к дочери мага полицмейстер. — Позвольте представить вам нашего столичного гостя, господина Дурина! Он прислан сюда, чтобы найти убийцу вашего отца.
Теперь Иван наконец-то смог рассмотреть хозяйку дома вблизи, без шляпки и вуали на лице.
Неброская — бледное лицо с мелкими чертами и редкими веснушками на скулах, рыжеватые волосы, стянутые в «учительский» пучок на затылке. Большие серые глаза покраснели от слез. И — ни грамма краски, никакого макияжа.
Рядом с черноволосой и черноглазой леди Фанталиной хозяйка дома выглядела бледной, словно выцветшей.
— Прошу меня простить, госпожа Суволли, — Иван церемонно поклонился. — Приходиться беспокоить вас в такой момент… я сочувствую вашему горю, но служба есть служба. Мы обязаны выполнять свою работу, хоть это и доставляет неудобства обитателям вашего поместья.
Леди Лилиан слабо махнула рукой:
— Не думайте об этом! Дело есть дело, я понимаю. И я больше, чем кто-либо, хочу, чтобы злодея нашли и наказали. Мой дом и мои люди в вашем распоряжении…
Турин думал, что на этом разговор закончится, но леди Лилиан, немного помолчав, заговорила снова:
— Я прошу меня извинить… я обещала дать показания, но поймите… мне нужно немного передохнуть после похорон.
Иван поклонился в ответ:
— Я подожду, но мне бы хотелось поговорить с господином Буригагом… если леди не возражают.
Леди Лилиан вопросительно посмотрела на подругу.
Леди Фанталина переглянулась со своим кавалером и кивнула.
Буригаг раздраженно пожал плечами:
— Как скажете!
— Я вынужден откланяться, леди Лилиан, — сказал начальник полиции. — Надо составить отчет о визите к вам Императорской Кошки. Да! Господин Дурин! Я пришлю сюда коляску, как только доберусь до управы.
Девушки ушли в дом.
— Господин Мулорит, — окликнул Турин верного Пфалирона, который кружил вокруг поляны, неподалеку от оставшихся на ней Ивана и Буригага. Услышав, что к нему обращаются, помощник начальника полиции остановился и взглянул на землянина.
— Сообщите мне, когда госпожа Суволли будет готова принять меня!
— Обязательно, господин Дурин!
— Давайте прогуляемся по парку, — предложил Иван, обращаясь уже к «северному варвару». — А то тут эта суета… не будем мешать слугам наводить порядок!
— Как скажете, — повторил Буригаг.
Некоторое время молодые люди неторопливо беседовали на отвлеченные темы. Довольно скоро сыщик понял, что машинально ищет глазами скамейку или беседку.
Разговаривать, задирая голову, чтобы взглянуть собеседнику в лицо, землянину было неудобно: высокий Иван привык смотреть на всех сверху вниз.
Но сыщик терпел.
«Бедные девушки! Как же им тяжко с такой коломенской верстой, как я!» — мельком подумал Турин.
Наконец, Иван принялся расспрашивать о тех, кто бывал в доме Суволли в последние дни перед убийством:
— Вас считают ближайшим другом покойного. Вы не могли не знать, кто вхож в дом…
Гигант нахмурился:
— Всегда найдутся бездельники, желающие поглазеть на диковинки. Толпами ходили! Сейчас — ярмарка. Старина Амадеус гордился собранием редкостей и пускал в дом каждого, кому интересно…
— Господин Суволли не жалел времени на зевак? — удивленно спросил Иван.
Буригаг равнодушно пожал плечами:
— Большинство любопытных водил дворецкий. Старый Гыршак сам — экспонат. Гоблин, рассуждающий о традициях стихосложения на наречии степных всадников и особенностях обработки драгоценных камней в эпоху Черного Властелина! Такого в других местах не увидишь!
Иван счел возможным продемонстрировать удивление:
— Неужели коллекцией интересовались только праздные бездельники?
