Узник, покачиваясь на дыбе, лишь хохотал и, изловчившись, раскачался на веревке, повернулся к ним и показал кукиш.
– Я бы его и без признания сжег! – крикнул в сердцах помощник. – Святой Юлиан и Святой Мартин свидетели – это не пособник сатаны, это сам сатана! Pereat improbus – amen, amen, anathema esto!1
– Вы же знаете, – месье Жакле ответил ему на это более чем строго, – без признания приговор недействителен.
Но, надо признаться, странный отшельник начинал утомлять его самого.
К вечеру, однако, испытуемый стал видимо слабеть, начал сознаваться в преступлениях, обмяк, несколько раз терял сознание, а на мучителей смотрел остекленевшими глазами. Оба палача, потные от физических нагрузок и близости огня, тоже устали, и только этим можно объяснить потерю ими бдительности. Не подававшего признаков жизни преступника сняли с «ведьминого стула» и повели по приказу судьи к столбу для насаживания. Последний решил, что пленник потерял от мук сознание, и приказал одному из палачей облить узника ведром воды.
Тут вдруг подсудимый, оставшись наедине с одним из палачей со свободными, не связанными веревками руками, резко схватил его за голову, притянул к себе и впился ему зубами в шею. Жизненные силы будто сразу покинули здорового и крепкого слугу церкви – он совсем не сопротивлялся, а пленник на мгновение оторвал свою окровавленную пасть от артерии, издал протяжный воинственный клич, похожий на вой, и вновь принялся – в этом не оставалось никаких сомнений – высасывать кровь несчастного. Под руку второму палачу попалась только палка, он ударил пару раз по плечам убийцы, но тот лишь протянул руку, ухватил палача за ворот рубашки и, не отрываясь от своей ужасной трапезы, ударил того лбом о стену. Только после этого истошно завопил помощник и стал тянуть судью за рукав к выходу, но лестница была крута и находилась далеко, Робер Жакле не шевелился – он мысленно уже отдал себя в руки Господа.
Узник отбросил от себя труп палача и шагнул к судьям. Кожа порозовела, полученные раны стали на глазах затягиваться. Помощник выставил вперед ладошки и продолжал кричать, зовя подмогу. Но наверху привыкли к крикам из подвала, и ни разу не случалось, чтобы это кричал не подсудимый, поэтому, какими переливами ни звучал вопль помощника, никто не обратил на это внимания. Вампир развел ему руки в стороны, открыл рот – месье Жакле был готов поклясться, что видел перед собой волчьи челюсти – и сомкнул его на шее мучителя. Перекусив таким образом горло, он повернулся и выплюнул в сторону огромный кусок плоти. Тело, которое уже покинула жизнь, упало к ногам судьи.
Узник схватил единственного оставшегося мучителя, крепко связал ему руки, подвел к дыбе и повесил на нее. После нескольких движений колеса судья оказался под потолком. Он не выдержал и закричал от боли. Тем временем пленник произнес:
– Обычно одного достаточно, но я слишком много сил с вами потерял, – подошел к лежащему без чувств второму палачу и так же припал к его шее. Ноги жертвы забились в судорогах.
Почтенный судья замолчал, стиснул зубы и стал шепотом молиться.
Тем временем преступник стащил с более рослого мучителя одежду и сапоги, затем торопливо оделся. Подойдя к Роберу Жакле, он произнес:
– Клянись, что теперь свою власть ты употребишь не на казнь несчастных, а на их защиту!
– Сгинь, Сатана! – ответил старик и вновь зашептал молитву.
– Дурак! Я даже не знаю, есть ли твой сатана. Я просто – ошибка природы, ее побочная ветвь. Ну и виси, раз не хочешь дать клятву.
– Я согласен уйти на покой, – еле слышно сказал судья. – Но защищать слуг дьявола не стану.
– Ну, хотя бы так – уже хорошо, – кивнул преступник и отпустил веревку. Судья оказался на полу. – Но, извини, развязать тебя я не могу. Ты вызовешь подмогу, и за мной отправят погоню. Посиди здесь до утра – вот и время о жизни подумать.
Он снял с пояса помощника связку ключей, затем вынул из висевших на стене ножен шпагу, поднялся по лестнице, с минуту постоял перед ней, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и распахнув ее, с боевым кличем кинулся на стражей темницы. Послышался лязг холодного оружия, одиночний выстрел, крики – и вскоре все стихло.
На следующий день Робер Жакле отправил письмо генеральному прокурору Лотарингии с просьбой об отставке и о разрешении удалиться в монастырь. Несмотря на все удивление почтенного Николя Реми, отставку Жакле получил, после чего сразу же отправился в монастырь Санкт-Румольд, где в постах и молитвах провел еще целых пятнадцать лет до самой кончины. Свой труд о Демонологии после того рокового вечера он продолжать не стал…
6. Бегство
Те вампиры, которые не насыщались кровью животных, оседали в городах, где всегда имелось множество никому ненужных нищих и бродяг. Но приходилось вести такой же бродячий образ жизни, ибо если ты поселялся в своем доме, но никогда не выходил наружу, ты рано или поздно становился жертвой доноса на свое странное поведение и оказывался на том же костре, что и твои лесные братья.
Конечно, некоторым из них удавалось во время войн под шумок награбить серебра и золота, построить укрепленный замок, купить преданность окружавших их людей, но кровь… Ее ведь нужно пить постоянно, и тайна все равно выходила наружу.
Эпоха просвещения принесла освобождение. Ведьм и колдунов больше не сжигали на кострах, а бродяг не становилось меньше. Или можно было устанавливать коммерческие отношения с мясниками и получать свежую кровь с боен «для медицинских исследований». Именно тогда появился тот, кто назвал себя Отцом, самым древним из всех существующих представителей их племени, он пересек всю Европу в поисках сородичей, и у них появилась организация. Тайные шифрованные списки, секретные коды, пароли… Зачем все это – де Грасси не понимал. Выживать всегда легче было в одиночку. К концу XIX века в поисках преступников появилась система, стали составляться картотеки, возникла дактилоскопия, похожие убийства – когда тела не удавалось уничтожить или спрятать – начали приписывать одному преступнику или одной группе лиц, одержимой идеей бессмысленных, возможно, ритуальных, убийств, колесящей по континенту. Его это очень пугало – он хотел жить.
Выяснилось, что вампиров гораздо больше, чем думал Филипп, у них появилась своя иерархия, нашлись друзья – посвященные люди в правительствах разных стран и даже служители церкви. Со временем Отцом завладела идея мирового господства – уничтожить человечество было глупо, тогда бы все они остались без пищи, но тот хотел аккумулировать в своих руках как можно больше власти и как можно больше денег. Нашлись в их среде свои философы, которые стали под эти идеи искать некую основу – понятно, что они всего лишь мстили за годы унижений и скитаний, но к чему бы привело реальное воплощение их мечтаний? Если одной половине человечества дать свою кровь и бессмертие, а другую – уничтожить, то кто будет поддерживать это бессмертие? Если загнать людей в резервации и контролировать их численность, как у скота, кто будет добывать нефть, производить электроэнергию, управлять железными дорогами, полетами и так далее – ведь все вернется в первобытное состояние?
Единственный раз, когда он видел Отца – это было на их съезде в Париже в декабре 1930 года, они тогда сняли для своего собрания кинотеатр, – он задал ему вопрос об этом. И услышал столь гневную проповедь, что лишь последующее заступничество Наставника уберегло его от гибели. Отец сказал, что бурное развитие науки приведет к тому, что им больше не удастся скрывать существование своего племени, и человек захочет его истребить. Люди изобретут оружие, которое сможет мгновенно их уничтожать всех до единого. И так будет. Все его поддержали бурными аплодисментами и решили сосредоточиться на формировании сообщества верных людей, способных помогать им в дневное время.
Но разразившаяся война посеяла большие сомнения в том, что человечество не хочет уничтожить прежде всего само себя. Многие из таких с трудом налаженных связей пропали, расставание с Наставником не расстроило его, ведь он не раз сожалел о том, что, приобретя вечное существование путем еженедельных убийств, потерял свою душу.