— Нет, конечно! — возмутился Буригаг. — Господин Суволли вел большую переписку с магами из столичной академии, с другими коллекционерами. Некоторые из них даже приезжали… например, господин Вурскок из Нахана — великолепный знаток драгоценных камней. Но это было давно, года три назад. В последнее время я достойных гостей и не припомню. Появился недавно хлыщ из столичного издательства. На первый взгляд показался знатоком. Мне понравился: милый такой, вежливый. А потом Амадеус как-то за ужином разворчался по поводу этого эльфеныша. Вроде в столице должны думать о науке, а оттуда приезжают невежды, наслушавшиеся сказок о Черном Властелине. Дескать, публике мистику подавай, кровавые тайны и мрачные загадки, а не научные знания!
— А не по делу к господину Суволли кто-то приезжал? — уточнил сыщик. — Мне интересны его знакомства. Не может быть, чтобы его убил кто-то, кто до этого никогда не бывал в усадьбе. Скорее всего, тут замешан тот, кто хорошо знал семью, по крайней мере, был знаком с распорядком в доме. Неужели у него совсем не было друзей?
Гигант задумался, потом отрицательно покачал головой:
— Вы знаете такое выражение: «одиночество в толпе»? У Амадеуса было несколько постоянных деловых партнеров: я, каретный мастер Бурин Сараст из Осквейта, старый Ловрит с шахты Вейсмана, ювелир Ллисси с Розовой улицы… Видимо, именно мы четверо чаще всего бывали в гостях у Суволли. Но друзья… да, меня считали другом Амадеуса, но это не совсем так. Я — друг его дочери.
Иван вопросительно взглянул на собеседника, пытаясь понять, что тот хочет этим сказать.
— Нет, не подумайте плохого, — Буригаг по-своему истолковал взгляд сыщика. — Мы с леди Лилиан знакомы с раннего детства. В юности я даже ненадолго влюбился в нее. Но это было младенческое увлечение. С тех пор прошло слишком много лет. Сейчас Лили для меня… скорее кузина. Она — очень хорошая девушка, но, на мой взгляд, слишком романтичная и одновременно — слишком холодная. Так бывает: некоторые девушки предпочитают свои мечты окружающей жизни. В последние годы вообще стали поговаривать, что опыты с магией Тьмы, которыми занимался ее отец, пьют силы из девушки.
Иван понимающе кивнул.
— Леди Фантолина — другое дело, — продолжил Буригаг. — Она по-настоящему живая. Хорошо, что девушки дружат. Леди Фантолина не дает Лили полностью замкнуться в своих мечтах, вытаскивает ее из дома. Мы и еще несколько молодых господ… мы неплохо проводим время вместе…
Иван снова кивнул, отметив, что Буригаг то ли случайно, то ли намеренно попытался бросить тень на дочь погибшего и тут он увидел долгожданную беседку:
— Давайте присядем!
— Вы уже устали? — бестактно удивился варавар. — Ну, как скажете! Деревянные ступеньки протестующе заскрипели под его весом.
Иван сел, осмотрелся и вдруг поймал себя на мысли, что ему все больше и больше нравится поместье Суволли. Снаружи беседка казалась ворохом листвы, зато внутри была удивительно уютной. Деревянный некрашеный пол, деревянные решетчатые стены, увитые плющом, тесовая четырехскатная крыша. Никакой мебели, лишь вдоль стен — покрытое дерном и застеленное коврами земляное возвышение. В роли стола — такое же возвышение, поверх которого положен дощатый круг вроде крышки от большой бочки.
«Здесь, наверное, хорошо сидеть вечерами, наблюдая сквозь листья, как меняется цвет неба и зная, что впереди у тебя — две, а то и три сотни лет, — подумал сыщик. — Маг должен был любить свой дом… может, это — мои фантазии, но вряд ли старик имел что-то общее с Тьмой. Слишком уж тут все светло… как-то по-эльфийски светло…»
А вслух продолжил разговор о деловых партнерах Суволли:
— Не думаю, чтобы все эти разговоры про Тьму были правдой. Но вот в чем заключалось деловое партнерство с мастерами? Вы назвали несколько имен… думаю, это — богатые купцы и ремесленники? Чем их мог заинтересовать маг?
— Огненные кристаллы, — коротко ответил Буригаг. — Вот этот дом и участок земли возле него — единственное, чем владеет семья Суволли. Когда-то Амадеус получил небольшое наследство, но спустил его на экспедиции и раскопки. Поэтому ему пришлось зарабатывать на жизнь, создавая огненные кристаллы. Конечно, это не афишировалось… Но мы — не столичные снобы! Самодвижущиеся машины становятся все популярнее, значит, кристаллов нужно все больше и больше. Так что дела у господина Суволли шли более чем хорошо. Леди Лилиан сейчас — одна из самых богатых невест в нашей провинции. Мы все были связаны общим делом. Пройдоха Ллисси продавал Амадеусу мелкие рубины и сапфиры, алмазную крошку и все, что может служить катализатором. Сараст и Лаврит покупали готовые кристаллы, один — для своих самобеглых колясок, второй — для шахтных големов-проходчиков. Я тоже покупал… не столько для себя, сколько для Пуоля Мулорита.
— Для кого? — переспросил Иван, услышав знакомую фамилию.
— Для Чокнутого Пуоля. Его кузен — это наш малыш Пфалирон. А Пуоль, хоть и чистокровный гном, — настоящий безумец. Перессорился со своим кланом, перебрался с шахты в Кнакк. У него — каретная мастерская, только карет там давно уже не делают… Пуоль — гениальный изобретатель. Хотя характер у него, конечно, не медовый… Да, я не назвал его среди тех, кто бывал в доме Суволли, хотя именно его, наверное, можно считать ближайшим другом старины Амадеуса. Да только Пуоль никуда не ходит, сидит в своей мастерской сыч сычом, Суволли сам ездил к нему…
У Ивана зашумело в голове от незнакомых имен и прозвищ. К счастью, гигант оказался неплохим рассказчиком, и вскоре сыщик явственно представлял жизнь провинциального городка.
Кроме пары императорских заводов и верфи, в Кнакке существовали десятки мелких мастерских, на которых изготавливали все, что можно сделать из металла, от дверных ручек до батискафов…
И никто не мог обойтись без огненных кристаллов.
Иван побоялся расспрашивать, что это такое, чтобы не показаться невеждой.
Но по оговоркам собеседника сообразил, что это — некие артефакты, которые, если их поместить в обычный огонь или на солнце, способны накапливать энергию, а — затем постепенно отдавать ее. Разом и аккумулятор, и чего-то вроде солнечной батареи. Огненные кристаллы служили источниками энергии в большинстве машин. Мельком позавидовав обитателям мира, в котором прогресс не сопровождается бензиновой гарью, сыщик решил, что для мастеров Кнакка маг был курицей, несущей золотые яйца.
Вряд ли в бизнесе мага не случалось конфликтов.
Но кто решится убить лучшего в городе поставщика энергоносителей?
Кому это надо?
Или безумному врагу прогресса, или конкуренту. Ни тех, ни других в окрестностях Кнакка вроде не водилось.
Иван специально уточнил у Буригага, как в городе относятся к новомодным изобретениям.
— Некоторые старики ворчат, дескать, самобеглые коляски убивают красоту, что хорошего верхового жеребца или боевого ящера, дескать, нынче не найти, — рассмеялся гигант. — Да только кто ж их слушает? Красота — красотой, зато самобеглая коляска не гадит на мостовую.
— Да, отсутствие навоза — очень важный аспект прогресса. В столице по некоторым улицам невозможно пройти из-за залежей этой… субстанции, — с умным видом отозвался Иван. — А вы когда в последний раз видели господина Амадеуса Суволли? В каком он был настроении?