После второй мировой образовалось интереснейшее занятие – торговля ценными бумагами на фондовых рынках. У него в запасе было много времени и много золота, так что спустя годы смог во много раз увеличить свое предвоенное богатство. Только, воспользоваться им, чтобы остаться незамеченным для остальных членов своего племени, он, увы, не мог.
Дела его продолжал вести сын бывшего поверенного, тот мотался по миру, собирал информацию, все важное сразу передавал барону. С появлением Интернета они даже перестали встречаться лично, только обменивались электронными письмами. Для любой жизненной ситуации у них были установлены условные знаки. Поэтому когда он как-то вечером увидел в почтовом ящике письмо от адресата с оговоренным заранее именем и словом «Пора 5», что означало «тебя скоро найдут, срочно скройся, на связь выходи не раньше, чем через пять лет». Взяв комплект документов, две кредитные карты на имя гражданина Германии Дитриха Прадта, чемодан якобы с вещами, а на самом деле со спрятанной там маленькой стеклянной баночкой с темной жидкостью, его главной ценностью, и с лежащими вдоль стенок тремя миллионами английских фунтов, он вывел из гаража самую неприметную из своих машин – «фольксваген-поло» – и вскоре уже подъезжал к чешской границе. За два километра до поста он бросил автомобиль и бегом пересек пограничный рубеж по лесу.
Шел 1998 год.
В городке под названием Микулов он нанял такси и доехал до Брно. Там провел в пансионе день, вечером сел в поезд и под утро вышел в Берлине. Выбрал себе самую захудалую гостиницу у вокзала, повесил на ручку двери снаружи табличку «не беспокоить», устроился до ночи в ванной комнате и стал думать, где ему осесть и стоит ли через границу тащить наличные деньги. Попасть в тюрьму, даже «для выяснения обстоятельств», – означало смерть.
Сначала он собирался в Данию – туда его давным-давно звал такой же отступник, но если выследили его, могли найти и скандинава – надо было оставаться одному. К тому же в Европе слишком тесно. Восток? Ни об одном представителе его племени из России он не слышал. На том и остановился.
С помощью денег можно решить все даже в педантичной, строго живущей по правилам Германии. Визу ему сделали без посещения Российского посольства, фунты проконвертировали в марки и положили на его новый, только что открытый счет.
Самым поздним из существующих рейсов он прилетел в Москву.
В России объявили дефолт, а в кризисное время проще всего заработать деньги – он знал это по опыту работы на рынках Латинской Америки, особенно Аргентины. Лихие ребята из одного мелкого банка помогли собрать его средства, разбросанные по всему миру в различных оффшорах, давно перегоняемые со счета на счет и потерявшие связь с гражданином Австрии Эриком Венцлем, зарегистрировали ему фирму-нерезидента, пару фирм-резидентов, и он принялся скупать местные «голубые фишки».
Ни разу не побывав на месте, по одной схеме расположения комнат купил себе две смежных квартиры в только что построенном доме, нанял фирму, в рекламе которой значились в списке сданных объектов денежные хранилища нескольких банков, и занялся «ремонтом» будущего жилища – то есть строительством неприступной крепости на отдельно взятом этаже многоквартирного дома. Частный дом он решил не покупать – у соседей могли возникнуть вопросы. В квартире легче оставаться незамеченным.
Уже в январе 2000-го индексы РТС и ММВБ выросли в семь раз. Да здравствует новый президент Путин!
Русский он выучил легко.
Большой театр, Концертный Зал имени Чайковского, МХАТ, «Современник», «Ленком», Озон. ру – доставка книг на дом, Интернет и НИИ скорой помощи имени Склифосовского помогали ему коротать время.
К 2006 году помещенный на российский рынок капитал вырос в 32 раза. Кризис 2008 года внес некоторый порядок в это несправедливо быстрое обогащение, но постоянное перекачивание средств из Европы в Китай, Америку и обратно нивелировало падение всех мировых индексов.
Позже все потихоньку стало приближаться к норме.
Однако жизнь без цели тяготила. Деньги, которые не на что тратить, голод, который не насытить, любовь, которая невозможна, друзья, которых не бывает, душа, которая де Грасси если и осталась, то будет гореть в аду. Тоска, одна непреходящая тоска… Его человеческий род так разветвился, у него столько прямых потомков… Но он поклялся их не видеть, ибо вряд ли бы смог удержать себя от общения – а зачем им такой предок? И главное – сны, эти кошмары, как плата за все убийства, совершенные им, переживаемые как будто наяву, снова и снова, которые нельзя прекратить, пока не взойдет солнце…
Он зашел в кабинет, включил компьютер. Вынул чистый лист бумаги, ручку. Старые привычки неистребимы – прогресс прогрессом, но до сих пор самую важную информацию он записывал от руки.
Когда компьютер загрузился, в углу экрана появился конверт. Он открыл его – в нем оказалась ссылка на адрес, которым он в последний раз пользовался в 1998 году. Он помрачнел, ссутулился, как-то весь обмяк в кресле и долго держал руки на мышке, прежде чем щелкнуть по ссылке…
7. Работа
Подъезжая к третьему кольцу, Роман набрал номер бывшей супруги – возможно, уже не спит, а чем раньше он предупредит, что не приедет, тем лучше – у нее будет больше времени подумать, как изменить свой распорядок на день.
– Алло? – послышался в трубке все-таки заспанный голос.
– Извини, я не приеду, – сказал он. – У меня убийство.
Тон голоса сразу стал заметно выше.
– Нет, а в чем ребенок виноват, что живет в городе, где каждый день убийство? Убийство, работа, работа, убийство… И вообще – это ты так говоришь, а сам, наверное, набухался!
– Прекрати.
– Я строю планы, у меня единственный выходной, а получается, я всегда вынуждена под тебя подстраиваться!
– Я же тебе рассказывал – если убийство не раскрывается в течение первых сорока восьми часов, шансы поймать преступника – минимальны. Значит, сегодня и завтра я работаю без перерывов. И… у тебя семья большая, попроси кого-нибудь.
– Моя семья тебе не нравится, а как нужно посидеть с твоим ребенком, она сразу хорошая? Бери и сам звони маме, договаривайся!
– Вот еще…
В бой пошла тяжелая артиллерия.
– Катя! Катя! Подойди к телефону! Твой папа опять не приедет! Объясни ему, что он за человек!
Пауза.
– Привет, папа!
– Привет, колокольчик мой, девочка моя любимая!
– Ты что, сегодня не приедешь?
– Нет, золотая, меня на работу вызвали.
– Что, совсем-совсем не приедешь?
– Извини, я очень по тебе скучаю, я очень хочу тебя увидеть, но правда, никак не могу!
– А вечером? – голосочек дочки все грустнее и грустнее.
– Я думаю, мама тебя к бабушке отвезет. Я во вторник буду.
– Но по вторникам мы только гуляем, всего один час! А как же кино?
– Кино через неделю. Обещаю, чего бы это ни стоило!
– Ну, ладно… – и в этих словах столько разочарования, что он чуть не заплакал. – Ну, пока?
– Пока, солнышко!
Трубка выхватывается, слышен подбодрившийся злостью голос бывшей супруги:
– Так всегда будет?
– Нет, исправлюсь.
– Исправлюсь когда?
– Исправлюсь во вторник.
– Ну, смотри! – и трубка швыряется без всяких «пока» или «до свидания».
После таких разговоров возникающие иногда сожаления по поводу развода исчезают напрочь.
Сраная работа! Шерлокхолмсовский романтизм пропадает на первом году службы. Разбойные нападения, заказные убийства, наказание настоящих негодяев – капля в море. В таком мегаполисе, как Москва, большинство убийств – бытовые. На почве пьянства, наркомании – соседи-алкаши бухали неделю, слово за слово, один собутыльник взял да порешил кухонным ножом второго. Или топором. Зачем люди в городских квартирах, в панельных домах, держат топоры? Нет, зачем? Или в пьяной ссоре следует выстрел из карабина. Или доведенные до ручки безденежьем и тоской по лучшей жизни близкие родственники в припадке ярости мочат друг друга.