Буригаг задумался, потом не очень уверенно ответил:
— Наверное, я — последний, кроме его домочадцев, кто его видел. Мы обедали у Лили в тот день, потом девушки играли на флейтах… Да, точно, Амадеус опоздал к обеду… ездил куда-то на верфи, наспех поел и убежал в башню. Кажется, у него там шел какой-то процесс, при котором нужно добавлять какие-то вещества через определенное время. Он сказал: раз в три склянки. Точно! Требовалось добавлять порцию чего-то раз в три склянки. Но я не вникал. Амадеус редко делился своими планами, рассказывал только об уже завершенных опытах. А утром я узнал о смерти мага.
— А что вы делали потом, после обеда? — без какой-то задней мысли спросил Иван.
Сыщик надеялся, что, перебирая события вечера, гигант вспомнит какую-нибудь деталь, которая может помочь следствию. Но Буригаг среагировал странно: покраснел, набычился и резко ответил:
— Мы… я уехал от Суволли после седьмой склянки и больше ничего не знаю.
Иван напрягся. Вновь зашевелились подозрения о причастности Буригага к убийству. Если гигант ни при чем — откуда такая нервозность?
— А зачем вы следили вчера за полицейским экипажем? — с самым невинным видом спросил Иван.
— Что? — взъярился Буригаг. Он вскочил и угрожающе навис над собеседником. — Да как вы можете? Это, по меньшей мере, бестактно! Не меряйте других по себе, полицейская ищейка!
У Ивана по спине пробежал холодок.
Взбешенный варвар — не самый безопасный собеседник…
К счастью, в этот момент у входа в беседку появился Пфалирон Мулорит. Запыхавшийся толстячок, на мгновение остановился, увидел угрожающую позу варвара и замахал руками, чтобы привлечь к себе внимание:
— Господин Турин! Господин Турин! Леди Лилиан ждет!
— Я с вами! — подхватился Буригаг.
Глава 13
Эта глава посвящена по большей части леди Лилиан.
Пока шли по парку, Иван пытался разобраться со своими ощущениями. Почему так взъярился Буригаг? Он что-то скрывает? Или здесь не принято напрямую спрашивать о каких-то вещах? Или человек положения Ивана не имеет права требовать отчета от человека положения Буригага?
Да еще чертова щетина! Пока сидели за общим, леди Лилиан вряд ли обратила внимание на то, что приезжий сыщик небрит, не до того ей было. Но сейчас, при разговоре с глазу на глаз… что она подумает?
В общем, в дом Иван заходил, словно кидался в холодную воду: главное — прыгнуть, а там — как повезет.
«Кодовый» замок на двери в парк не запирали, или Пфалирон получил «пароль доступа». Он коснулся медной пластины там, где у обычный дверей — запор, и створки распахнулись.
Молодые люди прошли по длинному коридору и поднялись на второй этаж.
— Вот здесь, в гостиной! — маленький полицейский распахнул дверь:
— Прошу, господа!
Сыщик быстро окинул взглядом «кабинет», но его земной опыт тут оказался бесполезным. Понятно лишь, что владелица — не из бедняков. А вот насколько модным или, наоборот, безвкусным, считается такой интерьер, Иван не знал. Не с чем сравнивать.
Довольно большая квадратная комната, два окна и вторая дверь, видимо, в личные комнаты леди Лилиан. Центр занимает какой-то музыкальный инструмент, то ли рояль, то ли пианино, кто бы знал, как тут называют узкий шкаф высотой в пару метров, оснащенный клавиатурой. Возле него — несколько стульчиков и этажерка, заваленная пухлыми папками и какими-то трубками вроде футляров для флейт.
Между окон — небольшой диванчик без спинки, вроде тех банкеток, что бывают в театральных фойе. И везде, где удалось приткнуть, — всевозможная зелень. Кадки с цветущими деревцами по углам, вазоны на окнах, кашпо по стенам… Небольшой столик рядом с банкеткой использовался, видимо, тоже только для того, чтобы ставить на него букеты.
Девушки сидели на диванчике под окном.
Леди Фанталина держала подругу за руку и сочувственно вздыхала.
«Декорация прямиком из бразильского сериала, — подумал землянин. — Только камеры не хватает…»